***
Гермиона сразу наложила заглушающие чары на комнату, как только за ней захлопнулась дверь. Сейчас она как никогда чувствовала себя отвергнутой и использованной. Метнув ещё двумя заклятиями в двери, на этот раз запирающим и скрывающим, она рухнула на кровать и разрыдалась. Наверное, со стороны это выглядело нелепо. Взрослый мужчина, намного выше среднего роста, лежит на кровати ничком и рыдает в голос. Уже проваливаясь в сон, Гермиона пробормотала себе под нос: — Какой же ты мудак, Драко.***
Сам Малфой тем временем лежал неподвижно, уставившись в потолок. Его мысли петляли и путались. Он чувствовал себя мерзко. И знал, что виноват. Но принять то, что его по-настоящему влекло к мужскому телу, несмотря на то, что это всё равно была женщина… Это для него оказалось невозможно. Это ломало. Драко встал с кровати, решив поговорить с Грейнджер, но обнаружил, что даже двери в её апартаменты отсутствуют, будто их и не было никогда. Он пробовал снять чары разными способами, даже привлёк домовиков, но всё оказалось бесполезным. Разозлившись, он выругался себе под нос и вернулся в свою спальню. Завернулся в два одеяла и всё равно не мог согреться — это бесило больше всего. Но подумать было о чём. Да, он сказал Грейнджер то, что действительно считал истиной. Она тоже ему нравилась, он скучал, когда они не виделись в течение дня. Ему действительно было с ней комфортно, она не навязывалась. С Гермионой было интересно. Она была дорога ему, Драко даже допускал мысль, что это нечто большее, чем просто симпатия и влечение. Как-то даже он подумал о том, что это любовь. Но тогда сразу же отогнал эту мысль. Они разделили на двоих тела и знали теперь друг друга лучше, чем кто-либо в их жизнях. Это пугало. Время плавно двигалось к утру, и Малфой, изведя себя противоречивыми мыслями, уже был готов стоять на коленях —впервые в жизни — и просить прощения за то, что оттолкнул. Сделал больно. Драко самому было по-настоящему больно, оттого что больно было ей. И он ненавидел себя за то, что причинил ей эту боль… Он прекрасно знал, что Гермиона до сих пор не считает себя принятой магическим миром, несмотря на все её достижения. А то, что она связала себя узами брака с таким как Малфой, ставило её под удар ещё сильнее. Не так давно он сказал ей, что и она теперь Малфой, она часть этой семьи и больше никогда не останется одна. И в момент самой большей её уязвимости он так больно ударил по её самому слабому месту. Оттолкнул её и её чувства. Малфой накрыл лицо руками и простонал. Вот мудак! Вздохнув, он наколдовал будильник, чтобы наверняка проснуться раньше неё и попросить прощения с самого утра. С этим было тяжело смириться, ведь сам факт секса в женском обличии обескураживал Драко. Это случилось само собой, под воздействием гормонов, возбуждения и факта, что он был именно с Гермионой. Наверное, никогда в жизни он так не хотел никого. И он фактически переступил через себя, чтобы ощутить это с ней. Но совершено иным делом оказалось осознать это теперь, а главное — принять то, что его трахнули, и, кажется, он не испытывал отвращения от этого. Что хуже — пока неясно. Драко думал о том, как изменилась его жизнь и мировоззрение за эти месяца, проведённые в чужом теле. Изменений было огромное количество, но утешал тот факт, что мысли о других мужчинах всё ещё вызывали устойчивый рвотный рефлекс. Сейчас, вращая пальцами палочку Гермионы, которой Драко пользовался с того самого дня, как они проснулись в чужом обличии, он почему-то подумал, что если бы они любили друг друга, поменялись бы обратно телами после акта истиной любви. Непременно. И либо Гермиона надумала себе эту любовь, либо обмена не произошло потому, что он не любил её. Последняя мысль протестом отдалась в районе солнечного сплетения. Драко грустно улыбнулся, понимая, наконец, что больше не боится признать, что любит её. Его брови нахмурились и чуть выше переносицы образовалась вертикальная морщинка. Если он любит её, и это взаимно… Значит ли это, что им предстоит прожить остаток своих дней в чужом теле? Внезапно его буквально затянуло в сон, хотя Драко вообще не планировал спать до утра и поставил будильник лишь на всякий случай, чтобы не пропустить подъём Гермионы.***
Она проснулась оттого, что её палочка вибрировала, но она точно помнила, что не ставила будильник. Потянувшись под подушку и ухватив древко, она почувствовала, что что-то не так. Палочка оказалась её собственной и лежала в руке очень привычно. И… Волосы. Они лезли в лицо и щекотали кожу. Это также было привычно. Гермиона тут же отбросила одеяло в сторону и Люмусом осветила комнату. Она в неверии ощупала своё тело и едва не взвизгнула от переполнившего её восторга. Её тело снова принадлежало ей. Это было практически самым потрясающим ощущением за последние пару лет. Она уже и не надеялась, что когда-либо испытает это. Счастливая улыбка расползлась по её лицу и тут же померкла. Воспоминания о вчерашней ночи навалились тяжёлым грузом. Не медля больше ни секунды, Гермиона быстро привела себя в порядок, переоделась. И с тоской оглядела комнату. Она не хотела ничего брать с собой. Начать с чистого листа. И теперь, несмотря на узы брака с Малфоем, которому это всё уж точно не будет нужно… Она вздохнула, сдерживая слёзы. На туалетном столике лежал её ему подарок на Рождество. Она подошла, очерчивая пальцем миниатюрные ножны, затем отрицательно покачала головой и, поджав губы, покинула комнату. За окном всё ещё было темно, значит, утро даже не наступило. Она хотела просто пройти мимо спальни, где сейчас находился Драко, но всё-таки переборола себя и сняла скрывающие и запирающие дверь чары. Если он умрёт там в комнате, не сумев выбраться, то Гермиона станет вдовой. И убийцей. Плюс определённо был, брак будет расторгнут. Но, будучи адекватной, она не стала создавать ему трудностей. Тем более Драко бы в любом случае выбрался из комнаты, как только чары спали бы. Она торопливо добралась до парадного выхода и пересекла границу владений Малфоев. В последний раз оглянувшись на величественное поместье, она грустно улыбнулась и, накинув капюшон мантии на непривычно пышные волосы, аппарировала