***
Едва другая парочка показалась в логове, как их окликнул Лео, потребовав присутствия на семейном собрании. – Пять минут, – в ответ на жалобы категорично заявил он. И немного мягче добавил: – Нам всем это давно нужно. Это время Раф потратил на отмывание себя от сока, который пролил – спасибо Майки и неудачно подобранному моменту для поцелуя. Конечно, младший хотел ему помочь, но его зазвал за собой Донни. Радость, распирающая Микеланджело изнутри, вдруг лопнула как мыльный пузырь. Потому что умник выглядел слегка нервным, да ещё и беседа наедине… – Что-то не так? – боясь услышать ответ, спросил он. – С ребёнком? Со мной? Мне не стоило выходить? Что?! – Спокойно, всё в полном порядке. Я лишь хотел уточнить, ты не против разговора о твоей беременности публично, ну, перед Лео и Рафом? Мы с Лео тут поговорили, – румянец на щеках подсказал, что они не только просто говорили, как заметил Майки, – и решили, что стоит обсудить будущее нашей семьи, начиная с того, что нас ждёт в ближайшее время. Если не хочешь выносить вопрос предродовых инстинктов и тому подобное, можно сократить и… – Нет, всё в порядке, если ты не будешь слишком подробно, ну там… с анатомией, погружаться в объяснения, – сказал младший. – Но мне любопытно, с чего вдруг ты интересуешься моим мнением? – Я пытаюсь быть тактичным. За эти годы я слишком часто пренебрегал мнением окружающих, делая выбор на основе предположений. Я не говорю, что был во всём не прав… Но сейчас я пытаюсь исправиться и не брать на себя слишком многое без согласования. – Ха. Откровения – неплохое начало, – улыбнувшись, Майки по-дружески слегка толкнул Донни в плечо. – Лео хорошо на тебя влияет. Ой! То есть… – Хорошо, – согласился Дон, к тихой радости младшего. Когда они вышли в главный зал, Раф и Лео уже сидели – первый на диване, второй оккупировал кресло. Майки сразу же присоединился к своему парню, прижавшись так тесно, будто это они сидели в кресле. Донни встал рядом с Леонардо, для личного успокоения опустив руку, чтобы кончиками пальцев коснуться руки старшего. – Кхм-кхм, – прокашлялся он. – В свете грядущих перемен стоит прояснить некоторые моменты. Как о беременности, так и о всём, что будет после… В связи с тем, что мы мутанты-черепахи, было непросто вычислить сроки. Имейте в виду, я не могу быть абсолютно уверен в результатах исследования, но с девяносто девятью процентной вероятностью я прав. Обычная черепаха носит яйца около двух месяцев, после они созревают ещё три. Человеческая беременность длится девять месяцев. Я выяснил, что нам не грозит живорождение, к счастью, потому что я не уверен, что с нашей анатомией это прошло бы благополучно. Так что, да, яйца. Сколько – сможем узнать чуть позже, если сделаем УЗИ, но вряд ли больше двух. Носить их Майки будет три-четыре месяца, соответственно, ещё около пяти месяцев до вылупления они проведут в инкубаторе. Я его почти закончил, осталось только дождаться запасных гигрометра и термометра. До того, как придёт время откладывания яиц, нам всем нужно будет подготовиться, чтобы знать, чего ждать и… что делать. – Я думал, это инстинкт. Курице же никто не объясняет, как нести яйца. На Майки скрестились три недоверчиво-возмущённых взгляда. – Что? Ну, я… пошутил? – нервно добавил он, чувствуя, что неудачный выбрал момент. Ну да, он нервничал, – это его тело, его ребёнок! – но остальные волновались не меньше. – Мы не куры. Мы даже не обычные черепахи, – отрывисто сказал Дон. – Инстинкт может подсказать, что делать, но что, если он потребует пойти и сделать гнездо на пляже? Внезапно. И ты побежишь через весь город. Или забьёшься куда-то в глубины канализации. Или ты можешь почувствовать, что нет подходящего места для гнездования. Или яйцо может просто застрять, не думал об этом? Есть много возможностей. В этом и заключается подготовка – знать, что может произойти и что тогда делать. В первую очередь – заучить признаки приближающейся кладки, они должны проявиться за две недели до неё. И дело не только в этом. Нужно также подготовить логово, обезопасить, выбрать место для будущей комнаты для детей. Провести кое-какой ремонт. Я могу попытаться всё делать сам… – ...