Гостиная старост
После всех уроков я с нетерпением ждал вечера. Мой птенчик, она удивляет меня с каждым днем все больше и больше. Господи, ради нее я готов на все. Решив, что убью время гораздо быстрее, если проведу его с друзьями, я направился к Блейзу. Все же я решил добить его. Хах! Я не оставлю его в покое, пока он не признается, что же произошло между ним и чудной ведьмой. Мое настроение было шикарным, я ждал вечера, словно хищник, который выжидает свой кусок. Дьявол! Я представлял, как она смущается, как ее ручки обвивают мою шею, как она будет стонать подомной. Я не отступлюсь, тем более когда теперь очевидно, что она чувствует то же, что и я, пусть скрывает, но рано или поздно победа будет за мной, я не сдамся. Мой птенчик, мы сгорим, а вместе с нами и все мир. Подойдя к гостиной факультетов, прошептав пароль, я увидел довольно интересную картину: Паркинсон что-то мило обсуждала с Поттером. Хах! Это второй раз в жизни, когда я назвал его по фамилии после войны. Дьявол! Мой львенок, это из-за тебя я стал более снисходителен к этим отбросам. Поттер с Паркинсон не переходили рамки дозволенного, но в то же время было невооруженным взглядом видно, что они увлечены друг другом, особенно Пэнси. Я впервые в жизни видел ее такой, такой до чертиков беззаботной, счастливой. Не став стучать в двери к мои ублюдкам, я открыл их, проходя, успев кивнуть Поттеру и Пенс. Перед моими глазами предстала картина: Блейз Забини стоит и показывает фотографии Полумне. Хах! Хорошо что я не застал их за чем-то более интересным, а где же Нотт? — Я вам не помешал? Полумна вздрогнула, но, увидев меня, улыбнулась, а вот Забини стал воплощением Сатаны на земле. — Помешал! — прыснул он, но сразу сбавил свою агрессию, так как маленькая ручка чудачки опустилась на его локоть. Мерлин! Блейз, я не узнаю тебя. — Я старался! — он покраснел с двойной силой, но понимал, что лучше не начинать со мной эту дурацкую перепалку. Я выиграю, ну или доведу всё-таки тот разговор в коридоре до конца. Преимущество и продуманность — два фактора, которые всегда сопутствовали мне. — Чего забыл? — уже более спокойным тоном проговорил Блейз. — Да стало скучно, решил, что вы с Ноттом скрасите мое одиночество, — не сдержав улыбки, произношу я. Хах! Мне действительно впервые так комфортно, так тепло. Мой птенчик, это все ты, это все твоих рук дело. В этот момент Полумна начала рассказывать очередную историю, Блейз воодушевленно слушал ее, я бы даже сказал, в рот заглядывал. Каждый раз, когда небольшой смешок вырывался из моего рта, я был одарен взглядом от Забини похлеще, чем «Авада», видимо, она ему, действительно, стала дорога. Так прошел, наверное, час, может два, я не заметил, как прошло время с этими влюбленными идиотами, мне было комфортно, спокойно, как и с моим птенчиком. Единственное, о чем я мечтал, сидеть вот так не втроем, а вчетвером, дразнить своего храброго львенка, ощущать ее рядом. В этот момент я вспоминал о существовании Нотт, не удержавшись, спросил: — А где Тео? Или вы его уже выселили? Взгляд Забини метал молнии, а руки подушки. Хорошо, что я был ловцом. Моя реакция меня не подвела, я поймал все две подушки и брошенную вслед фотографию в рамке. Полумна рассмеялась, впрочем, как и мы с этим идиотом. Комфорт, вот, что сейчас творилось у меня на душе, мне комфортно. В этот момент в дверь не просто вошел, а вбежал Нотт, по его лицу и взгляду мы поняли, что случилось что-то страшное, скорей даже ужасное. — Нотт, что произошло? — Я подошел к нему. Он не мог отдышаться, ебанный Нотт не мог отдышаться. Дьявол! — Ты что, от дементоров бежал? — в этот момент позади меня оказался Забини. Луна наколдовала стакан воды, Тео залпом его выпил и после протянул стакан