***
— Всемогущий, помоги мне. Я пришел в твое святилище с мечтой — мечтой об объединенной Перандоре под знаменем Эклзов. Благослови меня, чтобы я смог исполнить эту мечту, — молился Дженсен, стоя на коленях у святилища Бога Тухана. После нескольких дней, проведенных на полях сражений, усталость и изнеможение въелись в кости Дженсена. Но молитва в святилище, где всегда было так тихо, очистила его разум, сделав его более спокойным и сосредоточенным. Он хотел использовать это вновь обретенное спокойствие, чтобы принять разумное решение относительно Анпи. Пока что он не пришел ни к какому выводу. Однако он был уверен, что получит ответы на свои вопросы до того, как вернется ко двору. Дженсен увидел своего шурина, Марка, и премьер-министра, Джеймса из Дома Бивера, которые направлялись к нему. Он встретил их на полпути. — Марк. Джеймс, — Дженсен поприветствовал двух мужчин отрывистым кивком, пока они использовали карставанскую форму приветствия. — Марк, как поживает моя дорогая сестра принцесса Маккензи? — спросил Дженсен, ласково улыбаясь и вспоминая прекрасное лицо своей сестры. — Надеюсь, все хорошо в вашем доме? — Ваша сестра ужасно скучает по вам, ваше величество, — ответил Марк. — Все остальное, по милости Божьей, хорошо. Дженсен удовлетворенно кивнул и повернулся к своему премьер-министру. Мужчина выглядел глубоко задумавшимся, и Дженсен сразу понял, что Джеймс хочет обсудить что-то очень важное. — В чем дело, Джеймс? — Дженсен, по дороге в Риизе едва не вспыхнул бунт, когда несколько вальтакунов напали на карставанских паломников, направлявшихся к этой святыне. Это вызвало волнения среди людей. Такие религиозные нападения становятся все более частыми, карставанцы и перандорцы постоянно воюют друг с другом. Когда-нибудь это приведет к катастрофе. Дженсен знал, что религия быстро становится проблемой в Перандоре — огромные культурные различия между коренными жителями Перандоры и иммигрантами из Карставана были первопричиной всего этого. Дженсен уже некоторое время размышлял над этим вопросом, но так и не смог найти решение. — Поможет ли дополнительная охрана на маршруте через Рийзе? — спросил он. — Ваше Величество, приказ будет отдан немедленно, — быстро отреагировал Марк, губернатор Рииза. — Сколько пунктов маршрута вы можете укрепить, Марк? — спросил Джеймс с расстроенным вздохом. — Есть еще много областей, которые также нуждаются в наблюдении, Дженсен. — Помимо Рииза, поступают сообщения о грабежах и разбоях на маршруте, ведущем к портам Осмири, Ваше Величество, — на вопросительный взгляд Дженсена, пояснил Джеймс. — Это создает проблемы для людей, совершающих паломничество к святым местам в Карставе. Дело оказалось хуже, чем думал Дженсен. — Под чьим контролем находится провинция Рийзе? — Короля Джеральда из Анпи, — ответил Марк. Дженсен был потрясен. Он знал, что получит божественный сигнал, который поможет ему в делах Анпи, но никогда не думал, что он будет настолько буквальным. Все совпало идеально. Дженсен хотел посетить святилище Тухана, узнал о проблемах, с которыми столкнулись паломники Карставана, и единственным решением этой проблемы был король Джеральд — теперь ход действий Дженсена был предельно ясен. — Джим, будь добр, передай мое послание королю Джеральду, — сказал Дженсен своему премьер-министру, — что я готов принять его предложение о брачном союзе с его вторым сыном. И передай, что для обеспечения мира и стабильности в провинции я с радостью женюсь на его сыне. Джеймс и Марк выглядели ошеломленными. Марк первым выразил свое недовольство. — Но, Ваше Величество, он коренной перандорианец. Он принадлежит к другой религии и культуре. Как такой брак может быть возможен? Пожалуйста, пересмотрите решение. Дженсену хотелось наброситься на Марка за то, что тот сомневается в его решениях. Но его сомнения были обоснованными. В конце концов, такой союз между двумя