и, несомненно, преуспел бы, но тебе не придётся, – уверенно проговорил Леонардо и обратил испытывающий взгляд на братьев: – Не так ли? Майки с Рафом напряглись от вступления Дона, но на вопрос Лео не колеблясь ответили согласием. – Тогда завтра и начнём, – подытожил Донни. – А сейчас как насчёт немного расслабиться под фильм? – предложил Майки. – Отличная идея, чур, выбираю я, – быстро произнёс Раф. – Что?! Ты опять выберешь каких-нибудь зомби. – Дай мне насладиться, пока ребёнок не появился. При нём-то я такое смотреть не буду! – На удивление разумная позиция, – прошептал Донни в ухо Лео. Старший ответил коротким смешком и попросил: – Пока они спорят, выбери что-нибудь… – Полегче? – Именно. А я пока сделаю нам всем бутербродов. Лео ушёл в кухонную область, не забыв шуточно поцеловать Донни в нос. Но стоило ему отойти, как лёгкая улыбка, играющая на губах, пропала. Он нахмурился и достал черепахофон, положив на столешницу и отбив: «Мастер, не хотите зайти и поздороваться?» Хотел бы он, чтобы ему показалось, что Сплинтер на секунду-другую заглянул в логово. Но пока он нарезал колбасу, пришёл ответ: «Немного позже, Леонардо. Нам нужно поговорить. Выйди ко второй развилке после того, как вы закончите смотреть кино». «Хорошо». Он опустил голову, глядя в постепенно бледнеющий экран, в то время как в голове уже выстроилась стройная схема: во-первых, очевидно (с его-то слухом!), Сплинтер слышал их разговор в зале. Во-вторых, предпочёл не показываться всем на глаза. Следовательно, ему есть что скрывать. Вероятно, то, за чем он и отправился в путешествие. Хороший признак того, что отец не зол – он не потребовал немедля явиться к нему. Плохой – хочет поговорить, значит, что-то надумал, что-то его не устраивает. «Спокойно, – сказал себе Лео, продолжая делать бутерброды. – Ему не за что нас упрекать, а приказывать он больше не может, сам сказал, что хочет сложить полномочия сэнсэя, оставшись нашим отцом. А советы можно пережить». Хотя рассудительный лидер и не знал, сможет ли спокойно отреагировать, если речь снова зайдёт о Донателло… слишком грубо. Собратья встретили его криками «Наконец-то» и «Ты почти попустил начало культового фильма!». – М-м, – промычал он, устраиваясь рядом с Донни, – и что же это может быть? «Дрожь земли»*? – О да! – хором провозгласили радостный Майки и его недовольный (только с виду) сосед. Пока на экране свежеразбуженный Эрл рассказывал своему приятелю о родео, Лео прошептал Дону: – Спасибо, это то, что нужно. Донни не ответил, просто прижался чуть ближе, удовлетворённо вздохнув в пластрон любимого. Они пересматривали эту серию фильмов периодически, когда не хотелось загружать голову и вникать в незнакомый сюжет. Просто фон, навевающий приятную ностальгию. Можно расслабиться рядом с близкими и вспоминать, как когда-то, увидев первый фильм ещё маленькими, они смотрели его широко раскрытыми глазами. Ну, Майки пытался спрятаться за панцирем Рафа в особенно пугающие моменты. Их первый фильм-ужастик. Более взрослый, чем всё, что они смотрели раньше. Конечно, даже маленький, Донателло пытался тогда настоять на абсурде происходящего на экране, но его тоже затянуло. Какими бы ни были спецэфекты, ужасная искусственная кровь, сами черви и ляпы сюжета – эти фильмы ассоциировались с маленьким простым и безопасным миром, где были только они четверо и их папа, который ещё некоторое время после первого просмотра терпеливо объяснял Майки, что никакие громадные черви не копали их родные нью-йоркские туннели и никак не влезут к ним в логово. И когда становилось… сложно, когда хотелось почувствовать себя в безопасности, как в детстве (когда было достаточно