***
После возвращения из Испании прошло три месяца. Они больше не затрагивали ту самую тему, проведя остаток ночей отпуска в разных спальнях. Вернувшись в Англию, их общение днём не изменилось, они всё так же шутили, им было интересно. Внутреннее притяжение никуда не исчезло, но установленную черту никто из них больше не переступал. И сейчас Гермиона нахмурилась, снова вспоминая ту ночь. История Драко никак не выходила у неё из головы. Будь она в своём теле, могла бы без проблем поднять архив и узнать все подробности. Или вызвать на допрос любого из тех трёх авроров… это были её первые мысли, когда гнев уступил место холодному рассудку. За три месяца она составила множество вариантов. Плюс ко всему, теперь она была замужем за Малфоем, и её статус супруги делал операцию с рассекречиванием данных потенциально проблематичной. Гораздо проще было бы обратиться напрямую к Кингсли, пользуясь долгой дружбой и общим военным прошлым. Но и это сейчас невозможно. И никогда возможным не станет, призналась себе Гермиона. В облике Малфоя явиться и разыграть карту дружбы совершенно точно нельзя. И тогда она стала делать то, что умела лучше всего. Рассуждать. Она в первые дни порывалась отправить запрос Гарри, но боялась, что вся эта грязь из прошлого внезапно может всплыть. Гермиона дошла до того, что поставила себя на место Кингсли и попыталась воссоздать тот момент. Что бы предприняла она, если бы стала свидетелем этого кошмара? Сразу после войны общественность не приняла бы ни в коем случае сторону Малфоя, будь он хоть трижды жертва. Авроров бы чествовали, если бы это всплыло. А репутацию Драко восстановить не удалось бы уже никогда. А Кингсли, который общался с золотым трио, очень хорошо был осведомлён о событиях на Астрономической башне, в Мэноре, в Запретном лесу… Он не считал загнанного в угол подростка опасным пожирателем, преданным режиму Тома Реддла. Оставалось лишь одно, чтобы уберечь Малфоя, да и авроров, которые хотели отмщения… И имели на это желание полное право. Но не имели возможности наказать виновных и отыгрывались на том, кто был в их власти. Задача — решить проблему. А разборов последствий после войны хватало и без этого. Стереть им память оставалось единственным правильным решением. Авроров «заставить» добровольно «захотеть» уйти на пенсию действием того же самого спасительного Обливиэйта… Ведь их отношение к заключённым невозможно оставить без присмотра и проще избавиться. А заодно и подкорректировать их отношение к проигравшей стороне. Пусть ненавидят, но черта едина для всех. Гермиона даже вспомнила, что после назначения Кингсли на пост Министра, все авроры под Веритасерумом давали ежегодный отчёт о превышении полномочий. И это было недостающим пазлом. Целью не было искать мелких взяточников, целью было не допустить появления линчивателей среди представителей закона. Итак, у неё оставался всего один живой свидетель — Кингсли. С его стороны было мудрым решением поступить именно так. Нужно лишь узнать, что именно там произошло, вернее, как далеко зашло… Она сидела в своей спальне на софе у окна. За окном сыпал мелкий снег, больше похожий на крупу, снежинки прилипали к стеклу и, словно слёзы, скатывались вниз. Меланхолия соответствовала настроению. Мэнор зимой особенно нравился Гермионе. Ведьма снова прикусила губу, едва не вскрикнув, когда тонкая кожа лопнула и из ранки потекла кровь. Дурацкая привычка, от которой она никак не могла избавиться. Залечив ранку одним взмахом палочки, она стряхнула с себя неприятные мысли и поспешила к камину. Сегодня её ждала встреча с Джинни, в том самом особняке, где они первое время жили с Малфоем. Подруга явно собиралась поделиться чем-то важным. Гермиона надеялась, что это будет не очередная беременность. Ей ведь и самой хотелось детей, но… Видимо, не судьба. Она не смела больше давить на Малфоя, прекрасно зная, что именно он чувствовал. Они с Джинни болтали обо всём на свете, и рыжая ведьма пытала Гермиону вопросами о том, как далеко продвинулись их отношения с Драко. Новоиспечённая миссис Малфой лишь отшучивалась и рассказывала о своих впечатлениях — неделю назад Драко устроил им уикенд в Тайланде. Даже для друзей они выбрали придерживаться версии путешествия. Хотя на деле Малфой нашёл одного шамана, который, возможно, мог им помочь. Но ничего не вышло, шаман лишь развёл руками и вручил им по камешку, обыкновенную гальку. Переводчик им объяснил, что потомок самого Мо-Пхи дал им то, от чего они должны избавиться. И Гермиона, и Драко с каменными лицами выслушали пафосные речи тайцев и покинули храм. Переступив порог номера отеля, Драко запустил этим самым камнем в раскрытое окно. — Подумать только, дать нам мусор, чтобы мы от него избавились! Гермиона повторила за Малфоем, и её камушек тоже тихо булькнул в воду из окна их виллы. Она легонько толкнула Драко в бок и, посмеиваясь, ответила: — Ты же понимаешь, что это была метафора? Малфой угрюмо посмотрел на неё. — Не понимал бы, не злился. Итак, им предстояло избавиться от всего, что тяготит обоих. Из размышлений её вырвала Джинни. — Ты снова зависла, Гермиона, неужели снова так много работы? — Да, новый проект, никак не можем согласовать с Драко бюджет. Ещё и моя работа, там слушание очень тяжёлое намечается… — Да, Гарри рассказывал. — У тебя была какая-то новость. — Как ты говорила про маггловскую штуку, которую нужно оторвать? — Пластырь что ли? Чтоб один раз, болезненно, но быстро? — Вот... — Джинни замерла, будто боялась говорить дальше, а затем выпалила всё одним трудноразбираемым предложением: — Именно так. Рон женится через неделю. И он скоро станет отцом. Ошеломлённая Гермиона несколько раз моргнула, а затем улыбнулась, и на её глазах выступили слезы. — Ох, Джинни! Я так рада за него! Он правда заслуживает быть счастливым! Ох, Мерлин! Я могу передать ему письмо через тебя и поздравить? — Он не захочет читать. — Пусть сожжёт. Но я должна попробовать. Я хочу попросить прощения. — Но… — Джинни прикусила губу, глядя на взволнованную подругу. — Ты до сих пор любишь моего брата? — Я всегда буду его любить, как и Гарри. Они для меня как братья, как огромная часть моей души. — Я попробую. Пиши. Пока я не передумала. Гермиона столько всего хотела сказать, ей даже вспомнились слова Астории из письма для Драко… Но это было совершенно не то… И она замерла с маггловской ручкой над листом, вырванным из блокнота. Клочок бумаги, немного смятый… И красивый лепесток сам вспомнился. Гермиона потянулась за палочкой и обрезала неровный край, затем распрямила бумагу. И её ручка коснулась листа.Прости, Рон.
Думаю — это именно то, с чего следует начать.
Вы с Гарри навсегда останетесь частью моей души. И помни, что бы ни случилось, можешь рассчитывать на меня.
Я виновата перед тобой, и ты совершенно прав, что не хочешь со мной говорить. Меня мучает совесть. И твоей вины тут нет.
Это я, как самая настоящая эгоистка, цеплялась за прошлое и не могла его отпустить, когда ты дарил мне счастливое настоящее и светлое будущее.
Рон, если ты когда-либо найдёшь в себе силы меня простить, это будет здорово.
И я безумно, искренне рада за вас! Ты больше всех достоин самого наилучшего!
Будь счастлив!