людьми, принадлежащими к совершенно разным культурам, был неслыханным. — Марк, я все тщательно обдумал, — сказал Дженсен. Он не чувствовал, что ему нужно объяснять свои действия шурину. Но кое-что он все-таки должен был объяснить. — Это был уважаемый Джеффри Дин, который долгие годы держал бразды правления империей Эклзов от моего имени. Все эти годы… Дженсен прервался, вспомнив детские воспоминания о крови и битвах. — Все эти годы я задавался вопросом, — продолжал он. — Почему наши предки не смогли завоевать всю Перандору? До сих пор я думал о том, как выполнить этот долг, возложенный на меня предками. Цель была ясна, но путь — нет, — последнюю фразу он сказал про себя, вспоминая дни и ночи, проведенные над картой Перандоры, разрабатывая стратегии и дипломатическую политику завоевания этой земли. — Поля сражений — не единственное место, где строятся империи. Этот брачный союз — он создаст новую связь и укрепит нашу Империю. Это новое начало. Спасибо, Лорд Тухан, что направил меня на верный путь. Джеймс, передай мое послание о согласии.***
— Но, отец, он же карставанец, — возразил Джаред, слезы грозили затуманить его взор. Король смотрел на Джареда с отчаянием в глазах. Джаред хотел быть хорошим сыном и сделать то, о чем его просили. Но он никогда не думал, что его отец когда-нибудь попросит его об этом. Джаред глубоко вздохнул и заговорил, когда убедился, что его голос не дрогнет. — В детстве у меня не было права голоса при обручении с принцем Дэвидом из Хеймсвелди. Все эти годы я работал над тем, чтобы убедить свое сердце принять свою судьбу в лице принца Дэвида. Но теперь вы просите меня выйти замуж за человека… который даже не знает ничего о нашей культуре? Как Джаред ни старался, его голос дрожал. Отец требовал от него слишком многого. Он не мог жениться и жить с человеком, который не разделяет его убеждений. Отец просил его отказаться от веры, в которой он был воспитан. — Джаред, как твой отец, я понимаю, через что ты проходишь, — сказал король, подойдя ближе к Джареду и положив руки ему на плечи. — Твое сердце настроено на брак с принцем Дэвидом. Но именно они разрушили этот союз, сын. Джаред поднял взгляд, встретившись с глазами отца, и не нашел в них ничего, кроме правды. Но Джаред думал, что Дэвид хотел жениться на нем. Дэвид говорил об этом. Он признавался Джареду в любви по разным поводам, когда их семьи встречались, но никогда не заставлял Джареда отвечать на его чувства. Конечно, человек, который так сильно заботился о Джареде, не стал бы разрушать отношения, которые были заключены двенадцать лет назад. Отец Джареда почувствовал его замешательство. — Другие правители Валтакуна не слишком благосклонно относятся к моему решению объединиться с Эклзами, — объяснил он. — Но это необходимо, Джаред. Если наши отношения с Эклзами испортятся, мы будем сражаться как никогда прежде. Храбрые люди погибнут, дома будут разграблены, а наши люди станут военнопленными. Но если мы будем на их стороне, мы будем защищены. Вот почему для меня было крайне важно заручиться поддержкой императора раньше, чем это сделает Мэтью. Теперь слезы свободно катились по щекам Джареда. Он все это понимал. Понимал. И он был так же обеспокоен благополучием своего народа, как и его отец. Но он все еще не мог поверить, что его используют как пешку в политической шахматной партии, не обращая внимания на его чувства и мнение. — Мне больно просить тебя об этом, — сказал король. — Если не ради меня, то ради нашего народа, Джаред. Ради королевства Анпи тебе придется пожертвовать своим счастьем. И что Джаред мог на это ответить?***