просто обнять подушку или спрятаться за панцирем брата), они включали засмотренные старые фильмы. То, что теперь они прижимались попарно, ничуть не портило ощущения. Ничего удивительного, что после насыщенного дня не все добрались в бодрствующем состоянии до триумфального финала. Лео поймал взгляд Рафа над макушкой сонно посапывающего Майки и лёгким кивком указал в сторону спален. Тот кивнул, аккуратно подхватил младшего и, чтобы не разбудить свою ношу, пожелал спокойной ночи едва слышным шёпотом. Он поколебался, выбирая между спальнями, но зашёл в свою. «Ещё одно дело, с которым стоит разобраться», – поставил себе заметку Леонардо. Он поднял Донни и понёс к тому в комнату. Можно было бы и к себе, но Лео знал, как трепетно его любимый относится к личному пространству. Уложив его на разложенный диван, он собирался тихонько выйти, когда Дон слабо схватил его за запястье: – Останешься? Как бы ему хотелось сказать да!.. Но его ждали, а чем быстрее он разберётся с этим, тем быстрее вернётся. – Я вернусь позже, хорошо? – Лео наклонился и нежно коснулся его губ своими. – Ты спи, я ненадолго. – Угу… Вряд ли полуспящий черепаха понял, что ему сказали. «Он выглядит так уютно...», – с тоской подумал Леонардо, ничего не желая больше, как лечь к нему под бок, чтобы утром проснуться и увидеть его рядом. Но его ждало дело.***
Отец был в порядке, насколько смог увидеть Лео. Стоял, чуть сгорбившись и задумчиво глядя на дорожную сумку. Всё тот же крыса-мутант, каким он его знал всю свою жизнь, разве что… ниже? Когда это черепашка успел вырасти так, что перерос того, на кого всегда смотрел снизу вверх?.. – Вот и ты, – промолвил Сплинтер. – Как я успел увидеть, в моё отсутствие произошли кое-какие приятные перемены, хоть и не во всём. – Я тоже рад видеть тебя в добром здравии, – произнёс Лео с нажимом. Сплинтер его проигнорировал. – Я счастлив буду поздравить Рафаэля и Микеланджело, но ты всё ещё не смог вразумить Донателло. Я надеялся, что чётко дал понять, что это важно для его здоровья в первую очередь. – Физического. А что насчёт психологического? – Лео постарался призвать на помощь все логические аргументы, также всё своё терпение. – И эмоционального? Это не так просто, как щёлкнуть переключателем. Даже с физической стороны. Ты хоть представляешь, как ему было плохо во время течки? – Тут он сам виноват, – отрезал Сплинтер. – Его химия не могла довести до добра. И ему бы не понадобилось так себя травить, если бы ты потратил чуть больше усилий к его привлечению. Это не должно быть непомерно сложно для тебя. Омеги податливы к влиянию альфы, им нужна твёрдая направляющая рука. – Я говорил и повторю снова: ему нужно было время, чтобы разобраться в себе, – «Как бы больно мне ни было», мысленно добавил он. – И я считаю, что поступил правильно. Мы не были готовы. Теперь – да. Так что я не понимаю сути твоих претензий. Сплинтер вскинул на старшего сына недовольный взгляд, но тот выдержал его, не потупившись. – Претензии? У меня? Нет. Только общее беспокойство. И ты, по твоим же словам, очень волнующийся за Донателло, до странности к этому факту равнодушен. Он должен забеременеть, как предписано ему природой, иначе – смерть. Сколько ты намерен тянуть с таким простым заданием? – Заданием?! – прошипел Лео. – Ты… – Осторожнее со словами, Леонардо. Я всё ещё твой отец. И у меня ещё есть свои секреты, которым я тебя не обучал, так что убавь тон. Я долго размышлял над ситуацией с Донателло и пришёл к выводу, что у него, возможно, гормональное и психическое расстройство. Такое очень редко, но встречается у омег. Конечно, так долго употреблять самодельные подавители… Это не могло пройти даром. Я провёл некоторые исследования. У людей разработана специальная программа лечения, которая, я уверен, поможет ему. В первую очередь, подождать или искусственно вызвать течку, потом подобрать альфу. Если он не может воспринять тебя как