Всегда твой друг,
Гермиона
Ведьма стукнула кончиком палочки по пергаменту, повинуясь внезапному вдохновению, в этот же момент осознав — она только что избавилась от своего камня. И всё-таки оставался ещё один вопрос, который она хотела уточнить у Джинни. — А его невеста?.. — Гермиона задумалась, как сформулировать вопрос так, чтобы не выдать свою догадку, вернее, мнение Нарциссы. — Рон просил не говорить тебе о ней ничего. — Джинни, я не про имя. Она чистокровная? Джинни нахмурилась. — В нашей семье никогда не было предрассудков! Гермиона, с чего такой вопрос вообще? — Просто… Мои комплексы… Ладно, это совершенно неважно. Ты права. Джинни, заметив, что подруга немного расстроена, всё-таки выдала ответ. — Она, как и ты, магглорождённая. Не переживай, Рон никогда не считал тебя в чём-то недостойной. Так что он не променял тебя ни на какую чистокровную ведьму. Гермиона сделала вид, что ответ её более чем устроил и успокоил. Однако, слова Нарциссы о том, что Уизли точно знали, что кровь пора разбавить, обрели совершенно иной смысл.***
Она встретилась с Драко в холле каминного зала, куда обычно прибывали гости. Он был явно чем-то встревожен. И не успела Гермиона переступить порог и закрыть за собой решётку, чтобы ограничить вход, он сразу задал вопрос: — Где ты была? — В коттедже, с Джинни. Что-то случилось? — Да. Мы с тобой прямо сейчас отправляемся во Францию. Я жду портключ, благо, героине войны его делают вне очереди. — Драко, что происходит? — Гермиона подошла к нему и положила руки на хрупкие плечи, стараясь прочесть ответ в его глазах. — Люциус в коме в больнице Святого Венсана. Мама в психиатрической больнице. С приступом. — Чёрт… Может разделимся? Что вообще произошло? — У мамы случилась паническая атака и магический выброс. После прихода её подруги, какой-то там мадам Круассан. — Крессан? — Откуда ты знаешь?! Кто она? — Она на пенсии… Но выступала обвинителем во многих судах над пожирателями. Драко… — Её утренние мысли вновь вернулись к тому, о чём она уже догадалась. — Кингсли мог отправить её на пенсию за излишнюю пристрастность… чтобы не привлекать внимания. — Неужели об этом не знали мои родители? — Мы пока не знаем, она то была или нет. Кто передал информацию? — Домовуха матери. Она и доставила их в больницы.***
Они сидели в комнате ожидания больницы Святого Венсана вот уже пять часов. Оба пребывали в мрачном расположении духа и просто молчали, глядя в одну точку. Драко пошевелился, и Гермиона, будто очнувшись, спросила: — Сколько ты ждал меня? — Часа полтора. Она была в шоке. — Почему не позвал? Драко помассировал лоб рукой. — Ты говорила, что у тебя есть планы на этот вечер. Я не хотел их нарушать. И я всё равно ждал портключ. Будь всё иначе, я бы вообще ни слова не сказал, но... Без тебя меня бы не пустили, ведь не меня считают их сыном сейчас… Гермиона шумно выдохнула и прошептала: — Я понимаю, что ты не выбирал жениться на мне… Но я ведь поклялась. Я… — она не ожидала, что скажет это, но чувствовала, что так оно и есть, — всегда буду рядом. Пожалуйста, не отталкивай меня. Драко ничего не ответил, просто переплёл их пальцы и сжал сильнее. Но ей и этого было достаточно. Он принял поддержку. Остальное не имело значения. Они просидели ещё около сорока минут в тишине, пока не вошёл целитель в лимонной мантии. — M. et Mme Malefoy, bonjour. Je suis le guérisseur François Chambord. Гермиона и Драко синхронно встали. И он уже собрался ответить, несмотря на то, что его фамилию в этой больнице знали достаточно хорошо из-за частых обращений с мигренями Нарциссы… И он часто бывал с ней на приёмах… К тому же, этот целитель знал его лично… Будет совершенно ужасно, если он поймёт, что Драко разучился говорить на французском. И ещё он боялся услышать плохие новости. Не успел Драко открыть рта, как Гермиона заговорила, причём даже без акцента. — Bonjour, guérisseur Chambord. Ma femme et moi sommes très inquiets pour la santé de mon père. Comment est-il maintenant? — L'état de ton père est stable. Nous l'avons sorti d'un coma artificiel. Vous pouvez lui parler brièvement. Драко молча шёл за целителем рука об руку с Гермионой. Страх за родителей немного отступил и мысли стали устремляться в ином направлении. Конечно же, Гермиона Грейнджер не могла не знать французский, как он не догадался? Именно сейчас Малфой думал о том, что пусть они уже почти полтора года вынуждены жить вместе, он о ней знает так мало… Они узнавали друг друга каждый день, дискутировали, рассказывали истории из детства, на которых нельзя было проколоться в кругу знакомых при встрече. А Гермиона Грейнджер открывалась настолько многогранной, что ему казалось, и жизни не хватит, чтобы узнать эту женщину. Ни одна из женщин не вызывала в нём столько азарта и трепета. Её хотелось узнавать. И вся эта гамма чувств свалилась на Драко прямо сейчас. Несмотря на то, что она даже не находилась в женском обличии, он хотел её. Иррационально, борясь с собой… Но всё же хотел. И это сводило с ума. Они вошли в палату, предназначенную лишь для одного пациента. Гермиона, досконально изучившая за год отношения между Драко и его родителями, задала интересующие вопросы целителю и попросила оставить их. Затем она подошла к его отцу, сжала его руку, наклонилась и приподняла, именно так бы сделал и сам Драко. Не удивило и то, что первым вопросом Люциуса стал «Что с Циссой?» Гермиона присела на край кровати, мимолётно задумавшись, допустимо ли это? Но было уже поздно рассуждать, ведь действие совершено. — Она спит, с ней всё будет в порядке. Мы уже видели её. Домовуха сказала, что у вас в гостях была некая госпожа Крессан… Люциус едва не поперхнулся воздухом, теряя всякое самообладание, и на помощь пришёл Драко. — Люциус, об этом знаем только мы. Для больницы случившееся пока что загадка. Они думают, что на вас напал неизвестный. Мы просто хотим знать, что произошло на самом деле. Люциус успокоился, с недовольством глядя на сына. — Твоя супруга куда умнее тебя. Иногда мне кажется, что это она мною воспитывалась. Гермиона не сдержала улыбки и обернулась к Драко, который совершенно точно доволен не был. Тем временем Люциус заговорил: — Присцилла действительно изредка заходит к нам на чай. Она купила поместье неподалёку от нас. Но в этот раз она вела себя странно, пыталась спровоцировать твою мать. Цисса вежливо попрощалась с ней, я проводил гостью до дверей лично, чтобы убедиться в её уходе, и закрыл ей доступ к нашему дому по пути. Когда вернулся, приступ уже начался. Гермиона видела, как волнуется отец Драко, ему действительно было по-настоящему больно за жену. — Драко, она… Она не сумасшедшая. И не специально. У нас ещё есть трудности… Но твоя мать… Гермиона не выдержала. — Хватит. Отец, моя мать действительно находится в здравом рассудке. Я не считаю её больной. И у меня лишь один вопрос, что сделала эта… Крессан? Люциус поджал губы и бросил осторожный взгляд в сторону Гермионы, вернее Драко. И она не стала играть в непонимание. — Она знает, что Нарциссе нездоровится. И Гермиона часть нашей семьи, я верю ей. Люциус почти цокнул. — Не об этом речь. Присцилла очень интересовалась вашим браком и напомнила о том, что происходило во времена войны, ей было любопытно узнать, как так случилось, что взгляды Малфоев настолько изменились. Все трое молчали, пока Гермиона не решилась озвучить свои опасения. — Когда ты назвал имя, сомнений не осталось. Я знаю, что эту ведьму отстранили от должности и выпроводили на пенсию за чересчур радикальную позицию по отношению к тем, кто был не на той стороне в войне. Она выступала обвинителем. Отец, постарайтесь сократить с ней общение. Люциус молча кивнул и отвёл взгляд к зачарованному окну, где прямо сейчас открывался вид на заснеженные Альпы . — Со мной всё в порядке, завтра уже выпишут. Отправляйтесь к Циссе, хочу быть уверенным, что она не навредит себе. После такого мощного выброса магии она истощена и нуждается не только в маггловской медицине.***