Я всегда приду, когда ты позовешь. Слова, которые Мэтью говорил Джареду, когда им было девять и тринадцать лет, пронеслись в его голове, пока Джаред писал письмо. Дорогой брат, Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, приди и спаси меня. Твой, Джаред. Джаред взял в руки пергамент и снова и снова прокручивал в голове слова. — Нет, я не могу отправить это письмо, — сказал он Чаду. — Как я могу просить помощи у Мэтью, когда он сам в беде? — Простите, Джаред, — сказала София позади. — Что если нам удастся послать сообщение принцу Дэвиду, сообщив ему, что вы против этого союза? Он все еще может быть готов жениться на вас. Если он узнает, что вы не хотите этой свадьбы, он поможет вам. Джаред обдумал это. Дэвид, похоже, всегда хотел жениться на нем. А детство, проведенное вместе, знание того, что они вырастут и поженятся, означало, что они хорошие друзья. Он мог бы попросить помощи у Хеймсвелди… — Нет, София, — сказал Джаред, подойдя к своей кровати, держа пергамент в руке. — Этим я причиню боль отцу. Он сказал, что этот брак необходим для безопасности нашего народа… Он замолчал, когда среди слуг воцарилась тишина. Обернувшись, он увидел, что в комнату вошла его мать. — Оставьте нас, — приказала королева. Когда служанки и прислуга ушли, мать повернулась к нему и заговорила серьезным голосом. — Есть выход. — Какой, мама? — надежда вспыхнула в груди Джареда. Королева усадила его на кровать и села лицом к нему. — Мы могли бы послать слугу вместо тебя, — сказала она. — Он никогда не видел тебя. А во время церемонии ты наденешь декоративную ткань и головной убор, чтобы скрыть лицо. Так что никто не узнает, что это не ты, Джаред. План звучал так заманчиво, и надежда в голосе матери заставила его захотеть пойти на это. Но Джаред знал, что лучше. — Мы можем это сделать. Но если Император узнает, что это не я, гнев Империи Эклзов обрушится на Анпи за предательство, — Джареду так хотелось, чтобы он просто рискнул и послал вместо себя кого-то другого. Но на карту было поставлено слишком многое. — Рано или поздно они узнают, мама. Слезы наполнили глаза королевы, и она кивнула. Джаред подозревал, что она знала, что ее план не сработает, но ей все равно нужно было это услышать. Может быть, она надеялась, что Джаред просто воспользуется шансом? Он понял, что сидящая перед ним женщина — его мать, а не королева Анпи. Его мать отвернулась и быстро вытерла глаза, прежде чем снова повернуться к нему. И напрасно — новые слезы сменили старые. Она заговорила прерывающимся, отчаянным тоном. — Тогда, мой дорогой, — сказала она, сжимая ладонь Джареда своей. Она вложила в ладонь Джареда маленький медный пузырек. — Храни этот пузырек с ядом… Лучше покончить с жизнью, чем потерять честь. Ее слова превратились в жалкие рыдания. Джаред разинул рот. Он застыл в шоке, не веря в то, что только что услышал, хотя слезы свободно текли из его глаз. Серьезность ситуации сильно поразила его. Его мать была права. Лучше убить себя, чем потерять свою честь. Разве не этому его учили всю жизнь — честь превыше себя? Он сжал флакон в ладони, чувствуя, как холодный металл обжигает кожу. Его взгляд упал на статуэтку его любимой богини, богини Пьеллори. Она была богиней-матерью, которая распространяла любовь на земле и заботилась обо всех творениях. Она была богиней любви. Джаред задался вопросом, почему он был покинут Матерью. Почему он был обречен жить в браке без любви? — Почему я? — прошептал он в волосы матери.***
Джаред провел ночь перед тем, как отправиться на свадьбу, в молитве к Пджеллори. Он не знал, будет ли ему позволено делать это после свадьбы. Поэтому он сидел в своих молитвенных покоях, сложив ноги под себя, и нараспев произносил имя богини, пока не рассвело. Прохладная рука на плече вернула его в реальность из мгновенного покоя, который он обрел благодаря молитве. Пора было готовиться к отъезду. Слуги Джареда упаковали его вещи в большие сундуки. София спросила его, что ей делать с письмом, которое он написал вчера, и пузырьком с ядом. Джаред попросил положить их вместе с его вещами в потайное отделение. Они еще могут пригодиться. Джаред попросил несколько минут для себя, прежде