***
Войдя в коттедж впервые через парадную дверь, а не камин или задний двор, Малфой почувствовал лёгкий запах гари. Он подозрительно нахмурился и прошёл в сторону кухни, вытащив палочку на всякий случай. Драко аппарировал сюда из Министерства после того как Бруствер буквально за четверть часа вытащил свою золотую девочку из неудобной ситуации. А потом пришлось поболтать с Министром о его прерванном отдыхе и отчитаться о ситуации в целом, всё ещё притворяясь Гермионой… Они также мило побеседовали о проекте Малфоя, и Драко искренне удивился, что у Министра не оказалось никаких предрассудков, и он фактически с ходу одобрил проект. Интересно, как и когда всё это провернула настоящая Гермиона Грейнджер? Потом ему помогли улизнуть из Министерства Гарри с Блейзом. Первый отвлекал супруга Гермионы, а второй незаметно передал свёрток с мантией невидимости. Рон Уизли просто места себе не находил и жаждал, наконец, поговорить с женой. Где он был сейчас и в какой ярости пребывал, Малфоя не волновало. Драко с удивлением обнаружил на кухне Гермиону, она задумчиво разглядывала что-то, находившееся, очевидно, в этой маггловской штуке, названия которой он не знал. Ведьма явно ещё не привыкла к новому телу и высокому росту, который шёл в комплекте, поэтому выглядела весьма комично — её истинно женская поза с рукой на бедре заставила Малфоя улыбнуться. Он готов был поклясться, что видел перед собой Гермиону Грейнджер, а не собственное тело. Сделав ещё пару шагов, прокашлялся, привлекая внимание. — Я чувствую запах гари. Тебе нужна помощь? — осведомился Драко, опершись об арку, что вела из гостиной. Гермиона неловко переступила с ноги на ногу, и её щёки окрасил нежный румянец, когда она обернулась. Малфой улыбнулся, глядя на то, как почти тридцатилетний мужчина покраснел. Её манера краснеть от волнения была очаровательна и забавляла его. Гермиона тем временем сбивчиво протараторила: — Не то, чтобы я очень часто готовила… но… Это уже вторая попытка. В этот раз я действительно всё предусмотрела. — Она отлевитировала в руки Малфоя бокал красного вина и сама пригубила из собственного бокала, который стоял неподалёку от неё на кухонном островке из белого гранита. — Как прошло? Драко заметил, что она нервничает. Собравшись с мыслями, чтобы ответить сразу на все её реплики, отпил вина, оно показалось ему неплохим, несмотря на то, что, скорее всего, было достаточно бюджетным. Он сделал для себя пометку, что нужно попросить эльфов перенести сюда несколько бутылок эльфийского, Грейнджер оно наверняка понравится. Он тут же отогнал эту странную мысль, возвращаясь к её вопросу. — Я не имел в виду, что ты сделала что-то не так. Я действительно хотел помочь, — дождавшись, пока она нерешительно кивнёт, продолжил: — Как нельзя лучше. Но без твоего вмешательства мы бы не справились. Я не представляю, как ты это провернула, но Бруствер ворвался в самый последний момент. Гермиона довольно хмыкнула и, кажется, выдохнула: — Я так и думала. А твой проект? — Он его практически одобрил, — ведьма вопросительно изогнула бровь, — одобрил. Остались формальности. Спасибо тебе, Грейнджер. — Отлично, — она взмахом палочки снова, как и утром, накрыла стол, — присаживайся. Драко без каких-либо вопросов устроился за круглым обеденным столом и с недоверием покосился на непонятный железный ящик со стеклянной дверкой. Проследив за его взглядом, Гермиона снова усмехнулась. — Это духовой шкаф. От мяса по-французски ещё никто не умирал. Я не эльф, конечно, который может сотворить блюдо любой сложности идеально, но это один из немногих рецептов, который мне удаётся. С этими словами она открыла дверку, откуда появилось немного пара, отчего кухня и столовая наконец наполнились аппетитным ароматом. Драко с удивлением разглядывал содержимое своей тарелки. — То есть ты это всё сама приготовила без магии? Гермиона поджала губы, встретившись взглядом с собственными карими глазами. — Не хочешь — можешь не есть. Необязательно… Драко отрицательно мотнул головой. — Ты неправильно поняла. Я никогда ничего не пробовал… Чтобы это было приготовлено без магии. Гермиона немного расслабилась. — Обманываешь. В отеле наш завтрак готовили магглы. Драко несколько раз моргнул. — Я не подумал об этом тогда. Во всяком случае волшебники никогда не готовили для меня. Гермиона усмехнулась. — Попробуй. Если не понравится, можешь не есть. Я просто хотела немного отвлечься. Ожидание без новостей сводит с ума, знаешь ли… Драко поднёс первый кусочек ко рту. Мясо по-французски оказалось довольно-таки вкусным. Он с удивлением обнаружил, что еда немного отличается по вкусу от привычной, причём ему это нравилось. Он похвалил кулинарные таланты Гермионы, и они снова замолчали. Ещё больше Малфой удивился после того, как доел основное блюдо. Яблочный штрудель в исполнении героини войны оказался вообще выше всяких похвал. Он расспрашивал её о том, где так учат готовить без магии, о маггловской бытовой технике. А потом Гермиона пообещала показать ему как работает телевизор, но только после того, как он доест десерт. Малфой поражался тому, что какой-то ящик может передавать столько всего. Он искренне недоумевал, как волшебники могли считать магглов отсталыми? Драко и раньше хотел внедриться в мир магглов, но до этого дня не решался приступить к изучению всех их инноваций. Даже разрабатывая свой проект новой Аллеи, он рассчитывал, что поручит кому-то магглорождённому формирование плана в части маггловской составляющей нового мира. Он не подозревал, что это может быть увлекательно, ровно до того момента, пока к презентации не приступила Гермиона Грейнджер, самая выдающаяся магглорождённая ведьма. У него действительно не было необходимости разбираться с этими вещами раньше, но сейчас Драко об этом жалел. Он уже видел упущенные возможности, прибыль, которую потерял из-за незнания. Займись он этим раньше, возможно, не только бы отлично заработал, но и подправил бы репутацию. Ведь разбираться в маггловских вещах — это значит получить ещё немного доверия окружающих. После просмотра фильма, который выбрала Гермиона, он и вовсе решил, что в Мэноре телевизору быть. История, которую они только что посмотрели, была авантюрной, забавной, местами близкой ему. А ещё, это изобретение можно выгодно интегрировать в волшебный мир. Общение с Гермионой приносило очень много пользы. Их активное обсуждение Казановыпрервал эльф, появившийся с характерным хлопком. Маленький и ушастый Криги к удивлению Гермионы сегодня предпочёл пижаму розового цвета с голубыми облачками, она в очередной раз убедилась, что Малфой добр к домовику и даже освободил его, судя по всему. Эльф протянул письмо своему настоящему хозяину, который застрял в теле ведьмы. Криги было приказано молчать и не выдавать эту тайну, поэтому домовик молча испарился из комнаты с таким же лёгким хлопком. Драко сглотнул. Письмо было запечатано воском, оттиск герба его семьи хранил тайну, переданную на бумаге. Гермиона тактично ретировалась в сторону кухни со словами, что ей захотелось ещё вина. Драко трясущимися пальцами сломал печать, вытащил пергамент и впился глазами в буквы, выведенные летящим косым, но от этого не менее изящным почерком его матери.Мой дорогой мальчик, признаюсь, я была шокирована, ознакомившись сегодня с прессой из Англии. Очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.
Но я прошу тебя, не стоит вновь ворошить прошлое. Это ни к чему хорошему не приведёт. Отпусти. Как отпустила и я. Твоё сердце болит, я чувствую это. Не наделай глупостей. Месть — это не то, чем ты должен жить. Холодный рассудок — вот залог успеха. Ты приложил столько усилий не ради того, чтобы вновь оказаться там, откуда начал. Отец Астории точно не одобрит твой экспромт. Будь готов к последствиям.
И тем не менее, это не мешает мне искренне гордиться тобой и твоим поступком.