подходящего, нужно найти другого. Будет не сложно, если обратиться в Культ Будущего… Лео ошеломлённо слушал и не мог понять, действительно ли это происходит. Его отец в самом деле хочет сделать то, о чём вещает? Лекарства, искусственная течка, Культ Будущего… Серьёзно, эти фанатики, которые считают, что омеги должны беременеть при первой же течке, а потом сидеть запертыми дома? Да, они оказывали «услуги альф для умножения жизни и улучшения генофонда»… Но из их «обители праведной жизни» омегам было почти не вырваться. По сути, это рабские гаремы. Он сбросил наваждение, когда Сплинтер уже перешёл к тому, что: «В любом случае, детей нужно будет изолировать, дабы Донателло пагубно не влиял на них». – Я. Люблю. Донни, – выделяя каждое слово, отчеканил он. – У него есть чувства, на которые тебе, похоже, плевать. И у него есть выбор. Я не собираюсь лишать его этого. Ты наш отец, ты нас растил и заботился по мере сил, но здесь ты командовать не можешь. Не вмешивайся в наши отношения. Вместо ожидаемого возмущения, в ответ он получил только сдержанный смешок. И всё понял. – Это было очередное испытание… – Я хотел убедиться, что ты действительно заботишься о нём. – Будто все двадцать лет вместе, в том числе прикрывая друг другу панцири в бою, не считаются, – фыркнув недовольно, пробормотал Лео. – Я знаю, вы доверил бы друг другу свои жизни, но здесь в дело вступают сильные первобытные инстинкты. «У тебя так мало веры в наше здравомыслие?» – горько подумалось Лео, но он ничего не сказал. – Что ж, мы отлично разобрались сами, спасибо. – И всё же… – Донни забеременеет, когда будет готов. Когда мы все будем готовы. Если тебе действительно не всё равно, не говори с ним об этом. Не расстраивай его. Нас. После паузы Сплинтер наклонил голову, признавая, что услышал и понял требования сына. Он даже своеобразно извинился: – Надеюсь, ты понимаешь, что я лишь пекусь о вас, вашей безопасности, вашем здоровье. Я не хочу кого-либо потерять, зная, что это можно было бы предотвратить, пусть и не самым этичным способом. – Я знаю… – «Наверное», мысленно добавил он. – Идём домой? – Иди, я буду там утром. Спокойной ночи. Леонардо ответил тем же. Идя в логово, он не мог не задаться вопросом, сколько именно блефа было в речи Сплинтера. «Как бы там ни было, – подумал он, – стоит предупредить Донни, чтобы ничего у него из рук не брал. И не оставлять их наедине». Он ненавидел идею подозревать отца в чём-то настолько низком, но если тот задумывался о таком плане, то стоит быть настороже. Просто на всякий случай. Лео не оглянулся и не видел, как улыбка медленно сползла с лица крыса. Сплинтер собирался посвятить остаток ночи тяжёлым размышлениям, впрочем, решение было принято. Он покачал головой, глядя вслед старшему сыну, и не подозревающему, насколько сложно идти против истин, которые впитывались чуть ли не с молоком матери. «Омега, которого не привлекают альфы, подлежит принудительному лечению, изгнанию или убийству», – так ему говорили. И он верил, что это к лучшему. Не мог себе представить, насколько сложно будет сделать такой выбор по отношению к своим детям. Он очень любил их и желал счастья. Выбирать между жизнью и выживанием для Донателло оказалось почти невозможно. И да, Сплинтер раздобыл некоторые средства, к которым не хотел прибегать. Разумеется, ни о каком Культе Будущего речи не шло. Он был уверен, что при соблюдении некоторых условий (дать Донни особые возбуждающие травки и запереть его с Лео) они обратятся друг к другу. Пусть даже поначалу будет морально сложно, зато омега, перешагнув этот порог, смирится и будет жить. Хорошо, что это не понадобилось. И всё же… Сплинтер очень желал выбросить то, что добыл, но стоило это приберечь, пока лично не убедится, что Донателло не собирается больше дурить. Крыс неприязненно глянул на сумку и откинул её от себя, прежде чем сесть и начать медитацию. Он хотел отстранённо оценить всё, что успел увидеть и услышать в логове, а также слова Леонардо.***