прочь. Гермиона переместилась в маггловский район Вены. К сожалению, лучше всего она помнила исторический центр, где несколько раз бывала с родителями, поэтому ей предстояло пройти немного пешком, чтобы добраться до ближайшего отеля. Ведь посреди ночи мало что из заведений работало… Гермиона взмахом палочки преобразила свою одежду, сделав её маггловской, и зашагала по заснеженной дорожке. План был такой: дождаться утра, заказать в министерстве Австрии портключ и направиться в Мэнор. Забрать оттуда личные вещи. А дальше? Идти Гермионе особо некуда. Рон продал квартиру почти сразу, разделив сумму от продажи пополам и переведя на её счёт. Если она купит квартиру, да где угодно, Малфой, благодаря его связям и их браку, об этом узнает спустя час. А значит, ей необходимо остаться там, где он не сможет или не догадается её найти. Если вообще станет искать теперь. Она усмехнулась. «Акт истиной любви»… Выходит, её любви действительно хватило, чтобы вернуть всё на круги своя. На глазах снова выступили слёзы. И смахнув их, она ещё более решительно направилась по узкой улочке вниз, к тому отелю, где они останавливались с родителями, когда ей было тринадцать. Гермиона рассуждала про себя. Возможно, она излишне драматизировала? Да, вероятно, так и было. Возможно, он просто был напуган? Даже если и так, то он не имел права обесценивать её чувства. Он совершенно точно знал куда бить, чтобы наверняка. И это оказалось хуже всего.***
Драко проснулся оттого, что выспался. Он потянулся, разминая затёкшие после крепкого сна мышцы, прчувствовав внизу живота привычное ощущение, и опустил руку, чтобы поправить штаны. В этот момент его глаза широко распахнулись, и Малфой резко сел в постели, откинув одеяло и не веря в то, что проснулся в собственном теле. Осознав, что только акт истиной любви мог сотворить подобное чудо, он прикрыл глаза и простонал, ощущая себя конченным идиотом. Мудаком. Он схватил свою палочку, которой не пользовался уже около двух лет, и помчался в спальню Гермионы, в ту, где ещё вчера засыпал он сам. К его огорчению, комната была пуста, лишь на туалетном столике всё ещё лежал подарок, который ему вчера вручила Гермиона. Драко подошёл ближе и взял в руки нож для вскрывания конвертов. Он прочистил горло. — Минни. Раздался слишком громкий для огромной пустой комнаты хлопок, и за спиной Драко появился маленький ушастый эльф. — Хозяин, какое счастье! Хозяин снова вернул своё тело! Драко грустно улыбнулся существу, разделяя эту радость. — Совершенно верно, Минни. Я тоже этому рад. Скажи мне, где сейчас находится хозяйка? Эльф поджал уши и опасливо сжался. — Хозяйка покинула поместье ещё ночью. У Минни не было приказа не выпускать её… — Разыщи её. Минни, она не захочет идти с тобой, поэтому не должна тебя видеть. Как только узнаешь, возвращайся сюда, я буду ждать. Драко быстро принял душ и переоделся. Минни всё ещё не было, и это настораживало. Он вернулся в комнату и положил в карман мантии подарок Грейнджер. Теперь он злился на себя куда больше. Если судьба и хотела ему показать насколько он заблуждался, это стало лучшей демонстрацией. Эта ночь обеспечит ему очень сильное чувство вины. Он ведь ещё вчера прекрасно знал, что неправ, что любит её, и что это взаимно. Но испугался и как всегда наговорил того, о чём сейчас жалеет больше всего на свете. И если Грейнджер начинала оправдываться, чувствуя себя неловко, Малфой в такие моменты бил наотмашь, стараясь сделать больнее. Это защитный механизм, и у каждого он свой. Вчера Драко боялся поверить, что они любят друг друга. Ведь чудесного перемещения обратно в свои тела сразу после секса не произошло, и он засомневался. А факт того, что он отдался… Это выбивало из колеи бесповоротно. С этими мыслями волшебник спустился вниз на первый этаж. В этот момент Минни снова материализовалась перед ним, робко залепетав: — Хозяин, Вашей супруги нет в стране. Минни плохой эльф, Минни не может найти хозяйку! Драко нахмурился, поджимая губы. Прекрасно, Грейнджер сбежала. Он тяжело вздохнул, не смея перекладывать с себя ответственность. — Минни, это моя вина, а не твоя. Пожалуйста, передай другим эльфам, чтобы собрали наши с Гермионой вещи и доставили всё в Мэнор. Драко призвал зимнюю мантию и направился в Министерство за новым портключом. Ему необходимо вернуться в Англию прямо сейчас.***
До конца Рождественских праздников Гермиона предпочла остановиться в маггловском отеле Лондона под вымышленным именем. Никто из знакомых не искал её. С Поттерами она встретилась в день своего возвращения, рассказала им только то, что они с Малфоем вернули свои тела. А теперь она хотела побыть одна и подумать обо всём. Друзьям Гермиона, конечно же, не сказала, где именно поживёт. А те в свою очередь предположили, что Малфоям действительно нужно побыть наедине с собой, каждому по отдельности. Первый порыв жить в том самом коттедже, где всё началось, прошёл в тот момент, как Гермиона переступила его порог. Она уже взяла лично свои и только свои собственные вещи из Мэнора и отправилась в коттедж. Меньше всего ей хотелось видеть Драко. Её разрывало от обиды и боли. Это было так унизительно — знать, что лишь только её любовь вернула их в родные тела. И она не надумала себе эти чувства, как решил он. Ей не хотелось видеть Драко больше никогда в жизни. Но Гермиона понимала, что это невозможно. Публично они будут обязаны играть роль идеальной супружеской пары, дабы их амбиции имели под собой реальную точку опоры. Ей далеко не впервые приходилось чувствовать себя одинокой. И в этот раз ничего нового не произошло, только заставило ещё больше закрыться. Почувствовать себя ещё более отвергнутой. Она возвращалась домой после похода в спортивный зал, который за пару лет действительно привыкла посещать в теле Малфоя. Сегодня она делала совсем другие упражнения с новым тренером, он был восхищён её физической подготовкой и даже интересовался, зачем ей вообще нужен консультант. Она переступила порог своего временного жилья и вошла в гостиную номера. Там её ожидал Малфой, вальяжно расположившись в одном из кресел. Он молча смотрел на неё, немного нахмурившись. Первым порывом было