Очень люблю тебя,
Н. М.
Где-то на фоне он слышал, как по ступенькам наверх протопала Грейнджер.***
Дни летели, лето заканчивалось, приближалась осень. Вечера становились прохладнее, а раннее утро пахло сырыми листьями. Драко снова проснулся в женском обличии, в этот раз почувствовав что-то странное. Низ живота тянуло, и его пижамные шорты будто бы показались мокрыми, когда он пошевелился. Он простонал, зажмурившись и сморщив нос. Нет. Этого просто не могло быть... Хотя на самом деле более чем могло. Дотянувшись до палочки, он пробормотал очищающее заклятие. И тут же встал, намереваясь идти к Грейнджер, несмотря на то, что утро было совсем ранним, солнце едва встало из-за горизонта. Дискомфорт внизу живота усилился, и Драко босыми ступнями пошлёпал в противоположную сторону коридора. Он трижды постучал в двери, прежде чем различил какие-либо признаки шевеления. Вид его собственного тела, развалившегося на кровати, вызвал у него жгучую тоску. Драко поджал губы и ещё раз позвал Грейнджер. Она неохотно разлепила веки и поинтересовалась в чём дело. Ведь причина, по её мнению, должна быть весомой, чтобы будить в такую рань кого бы то ни было. Малфой фыркнул в ответ на эту отповедь. — Мне нужны средства гигиены, и что ты обычно принимаешь вообще в такие дни? После этой фразы Гермиона резко подорвалась и села в кровати. — Ох, Пресвятая Моргана! Малфой… Твою же… Сейчас, сейчас… — она забавно засуетилась спросонья, засунув свою руку по локоть в бисерную сумочку и отчаянно что-то там пытаясь найти, хотя почему «что-то»? Он точно знал, что именно. Меньше всего ему хотелось это пережить когда-либо лично. — Прости… прости, что не предупредила! Совсем вылетело из головы… Наконец, выудив из сумки небольшую коробочку, она протянула её. — Я обычно пользуюсь этим… Эм… Если надо, могу помочь разобраться. По лицу Грейнджер он понял, что меньшее, чего хотелось обоим, так это то, чтобы ей пришлось объяснять ему или наглядно показывать… Ох, Мерлин! Ситуация оказалась крайне неловкой. Переведя взгляд на явно маггловскую упаковку, он протянул к ней руку и прикусил щеку изнутри. — Там есть инструкция? Гермиона, как ему показалось, облегчённо выдохнула. — О, да, разумеется. Конечно, там есть инструкция, — с этими словами она впихнула маленькую коробочку ему в руки. — Ты можешь воспользоваться моей ванной, если вдруг понадобится помощь, — тело Малфоя неловко поёрзало на кровати, — я пока поищу обезболивающее зелье. Спустя пару минут, Драко вылетел из ванной. Гермиона сразу заметила, что он раскраснелся и его, то есть её волосы будто бы ожили. Теперь она понимала, о чём обычно толковали друзья. Тем временем Малфой взвился: — Ты это серьёзно?! Я не буду засовывать вот это в себя! — в подтверждение своих слов он запустил в неё той самой коробочкой. Гермиона даже не пыталась увернуться, она приоткрыла рот и собиралась что-то сказать, но Драко в её теле продолжал рычать: — Я точно знаю, что есть и другие способы. Ты издеваешься, Грейнджер?! Гермиона возмущённо всплеснула руками. — Вообще-то, я действительно пользуюсь только этим! — она потянулась за своей палочкой, злобно глядя на Малфоя. — Но если для тебя это проблема, я сейчас же трансгрессирую в маггловский супермаркет, — она уже призвала к себе поло и джинсы из гардеробной, которые успела приобрести за эти дни для вылазок в маггловский мир. — Я скоро! И, ах да! Вот зелье, — проходя мимо, она бесцеремонно всунула ему в руку небольшой бутылёк, — три капли будет достаточно. Малфой хотел было спросить откуда у неё эта одежда, в голове крутилась дурацкая мысль, что на его родном теле натянуты тряпки Уизли, но Гермиона злобно взглянула исподлобья, расположившись на небольшом пуфе у входа в гардеробную, пока натягивала на ноги кроссовки, тоже маггловские и совсем новые. — И необязательно вести себя как королева драмы! Я не думала, что у тебя возникнет такая проблема со средствами гигиены. Уже когда ведьма покинула дом, Драко подумал о том, что Уизли был явно крупнее его в плечах и бёдрах, а ещё чуть ниже ростом, вряд ли это могли быть его вещи. Он прикрыл глаза, пытаясь осознать, что это за вспышка сейчас была? Раньше он целиком и полностью владел своими эмоциями. Тут же подумалось о родном теле, которое было одновременно так близко и недосягаемо… А ещё болела грудь, поясница и низ живота. Внезапно ему захотелось разрыдаться от жалости к себе, но он быстро подавил это странное чувство. Сделал пару глубоких вздохов и, наконец, осознал: её тело, её гормоны. Тут нет ничего странного. При слове «странное», Малфой, конечно же, усмехнулся. Десять минут спустя Гермиона вручила ему более подходящее средство гигиены, всё ещё злобно глядя на растерянного мужчину в женском обличии. В тот день они пересеклись только вечером в гостиной и даже не разговаривали, отправившись в свои комнаты.***
Слишком быстро настал день, когда Гермиона и Драко должны были сообщить Рону и Астории истинное положение вещей. Со всеми судами, отстранениями, а также охотой прессы на Малфоя и Грейнджер-Уизли после громкого прецедента, ни у кого из их близких не возникало вопроса о надобности штаб-квартиры. Рон избегал вообще покидать их с супругой жильё любым способом кроме камина. Гарри Поттера оба единогласно решили не привлекать. Мисс Уилсон всё равно так и не нашлась, а со своими «плюс один» нужно было разбираться самостоятельно. В качестве места встречи снова был выбран Мэнор. Ровно в пять вечера все четверо сидели в мятной гостиной, нервно переглядываясь. Затем Драко, как мужчина, взял ответственность на себя и кратко поведал эту душещипательную историю. После продолжительного молчания, вопреки всем ожиданиям Гермионы, Рон рассмеялся. Но как-то горько. Он накрыл ладонями покрасневшее лицо, а затем поднял взгляд на Малфоя, силясь найти там родную и любимую жену. — Гарри ведь знал, верно? Гермиона осторожно кивнула. А Рон подскочил на ноги и заходил по комнате, будто зверёк, загнанный в клетку. — Чёрт, Гермиона… За что?! Ты… Да как ты могла не сказать мне?! Мне?! Твоему мужу! По-твоему… — Он внезапно будто задохнулся и рухнул в кресло, снова потерев ладонями лицо. — Я ведь заметил ещё в тот раз, что Малфой слишком по-женски двигается, будто что-то знакомое… Чёрт… Знаешь, ты ведь ожидала, что я взбешусь, не так ли, милая?! Гермиона хотела что-то сказать, но Рон внезапно заорал на всю гостиную, да что там, наверняка его крики разносились сейчас по всему крылу Мэнора: — Да как ты, гриндилоу тебя дери, могла?! Я идиот по-твоему?! Не вздумай! Просто мол… Малфой, который искоса подглядывал всё это время на притихшую и побледневшую Тори, не выдержал: — Заткнись, Уизли. Ты мог бы высказать всё это лично. Не при нас. Рон в ответ раскрыл рот, а затем захлопнул его. Он подорвался и резко вылетел из комнаты. Гермиона в теле Малфоя вскочила на ноги и ринулась за ним с криком: — Рон, Рон, остановись, ты заблудишься! Малфой перехватил её локоть, палочкой запер двери в гостиную и, пока она не успела его проклясть, объяснил: — Ему нужно остыть. Просто не трогай его сейчас, — Гермиона возмущённо открыла рот, чтобы оспорить, но Малфой не дал ей такой возможности. — На его месте я бы придушил свою супругу за такое тотальное недоверие. И я предупреждал, что так и будет. Астория, которая, видимо, собралась с духом, наконец обозначила своё присутствие. — Драко, это и есть то, о чём ты мне писал? То, что всё объяснишь через две недели, если не решишь вопрос самостоятельно? Малфой в теле Грейнджер обернулся к своей девушке. — Совершенно верно, дорогая. Это именно то. Я не знаю сколько продлится этот кошмар, мы, — он запнулся, — я, Грейнджер и Поттер ищем выход, но пока