Под вишнёвой тенью

      Покосившаяся дверь часовни распахнулась с противным скрипучим звуком и с шумом, сотрясшим тишину ночи, ударилась о каменную стену. Ветер прошелестел опавшей листвой и, гудя, пронёсся по церкви, задувая по пути огарки свечей. Мужчина, стоящий на коленях у распятия, резко обернулся, едва не потеряв равновесие, и громче захрипел все известные ему молитвы, прося Всевышнего спасти его грешную душу от кровожадного чудовища, что посмело протянуть к нему свои холодные лапы.              — Не смей входить в дом Божий! — истерично выкрикнул мужчина в пустой дверной проём, от которого простирался ковровой дорожкой холодный лунный свет. — Не смей осквернять это место, нечистая! Я всегда знал, что ты порождение дьявола, а не женщина!              Тени на стенах содрогнулись, и ветер жалобно и тоскливо заныл, и было в этом странном звуке что-то пугающее и мрачное, не предвещавшее ничего хорошего.              — Это место давным-давно осквернено, Кайл, — вздохнул мягкий женский голос, звучавший, казалось, отовсюду. — Не трать своё время на пустые молитвы, милый, Бог тебя всё равно не услышит. Его здесь больше нет. Уж поверь мне.              Тонкая длинная фигура отбросила тень на лунную дорожку и прошлась по ней, шелестя полами длинного белого платья, усеянного мелкими алыми бутонами. На мертвенно-бледном лице девушки не осталось даже следа былой красоты: исчез румянец на щеках — вместо него уродливо алел старый шрам, губы отдавали синевой, тонкие черты заострились, и только ярко-синие глаза, горящие от боли и жажды мести, говорили о том, что перед Кайлом всё же живой человек… даже если этот человек должен быть мёртв. До хруста сжимая в пальцах деревянный крестик, Кайл пятился прочь от той, что пришла этой ночью к нему прямиком из кошмаров.              — Вот ты и попался, глупый, теперь тебе некуда бежать, — насмешливо пропела Эйлин или та, что была только похожа на Эйлин, когда Кайл упёрся спиной в стену. — Теперь ты весь мо-о-о-ой.              Желудок ухнул вниз, стоило девушке прижаться к мужчине. Ледяная ладонь страха перед смертью сдавила горло или же это была ладонь Эйлин, Кайл не мог точно сказать. Прежде он часто слышал эти слова, когда сам в хмельном дурмане играл на натянутых нервах жены, но кто же знал, что адресованные в его адрес они будут звучать так зловеще. Пытаясь найти хоть какое-нибудь оружие, мужчина слепо шарил руками по стене, но ничего не находил. Эйлин держала его в западне и в каждом её неторопливом жесте ощущалось превосходство. Она знала, что ей некуда спешить, а потому игралась с жертвой… или медлила по иным причинам.              — Столько раз ты вот так держал меня, и я умоляла тебя быть нежнее со мной, быть ласковее. Я умоляла тебя о пощаде, но ты… Почему ты не умоляешь меня?              — Потому… что… я не… не буду… молиться… шлюхе… дьявола, — прокашлял Кайл, морщась от ненависти. — Я знаю… ты всё равно… убьёшь… меня… но я… я утащу… тебя… за собой… в ад.              Ни единый мускул не дрогнул на лице Эйлин, ни единая эмоция не бросила тени на искусно вылепленную восковую маску, что она налепила на себя, лишь ногти сильнее впились в кожу на шее мужчины.              — Так встретимся тогда в аду, мой дорогой супруг.