чем они отправятся в путь. И мать, и отец казались на грани слез, но они беззвучно кивнули. Джаред шел по коридорам, в которых прошло его детство, вспоминая все хорошие времена, проведенные во дворце. Он вспомнил, как тихонько заплетал волосы своей кузины Меган в косу и прижимал ее к ручке двери. За это он получил немалый выговор от короля. Но недостойный писк, который издала Меган, когда попыталась встать и тут же упала назад, стоил того. Он вспомнил, как Джеффри учил его, как правильно наносить удары. Он вспомнил, как Мэтью пообещал ему, что всегда будет заботиться о нем. Он также помнил, как они втроем злорадствовали по поводу того, что они лучше двух других умеют драться на мечах. Его комната выглядела пустой и бесплодной, поскольку все его вещи были вывезены. Но и здесь были следы его детства. Рисунок принца Дэвида, который он сделал на стене рядом с его кроватью, когда ему исполнилось тринадцать лет и он начал замечать красоту своего суженого, все еще был там. Он больше напоминал обезьяну, чем принца. Джаред улыбнулся. Изобразительное искусство никогда не было его сильной стороной. Дворцовые гончие и лошади лаяли и скулили, когда он приближался к ним. Животные либо почувствовали его беду, либо знали, что он уезжает навсегда. Какова бы ни была причина, он чувствовал себя лучше, зная, что кто-то во дворце будет скучать по его присутствию. Когда он увидел беременную кобылу Салинас, то чуть не разрыдался снова. Джаред заботился о кобыле с тех пор, как она была жеребенком, и теперь его не будет рядом, чтобы увидеть, как она родит еще одного жеребенка. За два дня до свадьбы свита из Анпи отправилась в город Бейнис, который находился на полпути между Сиданом и Анпи. Свадьба должна была состояться на окраине города, на ней должны были присутствовать важные члены обоих дворов. Мать императора, однако, находилась в поездке по провинции и не смогла присутствовать. Сестре императора, принцессе Маккензи, запретил присутствовать ее муж Марк. Очевидно, мысль о женитьбе императора на Валтакуне не понравилась его шурину. Карета Джареда стояла в середине вереницы, сразу за каретой его родителей. Джаред с удовольствием поехал бы верхом, но король счел неуместным, чтобы Джаред не предстал перед императором в лучшем виде в день свадьбы. И двухдневное путешествие верхом не помогло бы ему в этом деле. Но Джаред не был доволен тем, что прихорашивается для человека, которого никогда не видел. — Я слышал, что император — человек большой красоты. Говорят, что у него мышцы, выточенные из стали, лицо, высеченное из мрамора, и рост, подобающий императору. Мужчины и женщины бросаются на него, — сказал Чад. Джаред нахмурился. Высказал ли он свои мысли вслух? Если да, то ему нужно было убедиться, что он никогда не совершит подобной ошибки при дворе Эклзов. — Не бойтесь, мой принц, — сказал Чад со знающим видом. — Вы ничего не говорили вслух. Я просто хорошо умею вас читать, вот и все. Джаред почувствовал, как на его лице появилась искренняя улыбка. Он покидал свой дом, чтобы жить в крепости, полной незнакомых людей. Его жизнь уже никогда не будет прежней. Но Джаред был рад, что его самые близкие друзья Чад и София сопровождают его в Сидан. Он отчаянно нуждался в каком-то подобии связи со своим домом и жизнью, которую он оставлял позади. Джаред увидел палатки, установленные на бесплодных землях на краю Бейниса. Это было место бракосочетания. Никогда в жизни Джаред не думал, что женится где-либо, кроме как в храме богини Пджеллори. Но он был здесь. Палатки были разделены на два лагеря. На одной стороне развевался флаг Анпи, а на другой — флаг Эклзов. Между ними находилась меньшая группа палаток, где, по предположению Джареда, будет проходить брачная церемония. Теперь, когда он подумал об этом, Джаред не знал, что это будет за церемония. Он никогда не видел карставанских браков и не знал, чего от него