ничего не нашли… Я не хочу, чтобы ты ждала теперь ещё и из-за этого! Чёрт, Тори, я не хочу обременять тебя. Астория резко остановила его речь взмахом своей руки. — А это уже не тебе решать. Я хочу помочь. Вам, — она перевела взгляд на Гермиону, в теле своего парня, — и я уверена, Рональд тоже захочет помочь. Вы оба идиоты, что не сказали сразу… Это… Так глупо. Бронзовая ручка дёрнулась, оповещая о возвращении Уизли. Малфой взмахом палочки распахнул двойные двери и увидел перед собой уже более менее спокойного рыжего волшебника, недавнюю вспышку выдавали лишь покрасневшие кончики ушей и щёки. Он поджал губы, но затем прошёл и молча уселся в кресло под настороженные взгляды присутствующих. — Наверное, это была слишком… сильная реакция. Но я всё ещё злюсь, Гермиона. Астория уловила паузу и решила направить ход беседы. — А если мы найдём способ поменять вас телами временно и сможем совершить этот «акт любви». Это ведь должно сработать? Драко и Гермиона переглянулись, но прежде чем кто-то из них успел что-либо произнести, неожиданно отозвался Рон: — Конечно, это сработает. Нужно только придумать способ, раз уж оборотное не действует… Спустя несколько часов все четверо листали древние фолианты, хранившиеся в огромной библиотеке Мэнора. Драко и Гермиона незаметно несколько раз переглянулись, они прекрасно понимали друг друга и не разделяли энтузиазм Астории и Рона. Ближе к полуночи Астория, наконец, предложила, как ей показалось, гениальную идею, а именно, всем четверым переехать в Мэнор. Так они смогут общаться с любимыми, и конечно же, вчетвером быстрее найдут хоть какую-то информацию.***
Спустя месяц Рон стал раздражителен, у него не поворачивался язык цеплять Малфоя в теле собственной жены. Он с завистью смотрел на Асторию и «хорька», потому что они по-дружески обнимались, вернее обнимала лишь Астория, которая даже позволяла себе поцеловать Малфоя в щёку на прощание вечером. А вот они с Гермионой избегали любых телесных контактов, и от этого ехала крыша. Рон даже в самом страшном сне не мог вообразить ситуацию, при которой ему придётся целовать Малфоя, тем более в памяти всё ещё достаточно ярко всплывал тот случай, когда он так феерически вторгся в Министерство и поцеловал того самого Малфоя в теле супруги… Рона до сих пор потряхивало от этой мысли. Но теперь он хотя бы перестал ревновать Гермиону к этому проклятому блондинистому пожирательскому отродью. Опять же относительно. Потому что Хорёк имел возможность лицезреть в зеркале его Гермиону, трогать своими руками. Да и его супруга находилась в мужском теле…***
Каждое утро и вечер Гермиона с Драко собирались в его кабинете для решения рабочих моментов. Обоим было крайне сложно перестроиться и влиться в деятельность друг друга, но, пусть и с огромным трудом, всё же оба пока справлялись. Оба были достаточно умны и быстро нашли общий язык. У них стали появляться рабочие шутки. А ещё, они неожиданно поняли, что им действительно интересно делиться друг с другом новостями о работе. Наверное, это потому, что «новости» остались единственным развлечением, кроме поисков в библиотеке. Если исключить редкие визиты Забини и Поттера. Вот уже четыре месяца они жили «командой мечты», как выражался Драко. Естественно, его категорически не устраивало присутствие Уизли в собственном доме, но сделать с этим он ничего не мог. За это время все четверо стали нелюдимы, они избегали любых выходов в свет и мероприятий. Гермиона категорически отказалась праздновать свой день рождения, а затем и Рождество. И Драко был с ней полностью солидарен, в итоге, стараниями Астории они вчетвером сидели в гостиной Мэнора и отмечали праздник. Никто из них не был счастлив, но каждый из участников этой трагикомедии старательно делал вид, что всё в порядке. Даже Живоглот, которого притащила Грейнджер, уже не так раздражал Малфоя. Уизли как-то упрекнул животину, что за все годы их знакомства и с учётом того, что Рон кормил эту шерстяную свинью, Глотик (как мило звала его Гермиона) ни разу не позволил почесать своё пузо. Но зато охотно позволял это Малфою (которому это было вообще не надо) и своей хозяйке. Гермиона защищала питомца и убеждала Рона в том, что Глотик просто их обоих воспринимает скорее всего как одного человека. Драко, естественно, осознавал, что это полнейшая чушь, но комментировать ситуацию категорически отказался. Гринграсс старалась как могла найти хоть какую-то информацию, перерыла все доступные библиотеки друзей, кажется, она это делала даже с большим рвением, нежели все остальные вместе взятые. В том числе напросилась на пару недель в гости к дальней родственнице мужа своей сестры Дафны. И вот она вернулась из Чехии буквально несколько минут назад. Привычно распорядилась домовиками, чтобы те подали чай, и собрала всех в библиотеке. Все трое в волнении и предвкушении затаили дыхание. Драко, который знал Асторию не первый год, а также был воспитан в той же строгости, что и она, прекрасно осознавал — хороших новостей не будет. Он заранее занял оборонительную позицию на дальнем кресле и теперь внимательно следил за тем, как Гермиона нервно постукивает пальцами по бархатной обивке. А Тори явно сейчас ошарашит всех присутствующих. Но даже не это сейчас занимало мысли прибывшей, и Драко хорошо видел по её поведению нечто ещё. Рон тем временем нервно крутил палочку в руках и следил за тем, как Астория копировала свитки, чтобы раздать каждому из них. Она отлевитировала каждому такую ценную информацию и дала возможность ознакомиться. Сама же трясущимися руками подхватила блюдце и попыталась отвлечься на чай, Драко впервые заметил, чтобы она с непозволительным, хотя и тихим звуком поставила чашку на блюдце. Он уже дочитал и теперь понятия не имел, что можно сказать. Астория намеренно не поднимала глаз, но он заметил, что кончик её носа покраснел. Поджав губы, мельком взглянул на Гермиону, которая просто зависла с раскрытым свитком в руках, она уже наверняка сотню раз перечитала содержимое свитка, но до сих пор не могла не то поверить, не то принять происходящее. Уизли первым пришёл в себя. — Нет! Это невозможно! Этого не может быть! Я не верю! — он диким взглядом осмотрел каждого из присутствующих. — Астория, ты нашла обряд по перемещению тел, мы… Мы же можем попробовать провести его! Гермиона гневно фыркнула. — Если мы ещё раз его проведём между нашими с Драко телами, — от этого «Драко» напряглись все, Гермиона настолько задумалась, что даже не заметила, как впервые назвала Малфоя по имени. Не желая привлекать к этому досадному и неуместному недоразумению внимания, она продолжила: — Мы оба погибнем. Ты ведь не предлагаешь именно это, Рон?! Рон покраснел до кончиков ушей. — Ну разумеется нет! Я предлагаю нам с Асторией поменяться телами. Тогда… Мы могли бы… Ко всеобщему удивлению голос подала Астория: — Нет, не могли бы. Я уже думала над этим, — Рон кивнул, с просьбой продолжить. — Дело в том, что это должен быть «акт истиной любви». То есть, любить должны оба. Рон настороженно поинтересовался: — Что ты имеешь в виду? Я не понимаю на что ты намекаешь. Астория, наконец, отставила свою многострадальную чайную пару на антикварный столик немыслимо тонкой работы. — Любовь должна быть взаимна. Вы с Гермионой безусловно смогли бы. Но наша пара может всё испортить. Драко, мы ведь оба знаем как сильно я тебя люблю. И моей любви хватило бы на двоих… Но не в этом случае. Малфой обречённо накрыл руками лицо. Маленькие ладошки Грейнджер казались теперь привычными и, разумеется, он понимал к чему ведёт Тори. Собравшись с мыслями смело взглянул в её голубые глаза. — Я тебя ценю, уважаю, предан и, безусловно, женился бы, ты же