развернуться и выйти за дверь, но Гермиона заставила себя спокойно бросить сумку со спортивной формой на пол, снять куртку и бросить её сверху на сумку и только потом взглянуть на него. — Зачем ты пришёл? — Просить прощения. — Ты прощён. — Гермиона скрестила руки на груди и прошла в гостиную, облокотившись боком на спинку противоположного кресла, но не присаживаясь. Её руки были скрещены на груди. — Если это всё… — Она спокойно указала рукой на дверь. Драко вздохнул. — Я наговорил глупостей. Я не считаю так, как сказал. Чёрт... Прости меня. Я мудак. Гермиона перевела взгляд на шикарный букет цветов на журнальном столике, которого совершенно точно здесь не было, когда она уходила. — Я рада, что ты признаёшь это. И, очевидно, что мои слова были искренними, раз мы вернулись в свои тела. Малфой, — она посмотрела, как он болезненно поморщился, и пересилила себя, понимая, что совершенно не готова к ещё одной ссоре, — Драко, пожалуйста, уходи. Он нервным жестом отбросил чёлку назад и резко встал, отчего Гермиона отступила на шаг назад. Драко замер, обратив на это внимание. — Неужели ты думаешь, что я причиню тебе вред? Гермиона не ответила, продолжая сверлить его взглядом. Малфой поднял руки вверх и присел обратно. — Пожалуйста, дай мне возможность извиниться как следует. Просто выслушай. — Я хочу, чтобы ты ушёл. Как ты мог догадаться, я хочу некоторое время побыть одна. — Гермиона, мы женаты, я… Она взмахнула рукой, останавливая его. — Я отлично помню об этом. Как и о том, что брак расторгнуть невозможно до смерти одного из супругов. Драко побледнел. — Я своей магией клянусь, что никогда не причиню тебе вреда! Кажется, это немного её успокоило и Драко про себя застонал — всё было куда хуже, нежели он предполагал. — Гермиона, неужели ты думаешь, что я захочу избавиться от тебя? После… После всего, что было между нами... Я пришёл сказать, что тоже люблю тебя. И очень хочу, чтобы ты вернулась домой. Гермиона устало вздохнула и всё-таки опустилась в кресло напротив него. — Драко. Не нужно. — Она прикрыла глаза, отрицательно мотнув головой и явно сдерживая слёзы. — Я не хочу как Астория. Я не смогу так. Понимаешь? — Ты не как Астория. И никогда не будешь. Гермиона, я ведь правда тебя люблю. Пожалуйста, просто дай мне один шанс. Единственный. Прошу. Гермиона открыла глаза и он увидел в них гнев. — Нет. — Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем спокойно продолжить: — Я согласна, публично мы останемся счастливой семьёй. Это позволит нам обоим получить то, ради чего и был заключён наш брак. Но не смей, слышишь? Не смей говорить мне о любви и просить о каком-то шансе. Ты не сделаешь меня счастливой вот этим, — она указала на ни в чём не повинный букет цветов, — это называется лицемерием, коего я не выношу. Если ты думаешь, что я настолько глупа, чтобы от отчаяния и от мнимой надежды на принятие брошусь к тебе на шею… Это заблуждение. — Она смахнула злые горячие слёзы. — Я лучше навсегда останусь одна. А теперь убирайся. Драко молча смотрел на неё, он чувствовал, как замигало электричество от стихийной магии, которую сейчас кое-как сдерживала в себе Гермиона. Хотя кончики её волос уже потрескивали от магии. — Я никогда не врал тебе. Ты не можешь этого отрицать. — Она зажмурилась и глубоко вдохнула, не желая смотреть на него. — Когда ты призналась мне в любви, я просто не был готов. Я испугался. Мне тоже стоит огромных усилий довериться. И я действительно боялся принять желаемое за действительное. В тот момент я думал о том, что мы с тобой занялись любовью, но не вернули истинный облик. Я боялся разочарования, оказаться обманутым… Не говоря о том, что принять сам факт нашего секса со мной в женской роли для меня вообще смерти подобно. Но, когда ты ушла, я понял, что уже не имеет значения, в чьём теле я проведу остаток дней. Главное, чтобы ты была рядом. Она не смотрела. Просто зажмурилась и говорила очень тихо. — Драко, пожалуйста, уходи. — Возвращайся домой, когда будешь готова. Я больше не потревожу тебя. — Я не вернусь в Мэнор. Но чтобы ни твоя, ни моя репутация не пострадала, я вернусь в коттедж. Сегодня же. — Дай мне знать, когда будешь готова поговорить. Она ничего не ответила, и Малфой просто вышел из номера, оставляя её одну. Гермиона тихо разрыдалась, накрыв лицо руками. В её голове сражались два противоположных мнения. Где первое утверждало, что Малфой теперь сделает всё, чтобы она поверила в искренность его чувств, и, когда Гермиона расслабится, нанесёт удар. И ещё раз пережить его безразличие и отрицание уже не будет возможным. А второе допускало, скорее даже надеялось на искренность его слов. Она не пользовалась магией здесь, чтобы электроприборы, неподготовленные к присутствию волшебства, не вышли из строя. Поэтому пошла в комнату и принялась вручную собирать вещи. Это успокаивало и отвлекало.***
Малфой метался по своей спальне и проклинал себя. Он считал себя идиотом и не мог простить себе те слова, которые разрушили до основания вообще всё. Будь на месте Гермионы любая другая, она бы с радостью бросилась на шею в эйфории нежных чувств. Но эта хрупкая женщина была настолько одинока и травмирована, столько раз отвергнута обществом, что для неё прозвучавшие слова оказались убийственными. Он остановился лишь тогда, когда маленький эльф, боявшийся попадаться на глаза хозяина пока тот не в духе, с хлопком оставил конверт на столе и испарился в ту же секунду. Драко подошёл к туалетному столику, предназначенному для женщины, которая должна была ночевать здесь, в его спальне. Для его супруги, если точнее. Он мрачно повертел в руках неподписанный, но с печатью Министерства конверт и тут же вскрыл тем самым ножом, который подарила Гермиона тем вечером. Ещё больше удивило, что письмо было именно от неё.Здравствуй, Драко.
Сегодня мы были приглашены на юбилей Министра. Прошу тебя завтра (в субботу) явиться в коттедж к 16:00.
Я знаю, как ты сейчас загружен работой, поэтому решила напомнить, что купленный тобою подарок находится у меня на хранении.
Цвет моей мантии полуночно-синий. Твой шарф-галстук уже заказан и его доставят в Мэнор сегодня до 19:30.
Твоя супруга
Г. М.