ждут. Его руки начали дрожать, когда свита приблизилась к полю. Нервозность боролась со страхом в его сознании. София сжала его руки вместе и ободряюще улыбнулась. Джаред улыбнулся в ответ — или, по крайней мере, попытался. Джаред задался вопросом, будет ли так продолжаться вся его жизнь. Он всегда был уверенным в себе принцем. Неуверенность была для него чуждой концепцией. Но отныне его постоянно терзали сомнения, правильно ли он поступает, не оскорбляет ли он чужую карставанскую культуру. К тому времени, когда Джаред вошел в свою палатку, он был неспокоен. Ему нужно было что-то делать. Он не мог просто сдаться. Он должен был бороться, чтобы спасти свою честь. Сделав три успокаивающих вдоха — этому приему он научился у Мэтью, — Джаред подумал о ситуации как о дуэли. На дуэли вы анализируете сильные и слабые стороны противника и используете их против него. Что он знал об Эклзах? Что он может сделать, чтобы император отменил поединок, а не наоборот? Приняв решение, Джаред позвал Чада. — У тебя есть план, — сказал Чад. — Сообщи императору Эклзу, что я ищу аудиенции с ним. Скажи ему, что у меня есть несколько условий, которые должны быть выполнены, прежде чем я дам согласие на этот брак.***
Дженсен посмотрел на Стива. Это была не его вина — он был всего лишь посланником. Но он был Императором, и ему навязывали условия. — По этой причине принц Джаред желает получить частную аудиенцию с Его Величеством в его королевском шатре, — прочитал Стив из пергамента. Под суровым взглядом своего императора он чувствовал себя неуютно. Кем возомнил себя этот принц Джаред и как он смеет ставить условия императору Перандора. Он не был тем, кому приказывают. Если сейчас Джаред был таким высоколобым, то как он будет вести себя после их свадьбы? Разозлившись, Дженсен целеустремленно вышел из палатки и направился к лагерю Анпи. Король Джеральд стоял у палатки принца с пристыженным видом. — Что это за условия? — голос Дженсена был низким и угрожающим. — Я не знаю, Ваше Величество, — король, словно сжался в комок. — Он отказывается говорить мне. Простите меня. Дженсен понял, что со стороны Анпи это не было оскорблением. Это все принц Джаред. Дженсен вошел в шатер принца и с удивлением обнаружил, что завеса, разделяющая пространство на две части, скрывает от него его суженого. Дженсен никогда не видел Джареда, но по его силуэту мог заключить, что у Джареда стройная фигура. Он был высоким — таким же высоким, как Дженсен, а его длинные конечности указывали на то, что он еще не закончил расти. Мысль о том, чтобы взять мужчину, который был выше его ростом, затронула что-то в сердце Дженсена. Он не знал, что это было, но что-то было. Дженсену хотелось отодвинуть ветхие занавески и увидеть лицо принца. Ему было интересно, найдет ли он лицо Джареда таким же интересным, как его силуэт. — Добро пожаловать, Ваше Величество, — произнес мягкий голос, вырвав Дженсена из его мыслей. Он должен был признать, что у его суженого был прекрасный голос — успокаивающий и твердый одновременно. Дженсен почувствовал, как часть его гнева улетучивается, а на ее место приходит любопытство. Если принц осмелился поставить Дженсену условия, то, возможно, они были действительно важны для него? Дженсен решил, что ему не повредит послушать, что скажет принц. — Я чрезвычайно благодарен вам за то, что вы предоставили мне эту аудиенцию и нашли время, чтобы выслушать меня, — сказал Джаред. Его акцент был отчетливо валтакунским. Дженсен всегда находил этот акцент, его четкое произношение каждого слога величественным. — У меня есть два условия, и я не могу вступить с Вами в брак, пока эти требования не будут выполнены, — гнев Дженсена вернулся с новой силой. — И каковы же они? — холодно спросил он. Джаред колебался лишь мгновение, но затем заговорил решительным тоном. — Мне будет позволено сохранить свою религию и веру, следовать своим обычаям