знаешь. Ты самая очаровательная супруга, которую я мог бы пожелать. Но… Я никогда не обманывал тебя. И ни разу не говорил того, чего попросту никогда не чувствовал в себе к кому бы то ни было. Астория натянуто улыбнулась, сдерживая почти навернувшиеся слёзы. — Я знаю, милый. Ты всегда был честен со мною. И именно поэтому честна я. Если мы вот так застрянем… По сути, поменяемся парами… Это будет весьма проблематично… Даже хуже чем сейчас. Нам придётся проживать чужие жизни. Как мы объясним это нашим будущим детям? Родным? Друзьям? Это невозможно. Нас всех упекут в Мунго, если, конечно, повезёт и отдел тайн не доберётся раньше. Рон, который не хотел терять последнюю надежду, проговорил: — А как же мы?! Что, если мы с Гермионой переспим? Что, если всё получится? Гермиона поёрзала на своём месте, а затем тихо заговорила: — Мы не можем так рисковать, Рон. А если это не сработает? Что если это вообще противоречит основам магии? Ты ведь понимаешь, что я по сути Малфой. Как это воспримет магия? Рон, кажется, впервые видел истинное лицо своей супруги. Он побелел, слишком громко сглотнул и уставился куда-то в пространство. Он заговорил совсем тихо. — Ты как Малфой, да? Совсем меня за идиота держишь? Гермиона резко набрала воздух в лёгкие и постаралась проговорить на одном дыхании. — Разумеется, Рональд, я люблю тебя! Всегда любила и всегда буду любить! Но я не могу рисковать ещё и тобой ко всему в придачу! Неужели ты не понимаешь… Рон встал на ноги и движением руки остановил её не то оправдательную, не то обличительную речь. — Пожалуй, я сегодня переночую дома. — Он бросил отчаянный взгляд куда-то в сторону, а затем, уже направляясь к камину, чтобы покинуть библиотеку, обернулся, вернулся и очень тихо сказал, наклонившись на расстоянии вытянутой руки и глядя ей прямо в глаза. Стараясь увидеть всю мимику и эмоции. Вычленить. Понять. Убедиться. — Всё это время я жил в этом доме ради тебя. Но… Никогда бы не подумал, что прорицания такая точная наука. И что Малфой окажется на поверку куда честнее героини войны. Гермиона едва не задохнулась, когда он прямым текстом ей напомнил о том унизительном вердикте Трелони. Сейчас это было словно удар в солнечное сплетение. Воздух будто выбило из лёгких, перед глазами появилась мутная горячая плёнка, но Гермиона взяла себя в руки и гордо вздёрнула подбородок, глядя на Рона, который, кажется, был доволен такой реакцией и теперь зачерпнул летучего пороха, исчезая в зелёном пламени. Все трое молчали ещё около минуты, прежде чем Гермиона молча покинула библиотеку, так ничего и не сказав более. Драко поджал губы и посмотрел на свою теперь уже точно бывшую невесту. Он очень хорошо понимал, это ещё не все новости. А потому встал с кресла, подошёл ближе к Тори, приземлившись на соседнее от неё. Так было проще. Нет, так будет проще… — Это ведь ещё не всё, верно? — на самом деле вопрос не требовал ответа. Он понял даже раньше, прежде чем увидел её покрасневший носик. В тот самый момент, когда Тори велела домовикам подать чай, он уже знал, ведь приказа разобрать багаж не последовало. Всё-таки, одинаковое воспитание даёт некоторые преимущества понимать друг друга без слов. Астория кивнула головой в знак согласия и поджала губы, явно намереваясь сдержать всхлип. Её прелестный носик снова немного покраснел, как и глаза. Чары гламура больше не скрывали её эмоции. — Отец расторг нашу с тобой помолвку несколько дней назад, я разговаривала с ним перед приходом сюда. Он… Ничего не хочет слышать. Говорит, что ты неудачник и уже никогда фамилия Малфоев не будет звучать в приличном обществе. Мол, нечего тратить время на это всё, я и так уже немолода. В общем… На скулах Драко заиграли желваки, наверняка на лице Гермионы такая реакция была впервые. Пусть он и не любил Асторию, но точно знал, что мог сделать её счастливой. И ему совершенно претила мысль, что её продадут как племенную кобылу. — Кто он? Астория бесшумно втянула носом воздух в попытке успокоиться. — Тревор Энгельсон… Я его видела в последний раз, когда он приезжал к нам на моём последнем курсе… Я испугалась, когда узнала о договорённостях, и пошла к тебе. Он уже тогда хотел заключить помолвку… Я… не могла ничего поделать… Отец просто уже решил всё… Малфой взял себя в руки. Он не мог ломать ей жизнь. Даже если столь выгодная партия ускользала из рук прямо сейчас. — Тори, я искренне хочу, чтобы ты была счастлива. Ты этого заслуживаешь больше, чем кто-либо другой. Давай договоримся. Если он тебе не понравится, если ты не сможешь с ним быть… Откажись. Я обещаю, что буду содержать тебя до самого конца. Но хотя бы попробуй. Мы оба понимаем, что я не смогу вернуть своё тело. Наверное, уже никогда. Но я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Астория, наконец, всхлипнула и бросилась в такие необходимые объятия Драко. Наверное, она просто не ожидала, что он проявит такое участие к её судьбе, после её «предательства». Однако предательством это считала лишь Астория. Малфой же впервые в жизни не искал вообще никакой выгоды в сложившейся ситуации. То, сколько сделала для него Астория, было воистину неоценимым. Она оказалась по-настоящему преданной, любящей и совершенно не мелочной. Ему было искренне жаль отпускать её, но это единственное действительно хорошее, что он мог для неё сделать. Конечно же Драко знал, что она мечтала о детях, в отличие от него самого, буквально грезила их свадьбой и созданием настоящей семьи. Но, увы, теперь он был вынужден отдать её другому. Только при одном условии — Тори должна быть счастлива. Драко просидел с Асторией в библиотеке всю ночь, они просто болтали обо всём и ни о чём. Об их совместных планах, которым больше не суждено сбыться, и мечтах.***
Гарри и Рон в это же время сидели на кухне их с Гермионой квартирки. Они оба сегодня пили, ведь Гарри тоже теперь знал все новости. И ему было безумно жаль своего друга. Конечно, он злился на Гермиону, но также понимал, что она и не виновата в случившемся. Виновата, что врала Рону о любви, хотя, возможно, друг её не так понял. Но в любом случае это никак не влияло на его отношение к лучшей подруге. Рон и правда мог вспылить… Отчасти он понимал решение Гермионы. Гарри отгонял от себя эти мысли, происходящее походило на какой-то натуральный кошмар. Видимо не выдержав отсутствия мужа, Джинни вторглась в сугубо мужскую компанию. Сначала она решила устроить им взбучку за то, что пили посреди недели. Но, когда услышала спокойное: «Присядь, сестрёнка, у нас действительно есть повод: я подаю на развод», её будто окатило ведром ледяной воды. Под угрозой самых страшных мук оба мужчины сдались и выложили ей всё как есть. Джинни попросила налить и ей огневиски, после чего заявила, что Гермиона фактически свела на нет их общение за последние полгода и теперь понятно почему. Она была так зла на подругу, что та не поделилась. И ей было безумно обидно за брата. После того как информация в голове улеглась, Джинни Поттер пришла к выводу, что их отношения не её дело. Но вот то, что подруга не доверилась — ужасно обидно. И она не намерена была терять Гермиону.***