– Ты не спишь, – констатировал Лео, едва войдя в спальню. Донни с раздражённым вздохом откинул одеяло и приподнялся, глядя на старшего абсолютно не сонными глазами. Глазами, блестящими от слёз. То зрелище, которое поразило Лео прямо в сердце до того, как умник опустил голову, скрывая лицо. – Ты всё видел и слышал, да? Твои камеры… Конечно, как он мог забыть о множестве камер безопасности, разбросанных по окружающим логово туннелям? И что услышал Донни? Донателло кивнул. – Я… я не думал, насколько близко он принимает м-мои проблемы. И его готовность что-то с этим сделать. – У тебя нет… – Леонардо не смог заставить себя сказать слово «болезнь». Но умник понял. – Нет. Не так, как он думает. И… ну, уже не актуально, – Донни со вздохом, похожим на всхлип, протянул руку и поймал ладонь Лео, потянув к себе. Старший сел рядом на диван и тут же обнял прильнувшего Дона. – Он решил, что меня не привлекают альфы, у омег действительно бывает такой гормональный сбой, они не выделяют или не улавливают феромоны, не возбуждаются. В моём случае с этим проблем не было. Лео с удивлением посмотрел на заметно покрасневшего Дона, не ожидая внезапных откровений. – У меня был скорее психологический барьер. Я много чего себе надумал и не позволял чувствам взять верх. Ему, кажется, сложнее поверить в мой самоконтроль, чем в болезнь. – Так же сложно, как поверить в то, что я могу держать себя в руках и не кидаться на тебя, едва увижу. «И так же сложно, как поверить в то, что у меня может быть не только необузданное желание и влечение к омеге, но также и романтические чувства именно к Донни. Вот в чём главная загвоздка: отец, может, только подсознательно, не считает альф и омег способными на любовь». Они оба пришли к выводу, что, судя по всему, Сплинтер имеет искажённые представления о силе и влиянии инстинктов. Заблуждения, которые могли бы стать причиной катастрофы – если бы не его же отцовская любовь к черепашкам. – Надеюсь, он внял моим словам, – пробормотал Лео. – И надеюсь, для его же блага, что он на самом деле не собирался заставлять тебя. В любом случае, я не позволю ему… ничего из того, о чём он говорил. Донни не ответил, можно было бы подумать, что он заснул, но Леонардо не сомневался, что сейчас у любимого в голове мешанина из мыслей и эмоций. Какой там сон… – Я должен злиться на него, но не могу, – внезапно признался он. – Я в ужасе от самой его идеи лишить меня минимального контроля. Страшно представить, как это было бы. И при этом я не злюсь на него. По сути, я ведь поступил похоже, верно? С подавителем, с исследованиями… Я думал, что действую во благо семьи, нас всех. Много на себя взял, как и он. Так что, наверное, это моя карма. – Донни… – Нет, я знаю, что во многом виноват. Но и так… счастлив, что ты со мной. – Я тоже, – выдавил Лео, у него от эмоций горло будто сдавило. Не желая больше ни о чём серьёзном говорить, он предложил: – Попробуем поспать? – Ага-а, – зевнул Дон. – У нас ведь на завтра планы. Они уютно устроились на диване, и, слушая дыхание Донни, чувствуя его размеренное сердцебиение, Лео улыбнулся, тоже погружаясь в сон. Его грудь распирало от гордости за то, что Донателло наконец был готов положиться на него и доверял ему. Да, у них есть планы. На завтра, на послезавтра… на жизнь. Большой план – быть вместе.***