Малфой скомкал и выбросил лист. Настроен он был решительно. С Гермионой они не виделись уже почти месяц, если не считать того дня в отеле. Эта встреча уже что-то. Ей нужно время? Хорошо, она его получит. Но Драко теперь найдёт любой повод, он будет посещать любые мероприятия, лишь бы чаще видеть её и иметь возможность поговорить. Со временем получить шанс всё исправить. Он явился в коттедж на пятнадцать минут раньше назначенного времени и был подготовлен больше, чем ожидала от него Гермиона. Переступил через камин и оказался в гостиной. Тёплые воспоминания тут же перемешались с горечью настоящего. И если раньше Малфой сомневался в своих чувствах, сейчас он был в них уверен больше, чем в себе самом. Он очень удивился, когда понял, что в доме никого нет, ведь Гермиона не отзывалась. Нахмурившись, Драко уже решил отправиться на второй этаж и убедиться, что её действительно нет. Вдруг она просто решила игнорировать его ровно до 16:00? Или можно было воспользоваться Гоменум ревелио. Когда он уже был на пути к лестнице, ведущей наверх, входная дверь распахнулась и он обернулся. На ней была маггловская одежда, но причёска и макияж уже соответствовали мероприятию, на которое они собирались. Они оба замерли на мгновение, а затем Гермиона закрыла за собой входную дверь, сняла куртку и взмахом палочки вернула своей парадной мантии реальный облик. Она сбросила ботинки и манящими чарами призвала туфли, которые, пролетая над головой Драко, едва не задели его макушку. Наконец, переобувшись и войдя в гостиную, она просто сказала: — Привет. Малфой молча подошёл к ней и оглядел её. Он взял её за руку и заставил покрутиться, Гермиона подчинилась, зная, что это их традиция. Они всегда тщательно проверяли, как выглядят, прежде чем куда-то отправиться. Но сейчас, когда он был на две головы выше неё, это оказалось непривычным. Смотреть в его серые глаза и видеть в них восхищение, а на губах еле заметную улыбку, было слишком больно. Драко тем временем заговорил: — Здравствуй, Гермиона, — он поцеловал кончики её пальцев и, отстраняясь, добавил: — Потрясающе выглядишь. Она смело вздёрнула подбородок вверх и оглядела его. — Благодарю, ты тоже выглядишь превосходно. — Он понял, что Гермиона занервничала, потому скорость повествования набирала обороты. — Нам пора отправляться, Кингсли нас ждёт. Не то чтобы именно нас двоих, но мы должны прибыть в назначенное время. — Она замолчала, прикусывая губу и увидела, что Драко тоже прикусил свою, сдерживая ухмылку. — О, отлично, можешь смеяться. Да, я нервничаю, и мы оба это прекрасно знаем. Гермиона попыталась высвободиться и уже сделала шаг к камину, как Драко сильнее сжал кисть её руки, заставляя остановиться. Она обернулась и вопросительно приподняла бровь. — Кое-чего не хватает в твоём наряде. Её глаза тут же устремились к его шарф-галстуку, на котором был бриллиантовый зажим, и она молча кивнула, отступая на шаг и вытягивая руку вперёд. — Позволь, я сам. — Я вполне способна справиться самостоятельно с этой задачей. — Я и не спорю. Пожалуйста, Гермиона. Она тяжело вздохнула и опустила руку. К её удивлению, Драко не при помощи магии, а своими руками вытащил из её ушей маленькие серёжки-гвоздики, и на их месте появились массивные, но изящные бриллиантовые серьги, соответствующие вечернему выходу в свет. На шее оказалась подвеска из этого же гарнитура, на руках браслеты, которые теперь очень красиво завершали рукава мантии, сверкая так, что почти ослепляли. Драко задержался за её спиной чуть дольше положенного, и Гермиона была почти уверена, что он воспользуется ситуацией и поцелует её в шею или в макушку… Но он отошёл на шаг назад и снова протянул руку, умещая её тонкую кисть на своём согнутом предплечье. Перед тем, как пламя камина перенесло их на юбилей Кингсли, он серьёзно посмотрел в глаза Гермионы и сказал: — Спасибо. Она молча кивнула и они растворились в зелёном огне.***
Драко наложил на них обоих очищающие заклинания и, когда оба заметили репортёров, наклонился к её ушку и прошептал: — Хотя бы попытайся сделать вид, что не презираешь меня, пожалуйста. Гермиона удивлённо приподняла брови и обернулась к нему. — Я не презираю тебя. Он тут же кивнул и перевёл тему: — Что мы дарим Министру? Гермиона оживилась, вытаскивая подарок из расширенного кармана и тут же передавая его Малфою. — Кингсли очень давно мечтал о домике где-то в районе Сейшел, он мечтал отправиться именно в те края, когда, наконец, уйдёт на пенсию. Драко улыбнулся, но его глаза выражали серьёзность и опасения. — Я понимаю, что будет очень много вопросов, если Министр приобретёт такую недвижимость. Хотя это отличный подарок. Но… Ты уверена, что он не воспримет это как угрозу? Гермиона странно хихикнула. — Ещё во время войны, когда мы готовились к операции «Семь Поттеров», — видя обескураженность Малфоя, она пояснила: — Да, я была одним из подставных Поттеров. Как раз в паре с Шелкботом. Неважно. — Я слышал о той операции… Это же был сумасшедший план, явная попытка самоубийства. Вас же чуть не убили… Она одёрнула его, незаметно продвигаясь в сторону богато украшенного зала, где уже началось торжество. — Это всё неважно. В общем, я тогда спросила, какая у него мечта? И Кингсли сказал, что если переживёт войну, то обязательно накопит денег и, как только уйдёт на пенсию, переберётся на Сейшелы, где купит себе крохотный островок с виллой. — Она снова странно хихикнула. — В общем, я тогда пообещала, что если разбогатею, то непременно исполню его мечту. Драко уже всё понял, он рассмеялся, глядя Гермионе в глаза, и она, несмотря на сдерживаемую улыбку, не выдержала и тоже рассмеялась. Наконец, он заговорил: — В таком случае, это просто идеальный подарок, милая. Она знала, что он понял. Не мог не понять. И ей было интересно, почему не спрашивает? Неужели ему всё равно? Или ждёт пока она сама скажет? Любопытство всегда было её бичом. — Ты даже не спросишь? Он продолжал искренне улыбаться, параллельно здороваясь со знакомыми, пока они направлялись к юбиляру. — Если ты настаиваешь. Что ж, я в любом случае уверен, что в хранилищах Малфоев ещё что-то осталось после твоего шоппинга. — О, — глаза Гермионы недобро сверкнули. Она вспомнила, как Малфой в тот первый день шутил, что Астория отправилась на шоппинг и наверняка скупит всё что можно, просто из вредности. Более того, она помнила, что Малфой искренне полагал, что Гринграсс имела право на «маленькую месть». Гермиона буквально задохнулась от такого нахальства. Она вдохнула и выдохнула прежде чем заговорить. — Ты полагаешь, это была моя маленькая месть? Драко, вопреки её негодованию, продолжал веселиться. Его глаза буквально искрились от озорства. — Что ты, я знаю наверняка, что это лишь аванс. — Аванс? — Разумеется. Но я готов покупать по острову каждому волшебнику, если это позволит мне провести вечер с тобой. Гермиона открыла и закрыла рот, понимая, что Малфой