Драко настоял на том, чтобы Грейнджер осталась в Мэноре. И она не слишком упрямствовала, ведь это решение действительно было логичным и позволяло им быстро решать вопросы друг друга, а также окончательно вживаться в роли… После встречи с Блейзом по вопросам их совместного будущего бизнеса у Драко не осталось сил на что-то ещё, он и так сегодня снова выступал в суде. Взглянув на часы, стоявшие на камине, обнаружил, что уже около двух часов ночи. Мысли снова вернулись в рабочее русло, как только он осознал, что эти самые часы являются артефактом дома Блэков. Это было лёгкое дело. Никаких государственных измен или чего бы то ни было тайного. Всего лишь делёж капитала. Он отлично знал законы чистокровных, а потому сам некоторые моменты пояснял Грейнджер, когда они готовились. Вернее, готовить его должна была она, но это совершенно не имело значения. Сегодня разводились двое чистокровных волшебников, прожившие вместе почти сорок лет. И теперь они готовы были удавиться за каждый кнат. Драко в отвращении задавался вопросом, как можно настолько возненавидеть друг друга, чтобы дойти до подобного. Его родители, хоть и женились по аналогичной схеме, всё-таки любили друг друга и были счастливы. Войдя в библиотеку с намерением взять что-нибудь почитать перед сном, который почему-то не шёл, он с удивлением обнаружил Грейнджер. Она сидела с бокалом вина в бархатном кресле и ничего вокруг не замечала. Перед ней на столике лежал раскрытый пухлый конверт, определённо из Министерства. А ещё нераскрытая, отложенная явно из-за письма книга. Серые глаза просто смотрели в уютно потрескивающий огонь, который плясал в камине. Малфой, ощутив беспокойство, молча присел напротив, безуспешно попытавшись привлечь к себе внимание покашливанием. Конверт был плотным и толстым, а значит, мог прийти и ему. И он бы не ругался на Грейнджер, если бы та вскрыла корреспонденцию, ведь их ситуация стирала любые личные границы. Они действительно теперь знали друг о друге гораздо больше чем кто бы то ни было. Мысли Малфоя перескочили на беспокойство. Вдруг снова в чём-то обвиняют? Он нахмурился, стараясь не впадать в состояние близкое к панике. Его сердце забилось чуть чаще и сильнее, и, когда он подумал, что, возможно, нашлась мисс Уилсон, оно едва не сделало кульбит. Только после того как Грейнджер закончила говорить, он осознал, что именно сказала ведьма, живущая в его теле. — Рон подал на развод, — голос ровный, бесцветный. Несколько секунд он просто молчал, а затем призвал огневиски из другого конца библиотеки, где было его любимое читальное место. Так же молча разлил жидкость по хайболам и отлевитировал Гермионе. Он не хотел бередить её раны, но, так как именно ему в её личине придётся явиться в суд, решил всё‐таки уточнить: — Не передумает? Я не понимаю, если честно, как мы будем выкручиваться, разрывая магию… Она лишь отрицательно покачала головой, отчего светлые пряди сильнее упали на лоб, и отпила обжигающую жидкость. Они молча просидели около четверти часа, прежде чем Гермиона снова заговорила. — Знаешь, я понимаю его. Ведь столько раз ставила в упрёк, что он как-то раз бросил нас с Гарри во время войны… Нет, разумеется, Рон вернулся. Но… Я так долго не могла простить. И до сих пор до конца не отпустила это… Он прикладывал столько усилий, а в итоге я его предала. Я нехороший человек. Чувствую себя так… Паршиво. Малфой хмыкнул, удобнее устроившись в слишком большом кресле, которое раньше было по размеру. — Это не так. — Гермиона грустно усмехнулась, сделав ещё один глоток, а Драко решил пояснить: — Если он принимал эти отношения, значит, его всё устраивало. Не мог не знать. То, что Уизли боялся себе в этом признаться, совершенно другая история. Но точно говорю, такие вещи невозможно не знать. — Не сравнивай нас, — она укоризненно прищурилась, а затем взмахнула рукой. — Ты изначально, как я поняла, не скрывал от Астории ничего… А я лгала, в его понимании, разумеется. Неважно, знал Рон или нет. Дело во мне и моём лицемерии. От этого и паршиво. — Они оба помолчали, и Гермиона продолжила. — Я ведь правда ценю, уважаю, я предана Рону. И никогда не изменяла. Он мне безумно дорог. Но… — она закусила губу и откинулась на спинку кресла, тело Драко уже стало более привычным, поэтому она уже не удивлялась, что мебель чаще всего от таких резких движений жалобно поскрипывает. — Знаешь, до войны я была в него влюблена, наверное… А потом во мне что-то сломалось. Спустя какое-то время заговорил уже Драко: — Возможно… я и ты просто не способны? Или не романтизируем? Гермиона горько рассмеялась. — Это не снимает с меня вины, даже если ты прав. И сложностей не возникнет, Малфой. Как раз потому что я... Неважно. Отставив опустошённый и звонко брякнувший об отполированную до зеркального отражения поверхность журнального столика хайбол, Гермиона отлевитировала в руки Драко конверт и молча удалилась. Малфой же, в свою очередь, очень удивился, обнаружив, что Гермиона и Уизли не были связаны магией. Это ведь и правда оставляло место для манёвра. Теперь он понял о каком лицемерии говорила героиня войны. А ещё он признался себе, что на месте Уизли поступил бы скорее всего аналогично. Зачем держать рядом с собой женщину, которая не хочет связывать с тобой свою жизнь? Не хочет вступить в твой род? Гермиона решила, что лучше передать уже собственноручно подписанные документы ему, ведь именно Малфою предстояло встретиться с Роном в суде. Формально? Безусловно. Но их брак не был до конца утверждён магически, и грядущая встреча — действительно простая формальность. Рон убеждал её все годы брака, что необходимо завершить брачную связь, то есть, дать клятвы, объединить кровь и магию, как положено всем волшебникам. Но Гермиону пугало это всё, она не знала до конца, чем может обернуться подобный ритуал, а значит, повода впутываться в эту магическую связь не видела. Возможно, на подсознательном уровне уже тогда отвергая Рона. Она изучила вопрос и пришла к выводу, что всё меньше волшебников за последние пятьдесят лет заключали подобные браки, разве что чистокровные придерживались традиций. Гермиона досконально проштудировала статистику. Всё чаще волшебники стали разводиться, но переплетение крови и магии не так просто разделить как то же имущество. А заключить новый брак и вовсе можно лишь после смерти первого супруга. Все эти вещи не могли не тревожить девушку, которая хоть и жила в этом мире теперь большую часть жизни, но многие нюансы так и остались для неё непонятными.***
Малфой усмехнулся, выходя из Министерства, последние полчаса его переполняли разные мысли относительно происходящего. Сегодня Грейнджер-Уизли вновь стала просто Грейнджер. Сказать, что его как-то радовал этот факт было нельзя. Однако Драко точно не расстраивался по этому поводу. Ему казалось справедливым то, что не один он остался одиноким, теперь же хоть кто-то мог понять и разделить его чувства. Уизли явился на встречу мрачным, он недовольно огляделся по сторонам, а затем тихонько уточнил, придёт ли «Малфой». Ведь поинтересуйся он о Гермионе открыто, его точно сдали бы в Мунго. Окружающие волшебники, точно так же ожидавшие своей очереди под дверью регистрации магических связей, были несколько ошеломлены этим вопросом. Драко про себя взвыл, обзывая рыжего волшебника самыми нелицеприятными выражениями. Но вслух произнёс, что Малфой передал ему письмо. Окружающие немного расслабились, осознав, что бывший Пожиратель смерти не является причиной развода звёздной четы. А также поняли то, что героев войны и наследника скандальной династии явно связывают какие-то дела. Когда Драко, наконец, вернулся в Мэнор, то застал там уже собирающуюся домой Джинни Поттер, она смерила его подозрительным взглядом и, к неожиданности всех троих, произнесла: — Гермиона, кажется Малфою удалось приручить твои волосы. Не знаю как у тебя это получилось, Хорёк, но уложить бешеные кудри Гермионы Грейнджер до этого никому не удавалось. Да и смена стиля однозначно пошла на пользу. На Гермиону Грейнджер теперь приятно смотреть! Драко сначала поджал губы, ведь этот комплимент больше походил на оскорбление, да и Гермиона неловко поёрзала, сосредоточенно рассматривая свои, некогда его собственные ногти. Спустя