Спустя два дня Гермиона и Драко вернулись в Англию, убедившись, что у старших Малфоев всё в порядке. Нарцисса достаточно быстро пришла в себя и была очень рада видеть в гостях сына с невесткой. Сегодняшний вечер они должны были провести в Министерстве на рождественском приёме, и Гермиона уже была готова, ожидая Малфоя в каминном зале за чтением трактата, написанного Николасом Фламелем. Как только в холле послышался стук каблуков, она отложила фолиант и подняла глаза на приближающегося Драко. На нём, вернее на теле когда-то принадлежащем ей самой, была надета тёмно-синяя мантия, расшитая серебром, в тон галстуку и жилету, в которые сейчас была облачена Гермиона. Из украшений Драко предпочёл сапфиры в обрамлении бриллиантов, что было весьма ожидаемо. Они улыбнулись друг другу, и Гермиона предложила свой локоть Драко. Хотя со стороны все выглядело наоборот. Ещё раз переглянувшись, они вошли в камин, и Драко, бросив под ноги летучий порох, чётко проговорил адрес Министерства магии. Их присутствие на данном вечере носило исключительно формальный характер. Присутствие же Поттеров и Забини немного облегчало актёрскую игру, но не настолько, чтобы оба чувствовали себя абсолютно спокойно. К тому же, это был первый официальный приём, где они появятся в статусе семейной пары. Пока всё шло хорошо. Гермиона и Драко уже поприветствовали Министра, пообщались с коллегами миссис Малфой и теперь старались держаться на расстоянии ото всех. Они оба знали, что могут встретить достаточно нежелательных знакомых на этом званом вечере. Как только ведущий объявил, что все могут проследовать в соседний зал, Драко уже знал, что что-то пойдёт не так. И судя по лицу Гермионы, она придерживалась аналогичного мнения. Они оба предупредили друг друга заранее, от кого из своих знакомых стоит ждать подвоха, и были готовы ко всему. Драко проинструктировал Гермиону, как вести себя в случае того, если дело будет близко к драке. Он явно осознавал, что даже в его теле без реальных навыков, которые обычно получают парни в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет… Её шансы опозориться очень высоки. Первый танец они с облегчением провели вместе. Второй Гермиона, вернее Драко, танцевал с Гарри Поттером, а сама миссис Малфой в теле супруга вела в вальсе Джинни. Драко уже перестал так сильно опасаться худшего, потому что танец «Гермионы» с Министром и героем магической Британии, дал понять присутствующим, что у Малфоев есть отличный протекторат. Драко на этот раз пригласил тот самый надоедливый невыразимец, имя которого он постоянно забывал. Они молча кружились по паркету и Малфой делал всё возможное, чтобы не поддаться искушению и не отдавить этому мерзавцу ногу. — Я думал, что этот ваш брак фикция. А Вы, Гермиона, вопреки здравому смыслу кажетесь такой счастливой… Драко про себя сосчитал до пяти и успокоился. — Надеюсь, что могу и за Вас порадоваться. Как поживает Ваша очаровательная супруга? Волшебник ухмыльнулся, не испытывая никакого раскаяния: — О, так Вы не знаете? Я овдовел. Волосы на затылке Драко встали дыбом. — Соболезную. — О, я скорблю. Сесилия каким-то образом пробралась в мой кабинет и случайно коснулась артефакта, над которым мы всем отделом работали целый месяц. Её смерть была быстрой. Такое несчастье… Вы можете себе представить, Гермиона, что вашего супруга может совершенно неожиданно не стать… Стоит только коснуться неподходящего предмета, пуф!.. и всё. Драко вспомнил всё, чему его учили родители, он с детства привык находиться в самом отвратительном змеином клубке. — Мне расценивать это как предложение или угрозу? — Я ничего такого не имел в виду, простите, если напугал Вас, — он состроил растерянное лицо. — Но… Мало ли, сколько волшебников из здесь присутствующих считают, что героине войны не пристало носить фамилию пожирателей смерти. Играть нужно было по его правилам. — Возможно, мне интересны Ваши размышления. Ведь всякое может случиться… Спасибо за предупреждение, дорогой друг. Мужчина ещё шире улыбнулся. — Я рад, что Вы не в обиде, дорогая. Я ведь ничего плохого не имел в виду. Предлагаю через пять минут встретиться в конференц-зале номер девять. Мне было бы приятно принять Ваши соболезнования и поговорить об утрате дражайшей супруги… Это бы облегчило мои страдания. — Я с радостью утешу Вас. Целуя кончики пальцев своей партнёрши и завершая их танец, невыразимец едва слышно прошептал: — Мне будет крайне прискорбно узнать, если Вы предадите моё абсолютное доверие к вам и расскажете о моём горе кому-то из своих друзей. Драко кивнул. — Я умею хранить секреты. И я совершенно не планирую больше танцевать. Они публично распрощались. Драко отошёл в сторону и почти ухмыльнулся. Гермиона предвидела, что может возникнуть ситуация, где им придётся не выдавая себя просить о помощи. Он тут же выудил из кармана мантии зачарованный галеон. Такие сегодня были у самой Гермионы, Забини и Поттеров. Малфой отправил послание и обнаружил, что невыразимец наблюдает за ним со стороны. В это же мгновение он почувствовал, как к нему применили Легилименс. Что ж, играть, так играть? Драко тут же подбросил в своё сознание чувство растерянности и паники, ведь не нашёл никакого способа предупредить хоть кого-то. Он тревожно взглянул на часы и медленным шагом двинулся в сторону зала номер девять. Как и ожидалось, команда по спасению во главе с начальником аврората, который вошёл первым, прибыла в самый подходящий момент. Невыразимец был арестован и лишён палочки. Кингсли, которому доложили о происшествии, заявил, что дело необходимо замять, чтобы угроз такого характера не стало больше. Тем более реальная причина отправки в Азкабан была не выдумана — убийство жены. Когда Гермиона и Драко остались наедине в её кабинете, Малфой фыркнул: — Как в каком-то бульварном романе… Такая банальщина. Неужели люди настолько тупы? — О, так ты всё-таки оптимист? И считаешь людей лучше, чем они есть? Знаешь, я рада, что большинство из них… Не блещут умом! — Хочешь сказать, что таких как Реддл было бы больше? — Хочу сказать, что чем умнее преступник, тем сложнее его ловить. Поэтому я и пошла сюда работать. Я хочу, чтобы будущие поколения не столкнулись с тем, через что прошли… Я, ты, Гарри, Люпин. Общество ограниченно. Его можно лепить и придавать нужную форму… Как воск. — Ненавижу политику. Гермиона любовно провела рукой по своему столу, за которым не сидела уже больше года. — Вот поэтому я и хочу всё изменить. Это… Грязно и отвратительно. — Если не хочешь участвовать в безумии, возглавь его… Так? — Примерно… Драко усмехнулся. — В школе ты хотела спасать домовых эльфов, кентавров и оборотней. Сумела даже этого гиппогрифа вырвать из лап палача. О, мне Поттер рассказал, мы часто общаемся… Не удивляйся. — Это ты к