сейчас говорит абсолютно серьёзно. Она решила его немного осадить. — Подарок тебе обошёлся в двадцать пять миллионов галлеонов, — она мило улыбнулась. Драко расхохотался: — Обожаю тебя! Гермиона серьёзно на него посмотрела. — Это недорого? Драко, осознал, что сейчас она снова запаникует. Почувствует, что не понимает цены подарков. Она никогда не принадлежала к аристократии и не могла знать, что принято дарить в таких кругах. А Кингсли, безусловно, являлся чистокровным. Скорее всего, к этому моменту Гермиона уже накрутила себя так, что готова была признать, что посчитала себя слишком самоуверенной, и, не посоветовавшись, опозорила их обоих. Он положил свои ладони на её и слегка сжал. Затем отвёл на небольшое расстояние, чтобы их не услышали. — Милая, это чудесный подарок. Ты всё отлично придумала и воплотила. Кингсли может не принять его, потому что он действительно стоит больше, чем всё, что ему сегодня подарят. Уверен. Но ты убедишь его. Я помогу. А смеюсь я потому, что действительно готов покупать по острову в день, лишь бы ты снова улыбалась и чувствовала себя расслабленно рядом со мной. Я сумасшедший. Он заметил, что она успокоилась, но теперь готова высказать что-то не очень приятное, скорее всего касательно их отношений. Поэтому опередил: — Умоляю, давай хотя бы сделаем вид, что всё хорошо. Пока мы тут… Гермиона поджала губы и молча кивнула. А Драко наложил на неё согревающие чары, здесь и правда было достаточно прохладно, и если ему было комфортно, значит, Грейнджер мёрзла. Он запомнил ощущения этого вечернего замерзания пока жил в её теле. Гермиона благодарно кивнула и снова натянула на лицо улыбку. Кингсли, как и ожидалось, был ошеломлён подарком, и в момент, когда Гермиона растерялась от его уже четвёртого по счету отказа, Драко чуть сильнее сжал её руку и отодвинул за себя, дав понять, что ей нужно отойти. Два волшебника остались наедине. — Примите это от нас обоих, господин министр. Когда Гермиона рассказала мне о Вашей мечте, мы даже не обсуждали больше других вариантов. Кингсли глубоко вздохнул и повращал своими огромными глазами с белыми белками, которые очень сильно контрастировали с эбеновой кожей. — При всём уважении… Если это всплывёт… — Малфои всегда были богаты. — Тогда заговорят о том, что с них недостаточно стрясли. И это подвергнет риску её карьеру. А я искренне хочу, чтобы Гермиона стала Министром в будущем. — Тогда пусть этот подарок будет анонимным. А я пришлю Вам завтра же любой на Ваш выбор, чтобы Вы смогли внести его в декларацию. — Почему ты так сильно хочешь подарить мне остров, Драко? Я вообще не помню, чтобы рассказывал ей об этом. — Никакого подвоха нет. Считайте это нашей благодарностью. Кингсли нахмурился, и его суровое выражение лица заставило Драко продолжить: — Благодарность, во-первых, за неё. Операция «Семь Поттеров», именно Вы прикрывали её, — на лице Кингсли промелькнуло осознание, что факт действительно имел место быть. Драко тем временем продолжил: — И, кстати, тогда рассказали об этом. И… И за мою семью. Я знаю, что Вы сделали для моей матери. И ещё… Скорее всего я пожалею о своих словах. Но… хоть я ничего и не помню о той ночи, но уверен, что без Вас я бы не дожил до суда. Я знаю, что пролежал без сознания целых два дня, потому что вёл календарь. Без Вашего вмешательства… Моё пребывание здесь стало бы невозможным. Выражение лица Кингсли сменилось на потрясённое. — Вы кому-то рассказали о своих догадках? — Никому. Гермиона знает только то, что ей не повредит. — Хорошо, это очень хорошо. А я… Я всегда мечтал о первом издании словаря древних рун. Слышал, оно есть в Вашей библиотеке. — Гермиона обязательно передаст Вам его в понедельник. Сама ведьма жутко нервничала, с расстояния примерно шестнадцати футов наблюдая за диалогом Драко с Министром. Она чувствовала себя ещё большей идиоткой, чем в тот момент, когда Драко убеждал её, что всё в порядке. Кто-то коснулся её плеча, и она, обернувшись, увидела перед собой Кормака МакЛагена. Он обворожительно улыбнулся ей. — Здравствуй, Гермиона. Она тоже выдавила из себя улыбку. — Добрый вечер, Кормак. Она явно не намерена была с ним болтать, потому что нервничала и ждала, когда вернётся Малфой хоть с какими-то новостями. В этот момент она зареклась, что подарки всегда будет выбирать именно он. Она в жизни больше никогда… И эта авантюра станет единственной, последней и ещё раз единственной, именно так. Размышления снова прервал её бывший одноклассник: — Как твои дела? Мне показалось, ты чем-то взволнована. — Тебе показалось, — она постаралась ещё раз сдержанно и мило улыбнуться, — всё в порядке. Как твои дела? — У меня всё отлично. Честно говоря, я рад, что ты согласилась поговорить со мной после того неловкого случая, — Кормак потёр шею, явно смущаясь. И ей это не понравилось. Чёрт возьми, речь явно не шла об их недосвидании на шестом курсе во время приёма у Слизнорта. В голове пронеслась мысль, что Малфой в её теле мог… Нет. Не мог. Она знала точно и отогнала эту глупость. — Я не совсем понимаю о чём речь. — Гермиона вопросительно изогнула бровь и натянула на лицо маску, которой так часто пользовался Драко, да и она сама в его теле последние два года. Как всегда, это сработало. Кормак замялся ещё больше. — Я рад, что ты тогда… В общем, спасибо, Гермиона. Потанцуешь со мной? Она явно чувствовала подвох, но не понимала до конца, в чём именно проблема. Отказываться было глупо, но и соглашаться не хотелось. Внезапно Кормак, который стоял слишком близко, и только теперь она это заметила, сделал небольшой шаг назад. Гермиона хотела уже вложить свою руку в его, как почувствовала за спиной движение, а затем аромат парфюма Малфоя. Ей захотелось выдохнуть с облегчением. — Здравствуй, МакЛаген. Вынужден отказать. Моя жена танцует только со мной. Кормак понимающе улыбнулся и перевёл взгляд на Гермиону. — Только сегодня, я надеюсь? Драко приобнял Гермиону за талию и встал на её место, ближе к волшебнику. — Ты как-то говорил, что моя семья владеет исключительно тёмной магией. — Это угроза? Драко обезоруживающе и добродушно улыбнулся. — Что ты, это лишь твои слова и мнение. Так вот, Гермиона тоже Малфой. И ты наверняка знаешь, что наш брак заключён по старинным традициям. — Фото с вашей церемонии были везде, поэтому глупо с твоей стороны напоминать об этом, — Кормак практически фыркнул. — Я всего лишь напоминаю, что муж вправе заступиться за жену, если посчитает, что её честь задета. Кормак елейно улыбнулся и перевёл взгляд на Гермиону. — Твоя жена только что стояла и мило общалась со мной. Я не понимаю твоих претензий. Драко выглядел абсолютно расслабленно. — Ты должен знать, что у нас с женой нет секретов друг от друга, — Гермиона наблюдала, как тот побледнел, — и, конечно же, ты не мог не знать о том, что золотая девочка, — при этих словах Кормак явно испугался, — гораздо добрее меня. Я не обладаю всепрощением. И случившееся тогда уже повод прямо сейчас тебя убить. Но даже не знаю, что хуже… Смерть или ненависть со стороны всего магического сообщества. А теперь, — Драко стряхнул с мантии Кормака несуществующую пыль, отчего тот дёрнулся как от удара, — пошёл вон, пока я не воспользовался своим правом. Гермиона никогда в жизни не видела своего одноклассника таким напуганным. Она обернулась к Малфою и произнесла: — Я хочу поговорить об этом. Драко продолжал улыбаться как ни в чём не бывало. — Как пожелает леди. Я бы хотел пригласить на танец свою супругу и заодно ответить на любые вопросы. Гермиона фыркнула, но руку вложила. Это была чистая сделка: с неё танец, с него ответы. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасный шантажист и манипулятор? — Из твоих уст это звучит очаровательно. Он безупречно вёл её в танце, и у Гермионы перехватывало дыхание. Если даже находясь в теле женщины этот мужчина сводил её с ума, то теперь от его присутствия она просто плавилась, теряя над собой всякий контроль. Драко заговорил первым: — Поттеры уже ушли. Гарри просил передать тебе привет и сообщил, что Джиневра снова сделала ему подарок на Рождество. Поэтому они и уходят. О чём речь? Гермиона тихонько выругалась себе под нос. — Во-первых, я уверена, что он не называл её полным именем, Джинни его терпеть не может. А во-вторых, это значит, что у неё всегда ужасный токсикоз в первом триместре. Драко явно сдерживал себя, чтобы не оскорбить светлые чувства Гермионы, и она это ценила. Но, вопреки всему, ей очень хотелось услышать его комментарии. Она скучала по его подколкам. — Ну давай уже… Я знаю, что ты с трудом сдерживаешься. — Не понимаю, о чём ты. Драко выглядел беззаботно, и только весёлые искорки в глазах его выдавали. Гермиона посмотрела на него проницательными строгим взглядом. — Обманщик. Малфой понял, что она не злится, и решил сказать что-то более мягкое, нежели то, что было в мыслях. — Что поделать, если у Джиневры такая прекрасная наследственность? Возможно, они решили захватить магический мир и теперь готовят армию? Гермиона покачала головой и отвела взгляд в сторону, а он продолжал нести чушь, заставляя её глупо улыбаться. — Предлагаю на ближайший праздник подарить им маггловские средства контрацепции, раз волшебные не помогают. Поттер не был особо в восторге от этой новости, как мне показалось. Гермиона слегка стукнула его по руке. — А говорил, что никогда не обманывал меня. Гарри всегда мечтал о большой семье. Уверена, он счастлив. — В таком случае, поговори с ним, если это не огорчение, то явно он чем-то обеспокоен. Гермиона даже не заметила, что они танцевали уже третий вальс подряд. Она серьёзно взглянула на Драко и поняла, что он больше не шутит. — Хорошо, спасибо. А что насчёт Кингсли? — О, ему показалось мало одного подарка, и он выбрал ещё один, на своё усмотрение. Заметив, что Гермиона снова распереживалась и стала искать глазами Министра, он легко коснулся её щеки, поправляя выбившийся из причёски локон и привлекая внимание. — Всё в порядке. Он принял твой подарок. Но мы договорились оставить его анонимным. А ты в понедельник передашь ему книгу, которую он укажет в декларации. Гермиона прикусила губу. — Ох, мерлиновы подштанники! Как я могла не подумать о декларации? Он ведь должен отчитываться в ней… Я идиотка. — Это вполне мог оказаться подарок от маггловского министра. Все поверят, я об этом позабочусь. Гермиона кивнула и слегка опустила голову. Ей было стыдно. На этот раз Драко заговорил сам, заставляя её внимательно вслушаться в рассказ. — Несколько месяцев назад, один волшебник перешёл черту. Он, естественно, получил по заслугам. И потом я предложил ему сделать вид, что ничего не произошло, но с одним условием: он больше никогда не попадётся мне на глаза. — Почему ты не рассказал мне об этом? — Потому что, если бы ты мне о таком рассказала, я бы не задумываясь уничтожил его. Но ты, даже будучи в моём теле, не должна была вызывать его на дуэль. А теперь, пообещай мне, если кто-то хотя бы просто намекнёт тебе, — в глазах Драко отразилась что-то недоброе, — если это будет против твоей воли, разумеется. Я хочу быть первым, кто об этом узнает. Просто пообещай. Гермиона, ошеломлённая и растерянная, хотела поспорить, но за сегодняшний вечер слишком сильно перенервничала и устала, поэтому предпочла не тратить энергию ещё и на это. Ей едва хватало сил не расплакаться при виде Малфоя и делать вид, что всё в порядке. Ей было непередаваемо больно. При этой мысли она уже знала, что именно скажет в ответ. — Разумеется... Если только это будет против моей воли... Драко, я устала. Малфой сдержанно кивнул, уводя её с паркета. — Домой? — Думаю, да.***
Гермиона не видела Драко с юбилея Кингсли. А прошло уже больше недели. И именно это было камнем преткновения. Если бы они общались, она бы давно уже задала определённый вопрос. И настолько же давно уже знала бы о происходящем с ней. Она сидела на кровати и держала в руках маггловский тест, вот уже минут пятнадцать тупо глядя на две полоски. За это время мысли в её голове перешли от стадии «потрясающая фертильность обоих» и «потрясающее грёбаное везение» до «обрадуется ли Драко так, как обрадовалась я, несмотря ни на что». Гермиона страшилась того, что он заберёт ребёнка и запретит с ним общаться. Конечно, это нелогично и незаконно, но он мог. Чтобы заставить её переехать в Мэнор. Как минимум. Она не собиралась избавляться от ребёнка, даже мыслей таких не было. В голове всплыл их разговор о детях, и Гермиона невольно улыбнулась, вспомнив, что Драко уже даже выбрал имена. Это было эгоистично. Не сказать, что она не задумывалась об этом раньше… В отношениях с Роном Гермиона откладывала вопрос материнства по ряду причин, но ни разу никому она не говорила о том, что боится. Боится того, что она снова станет лишней. Что ребёнок станет центром вселенной для её мужа, в то время как сама Гермиона снова останется одна. Она также знала, что будучи с Роном, ребёнок действительно будет центром и её вселенной, и не хотела делать мужа ещё несчастнее. С Драко всё было иначе. Она хотела быть для него на первом месте, перестав даже про себя отрицать тот факт, что он для неё был гораздо важнее кого угодно. Она любила его. Но она прекрасно знала и то, что сам Малфой никогда никого не любил. Он мог быть сколько угодно идеальным и обходительным, заботливым и потрясающим. Но… Даже несмотря на его попытку убедить её в номере отеля в своих якобы родившихся к ней чувствах, чтобы вернуть их отношения в прежнее русло, она больше не верила. Как он был прав, когда говорил, что Гермиона всю свою сознательную жизнь потратила на то, чтобы её приняли. И ей как никогда хотелось ему поверить, быть принятой им… Но те слова, сразу после их первой и единственной близости, поселили в ней такой дикий страх, что она решила больше не подпускать Драко. Она не могла снова