пару секунд он всё-таки улыбнулся. — Хорошо, что стиль в одежде и причёску можно поправить взмахом палочки. Жаль, это же невозможно провернуть с твоим воспитанием. Гермиона резко подняла голову, совершенно не ожидая подобной защиты. Всю жизнь её подкалывали насчёт внешнего вида, и она, привыкшая быть самой низкой среди подруг (ведь ни одна из них не питалась год грибами и травами в лесу, отправившись в опасный вояж за крестражами, ни одну из них не пытала несколько часов подряд безумная Беллатриса Лестрейндж, ни одну не проклинал Долохов), самой лохматой, той, на кого никогда не было подходящих мантий даже у мадам Малкин. Джинни уже открыла рот, чтобы высказать Малфою всё, что тот заслуживал, но он прервал её: — В другой раз обязательно закончим эту увлекательную перепалку. А сейчас у меня и Грейнджер слишком много дел, прошу простить. Джинни яростно взглянула на тело своей лучшей подруги, в то время как настоящая Гермиона притихла, старательно делая вид, что превратилась в мебель. — Но ведь я же права! По крайней мере мне всегда хватало храбрости сказать это в лицо! Драко усмехнулся: — Не стоит путать отсутствие воспитания с храбростью, между ними нет ничего общего. Тебе пора, Уизли. — Во-первых, я Поттер. А во-вторых, Гермиона, скажи ему! Гермиона не хотела встревать в эту перепалку, как и на протяжении многих лет, считая, что куда правильнее — промолчать. Однако Малфой не дал ей возможности ответить: — Она, в отличие от тебя, слишком воспитана и не хочет обижать друзей. Не переживай, я помогу исправить это досадное упущение, каждый должен получать по заслугам. Джинни раскраснелась, буквально испепеляя Малфоя и Грейнджер взглядом своих светло-карих глаз, когда её уже подхватило зелёное пламя. — Ты, я смотрю, получил! Драко спокойно прошёл в персиковую гостиную, присаживаясь в свободное кресло. — Почему тебе нравится именно эта? — он неопределённо обвёл рукой окружающее их пространство. Гермиона, которая понимала, что Малфой пытается сгладить ситуацию, улыбнулась, прикрывая глаза и вдохнув побольше воздуха. — Знаешь, до того как я стёрла память родителям, мы часто бывали в разных странах. Каждый раз на каникулах мы уезжали куда-либо, и вот в самое последнее наше путешествие мы остановились в отеле, где гостиная нашего номера выглядела очень похожим образом. Для меня это очень странно и волнительно, но я будто снова перемещаюсь в тот день… Мы с родителями сидели в креслах и строили планы на всю неделю вперёд, составляя путеводитель, чтобы посетить как можно больше различных достопримечательностей… Они оба долго молчали, прежде чем Гермиона снова заговорила. — Спасибо тебе… За то, что сказал Джинни. Драко внимательно рассматривал собственное тело, которое ему уже не принадлежало, и почему-то всё чаще под личиной собственной внешности проглядывала та самая гриффиндорка, которую он видел каждое утро перед зеркалом. — Не благодари меня за это. Я всего лишь поставил её на место. При желании ты могла бы сделать это сама. Но… Гермиона прекрасно поняла суть вопроса. — Но она действительно права. Драко недоуменно нахмурил брови. — В чём она права? Сверля собственное тело пронзительным взглядом, она тоже нахмурилась. — Я не красавица. Джинни высокая, у неё бёдра гораздо шире моих и, благодаря квиддичу, подтянутое тело, эти блестящие длинные и густые рыжие волосы… Она… Малфой рассмеялся. — Как по мне, твоя подруга похожа на кобылицу. Её фигура совсем неженственная. Скажи, а ты считаешь Асторию красивой? Гермиона ошеломлённо кивнула, а Малфой продолжил. — К твоему сведению, на твоём теле сейчас вещи, которые Астория покупала для себя, но ни разу не надела, они абсолютно новые, если что. Безусловно, над ними поколдовали эльфы. У тебя талия тоньше чем у Тори, и она совсем немного выше, может на дюйм. Но в целом ваши параметры идентичны. Что до твоих волос, это Тори показала чары и купила зелье, ничего сложного. А теперь посмотри на себя, то есть на меня, ещё раз. Со стороны. Для наглядности Малфой встал и покрутился перед растерянной Гермионой. После чего они поужинали в этой же гостиной и обсудили последние новости в уже более расслабленной обстановке. Драко рассказал ей о том, как прошла встреча с Уизли, на что получил весьма неожиданную реакцию. Гермиона утверждала, что завтрашний выпуск «Ежедневного пророка» их очень «порадует», судя по всему. А Гермиона поделилась отличной новостью о том, что началась застройка первого здания. Решение по участку мисс Уилсон уже по сути принято, её дом не тронут, пока она не найдётся, имущество так и останется в её распоряжении, а затем её дом вместе с фундаментом перенесут в одно из предложенных Министерством мест, плюс ко всему со счетов Малфоя спишут приличную сумму, «компенсацию» в пользу мисс Уилсон за причинённые неудобства. Они оба чувствовали себя комфортно в компании друг друга, и с каждым днём доверие между ними росло. Как и всегда, Гермиона отправилась спать чуть раньше, а Драко поймал себя на мысли, что ему хотелось бы ещё немного посидеть с ней в уютной тишине, или же обсудить новую книгу Риты Скитер, которая на этот раз раскрывала все тайны Николаса Фламеля, внёсшего неоценимый вклад в развитие всего волшебного мира. Наверняка Гермиона сделала бы несколько остроумных замечаний, относительно самой Скитер. А потом рассказала бы что-то увлекательное о ранее неизвестных работах Николаса. Драко был уверен, что Грейнджер непременно удивила бы его. Снова. С этими мыслями он просидел ещё некоторое время в персиковой гостиной, которую тоже искренне любил чуточку больше всех остальных. Но совсем по иным причинам. Именно здесь впервые у него произошёл выброс стихийной магии. Комната навсегда осталась в его памяти светлым воспоминанием, подстать оттенку стен, который наполнял душу теплом. Уже выйдя из душа и шлёпая босыми ногами по тёмному тёплому мрамору, Драко остановился перед зеркалом в полный рост, наверное, впервые так тщательно разглядывая внешность Гермионы Грейнджер. У неё действительно оказалась хрупкая женственная фигура, средний рост, при этом достаточно длинные красивые ноги. Он сжал рукой левое полушарие, которое не поместилось в маленькую ладонь чуть больше чем наполовину, затем очертил кончиками пальцев талию и бёдра. Нет, у неё определённо была отличная фигура. Самому Драко никогда не нравились «кобылицы», как он назвал Джинни, такие женщины хороши только в молодости и чаще всего с возрастом превращаются в подобие миссис Уизли, после тридцати пяти теряя весь лоск. Типаж же Гермионы больше походил на линию родственниц его матери или Астории Гринграсс. Такие ведьмы даже в шестьдесят выглядят не старше сорока, оставаясь при этом тонкими, хрупкими и изящными. Когда держишь в руках такую женщину, определённо «хочется» нести за неё ответственность, оберегать, баловать, носить на руках, радовать такими мелочами, как красивый букет цветов или изящное украшение — подстать им самим. Драко рассматривал своё отражение в зеркале, отмечая, что у Гермионы аккуратный носик, кончик которого слегка задран вверх, будто она прямо сейчас выскажет своё мнение, отчитает неправых, прямо как в школе когда-то. Её пухлые губы растянулись в лёгкой улыбке, обнажая ряд белоснежных ровных зубов, которые когда-то маленький Драко подправил Дантисимусом. Он только сейчас разглядел, что цвет глаз вблизи оказался не просто карим, а имел ярко-золотые вкрапления. Мужчина, запертый в теле женщины, почувствовал лёгкое возбуждение, разглядывая девушку в отражении, отчего быстро отвернулся и задумался о том, что у него уже достаточно длительное время вообще ничего не было… Хотя в данной ситуации это и неудивительно. Ведь до