Под вишнёвой тенью

      Послеполуденное солнце нещадно палило каждый обнажённый клочок земли, его яркие лучи раздражали внезапно ставшее слишком чувствительным зрение Алехандро, вызывая в глазах режущую боль, но мужчина не мог ни отвернуться, ни позволить себе закрыть глаза — слишком сильно боялся пропустить приближение взбалмошной девицы, что посмела украсть не только его сердце, но, по всей видимости, и душу и притащить в этот богом забытый замок где-то на отшибе Земли. Тяжёлая от долго сна голова испанца гудела, и удушливый аромат фиолетовых цветов, ореолом разросшихся вокруг беседки, где в тени отдыхал Алехандро, только усиливал головокружение и боль. Поддавшись странному порыву, испанец протянул руку и попытался выдрать раздражавший все его чувствительные рецепторы цветок, но руки мужчины были непривычно слабы — только ладони зря поранил об острые шипы проклятого растения.              — Алехандро, милый, что ты делаешь? — пискнула появившаяся из ниоткуда Эйлин, хватая мужчину за руку и опускаясь рядом с ним на скамью, предотвращая его падение.              — Этот запах… этот цвет… от них становится больно, — прикрыв глаза, Алехандро расслабился и опустил голову на тонкое женское плечо, вдыхая уже успевший стать родным аромат её лёгких духов с нотками цитруса. Запах лимона удивительным образом дарил ему покой и унимал нестерпимую боль во всём теле, а главное — заглушал навязчивый запах неизвестного яркого цветка.              — Потерпи ещё немного, дорогой, скоро тебе станет лучше, — Эйлин ласково провела ладонью по влажным кудрям мужчины и оставила невесомый поцелуй на его виске.              Она говорила что-то ещё, не переставая гладить его щёки и волосы. Её тихий голос, обещающий сказку для них двоих, убаюкивал и согревал в лихорадке бьющееся тело. Не в силах дольше сохранять вертикальное положение, Алехандро лёг на скамью, опустив голову на мягкий бархат платья Эйлин.              «Лучше бы она позволила мне умереть», — пронеслась бредовая мысль в голове испанца, и руки Эйлин замерли в его волосах.              — Нет, — резко бросила девушка. — Даже думать не смей об этом. Я забрала тебя у самой смерти и не намерена тебя ей уступать. Ты теперь только мой!              Губ Алехандро коснулось что-то влажное и липкое, а на языке вспыхнул металл. Припав к запястью Эйлин и слизывая с её кожи солёные капли, мужчина ощутил, как туман в голове мало-помалу начал рассеиваться, уступая место жажде, усиливающейся от дурманящего аромата крови.              Алехандро всё ещё балансировал где-то между сном и явью, и только ласковый голос Эйлин, терпкий вкус её крови да треклятый аромат болезненно яркого цветка заставляли мужчину верить в то, что он скорее жив, чем мёртв.