поверить, несмотря на то, что очень хотелось. И виной тому были именно его слова, которые сотворили в её душе брешь таких размеров, что она прорыдала всю ночь с субботы на воскресенье. Он никак не отреагировал на «только если против моей воли», чем фактически разрешил ей изменять ему. И это могло значить лишь то, что он и сам не особо собирается хранить верность супруге. Она снова посмотрела на тест, называя себя дурой и вспоминая о том, что употребляла в пищу последние пять недель. Гермиона точно знала срок, потому что единственная близость, которая была у неё за последние два года, случилась в Рождественскую ночь. Она заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. Затем подумала о том, что Драко имеет право знать. И в её беременности вообще нет ничего плохого или странного. В конце концов, ей не семнадцать лет, и она замужняя женщина! И большинство её ровесников уже имеют даже не по одному малышу в своих семьях. Уничтожив бумажную полоску при помощи Эванеско, Гермиона заговорила сама с собой вслух: — Итак. Я себя определённо накрутила. Подытожим. Я беременна и я хотела ребёнка, я хочу этого ребёнка, и это хорошо. Отец малыша мой законный муж, что тоже хорошо, — она продолжала загибать пальцы, расхаживая по комнате под пристальным взглядом своего рыжего кота. — Драко тоже хотел ребёнка и он не огорчится, я уверена, что тоже замечательно. А теперь минусы. Во-первых, я не хочу разговаривать с твоим отцом, — она опустила взгляд на живот и провела по нему рукой, — но не сказать о тебе я тоже не могу, что плохо. Я всегда хотела семью. Настоящую. Я мечтала, что мы с мужем будем любить друг друга, а не только общего ребёнка. Но выходит, что я буду любить вас обоих, а меня… Как повезёт. Что тоже не особо радужно. — Она вздохнула и снова уселась на кровать, положив руку на живот. — Я очень надеюсь, что ты будешь меня любить, маленький волшебник или ведьма. Потому что я тебя уже безмерно люблю.***
Драко нервным движением взъерошил свои светлые волосы. Он облокотился на локти, стараясь сохранять спокойствие, но это было тщетно. Блейз, который хлестал как не в себя огневиски, раздражал всё больше. Драко услышал, как открылась деревянная шкатулка, поэтому, не отрывая взгляда от свитка перед собой, заговорил: — Только попробуй тут закурить. Я тебя прокляну, клянусь. Забини вернул сигару в хьюмидор и недовольно протянул: — Да что случилось-то?! Может, расскажешь всё-таки, хотя бы спустя месяц?! Ты, наконец, вернул своё тело, встретил истинную любовь, соответственно, трахнул Грейнджер, как следствие, или скорее… Нет, последовательность не та. Сначала ты влюбился в неё, потом трахнул и, как следствие, вернул своё тело. Хотя… Технически, это она тебя трахнула. Но не суть… Главное, что у тебя вроде как всё должно быть хорошо. А ты злой, как соплохвост. Помнишь тех тварей, которых вывел полувеликан? Драко всё это время сидел с направленной на Забини палочкой и ждал, пока тот оторвёт взгляд от янтарной жидкости в своём бокале. А он все продолжал: — И мне просто до смерти интересно, что ты, блять, такого натворил, что Грейнджер свалила от тебя?! Или ей настолько претит мысль, что это ты её должен теперь трахать? Ой, — он наконец заметил, что находится под прицелом нахмурившегося блондина, однако, его беззаботность никуда не исчезла, — вот только не надо угроз! Забини поднял руки в примирительном жесте. — Я просто хочу помочь. — Выметайся из моего дома. Сейчас же. — Можешь шарахнуть меня чем-то, да побольнее, если тебе полегчает. Но я жду ответ. Что ты такого мог натворить?! Драко отбросил палочку. — То, что умею лучше всего. — И что же такого мудаческого ты преподнёс принцессе, что она теперь заперлась в башне? — Она даже кота забрала. Я не думал, что когда-либо это скажу, но понимаю Уизли. Его тоже, кстати, этот факт возмутил, когда она от него сбежала. — Блять, Драко, ты серьёзно сейчас? — Я не собираюсь отчитываться. — Давай ты просто скажешь, что сделал, и я попробую помочь это исправить. — Это невозможно исправить. Она считает, что я её не люблю. — О, заткнись! Просто скажи мне, что ты ей так не сказал, ладно? Малфой призвал сигару из хьюмидора под негодующий взгляд Забини, а затем уничтожил её Эванеско. Блейз открыл и закрыл рот в возмущении. — Она же стоила тысячу галлеонов! — А моё спокойствие гораздо дороже. Блейз на всякий случай отодвинул подальше маленький деревянный ящик и заслонил его собой. — Я просто могу их забрать, если ты не возражаешь. Их продают по пятьсот штук в год. И, ладно, если серьёзно… Как это случилось? — Мы лежали в ту ночь в кровати, и она сказала что-то, я уже не помню. Я вообще не ожидал, что отдамся... собственному телу. Лучше не будем об этом, потому что я до сих пор схожу с ума оттого, что не могу принять случившееся. В общем, в тот момент чуда не произошло, и я сказал ей, что она выдумала свои чувства. Что мне она тоже нравится… Но… — Ты мудак. — Я знаю. — Ты просто… Драко, ты понимаешь, что любые твои слова теперь она не сможет просто принять на веру. — Это ты помогаешь так? — Ладно… Извини. Ты с ней пробовал поговорить? — Один раз. И этого хватило. — А ты её любишь? — Да. — Тогда ты не мудак, а кретин. — Я тебе уже говорил сегодня, чтобы ты выметался из моего кабинета и не мешал работать? — Я сам поговорю с ней. — Не вздумай! — Ты не понял. Публично ведь Гермиона играет роль. А у меня день рождения в это воскресенье, если ты не забыл. Приглашу её сам. Тебе она может и отказать. — Что тебе подарить? Забини уже встал и поднял в руках хьюмидор. — Мой подарок уже в моих руках. Не благодари. — Ты продешевил. Блейз непонимающе снова присел, бережно прижимая хьюмидор к себе. — Поясни. — Гермиона обычно дарит подарки куда возвышеннее. Забини усмехнулся и его глаза алчно заблестели. — И что она подарила Кингсли? Забини явно предвкушал нечто экстравагантное. Любая чистокровная не упустила бы немного припозорить мужа в такой ситуации. — У нашего Министра была мечта купить крохотную виллу на Сейшельских островах. Забини едва не выронил свой подарок от шока. — Черт, а Грейнджер дорого обходится. Я прям зауважал её. — Дороже всего обходится женщина, которой ничего не надо. В этом и проблема, Блейз. — Да, да, Люциус это нам обоим повторял, глядя на новые шёлковые гобелены по всему Мэнору после очередной ссоры с Нарциссой. Так в какую цену встал кусочек рая? Это ведь не просто вилла? — Двадцать пять миллионов галлеонов. Это остров, верно. Блейз, я бы отдал и триста, и пятьсот… Лишь бы получить маховик и вернуться в тот день. Забини долго молчал. — А можно один нескромный вопрос? — Ты только что уже задал вопрос, Блейз. — И всё же. Несколько лет только и судачили, что у Малфоев конфисковали чуть ли не всё содержимое Гринготста в эквиваленте галлеона, но это я понимаю теперь. «Пророк» писал, что вашу семью пустили по миру. Ты даже не отрицал этого! — Из Гринготса действительно