этого дня даже времени задуматься о подобном не выдавалось из-за постоянных стрессовых ситуаций и огромного количества дел. После насыщенного дня Драко очень быстро отключился, даже не задумавшись о том, что раньше при мыслях об Астории, он готов был осыпать её подарками, всячески оберегать и заботиться, но вот искреннего желания «нести ответственность» почему-то не возникало. Безусловно, это было чем-то само собой разумеющимся, мужчина всегда несёт ответственность за всю семью. Но при мыслях о Гермионе это было обусловлено скорее чувством собственничества. Но Драко спал, и эти мысли ещё не скоро придут в его светлую голову вне подсознания. А сейчас ему снились её огромные карие глаза, смотрящие прямо в душу, и слегка раскрытые пухлые губы, с которых срывались тихие хриплые стоны. Пышная кудрявая грива мягко путалась между пальцами, её тело плавилось в его руках, ведь во сне он снова был собой. Гермиона выгибалась под ним, чувственно принимая его в себя, с каждым ритмичным толчком извиваясь сильнее. Драко чувствовал, что она на грани, ему было так туго, тепло и скользко, будто эта женщина была создана именно для него. Гермиона задыхалась от сдерживаемых эмоций, а он уговаривал её быть громче, слегка прикусывая её нижнюю губу и шепча пошлости в этот идеальный ротик. Он смотрел, как его член идеально входит в неё до основания, как ускорившиеся толчки заставляют сбиваться её дыхание ещё сильнее, отчего она рвано хватает воздух и теперь уже сама прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать громкий стон, который, Малфой уверен, заставит сорваться с её губ. Её щёки горят ярко-розовым румянцем, когда она зажмуривается и, наконец, не выдерживает, царапая его спину ногтями, протяжно стонет на выдохе, опаляя горячим дыханием его щёку, крепче и ещё ближе прижимаясь к нему своей потрясающей грудью с твёрдыми горошинами тёмных сосков, замерев от экстаза, который несётся по её венам с бешеной скоростью, а затем обмякает в его руках, раскрывая глаза и тем самым подталкивая его самого к краю. Он делает ещё несколько резких глубоких толчков и кончает, замерев в ней. Они смотрят в глаза друг другу, и Гермиона нежно проводит кончиками пальцев по его щеке, а на её губах играет лёгкая, усталая улыбка. Драко просыпается посреди ночи, его дыхание напрочь сбито, разгорячённое тело Гермионы всё ещё немного влажное, прямо как во сне. Запоздало он осознаёт, что по телу всё ещё прокатываются отголоски неги, в которой он остаточно пребывает после сна. Как и обещал Грейнджер, он не прикасался к «её» телу всё это время. Однако оно, очевидно, взбунтовалось, требуя разрядки, а вечерние события окончательно сломали последний барьер в его сознании. Расслабленно выдохнув, он откидывается на подушки и улыбается, глядя в темноту потолка. Он думает о том, что женщины совершенно иначе испытывают удовольствие во время секса. Его рука сама собой тянется вниз, и он ощущает под пальцами тёплую влагу, желание снова нарастает внизу живота, затягиваясь тугим узлом. Ноги сами собой разъезжаются чуть шире, а пальцы совершают такие привычные круговые движения, заставляя дыхание сбиться по-новой. Его возбуждает сама мысль «касаться тела Гермионы», свободной рукой он обхватывает её сосок и слегка сжимает. Все эти движения ему привычны, он точно так же ласкал Асторию и других девушек, с которыми его связывали столь близкие отношения. Раньше он наблюдал за реакцией партнёрши и точно знал, что именно заставит её плавиться. Драко всегда гордился своей наблюдательностью, ему нравилось видеть перед собой умоляющих, извивающихся под ним податливых ведьм. Теперь же он мог ещё и прочувствовать в полной мере, что же ощущали те самые девушки, находясь в его объятиях. Он избегал проникновения пальцев, ему этого не требовалось. Тело Гермионы оказалось чрезвычайно чувствительным и отзывчивым. Не прошло и пары минут, как взрывная волна удовольствия затопила всё его существо ещё раз, заставляя разлететься на мириады частиц и потеряться в пространстве. Немного придя в себя, Драко задумался над тем, что женщины испытывают куда более мощные эмоции. А ещё понял, что даже в качестве эксперимента не готов будет «засунуть» в себя даже пальцы. Проникновение всё ещё являлось чем-то неприемлемым в его понятии. В голове просто не укладывалось, что это не он будет «входить», а в него. Мысль вызывала нечто среднее между отвращением и испугом. Он в какой-то момент действительно испытал страх, вдруг ему бы понравилось делить постель с мужчиной? Даже пусть со своим собственным телом, что случилось бы с ним потом, вернись всё на круги своя. Нет, Драко определённо никогда не был геем, даже в подростковом возрасте, когда некоторые его знакомые поддавались сомнительным экспериментам, он никогда искренне не понимал этого. Как-то раз он поймал Пэнси и Дафну, когда те целовались в одной из ниш Хогвартса на третьем году обучения. Пэнс ещё долго потом его убеждала, что они просто учились друг на друге целоваться, чтобы не опозориться, когда окажешься с парнем. Драко посмеивался над её оправданиями, под сарказмом маскируя свою собственную неуверенность и смущение. Безусловно, его возбудило то зрелище, и позже он не раз вспоминал это, когда принимал душ в одиночестве в свои лет четырнадцать… Но попробовать нечто подобное с друзьями-парнями, даже с целью «научиться», ему бы никогда не пришло в голову. Это было мерзко. Однажды Драко видел, как Тео целовался с другим парнем. Это было на том самом Святочном балу, во время Турнира трёх волшебников. Однако никогда не спрашивал об этом своего школьного приятеля, сделав вид, что не видел, как Нотт лапает задницу какого-то шармбатонца и засовывает ему в рот свой язык. Он мог не обращать внимания на такие вещи, пока это не касалось его самого. И Малфой не хотел верить в увиденное, он знал, что какими бы ни были пристрастия Нотта, спрашивать никто никого не будет. Когда придёт время, его друг сделает так, как ожидает семья, и подарит Ноттам очередного наследника. А значит, тот шармбатонец не имеет никакого значения. Главное, чтобы друг не пристал к самому Драко с подобной инициативой. Сейчас же у Тео действительно была очаровательная супруга, с которой они ожидали пополнения. А сам Драко засыпал с мыслью, что никогда не смог бы смириться с тем, чтобы его кто-то трахнул. Неважно, в женском он обличии оказался или нет, сам факт подобного оскорбителен.***
— Я всего лишь предполагаю, что будет весьма удобно вместе пойти на бал! — Нет. Гермиона сверлила взглядом карие глаза, уже привыкнув, что теперь они принадлежат Драко. Он сейчас раздражал её больше, чем за почти год, который они провели в телах друг друга. — Но тебе в любом случае предстоит пойти туда! — Я говорю «нет»! — Малфой находился на грани кипения. Сейчас он всей душой ненавидел Гермиону Грейнджер, наверное, даже больше, чем на втором курсе, когда она заявила, что Люциус купил ему место ловца в сборной Слизерина. — Но ты даже не слушаешь до конца я… Драко резко подорвался из своего кожаного кресла, Гермиона тоже вскочила, так что теперь их разделял лишь письменный стол его домашнего кабинета. Ведьма поражалась, как, будучи на две головы ниже, Малфой умудряется смотреть на неё сверху вниз. Они оба тяжело дышали, сверля взглядом непроницаемое лицо напротив. Одинаково упрямые и привыкшие добиваться своего — поистине гремучая смесь. — Но почему?! Просто ответь! Малфой плюхнулся обратно, глубоко вдохнул и выдохнул, досчитал до десяти, почувствовав, что вроде как немного успокоился, поэтому, наконец, заговорил уже спокойнее. — Ты ведь осознаёшь, что предлагаешь героине войны явиться на праздник победы под руку с бывшим