и традициям. Ни при каких обстоятельствах меня не заставят стать почитателем Тухана. Дженсен молчал. — Вы согласны? — неуверенно спросил Джаред. — А что второе? — спросил Дженсен. — Мне будет позволено привезти с собой идол моей Богини, и для нее будет построен храм во дворце, — в голосе Джареда звучала надежда. Храм для местного перандорского бога в Сиданском дворце? Джаред был либо очень храбрым, либо невероятно глупым, если думал, что такое может случиться. — Это два моих условия, — сказал Джаред. Дженсен повернулся и вышел из палатки, не сказав ни слова. Остановившись перед толпой придворных обоих дворов, Дженсен заговорил. — Сын короля Джеральда поставил передо мной два условия. И он согласится на наш брак только в том случае, если эти требования будут выполнены. Его первое условие: Он хотел бы следовать своей собственной вере и традициям. Второе: во дворце Сидана должен быть воздвигнут храм его Богини. Король Джеральд тяжело вздохнул и начал двигаться к шатру — скорее всего, чтобы сказать вспыльчивому принцу, что Сиданский двор — не место для храма. Но Дженсен остановил его жестом руки. — Я слышал истории о гордости и чести Вальтакуна, — продолжал он. — Сегодня я стал свидетелем этого. Я приветствую смелость и откровенность принца Джареда. Позвольте мне сообщить, что я тоже сын земли Валтакун. Я родился на той же земле, что и он. В моей крови те же гордость и честь. Я решил, что эти условия для заключения брачного союза с принцем Джаредом… — Дженсен наблюдал, как опускаются лица придворных Анпи, и улыбнулся. -… приемлемым для меня. Король Джеральд удивленно поднял голову, как и придворные Дженсена. — С благословения Тухана все его требования будут выполнены к его удовлетворению. Конечно, возведение храма для местной перандорской богини в Сиданском дворце вызвало бы недоумение. Но Дженсен был императором и мог делать все, что ему заблагорассудится. А после того, как принц Джаред продемонстрировал такое мужество и достоинство, Дженсен был потрясен. У него возникло безумное желание выполнить любое требование Джареда. Для этого будет время сегодня вечером, думал он, направляясь к своей палатке — довольная ухмылка не сходила с его лица.***
Джаред рухнул на стул. Он ожидал, что император отвергнет его требования. Он думал, что все наконец-то складывается в его пользу, когда Император не откликнулся на его требования. Но, услышав его слова, на грудь Джареда опустился тяжелый кирпичный груз. Теперь у него не было законного повода отказаться от этого брака — кроме отсутствия любви, которую он испытывал к своему суженому. Однако он знал, что скажет его отец. Мы — королевская семья, Джаред. У нас нет такой роскоши, как чувства. Вскоре в его шатер вошли девы, чтобы искупать его и подготовить к свадебной церемонии. Его очистили куркумой и молоком. Когда они закончили, его кожа стала гладкой, как шелк, а волосы детскими локонами аккуратно спадали на плечи. Его упаковывали в подарок императору. Джаред был приятно удивлен, когда церемония бракосочетания включала в себя церемонию Валтакун. Валтакунский жрец благословил их и объявил парой, засвидетельствовав это священным огнем. Теперь Джаред был связан с Императором своими обычаями, и у него даже не было возможности притвориться, что он не считает этот брак законным в глазах своих богов и богинь. Затем состоялась карставанская церемония. Джаред и Дженсен сидели лицом друг к другу, их разделяла тонкая вуаль, и карставанский священник проводил бракосочетание. Джаред не замечал всего этого, уткнувшись глазами в свои колени. Только когда церемония закончилась и над ним посыпали рисовые зерна, он вернулся к себе. Толпа радостно поздравляла молодоженов. Паломник из Карставана обратился к императору. — Ваше Величество, поздравляю. Ваш союз с Анпи дал нам, паломникам, новый повод для радости. Группа карставанских паломников хотела бы исполнить