конфисковали всё золото. Но… это же не единственное место, где мы храним свои сбережения. К тому же, бизнес не переставал приносить прибыль… Блейз ещё раз посмотрел на хьюмидор в своих руках. — Похоже, я действительно продешевил. Я полагал, что ты всё что было впихнул в проект с Новой Аллеей. — Не совсем так, да и вложения уже окупились. Во всяком случае, ты всегда можешь сказать Гермионе, что я отказался что-либо тебе дарить, потому что из тебя, Блейз, вышел отвратительный друг. Когда речь идёт о поддержке. Забини задумчиво посмотрел на друга, а затем выдал гениальную идею, как ему показалось: — Предложи ей дать тебе Веритасерум. — Я уже думал об этом. Но если заранее проверить, что именно я скажу, и после идти к Гермионе, она об этом обязательно спросит и всё равно скажет, что я не был уверен и подготовился заранее. А если не проверить, и я скажу что-то не то, а вдруг? Не то чтобы я был не уверен… — Стоп, стоп, Малфой. Достаточно, я понял, что это плохая идея. — У тебя там скоро обед заканчивается? Я вообще-то работал до твоего прихода. А собственно, почему ты пришёл? — Я уже не уверен, что хочу ссориться с твоей женой. — Так, ты здесь уже сорок минут. Значит, отводишь от себя подозрения. — Малфой резко замолчал и уставился на Блейза, в его голосе зазвучала сталь: — С кем она? Забини и не думал отпираться. — Фин-Флетчли. Пока ты жил в её теле, сам жаловался, что он подкатывал к ней свои… — Ты идиот. Думаешь, я бы явился к ней на обед и дал возможность обвинить в шпионаже?! — Ну... Но меня бы она обвинила. А мы неплохо ладим. — Быстро назови мне причину, по которой я могу оказаться в Министерстве? Или где они обедают? — Они договорились пообедать в её кабинете. Хммм… — Мозг Блейза заработал на полной мощности, особенно увидев изменившееся лицо Драко после уточнения локации. — Дом мисс Уилсон ещё не переведён в твоё имущество, вернее территория. Чёрт, Драко, не так с ходу же… Знаю! Тебе нужна её подпись… Подарок Министру. Или она уже? Она ведь взяла деньги из хранилища Малфоев? А сейчас как раз нужно сдать декларацию дарителю. Хммм, две недели на это даётся, даритель ведь именно она по документам. Тебе же не хочется платить ещё один налог за эту покупку? — Блейз, она глава ОМП, а не дура. — Сам такой. Она всё ещё остаётся магглорождённой. Шестой муж моей матери по этой же причине обязан был отчитываться за крупные траты, потому что не являлся членом чистокровного сообщества. А она ещё и тратит деньги чистокровного мужа. — Что за бред? Она Малфой! Она вообще ни перед кем не должна отчитываться. — Дурацкий закон, согласен. Но его всё ещё не отменили. Драко призвал ту самую папку, что вручила ему Гермиона сразу после того как вышла из камина коттеджа. Затем Блейз быстро нашёл нужный закон в справочнике и в одно движение палочки перенёс нужные слова на пергамент, отлевитировав его Драко. — Не благодари.***
Гермиона жевала свой салат, уже жалея, что согласилась пообедать с Джастином. Не то чтобы они были закадычными друзьями в прошлом, но общались неплохо. Сейчас он не совершал ничего предосудительного, но раздражал её своим выбором блюда. Вернее, её дико раздражал запах тушёных грибов. Гермиона и так с утра не смогла впихнуть в себя ничего, ведь аппетита не было совершенно. Она надеялась компенсировать это обедом… И сейчас изо всех сил давилась салатом под какую-то историю Джастина, которую даже не слушала. Она с тоской подняла взгляд на часы, осознав, что обед подходит к концу, а она так и не съела практически ничего. Её томатный суп, на который она раньше бы и не посмотрела, а сегодня очень захотелось… оставался нетронутым, как и каре ягнёнка с молодым картофелем в мундире. Гермиона отодвинула тарелку, поняв, что затошнило ещё сильнее. Она старалась отвлечься, вслушиваясь в лепет своего школьного приятеля. — И я подумал, что это отличная идея, обратиться к тебе! Ты ведь наверняка знаешь, как избавиться от этого проклятия, или хотя бы подскажешь, где искать. — Почему ты не обратился в Мунго? — Ты не слушала, да? — Прости, Джастин, я неважно себя чувствую сегодня. Повтори ещё раз… — Моя невеста чистокровная. Как и твой муж. И я подумал, возможно, вы тоже столкнулись с этой проблемой, раз ещё не стали родителями… — Джастин, я почти уверена, что нет никакого проклятия. Своди её к маггловским репродуктологам. — Она не верит в них… Может, если бы мы встретились, случайно, ты бы её убедила? Гермиона нахмурилась, ей вообще не хотелось влезать в семейные проблемы других волшебников, своих хватало. В этот момент дверь без стука открылась, и в её кабинет вошёл Малфой. Джастин, который сразу обратил внимание на выражение лица Драко, поспешил ретироваться, поэтому отлевитировал свой обед в мусорное ведро под столом Гермионы, попрощался с ней и поздоровался с её супругом, направившись к выходу. Драко выбирал, сказать что-то забавное или спросить напрямую, что здесь делал Фин-Флетчли? Но пока он решался, Гермиона нырнула под свой стол, откуда раздался весьма узнаваемый звук. Малфой тут же направился к ней, но её голос из-под стола заставил его остановиться: — Стой там, где стоишь, я отсюда слышу твой парфюм! Он замер, наблюдая за тем, как Гермиона вынырнула из-под стола и начала размахивать палочкой. Её лицо было светло-зеленоватого оттенка. Сначала она очистила корзину для мусора, затем уничтожила все блюда, что располагались на её столе. После она наложила на комнату освежающие чары, которые заменили проветривание. И только потом наколдовала себе стакан чистой воды. — Тебя отравили? Она серьёзно посмотрела на Малфоя, сдвинув брови. — Именно так. Зачем ты пришёл? Ещё и без предупреждения? Вдруг… Я была бы занята? Он всё ещё стоял на месте, повинуясь её просьбе, и сжимал в руках долбаный пергамент для декларации. — Что значит «именно»? И кем ты могла быть занята? Я даже не подозревал, что должен записываться на приём к супруге по личным вопросам. — То есть, я тоже могу вторгаться в твой кабинет когда вздумается? — Гермиона вызывающе вскинула бровь. — Я буду только рад, если ты будешь «вторгаться» в мой кабинет или куда угодно. Но ты не ответила на мой вопрос. Ведьма нахмурилась, осознав, что Малфой, возможно, и не подразумевал оскорбить её тем вечером на дне рождения Кингсли. Но эти перепады настроения её добивали. Она уже не понимала, чем именно вызвана её реакция — ревностью, страхом, обидой или гормонами. — Какой вопрос? Я сегодня рассеяна. — Я спросил, не отравили ли тебя? И ты сказала «именно». Я хочу понять, что это значит? И почему ты так спокойна?! Гермиона с шумом выдохнула, накрыв лицо руками, а затем откинулась на спинку своего кресла. — О, меня отравили пять недель назад. Я даже могу припомнить, как это произошло. Ужасное отравление! Говорят, от последствий невозможно избавиться на протяжении всей жизни. Она увидела, как Малфой побледнел, и решила не доводить его: — Драко, я беременна.