Пожирателем смерти, а потом ещё и толкнуть речь? — чем больше он говорил, тем сильнее распалялся, снова переходя на повышенный тон. — Ты хоть представляешь, через что предлагаешь пройти нам обоим?! Когда это смерть для тебя стала не такой уж плохой идеей? Да меня проклянут, вернее тебя, не успеешь переступить порог большого зала! Гермиона уже набрала побольше воздуха, чтобы возразить, как дверь в кабинет распахнулась, являя взору Нарциссу Малфой. Ведьма вплыла в кабинет под обескураженные взгляды обоих. Несмотря на то, что Нарцисса часто писала сыну и уговаривала навестить родителей, она ещё ни разу не являлась сама в Англию с того самого дня, как покинула эту страну. Но неделю назад её терпение лопнуло. Драко наотрез отказывался объяснять, почему последние пару месяцев стал появляться всё чаще в обществе магглорождённой героини войны. Пресса по этому поводу гудела так, будто новость являлась самой значимой за последние лет двести. Наблюдая за двумя ошеломлёнными волшебниками, от глаз леди Малфой не укрылся тот факт, что Гермиона была одета в домашнюю мантию, равно как и сам Драко. Они оба выглядели как семейная пара, о предмете их спора она, хоть и нечётко, но всё же услышала стоя за дверью, ведь её тихий стук, очевидно, заглушали их вопли. Она была в ужасе, что её сын общается на повышенных тонах с ведьмой; да и сама ведьма явно не отставала. Следующее, что бросилось в глаза, это то, что на месте хозяина кабинета, как ни странно, располагался отнюдь не её сын. Ей совершенно не нравилось то, что они обсуждали. И, естественно, она была на стороне Гермионы — зачем Драко пытаться заставлять ведьму идти на годовщину победы? Чтобы его прикончили? Или опасность, напротив, угрожала ей, а он хотел защитить? В любом случае скандальная связь с разведённой героиней войны представлялась Нарциссе насколько выгодной, настолько же и опасной, ведь у любой медали есть две стороны. Решив, что поспешные выводы делать ни к чему, она мягко улыбнулась. — Доброе утро, молодые люди. Я постучала, но, очевидно, недостаточно громко, — она выразительно и недовольно оглядела Драко. — Возможно, мой сын, наконец, вспомнит о манерах и пригласит нас всех в гостиную? — Оба волшебника будто находились под воздействием Ступефая. Нарцисса про себя усмехнулась и решила, что всем троим необходимо поразмыслить над ситуацией, прежде чем сесть за стол для совместной трапезы. — В это время года южная гостиная с видом на сад весьма впечатляет. Я соскучилась по дивному аромату весны в Уилтшире и пёстрым полям. Полагаю, вы ещё не завтракали, поэтому встретимся через пятнадцать минут. Отдам пока эльфам приказ. С этими словами леди Малфой удалилась, лишь щелчком пальцев заставив дверь тихонько затвориться после её ухода. Драко выставил обе ладони вперёд, глядя на перепуганную Грейнджер, которая находилась в его теле. — Так, не паникуй. Всё будет хорошо, слышишь? Гермиона медленно кивнула. — Разумеется, ведь мы расскажем ей правду. Не так ли? В самом начале Гермиона доверила ему свою горькую историю, о которой оба предпочли не вспоминать больше ни разу. Пришло время и Малфою приоткрыть завесу тайны. — Грейнджер, вернее, Гермиона… Я прошу, не смей говорить о случившемся с нами моей матери. Гермиона выжидающе уставилась на Малфоя, она уже поняла, что у него есть причина. Но мотивации явно мало, чтобы ввязаться в предлагаемый цирк, который предстоит устроить для леди Малфой. Тяжело вздохнув, он поставил заглушку на кабинет. — Она не совсем стабильна. В течение всех этих лет Нарцисса посещает психиатра. Всё очень серьёзно… Первый год после войны дался нашей семье слишком тяжело, мама проваливаливалась в прошлое на несколько лет назад, слава Мерлину, такого не случается уже почти два года. Но панические атаки её не отпускают. От удивления у Гермионы едва не приоткрылся рот, но она быстро взяла себя в руки, не решаясь поверить в услышанное. — Но я никогда не слышала ничего… А вашу семью регулярно поливают фекалиями в прессе… — Гермиона была настолько ошеломлена услышанным, что даже не обратила внимания на одно маггловское, но чрезвычайно важное слово. Драко потёр переносицу, ему явно была не по вкусу тема дискуссии. — Мои родители переехали во Францию по нескольким причинам. Но самая главная — здоровье Нарциссы. Там наша семья не настолько печально известна, да и родители живут совсем уединённо. Они если и выходят в свет, то большую часть времени проводят именно в маггловском мире, где до Малфоев никому нет дела. И в магическом мире, Гермиона, нет профессии психиатр. Гермиона потупила глаза в пол, а затем резко подняла голову вверх, Драко снова будто увидел перед собой Грейнджер школьных лет, которая гордо вздёрнула подбородок и уже готова дать правильный ответ. И она не разочаровала. — Каков наш план? Что я должна иметь в виду? Драко благодарно кивнул. — Прежде всего манеры, мать сразу нас раскусит, даже несмотря на то, что из-за болезни стала немного рассеяна. Отодвинь ей и мне стул, ты будешь во главе стола. Я сяду по правую руку, Нарцисса напротив. Не вздумай обращаться к эльфам. Нужно будет извиниться за такую холодную встречу, поцелуй её в щёку и сожми несильно её пальцы, когда предложишь присесть. Сделай ей комплимент. Потом представишь меня ей, то есть себя. С этикетом у тебя проблем нет, пояснять не вижу смысла. Просто будь вежлива, спроси о погоде во Франции в это время года; нашли ли они русский маггловский балет таким же потрясающим, как и магический? Как им театр или где они были на прошлой неделе? Потом поинтересуйся как поживают виноградники и сад Нарциссы. Что она сейчас читает? Плавно перейди к теме как там отец и сопровождает ли он её в этом путешествии? Поинтересуйся здоровьем, но только после того как я вас оставлю. Отправлюсь на пару часов в тот коттедж, а потом вернусь с кипой свитков, попрошу тебя о помощи. Гермиона сосредоточенно кивала, запоминая каждый пункт. Спустя несколько секунд после того как они закончили, она задала самый волнующий вопрос: — А как объяснить ей мое присутствие в Мэноре, вернее твоё. Малфой задумался, а затем ухмыльнулся, глядя в серые глаза. — А давай скажем почти правду. Моя мать прагматик и отличный стратег. Гермиона хмыкнула, уловив суть. — Взаимовыгодные отношения. Допустим, а что можешь предложить мне ты? Драко пожал плечами, а затем искренне рассмеялся. — Себя. Я необычайно хорош собой. Гермиона с недоверием осмотрела ставшее её почти год назад тело и нагло улыбнулась, Малфой с удивлением осознал, что эта улыбка могла бы принадлежать именно ему, но никак не Грейнджер. — Не впечатляет. Что ещё ты мог бы предложить? Драко все ещё продолжал улыбаться, его веселили такие перепалки с Гермионой, он протянул задумчиво: — То, чего у тебя нет… Гермиона усмехнулась. — Непомерно раздутое эго? Драко посерьёзнел, осознав, что действительно, предложить ей особо ничего не мог. — Тебе точно не понравится то, что я скажу. — И всё-таки? Я не настолько наивна, как ты, должно быть, полагаешь… Имя у меня уже и так есть. А вот… — теперь уже Гермиона не решалась озвучить своё предположение, это было слишком низко. Драко снова заговорил: — Лишь нескольких вещей у тебя нет. Несметные богатства Малфоев, крепкие связи, хоть и подпольные после войны… Кстати, твоё имя, породнившееся с нашей семьёй, это бы исправило, открывая тебе короткую дорожку к креслу Министра. И, наконец, родовая магия. Так что из этого, Грейнджер? Вместо ответа Гермиона лишь усмехнулась. Она встала и прошла к выходу из кабинета, уже коснувшись ручки на двери, обернулась: — Всё и сразу? На губах Драко, вернее на лице, ранее принадлежащем Гермионе, расцвела хитрая улыбка. — Я знал.***