чему? — Я сейчас понимаю, что спасать всё это время нужно было тебя. — Неужели? Знаешь, я и сама в состоянии… Драко уселся на край стола и жестом остановил её. — У меня всегда были родители. Фамилия. Деньги. В прошлом ещё и власть. У Поттера — известность, и он тоже носит одну из самых значимых в нашем мире фамилий. У Уизли была любовь семьи. А что было у маленькой магглорождённой девочки, которая попала в волшебный мир? Пусть родители тебя и любили, но… Чем магглы могли помочь в той же войне? Они не могли прийти в Хогвартс, как мой отец, и потребовать объяснений. Как это так, его единственного сына отправили ночью в Запретный лес?! Или какого чёрта на него напал гиппогриф?! И неважно, что этот самый Драко Малфой сам был виноват. Тебя же едва не убил Василиск. Твои родители знали об этом? И это только второй курс… Даже если бы они и узнали, то что? — Хватит! — в глазах Гермионы выступили слёзы и она стукнула ладонью по столу. Драко отрицательно мотнул головой. — Я не стремлюсь показать тебе твою ненужность и непринадлежность этому миру. Выслушай меня. — Убедившись, что Гермиона кивнула, он продолжил: — Ты приложила столько усилий, чтобы тебя начали воспринимать всерьёз, гораздо больше, нежели любой из мною перечисленных. А твои жертвы? Я от Поттера узнал, что ты защитила родителей. И я понимаю, что значит принимать решение, которое тебя уничтожает изнутри, лишь бы сохранить им жизнь, Гермиона. — Драко, зачем? Зачем ты мне это говоришь? — Одинокая, маленькая магглорождённая девочка против всего волшебного сообщества. Поттер, как и я, разделяет мнение о том, что войну выиграла именно ты, а не он. Да, тебя признали самой выдающейся ведьмой своего поколения. Но это не меняет отношения чистокровных и даже полукровок к тебе. Они все поголовно считают, что тобой попользовался Крам, Поттер, потом Уизли и теперь эстафета дошла до меня. Ведь мне нужно поправить положение семьи в приличном обществе. — Замолчи! — Гермиона, дай мне закончить. — Нет! Ты! Ты меня решил уничтожить?! Ты… — она всхлипнула, прекрасно осознавая правдивость этих слов. Всё то, чего ей не говорили в лицо, но что она слышала о себе. — Я на твоей стороне. Дай мне закончить! — Я… — Пожалуйста. Гермиона шмыгнула носом и уставилась в окно. — Я повторюсь, политика — это грязь. И я её ненавижу. Я говорю всё это лишь потому, что как только ты поднимешься ещё на ступеньку выше, всё это всплывёт. Тебе вспомнят всё. Всю грязь. Публично ты будешь получать вежливые улыбки. Но ты будешь слышать каждое из этих слов за своей и моей спиной. Это действительно то, чего ты хочешь? — Да. Я хочу стать Министром и сделать этот чёртов прогнивший мир, лицемерный и жестокий… Лучше. Для таких как я. Для всех, кто столкнулся с дискриминацией. Для каждого, кого не принимает это общество! — Хорошо. Значит, ты станешь Министром, чего бы мне это ни стоило. Я обещаю. Но и ты мне должна кое-что пообещать. — Что ты хочешь взамен? Драко отмахнулся и фыркнул. — Даже не скрываешь, что считаешь меня частью этого прогнившего и лицемерного мира? — Извини. Но я пообещаю всё, что ты хочешь. — Не совсем. Это не я должен хотеть… Сейчас объясню. Гермиона, я хочу, чтобы ты знала, что теперь у тебя есть семья, понимаешь? Есть я, есть мои родители. Ты не должна делать всё, чтобы тебя приняли. Ты вообще никому ничего не должна. Особенно этому миру, который в неоплатном долгу перед тобой. Понимаешь? Есть люди, которые тебя любят, те же Поттеры. Тот же Забини считает мир недостойным тебя. А ты никак этого не поймёшь. Даже в Испании… Ты ведь никогда ничего не просишь. Ты боишься быть отвергнутой. Непонятой. Так вот, забудь, что ты можешь остаться одна, этого больше никогда не произойдёт. Я не отпущу тебя, слышишь? И тебе не нужно стараться быть кем-то, чтобы заслужить моё расположение. Просто будь собой, ты мне дорога именно такой, какая ты есть. Понимаешь? И я приложу все усилия, чтобы ты больше никогда не чувствовала того, с чем прожила большую часть жизни. Ты можешь прийти ко мне с любой новостью. И я всегда тебя поддержу, всегда буду на твоей стороне. Просто так, понимаешь? Позволь мне заботиться о тебе. Я не позволю никому причинить тебе боль. Не нужно мне ничего доказывать. Гермиона всхлипнула, вытирая мокрые щёки руками. — Это похоже на признание в любви, Драко. Только лучше. — Она снова неуклюже шмыгнула носом и достала из верхнего ящика стола бумажный носовой платок. — Возможно, так оно и есть, — задумчиво произнёс Драко, пока Гермиона сморкалась и не слышала его. Он помолчал немного, дав ей возможность успокоиться. — А чего бы хотела именно ты сама, Гермиона? Скажем, после того, как станешь Министром магии и сделаешь этот мир лучше. — Я… — она тяжело вздохнула, поёрзав в родном кресле. — Знаешь, это очень банально. Но… Почувствовать себя женщиной. Я бы хотела настоящую семью. Ребёнка… В идеале мальчика и девочку… — она спохватилась и испуганно уставилась на него, стремясь перевести тему, боясь, что сказала лишнее, слишком потеряла бдительность. — А ты? Драко невольно улыбнулся, глядя в её перепуганные глаза. — Сделать тебя счастливой. Они оба замолчали, не отводя взгляда друг от друга. Гермиона была не готова снова возвращаться к тому, что едва не разбило ей сердце в прошлый раз. Она знала, что Драко не готов сделать шаг вперёд. И он это тоже прекрасно знал, она видела по его глазам. Поэтому поспешно встала и подошла к маленькому зеркалу, висевшему на стене. Взмахом палочки она убрала следы своих слёз. — Нам пора вернуться… Мы… Драко подошёл к ней и взял её за руку, переплетая их пальцы. — Значит, идём.***
Они приняли решение это Рождество провести вдвоём. Драко, как обычно, всё провернул без её ведома. И Гермиона могла только гадать, куда их занесёт на этот раз. Она обещала, что не будет расшторивать окна до тех пор, пока он не войдёт в её спальню. Поэтому сейчас сидела на кровати, упершись руками чуть позади спины, и пристально смотрела в это самое зашторенное окно. Что Гермиона знала наверняка, так это то, что находится в очередной резиденции Малфоев. Она уже стала узнавать фирменное оформление каждого поместья. Только лучшие ткани, только самые ценные породы дерева… будь то мебель или паркет. Хрустальные люстры с декором из серебра или, что чаще, золота. И самое примечательное — в любом декоре всегда можно было встретить герб Малфоев. Неважно, столовое это серебро, канделябр шестнадцатого века, книга, которую она вообще не рассчитывала когда-либо увидеть вживую… Или шёлковое постельное бельё с монограммой в нижнем правом углу на каждом предмете. Что интересно, в этом поместье, как она заметила, практически не было картин. Это её немного удивило, ведь в Мэноре всегда можно было найти в любой комнате хотя бы один натюрморт или пейзаж. Пусть Драко и наложил заклинание, запрещающее живым портретам перемещаться по всему замку и подслушивать хозяев… Но маггловские картины тут же заменили волшебные, как только Гермиона въехала в Мэнор… Дверь позади неё распахнулась и молодая женщина улыбнулась, даже не поворачиваясь. — Доброе утро, Драко. Она услышала торопливые шаги, и Малфой в хрупком теле Гермионы быстро подошёл к окну, которое, как подозревала девушка, было во всю стену, взмахом палочки распахнул тяжёлые бархатные портьеры и, наконец, обернулся к ней. — Доброе утро и с Рождеством, Гермиона. Я, честно говоря, полагал, что