Вопреки опасением Донни, Сплинтер вёл себя весьма тактично. Явился к завтраку, немногословно поздравил Майки и Рафа с грядущим прибавлением и добровольно включился в подготовку логова. Было решено оставить спальни – ведь каждому хотелось иногда побыть одному, а под детскую оборудовать отдельную комнату, благо размеры логова позволяли. Часть дня черепашки потратили на уборку выбранного помещения, куда до этого складировали не слишком часто используемые вещи. А потом, в качестве отдыха, Донни провёл лекцию на тему: «Признаки приближения яйцекладки у черепах». И в том же ключе проходили дни за днями. Донни стал значительно лучше себя чувствовать, меньше волнуясь за всё подряд. Знал, что его поддержат и помогут. Единственный, омрачающий его жизнь – Сплинтер. Ди просто не мог его видеть, не мог дольше нескольких минут находиться с ним в одной комнате. Вот и держался как можно дальше от отца с помощью Лео и Майки (наблюдательный младший быстро заметил неладное и выведал, в чём проблема). Дело было не только в том плане, озвученном в туннеле, но и в том, что Сплинтер не пытался предварительно поговорить с Донни откровенно. Неутешительный вывод напрашивался сам собой – он не считал сына-омегу достойным хотя бы разговора по душам. Можно ведь было выяснить, в чём причина поведения Дона? Можно, только крыс не захотел. Обида и опаска удерживали Донателло на расстоянии. Со своей стороны, Сплинтер наблюдал за жизнью сыновей и понимал, что ведущая роль в этой семье им окончательно утрачена. Не ему теперь направлять их, не ему указывать, не ему учить. Разве что советовать, если нужно, и помогать – с их согласия или по просьбе. Принимать новое положение вещей оказалось сложно и самую малость горько – но и радостно, ведь его мальчики были счастливы. Не без повседневных трудностей (куда уж без них?), они жили вне опасности быть пойманными и убитыми помешанным на мести безумцем. Не об этом ли он мечтал?.. И наконец-то сам Сплинтер смог остановиться и прочувствовать это странное, непривычное (за столько-то лет!) чувство – некуда спешить, можно не подгонять сыновей, а наслаждаться каждым днём. Проблема омег, которая казалась слишком близкой, отодвинулась на десять лет (граничный возраст, когда у омег могли начаться проблемы со здоровьем) – а за этот-то срок Донателло скорее всего обзаведётся ребёнком, так что не нужно подгонять. Главное – а это было заметно! – Донни теперь жил в гармонии со своей сутью, тем самым давая точку опоры Леонардо. Однажды, уже после того, как Майки удачно отложил одно яйцо, Сплинтеру удалось поймать Донни одного, всего на минуту, ведь в лабораторию постоянно кто-то ходил смотреть на инкубатор. Он открыл рот, чтобы извиниться, но это оказалось сложнее, чем он думал. Как уверить умного и подозрительного сына, что сожалеет о былом пренебрежении? Что доверяет и уважает его? Но Донателло заговорил сам: – Ты был прав, наука это ещё не всё в жизни. – И ты был прав в том, что важна и наука, а не только лишь инстинкт и древние устои, – склонил голову Сплинтер и, помолчав, добавил: – И выбор, основанный не только на необходимости. Я хочу, чтобы ты знал: я всегда желал вам всем счастья, и сожалею, что желание обезопасить вас порой затмевало первое пожелание. И я рад, что вы всё-таки нашли свой путь. Эта короткая встреча что-то не то чтобы резко исправила, но немного сдвинула само отношение Дона. Теперь он чуть чаще позволял себе оставаться в одном помещении с отцом, хотя по-прежнему предпочитал не быть с ним один на один. Трещина в семье Хамато начала затягиваться.***
В конце февраля Донателло пришёл в их с Лео спальню задумчивей, чем обычно. Лёг на кровать – новую большую кровать, которую они совместно собрали и с удовольствием впервые испытали на прочность на День влюблённых. Леонардо отложил на тумбочку книгу, которую до этого читал, и спросил, всё ли в порядке. – А? – очнулся от размышлений Донни. – Да, всё замечательно! Я закончил проверку системы оповещения, провёл плановый осмотр Джули. Племяшка отлично набирает вес… и я… Я получил результаты своих и Майкиных анализов. Лео напрягся. Осеннего сезона у Дона не было – организм восстанавливался после сбоя, чтобы встать в колею к следующей весне. И вот на носу март, должен быть скачок фертильности. – Что? – не выдержал долгого молчания Лео. – Нас ждёт отпуск на ферме, – выпалил Донни. Конец... если вдохновение снова по голове не стукнет:) ...Стукнуло. Добавился короткий эпилог.