Под вишнёвой тенью

      Серое утро проносилось перед глазами Эйлин через окно такси чередой огромных унылых зданий, сменяющих друг друга с немыслимо быстрой скоростью. Проливной дождь, внезапно обрушившийся на город, барабанил по крыше и стёклам, струился кривыми дорожками и оставлял после себя грязные разводы, мешавшие следить за дорогой. От надоедливой дроби у Эйлин начинала болеть голова, а сигаретный дым, попадавший в салон от водительского сидения, делал только хуже.              — Я могу приоткрыть окно? — демонстративно морщась и отмахиваясь от неприятного табачного запаха, обратилась к водителю девушка, и тот, недовольно скривившись, согласно кивнул. Можно подумать, у него были варианты, ведь клиент всегда прав.              Прикрыв глаза, Эйлин прислонилась лбом к холодному стеклу и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять тревожно бьющееся сердце. Свежий воздух помог немного развеять душный морок в её мыслях, но он не помог унять колющую боль в области груди, которая усиливалась с каждой секундой, что приближала девушку к вокзалу.              Пальцы ещё помнили тепло кожи мужчины, которого Эйлин оставила позади, шероховатость его щетины и мягкость губ. Волосы пахли его парфюмом, а тело хранило память о жадных, но ласковых прикосновениях. До боли родной голос не выходил из головы, как заезженная старая пластинка, снова и снова повторяя:              »… прошу, подумай еще раз. Впервые в жизни я прошу тебя помедлить. Я приму любое твоё решение, но…»              … и за этим «но» скрывалось слишком много боли.              Эйлин видела эту боль сквозь непроглядную тьму в глазах Александра. Видела её на дне стакана с виски, что часто пил её отец. Видела её в каждой чашке крепкого кофе, что заваривал Уилл по утрам, пытаясь оставаться «нормальным». Видела её в опущенных уголках губ Джеймса, когда он вымучивал из себя улыбку. И видела её в собственном отражении. Они все полны боли. Они все несчастны, но боятся в этом признаться хотя бы самим себе.              Час назад, когда Эйлин сбрасывала в сумку всё самое необходимое и заказывала такси, ей казалось, что она поступает правильно, сейчас же девушка начала понимать, что хлопок дверью в нелепом порыве причинить кому-нибудь счастье — не лучшее решение всех своих проблем — это лишь очередная попытка сбежать от надоевшей уродливой реальности куда-нибудь, где эта же самая реальность хотя бы на время заиграет новыми красками.              — Приехали, мисс, — откашлялся таксист.              Эйлин достала из кармана несколько смятых купюр и сунула в протянутую ладонь, желая как можно скорее раствориться в потоке суетящихся на вокзале людей, но на короткое мгновение её рука дрогнула, не решаясь открыть дверь в одинокое и безрадостное будущее.              — Вы там живы, мисс? — недовольно проворчал водитель, хмурясь в зеркале заднего вида.              Эйлин печально усмехнулась и, так и не ответив на вопрос, вышла под содрогающееся от рыданий небо.              Час назад, когда Эйлин сбрасывала в сумку всё самое необходимое и заказывала такси, ей казалось, что жить так, как она живёт, нельзя, сейчас же, стоя на вокзале, девушка начала понимать, что со времён тринадцатого века она и вовсе не жила. Нет никакой жизни после смерти, а Эйлин уже давно мертва.