ты ещё спишь. Гермиона фыркнула. — Я успела сделать разминку, сходить в душ и даже предаться размышлениям о том, что это первое поместье Малфоев, где явно сэкономили на гобеленах и живописи. Да и на декоре в принципе, — пока Гермиона говорила всё это, она с любопытством рассматривала пейзаж за окном. Драко рассмеялся. — Так что, есть предположения где мы находимся? Гермиона медленно встала, подошла к окну, присаживаясь на софу рядом с Малфоем. — Это определённо Европа. — Принимается. Но я жду что-то конкретнее… Ты уже проделала большую работу и твоя дедукция на верном пути. Ведьма с любопытством ещё раз осмотрела выделенную ей спальню. — Я уверена, что это поместье принадлежит твоей семье. На камине высечен ваш герб. Озорные искорки в глазах Драко заставляли Гермиону всё больше распаляться. — Не «ваш», а «наш», ты тоже Малфой, не забывай об этом. Итак? Что-то ещё? — Здесь явно что-то не так… Но я не понимаю… Будто… — Гермиона подскочила, оглядываясь по сторонам. Драко очень нравилось то, как загорались её глаза при появлении новой загадки, — будто кто-то намеренно… — она подошла к камину и взяла в руки бронзовый канделябр, рассмотрев его поближе, она победно вскинула бровь и обернулась к Малфою: — На нём нет герба. Нашего. — Затем она подошла к центру мраморного великолепия и внимательно рассмотрела герб, высеченный на центре камина. — Его явно пытались уничтожить, но не смогли. Вот тут и тут следы магии… — она ещё раз оглядела комнату и уже улыбаясь вернулась к Драко, присев на софу. — Австрия. Восхищение, которое она читала в его глазах, заставило Гермиону вскинуть подбородок выше. — Какую историю ты рассказал Мартенам, ещё и от имени Гермионы Грейнджер, чтобы вернуть это поместье? Драко усмехнулся. — Скажем так, они не смогли отказать героине войны… которая хотела сделать подарок супругу. Гермиона рассмеялась: — Я подарила тебе поместье в Австрии на Рождество? Малфой?! — Что? Я бы никогда не смог явиться к Мартенам и предложить сделку от своего лица, от меня бы отрёкся отец. Гермиона неверяще качала головой. — Я приготовила тебе подарок на Рождество, но, боюсь, что по сравнению с поместьем… Это… Незначительно. — Во-первых, я выкупил поместье под весьма ловким предлогом, я имею в виду использование твоей личности. Так что это действительно твой подарок. А во-вторых, ты же знаешь, что я не люблю получать подарки. Я люблю их дарить. Гермиона явно занервничала, Драко знал, что его прежнее тело имело особенность покрываться розовыми пятнами в таких случаях. — Да, ты говорил, что у тебя всё есть. Но… Помнишь, ты как-то спрашивал, что у меня… В общем, вот… Гермиона взмахнула палочкой, которая всё это время лежала в расширенном кармане её брюк, и призвала небольшой свёрток. Драко осторожно развязал серебристую ленту и разорвал крафтовую бумагу. В его руках оказалась небольшая коробочка, он открыл крышку и вытащил оттуда совсем миниатюрный меч в ножнах, выполненный из серебра. Драко вытащил его из ножен, понимая, что это изящное изделие предназначено для вскрытия конвертов. Он не учёл того, что Гермиона разнервничается ещё сильнее, ожидая его реакции. И она затараторила, прямо как когда-то в школе, отчего Драко удивлённо поднял глаза на неё, вслушиваясь в слова. — Я знаю, что твой гораздо дороже… Я уверена, он ведь гоблинской работы… И это явно не Жемчужина востока, — при этих словах она нервно хихикнула и по привычке хотела заправить волосы за ухо, такого с Гермионой не случалось уже слишком давно. — Но это единственное, что… В общем, мой папа получил его в подарок от отца матери. А тот, в свою очередь, от отца бабушки. Он в нашей семье передавался много лет, около четырёхсот точно. И я… Так как мои родители меня не помнят, я решила… Но это не значит, что ты должен им пользоваться. Просто… Мне хотелось… Драко был поражён, что весь этот монолог Гермиона проговорила меньше чем за пять секунд. Он убрал серебряный нож обратно в маленькие ножны и отложил на софу, а сам пересел поближе к этой ненормальной. Он обхватил её лицо руками и заставил посмотреть себе в глаза. — Спасибо, Гермиона, я это очень ценю, — он нежно коснулся её губ своими, заставив замереть, и тут же отстранился, — для меня это значит очень многое. Я помню, что ты рассказывала мне об этой традиции ещё в Испании, но умолчала, что нож у тебя. Честно говоря, я думал, что ты уже его подарила. Гермиона сконфуженно отвела глаза и выглядела как загнанный в угол зверёк, что уж совсем было нетипично для неё. И Малфой вообще впервые видел её такой. До этого момента даже не подозревая, что она может быть... вот такой. — Рон не пользуется ножом для вскрытия конвертов и он… Я хотела. Но когда я спросила, стал бы он пользоваться ножом, я не говорила конкретно об этом. Но историю он знал, разумеется. Он сказал, что не понимает всех этих аристократических замашек и не видит пользы в подобном хламе. Сказал, чтобы я не тратила деньги, всё равно потеряется. Он, конечно, не понял, о чём я вообще говорила… Он не хотел меня обижать. Но я не стала… Я убрала его и потом забыла… Драко улыбнулся уголками губ. — Я буду им пользоваться, можешь, пожалуйста, успокоиться? Мы ведь уже говорили о том, что ты не должна оправдывать ничьи ожидания? И этот нож для меня значит гораздо больше, нежели, как ты его назвала? Жемчужина востока? Если хочешь, я куплю тебе и её. Только ради Мерлина, Гермиона, ты никогда больше не должна испытывать неловкости в таких ситуациях. Хорошо? Особенно когда даришь что-то настолько значимое. Мне очень приятно, что ты подарила мне семейную реликвию, я обещаю, что сохраню его. — Спасибо. Драко рассмеялся и провёл рукой по её щеке, качая головой. — Идём, нас ждёт рождественский завтрак. Гермиона спустилась вниз и замерла. Драко привёл её в гостиную, где был накрыт праздничный завтрак. А сама комната была украшена так, будто здесь ожидалась самая масштабная аристократическая вечеринка. К аромату ёлки и цитрусовых примешивался аромат корицы и бадьяна. Драко отодвинул ей стул и они сели на противоположных концах стола. — Пока мы не приступили к завтраку, я тоже хотел тебе вручить подарок. Он непринуждённо взмахнул рукой и невербально отправил небольшую коробочку в руки Гермионы. — Я знаю, что ты ценишь личное пространство. И я хочу, чтобы у тебя оно было. Гермиона не торопилась открывать коробочку. — Ты считаешь, что Мэнора и всех ваших поместий недостаточно? Драко ухмыльнулся. — Я считаю, что у тебя должно быть то, что будет тебя радовать. И это необязательно должна быть недвижимость. Гермиона открыла крошечную бархатную коробочку и вытащила оттуда ключи от автомобиля. — Астон Мартин? Малфой, серьёзно? Ты даришь мне на Рождество авто? И хочешь, чтобы я не чувствовала себя неловко?! Драко рассмеялся. — Гермиона, твой подарок куда духовнее и ценнее моего. — Ну конечно! — Не забывай, что ещё ты мне подарила несправедливо и безвременно утраченное нашей семьёй ранее поместье, — он многозначительно обвёл руками пространство. — Позёр! — Прости? — Драко, ты отлично знаешь французский. Но я поясню. Это волшебник, который «ведет себя притворно или позирует для определённой цели», который «использует особое поведение, имидж или манипуляции, чтобы произвести впечатление на других». — Нет, нет. Я спросил, причём тут я? Но за пояснение спасибо, дорогая супруга, — он снова сдерживал улыбку, и Гермионе стало легче от этой шуточной перепалки. — Приятного аппетита, Драко, — проворковала Гермиона, отпивая немного глинтвейна, и только после этого сообразила, что у волшебников этот напиток не то чтобы был популярен. — Откуда взялся глинтвейн? — О, ты всё-таки заметила, — Драко расплылся в улыбке. — Я изучил маггловские традиции и решил, что тебя это порадует. Даже попросил эльфов развесить красные чулки над камином, хотя я жду, что ты пояснишь мне суть этого странного ритуала. Гермиона прикрыла рот ладошкой, сдерживая смех. — Магглы не могут путешествовать через камин. Поэтому в чулки над камином складывают подарки или под ёлку, как и волшебники.***