традиционный карставанский танец в вашу честь, ваше величество. Император улыбнулся и попросил представить танцовщиц. Джаред чувствовал себя больным до глубины души. Он не мог сидеть и праздновать свой брак с человеком, к которому не испытывал никакой привязанности. Он попросил разрешения удалиться в свой шатер, и император, удивив его еще раз, согласившись. Он улыбнулся хищной улыбкой и сказал: — Отдыхай столько, сколько хочешь, мой дорогой. Тебе это понадобится. Джаред не до конца осознал смысл этих слов, пока не заметил, что никто, похоже, не обиделся на то, что он ушел раньше времени. Более того, многие из них тепло улыбались ему. И тут Джареда осенило: они все подумали, что он уходит, чтобы подготовиться к брачной ночи. Джаред сломался, как только закрылись створки его палатки. Чад обнял его, а София успокаивающе погладила по спине. Они оба тоже проливали свои слезы. Джаред старался сдерживать свои эмоции ради них. — Выпусти это, Джаред, — сказал Чад, не позволяя ему вытереть слезы. — Просто выпусти все это. И Джаред так и сделал. Он плакал, пока его сердце не успокоилось, а потом еще и еще.***
Створки шатра закрылись, как только Дженсен вошел внутрь. Интерьер был красиво украшен экзотически пахнущими цветами. В чаше у кровати лежали аппетитные фрукты. Здесь также был щедрый ассортимент вин и других напитков. Большая кровать в центре была усыпана лепестками роз. Свечи с ароматом лаванды, расставленные по всему шатру, освещали интерьер теплым оранжевым светом. По мнению Дженсена, целью такой организации было создание романтической атмосферы для молодоженов. Им не стоило беспокоиться. Дженсен уже был настроен на романтику с особенно страстным принцем Валтакуном, который сейчас застенчиво сидел на кровати, склонив голову, подтянув колени к груди и обняв их руками. Его прежние выводы о телосложении принца оказались верными. А без скрывающей его вуали Джаред выглядел еще более утонченным. Джаред был одет в богато расшитую тунику, темные брюки и накидку поверх них. Накидка скрывала его лицо в тени, и Дженсен понял, что никогда не видел лица своего мужа. Стоило это исправить. Дженсен присел на край кровати, слегка повернувшись лицом к Джареду. Он скорее почувствовал, чем увидел, как Джаред напрягся рядом с ним. В воздухе вдруг зазвенело электричество, и Дженсену захотелось сорвать все слои одежды с тела мужа и поклоняться ему. Но Дженсен почувствовал нервозность Джареда и решил не торопить его. Дженсен слегка провел кончиками пальцев по костяшкам Джареда, и тот вздрогнул. Дженсен улыбнулся. Ему было интересно, не переносит ли Джаред свой пылкий характер в постель или просто нервничает. Дженсен положил свою руку поверх руки Джареда, пытаясь успокоить его, но тот быстро прижал руки к груди. Дженсен нахмурился, но не придал этому значения. Его муж определенно был девственником — не то чтобы он сомневался в его добродетели, но по тому, как он вел себя, можно было легко понять его неопытность. Дженсен положил руку на плечо Джареда. Джаред снова замер. Дженсен нахмурился и отдернул руки. Теперь он понял, что его муж не нервничал из-за их брачной ночи — он просто не хотел позволять Дженсену прикасаться к себе. — В чем причина такого безразличия? — спросил Дженсен. Он чувствовал, как гнев ползет по его позвоночнику, но в основном ему было любопытно. Джаред не ответил. — Ты несчастлив в этом браке? — спросил Дженсен. Продолжительное молчание Джареда было тем ответом, который ему был нужен. Он вздохнул. — Культура Карставана дает обоим супругам равные права при расторжении брака. Это твое право, если ты несчастлив в браке. Ты можешь разорвать узы и снова стать свободным, — даже когда Дженсен произносил эти слова, в горле у него образовался странный комок, и ему стало трудно говорить. Он надеялся, что Джаред не решит расторгнуть брак. Он не знал почему, но ему не хотелось, чтобы Джаред