Они катались на коньках, гуляли по украшенной к Рождеству маггловской Вене. Гермиона затащила Драко в кинотеатр. И это действительно было лучшим Рождеством за последние несколько лет. Они были только вдвоём и делали то, что взбредёт в голову. Трансгрессировав к воротам поместья, Малфой отпустил Гермиону и огляделся вокруг, пытаясь вспомнить, осталось ли что-то вокруг таким же, как он помнил в детстве? Ведьма окликнула его, и он, не подозревая угрозы, обернулся, тут же получив снежком в лицо. Он смахнул снег движением руки и сурово посмотрел на держащуюся за живот от смеха Гермиону, серьёзным голосом произнеся лишь одно слово: — Беги! И она побежала. Малфой, родившийся в семье волшебников, никогда бы не стал лепить снежки руками. С того года, когда он ещё был совсем малышом, который ещё ни разу в жизни даже не держал в руках палочку, умел кое-что другое. Его научила мать, выросшая с двумя старшими сёстрами и неугомонными кузенами. С возрастом Драко мог одним взмахом руки создавать сразу по полдюжины снежков. В Гермиону со всех сторон полетели десятки снежных шариков, отчего она завизжала, прикрывая голову и убегая в сторону парадного входа в поместье. Драко же, посмеиваясь, шёл позади неё. Как только он перестал забрасывать её снарядами, ведьма, теперь больше похожая на снеговика, остановилась. Она была истиной гриффиндоркой, и не стоило Малфою об этом забывать. Она с разбегу врезалась в Малфоя, и они оба свалились в сугроб, отплёвываясь от снега и стараясь выбраться. Но физическое преимущество было на её стороне, поэтому они дурачились ещё какое-то время, за которое на улице стало совсем темно. Гермиона потащила дрожащего Малфоя в дом, когда поняла, что он совсем замёрз. Сам волшебник возмущался, что это её миниатюрное тело никуда не годится, и он мёрзнет даже ночью под двумя одеялами. Она лишь смеялась, слушая его ворчание и высушивая их одежду при помощи волшебства. Но это никак не помогало Драко окончательно согреться. Он завернулся в плед и теперь они сидели в гостиной на огромном диване в форме полумесяца. Этот гигант мог вместись не меньше дюжины взрослых волшебников. Гермиона разбирала открытки и читала вслух поздравления, корреспонденцию сюда перенесли заботливые эльфы, как и подарки, которые распечатывал Драко, призывая их манящими чарами из-под огромной сосны. — О, Поттеры подарили нам явно маггловскую штуковину. И мне думается, подарок выбирала Джиневра. Поттер вообще в курсе, что нам отправила его жена? Гермиона нехотя оторвала взгляд от письма, которое ей прислал Рон. Он простил её, и на душе было так легко, но прочитать послание до конца ей не позволили слова Малфоя. Она подняла взгляд и уставилась на вибратор. — Я её убью! Драко тем временем смеялся, переключая режимы вибрации. — Да нет, что ты. Их ждёт кое-что поинтереснее на годовщину брака. Кстати, когда она у них? Гермиона фыркнула. — Даже не думай. Не стоит уподобляться… — Я не хочу ничего слышать. Эту войну начал не я, — он смеялся. Удивительно, но Малфой не обиделся на выходку её лучшей и единственной близкой подруги. И она не смогла сдержать улыбку, глядя на то, как он распаковывает следующий подарок. — Резиновая женщина от Забини. Её глаза в неверии округлились. — Что?! Ну это уже всякие границы переходит… Драко продолжал смеяться как ни в чём не бывало. — Здорово, что наши друзья на одной волне и, кажется, даже нашли общий язык. — Это оскорбительно. — Ханжа. Она вздёрнула подбородок в упрямом жесте. — Хочешь сказать, что в восторге от их подарков и считаешь их… Хммм… Полезными? — Я подарил Забини полное обследование у целителя по заболеваниям, рождённым стрелой Амура… год назад. — Но резиновая женщина разве не для меня, по логике… Ты ей ведь не сможешь воспользоваться… — Меня по-прежнему привлекают особи женского пола и он об этом знает. Нет, она не для тебя. Гермиона прикрыла ладонью лицо и потёрла его. — Знаешь… Я не хочу знать… Мерлин… Что именно ты будешь делать с этими подарками, но видеть я их тоже не хочу. — Говорю же, ханжа! — Ты придурок! — Я думал, позёр, нет? — Не без этого. — Ты обиделась? — Нет, — Гермиона примирительно улыбнулась. — Я не хотел тебя задеть. — Ты и не задел. Но… Люди чаще всего расплачиваются не за свои слова, а за то, как их поняли. Драко подозрительно прищурился. — Это ты сейчас к чему? Она беззаботно потянулась. — Я ничего такого не имела в виду. — Это звучало как чертово объявление войны, и заставляет меня задуматься о том, что лучше найти более безопасный ночлег. Потому что защитные чары, которые я наложу на спальню, тебя явно не остановят. — Трусишка. Они продолжали смеяться, распаковывая оставшиеся подарки и открытки.***
Драко проснулся от неясного шороха в своей спальне, ещё с военных лет у него осталась привычка держать палочку под подушкой. Он постарался не шевелиться, чтобы преимущество внезапности было на его стороне, и, схватив древко, невербально выпустил в ту сторону, откуда исходил звук, парализующее заклятие, мысленно прикидывая, успеет ли он трансгрессировать и спасти Гермиону. Сердце буквально выпрыгивало из груди, когда он перекатился через край кровати и спрятался за ней как за баррикадой. Он, к своему сожалению, не успел осмотреть комнату, пока её освещал выпущенный из его палочки Ступефай, а он сам занимал более удачную позицию. Все эти действия произошли чуть меньше, чем за секунду, и, когда он уже был готов выпустить второе, более серьёзное проклятие и всё-таки осветить комнату, чтобы увидеть противника или противников, раздался его собственный голос, вернее, теперь он принадлежал Гермионе: — Малфой, ты сдурел? Он зажёг Люмус Максима и увидел у дверей Гермиону, которая в одной руке держала волшебную палочку, а в другой надутую резиновую куклу, из которой уже выходил воздух, потому что Ступефай достался именно подарку Забини. Драко вылез из-за кровати и, переведя дыхание, снова залез под одеяло, сурово глядя на Гермиону. — А если бы это был не Ступефай? Ты спятила? Кто вообще пробирается к спящему ночью в спальню?! — Ну не Аваду же ты бы в меня бросил? И я не знала, что ты спишь с палочкой, как… — Я не люблю темноту. Гермиона уже открыла было рот, но осеклась, быстро вспомнив, почему он боялся темноты, именно боялся. Она бросила сжавшуюся куклу на пол и забралась на кровать к Драко, устраиваясь рядом. — Прости, я не подумала. — Всё в порядке, просто больше так не делай… — Ты не должен оправдываться. Я тоже сплю с палочкой, как параноик. — Кто? — Это маггловский термин. Паранойя — это вид психического расстройства, при котором человек перестаёт интерпретировать окружающую действительность так, как это делают здоровые люди. Человек становится одержим определённой идеей, она называется сверхценной или бредовой. — Это… Нарциссе ставили этот диагноз. Гермиона сглотнула, окончательно осознав, насколько идиотской была её затея. — Прости… — Всё хорошо, Гермиона, давай спать. Она попыталась встать, но Драко положил свою руку на её бедро. — Останься… Я хочу, чтобы ты осталась. Пожалуйста. Гермиона послушно откинула одеяло. — О, ты правда спишь под двумя одеялами?! Драко улыбнулся, он зажёг массивный бронзовый канделябр на камине, точь-в-точь как в комнате Гермионы. И теперь он вместо Люмуса мягко освещал спальню дюжиной свечей. — Твоё тело ужасно мёрзнет всё время. Гермиона фыркнула в ответ. — Зато твоему всё время жарко. Я даже зимой могу спать с открытым окном. Драко грустно вздохнул. — Квиддич. — Что квиддич? — Я с пяти лет летал каждое утро при любой погоде. Она удивлённо взглянула на него. — Ты мечтал стать профессиональным игроком? — Нет, мне просто всегда нравилось летать. — А кем ты мечтал стать? — Я… Это нелепо. — Я хотела стать дантистом, как родители. — Она тут же решила пояснить: — Дантисты… Драко улыбнулся уголками губ, заканчивая за неё: — Лечат людям зубы. Я не безнадёжен. Выходит, наши мечты похожи, хоть и кардинально разные. Ты хотя бы мечтала о реальной профессии. А я просто хотел быть как отец… — Все дети хотят подражать родителям. Это нормально. — Давай о чём-то другом? — Как вы отмечали Рождество? — Мама устраивала рождественский приём. Завтрак был моим любимым временем: подарки от родителей и за столом только мы втроём. Но потом наступал ужин, всегда двадцать пятого, в кругу семьи. Она приглашала даже дальних родственников. Обычно собиралось около сорока гостей. Это всевозможные десятиюродные кузины и кузены с их семьями и даже их родственниками. Я ненавидел их детей, они всегда тащились в мою игровую и разносили её к драккловой матери, когда не могли поделить игрушки. А двадцать шестого мама всегда собирала прислугу и вручала им подарки, даже домовикам. Ещё, когда я стал старше, меня стали брать на приёмы. И вот это я ненавидел ещё сильнее. — Почему? — Взрослые женщины тискали и щипали меня за всё, что могли ухватить. — А твои родители, они знали? — Побежать жаловаться и так опозорить семью? Ты что, — Драко снисходительно улыбнулся, — когда мне было тринадцать, какая-то дальняя родственница кузины мужа моей троюродной тётки затащила меня за гобелен в нишу. Я не был против. Гермиона в шоке уставилась на него. — Сколько ей было лет? — Думаю, около тридцати. Она поцеловала меня и дала потрогать свою грудь. Я был в восторге! — Драко рассмеялся,— с того момента я полюбил приёмы и все эти ужасно скучные сборища. А как вы отмечали Рождество? — Мы с родителями каждый год ездили кататься на лыжах. Там были их друзья из медицинского института и их дети. Но Рождество у нас всегда проходило в кругу семьи. Мы все вместе наряжали ёлку, потом папа сажал меня на свои плечи и мы вместе цепляли верхушку на ёлку. Утром я просыпалась и получала подарки от Санты. — Я знаю кто такой Санта, наперёд. А ты долго в него верила? — Лет до восьми, — Гермиона прикусила губу, размышляя о том, что сегодня действительно лучшее Рождество за многие годы, и она впервые не чувствовала себя одинокой. Она могла бы даже сказать, что счастлива. Все эти эмоции отражались на её лице, заставляя то немного хмуриться, то улыбаться уголками губ, мечтательно прикрывая глаза. И она даже не замечала, что он скосил глаза и рассматривал её всё это время. Она всё ещё с закрытыми глазами произнесла шепотом: — Драко, — словно пробуя его имя на вкус, слегка растягивая гласные, не вполне уверенная, что именно хочет сказать. Он так же тихо отозвался. — Ммм? — Спасибо за Рождество. Он в ответ просто повернулся и поцеловал её, провёл руками по её скулам и зарылся пальцами в коротких светлых волосах, уже не думая о том, насколько это неправильно. Гермиона глухо застонала, когда он сжал волосы на её затылке и немного потянул, и сама тут же запуталась пальцами в длинных кудрях. Его губы настойчиво ласкали её собственные, а языки снова так знакомо переплетались между собой. Драко касался кончиками пальцев её скул и ключиц, прижимался всё ближе, он словно извинялся за все прошлые разы, когда отступал в последний момент. И Гермиона, уже не боясь, позволила своим рукам исследовать его тело. Она притянула его чуть ближе к себе и Драко пришлось перебросить ногу через её бедра. Она не торопилась, лаская его через ткань пижамы. Её руки гладили его талию, сжимали упругие полушария ягодиц, заставляя Малфоя дышать чаще. Она расстегнула несколько пуговиц на рубашке его пижамы и спустилась поцелуями от шеи к ключице, а от неё к груди, как в прошлый раз. Она наблюдала, как Малфой жмурился и кусал губы, сдерживая всхлипы, когда её рука опустилась ниже, проникнув под резинку штанов и теперь лаская влажные складочки. К её удивлению он сам двинул бедрами вперёд, и Гермиона не сдержала судорожный вздох, ощущая как её палец погружается в горячую и тугую влажность. Драко тем временем целовал её шею и проводил ногтями по торсу, его руки были везде, куда он мог дотянуться. Когда Гермиона вошла в него уже двумя пальцами до основания, а он сам на них насадился к её неожиданности… глаза Малфоя распахнулись и она увидела карие радужки, за которыми отчетливо разглядела Драко. Его рука уверенным движением обхватила теперь уже её член, проведя от основания к головке, идеально сжимая. Гермиона резко втянула воздух и откинула голову назад на подушку, все ещё оставаясь в полусидячем положении. Она тут же раскрыла свои глаза и продолжила трахать Малфоя пальцами, вывернув кисть руки так, чтобы большой палец ласкал клитор. Драко отстранился, заставляя её испуганно замереть, но он всего лишь снял с себя рубашку от пижамы. Затем наклонился к её лицу, и Гермиона снова сжала его грудь свободной рукой, перекатывая и сжимая сосок. Драко почти целомудренно коснулся губами её губ, скорее выдохнув слова, нежели произнеся их: — Я хочу тебя, Гермиона. С этими словами он буквально сорвал с неё хлопковую футболку, которая уже и так задралась, а затем одним движением спустил штаны. Малфой всё ещё был сверху и на нём оставались брюки от пижамы, которые в этот момент нетерпеливо сдёргивала Гермиона. Они оба тяжело дышали, продолжая целоваться, касаться друг друга руками, гладить и царапать, сжимать друг друга в объятиях. Наконец, Малфой снова отстранился, сидя на ней в позе наездницы, он сжимал её член в руке, совершая плавные движения и глядя при этом исключительно в её глаза. Их взгляды синхронно опустились вниз, когда он направил головку члена в себя, слегка приподнявшись. И Гермиона обхватила его за бёдра, не позволяя опуститься на член, хотя так нуждалась в этом, ей хотелось войти в него до конца, почувствовать это, толкнуться бёдрами до упора. Потому что даже сейчас, просто касаясь головкой этой тёплой и нежной влажности, она уже сходила с ума. Тем не менее, она их остановила. Её голос оказался хриплым, низким и задыхающимся от возбуждения: — Ты... ты уверен? Драко лишь улыбнулся и наклонился, целуя её в губы, прикусывая и оттягивая нижнюю. А её член теперь скользил вдоль складок, заставляя постанывать обоих. Малфой так же тихо, как и пару минут назад, прошептал: — Не дай мне передумать, Грейнджер. Его рука резко опустилась вниз и направила член в себя. Они оба буквально задохнулись от новых ощущений, которых