уходил. У него было чувство, что, узнав друг друга получше, они могли бы стать хорошими друзьями — или даже больше. — Расторжение брака может быть частью Вашей культуры, но в нашей — это связь, которая длится всю жизнь и после смерти, — мягко сказал Джаред, без намека на насмешку в голосе. Он не оскорблял культуру Дженсена, а констатировал простой факт. — Я очень благодарен вам, — продолжил Джаред, — за то, что вы выполнили мои требования. Я не знаю почему, но в моем сердце живет страх и сомнения. Я не смог принять этот брак всей душой. Возможно, это из-за того, что наши культуры и традиции отличаются. Я дал согласие на брак, но мое сердце не готово к этому союзу. Дженсен кивнул, хотя он не был уверен, что Джаред смотрит на него из-под накидки. — Я уважаю тебя, — сказал Дженсен. — Я ценю твои чувства. И именно по этой причине я никогда не буду принуждать тебя, — Дженсен поднялся с кровати. — Я прикоснусь к тебе только тогда, когда твое сердце будет готово ко мне, — по какой-то причине Дженсен чувствовал, что для него важно, чтобы Джаред чувствовал себя комфортно — настолько комфортно, насколько это возможно, учитывая обстоятельства — и успокоить его. — Да хранит тебя Бог, — сказал он и ушел в свою укромную часть палатки, не взглянув на Джареда. Лежа в постели той ночью, Дженсен не расстраивался из-за того, что в брачную ночь его супруга не будет рядом с ним, чтобы согреть его постель, вместо этого ему было неприятно думать о признании принца Джареда. Джаред явно не хотел жениться на Дженсене, и Дженсен чувствовал себя чудовищем за то, что не поинтересовался сначала его желанием. Это чувство, которое, казалось, сжимало сердце Дженсена и заставляло просторную палатку казаться слишком маленькой, вдруг стало для него чужим. Всю ночь Дженсен украдкой поглядывал на Джареда. Их снова разделял тонкий занавес. Но на этот раз Дженсен был рад, что между ними есть стена, потому что Джей, казалось, мог расслабиться и в конце концов заснуть, когда Дженсен не находился с ним в одном пространстве. В конце концов, изнеможени привело Дженсена в бессознательное состояние. Последней мыслью перед сном было: С каких это пор я называю принца Джареда «Джеем»?***
Джаред проснулся, когда его служанки откинули занавески, впустив в палатку солнечный свет. Джаред сам удивился, когда первое, что сорвалось с его губ, как только он проснулся, было: — Где император? — Он уезжает в Мальву, позаботиться о некоторых важных делах, — ответила София. Джаред быстро поднялся с кровати и подошел к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как свита императора уезжает. Он не хотел признавать разочарования, которое пришло с осознанием того, что его супруг предпочел провести первый день после свадьбы вдали от него. В конце концов, это была его вина. Именно он отверг ухаживания императора и попросил немного времени. Он должен быть благодарен императору за понимание, и он был благодарен. По правде говоря, Джареду было трудно связать императора, о котором он слышал, с человеком, которого он видел накануне. Император, о котором он слышал, был безжалостным иноземным захватчиком, уничтожившим не одну армию на поле боя. Но человек, которого он видел, не казался бессердечным чудовищем. Этот император не только согласился на его требования сохранить веру, но и пообещал не принуждать Джареда и подождать, пока Джаред будет готов. Этот человек был понимающим, сострадательным и сверх великодушным. Джаред задумался — теперь, когда ему не нужно было бояться, что придется отречься от своей веры — возможно, он мог бы жить с Императором Дженсеном. Но для этого ему нужно было начать все сначала. Ему нужно было поработать над своим браком — над этими новыми отношениями, которые у него возникли, и отбросить прежние обиды и предвзятое мнение. — Все в порядке, Джаред? — спросила София. — Да, все в порядке, — искренне ответил принц.