никогда ранее не испытывали. Драко немного привстал, опершись на локти по обеим сторонам от её головы, а Гермиона растерялась, не зная, что делать дальше. Драко улыбнулся и двинул бёдрами, насаживаясь до основания и наблюдая за тем, как в немом «О» открылся её рот. — Двигайся, Грейнджер, смелее. Она тут же встретилась глазами с его, и её руки легли на его бёдра, сжимая их. Она двинула тазом вверх, заставляя Малфоя застонать. Затем почти до конца вышла и снова вошла до основания, наконец задавая более менее быстрый темп. Она никогда бы не подумала, что мужчины и женщины ощущают это настолько по-разному, но так одинаково прекрасно. Все её удовольствие было сконцентрировано именно в члене, который погружался в узкую и тугую влажность. Она всей длиной ощущала эту горячую нежность, чувствовала, как стенки туго и идеально сжимают член. Видела в глазах Драко как ему хорошо. Малфоя сводило с ума то, как его тело пронизывает от удовольствия, которое больше всего отдавалось острой нуждой в сосках, и он оттолкнулся от кровати, садясь вертикально и позволяя Грейнджер взять инициативу окончательно. Его руки тут же сжали полушария груди и зажали соски между пальцами. Ему хотелось быстрее и он, наконец, почувствовал себя заполненным, так идеально… от чувства, как член растягивает его. Гермиона тем временем положила одну руку ему на клитор, задавая ускоряющийся ритм. Она чувствовала, что долго не продержится, и хотела заставить Драко кончить раньше неё. Она наблюдала, как он зажмурился, откинув голову назад, и всё громче постанывал. В этой полутьме её так возбуждало рассматривать их сливающиеся воедино силуэты. Она увидела, как Драко сжимает грудь. Это всегда была одна из её самых сильных эрогенных зон. Она слышала шлепки тела о тело. Видела, как член погружается в её собственное тело с мокрым звуком, и это сводило с ума теперь иначе. Это была самая возбуждающая картина, которую она когда-либо видела. Толчки стали резче и глубже, стоны Малфоя громче. Она чувствовала, как член всё туже обхватывает эта горячая влажность. Это было потрясающе! Гермиона ещё ускорилась, продолжая ласкать клитор Малфоя, и почувствовала это. Его мышцы как тиски сжали её член, а он замер и задержал дыхание, после чего с его губ сорвался протяжный громкий стон удовольствия. Это окончательно добило, и Гермиона всего в несколько глубоких и хаотичных толчков тоже кончила, продлевая его оргазм. Это было прекрасно. Малфой рухнул на её грудь, и они теперь оба лежали молча, восстанавливая дыхание. Их секс продолжался всего-ничего, и, наверное, глупо было бы ожидать чего-то другого в их первый раз. Учитывая, что в своих новых телах это действительно для них было впервые. Гермиона почувствовала, как обмякает член, всё ещё находясь в Малфое. Драко зашевелился и перекатился на соседнюю подушку. Это оказалось более неловким, чем сам секс только что. Гермиона, набравшись смелости, перевернулась на бок и теперь они лежали на расстоянии примерно пяти дюймов друг к другу лицом. Драко ободряюще улыбнулся ей. — Это было… Неловко, но прекрасно… Гермиона отчего-то залилась краской. — Мне сейчас более неловко, чем во время секса… Я не знаю почему. — Потому что это было впервые. — Ну… Я не думаю, что впервые занималась сексом. — Впервые в роли мужчины, я уверен, — он подмигнул ей, продолжая забавляться. — Я… Это было прекрасно, согласна. — И её природное любопытство взяло верх: — А что ты чувствовал? — Что позволил Гермионе Грейнджер себя трахнуть, — он продолжал улыбаться, провоцируя её. И она, наконец, перестала смущаться, возвращаясь к той себе, которая больше всего нравилась Малфою. Острая на язык и дерзкая. — О, твоя гордость это переживёт? — Я заставил Гермиону Грейнджер кончая простонать, что это лучший секс в её жизни. Хммм, думаю… Я справлюсь. — Я не… Ты! — Позёр? Она внезапно замерла, став серьёзной, от выражения её лица улыбка сползла и с лица Малфоя. Он нахмурился. — Драко, мы только что консуммировали брак! Выражение её лица было сродни тому, что Волдеморт возродился и сейчас постучит в их двери. Это было обидно. И Малфой потянулся за своей рубашкой, натягивая её, и теперь искал палочку, которая затерялась где-то в складках одеяла. — Если бы я знал, что это тебя так расстроит, то… Никогда не стал бы… Он увидел свои штаны, которые теперь почему-то валялись на полу. Он решил их поднять и уже потом отыскать палочку. Гермиона поняла его действия совершенно иначе и, испугавшись, что он сейчас уйдёт, слишком сильно схватила его за ногу и потащила к себе. Драко взвизгнул от неожиданности. Она теперь нависала над ним в его родном теле. — Малфой, я просто… Ты не так понял. Я просто не ожидала. Я не была к этому готова. Его нервировала эта ситуация. — К этому вообще нельзя было подготовиться. Отпусти меня. — Нет. Он вопросительно посмотрел ей в глаза, осознав, наконец, чего она боится. — Я не собирался уходить. Я хотел надеть штаны, твоё тело всё ещё чертовски мерзлявое. И мне нужна палочка. Очищающее бы не помешало, знаешь? Ты только что кончила в меня. Гермиона покраснела и неловко отодвинулась на свою часть кровати, тоже натягивая штаны, но в отличие от Драко ей было скорее жарко. Единственной целью этого жеста являлось прикрытие наготы. — Я не хотела тебя обидеть. — Всё в порядке. Малфой уже натянул штаны и теперь накладывал очищающие на себя и заодно на Грейнджер. Она удивлённо пробормотала спасибо на этот милый жест. И всё ещё глубоко внутри являясь неуверенной в себе девочкой, невыносящей неловкой тишины, заговорила: — Я просто испугалась, ясно? Я не жалею, Драко. Но это неожиданно, во всех отношениях… Сказать, что это было «ожиданно» для него, было бы величайшим преуменьшением. Случившееся вгоняло его в панику, заставляя цепляться лишь за защитные механизмы своего разума. — Да уж… Я думал, мы поделимся впечатлениями, а не будем рассуждать о том, возможно ли теперь как-нибудь расторгнуть брак. Гермиона от негодования втянула носом воздух, он совершенно неправильно понял её слова. — Но я не хочу с тобой разводиться! Меня всё устраивает… И… ты мне нравишься. Драко усмехнулся, теперь ему было интересно её послушать. — Нравлюсь? — его бровь скептически поползла вверх. — Возможно, я немного влюблена в тебя. — Она издевалась над ним?! — Твоя потрясающая прямолинейность меня покоряет. Гермиона, мы год живём вместе? Сколько мы уже находимся в телах друг друга? Почти изолированными от других людей. Мне с тобой интересно, ты мне тоже нравишься. Я даже скучаю по тебе в течение дня, размышляя о том, а что бы на это сказала Гермиона? Но вся эта ситуация… Не оставившая нам выбора… Нет, ты не можешь быть влюблена в меня. Просто ты уже очень долго не общалась с другими мужчинами. Гермиона едва не задохнулась. — А то, что сейчас было между нами… Это… — Физиология, — подсказал Драко, окончательно выбивая воздух из ее лёгких и почву из-под ног. — Мы двое взрослых людей, у которых уже пару лет не было секса. Рано или поздно это бы всё равно случилось, понимаешь? И в этом нет ничего плохого. Но не романтизир… По её щекам против воли скатились слёзы, заставляя Малфоя замолчать. Она быстрым движением руки смахнула их. — Знаешь, я думала, что это взаимно, Драко. Я думаю, что люблю тебя. Вернее, думала... Неважно. Она молча встала и вышла из комнаты ни разу не обернувшись, даже когда он попытался окликнуть её.