Луне, всем, видом, показывая, что хочет еще. — Блять, что с тобой, ты ответишь? — не выдерживаю уже я и надавливаю ему на предплечье. Дьявол! Я испугался, очень, сука, сильно испугался. Но после слова, которое он произнес, мое сердце рухнуло, в этот момент я захлебнулся, я был готов выбежать, но Блейз удержал меня. Дьявол! Что случилось? — Гермиона. Страх, я вцепился в руку Блейзу, пытаясь стянуть ее с себя, но он не отпускал, а я начал кричать: — Что Гермиона?! Что, блять, Тео, Гермиона, ответь?! Я был в бешенстве и ярости, я был напуган. Если с моим птенчиком что-то случилось, если рыжая тварь тронула ее, я истреблю все ее семейство. Если хоть кто-то навредил ей, ему не жить. Я умру в Азкабане от дементоров, от авроров, но пусть. Я убью любого, кто тронет ее. — Гермиона, она в истерике, плачет. Мое сердце упало ниже плинтуса, а злость и гнев стали нарастать, в этот момент в моей голове закрутились самые ужасные и отвратные пытки, которые показывал мне Лорд. Дьявол! Я готов его поблагодарить за это, видимо, сейчас кому-то они действительно пригодятся. Тео, выпив еще стакан воды, продолжил, уже успокоивши свое дыхание, но вид у него был все так же встревоженный: — Я столкнулся с ней в коридоре, она налетела на меня вся в слезах, — он посмотрел на меня и продолжил: — Я спросил, что случилось, но она просто сорвалась с места и убежала. Я кричал ей про тебя, Драко, но она убежала. Я никогда еще ее такой не видел. Блейз все еще крепко сжимал мое плечо, чтобы я не кинулся, не натворил глупостей. — Где это было, Тео? — если он помедлит с ответом я клянусь, я готов убить его. — В коридоре, видимо, она выбежала с этой гостиной, — он сглотнул и продолжил: — Я побежал за тобой в вашу башню, но тебя там не оказалось, тогда я отправился сюда. Хватка Блейза ослабла, и я побежал, побежал… Я был готов бежать и убить всех, кто встанет у меня на пути.Астрономическая башня
Мое сердце предательски стучало. Дьявол! Мой птенчик, я уже рядом, еще немного и я спасу тебя. Спасу тебя, Гермиона, и убью всех, кто посмел тебя обидеть. Дьявол! Поднимаясь по лестнице Астрономической башни, мое сердце сделало сальто, когда я увидел ее. Она плакала и не просто плакала, а рыдала. До меня доносились обрывки фраз: «Нет, нет, не верю». Я сорвался с места и рывком поднял ее, усадил на себя. Она дрожала, как осенний лист от любого дуновения ветра, из глаз ручьем текли слезы. Дьявол! Мой птенчик, что произошло? — Гермиона! Она не обращает внимание, но понемногу ее рыдание начинает уступать всхлипам, — Гермиона! Посмотри на меня. Все хорошо, я рядом. После моих слов она приподнимает голову. Мой птенчик уткнулся в мою шею и зарыдал с еще большей силой. Дьявол! Да что произошло?! — Гермиона, что случилось? Тебя кто-то обидел? Мое сердце каждый раз разрывается на части, когда я слышу, как она всхлипывает, чувствую, как сотрясается. Оно рвется и каждый ее всхлип оставляет на нем маленькие трещины. Трещины, символизирующие то, что я не помог, я не успел помочь ей. Не спас, я готов захлебнуться… Мой птенчик мотает головой в ответ на мой вопрос. Этот жесть, словно ледяная волна, которая окутала меня. Дьявол! Мерлин, тогда что случилось? Беру ее за руку и чувствую, что она ледяная. Маленькая льдинка, которая растает от любого прикосновения. Прижимаю ее к себе. Мой птенчик не против, она не сопротивляется. Достаю из кармана палочку и накладываю на нас заклинание. В этот же миг стало тепло, мой храбрый львенок перестал дрожать. — Грейнджер, твою мать! Ты мне ответишь, что произошло? — я начал злиться, неведенье и страх за нее сделали свое дело. Дьявол! Я чертовски зол. Мой птенчик вытирает глаза, крайний раз всхлипывает и говорит, а я задержал дыхание, молясь о том, чтоб все было в порядке. — Драко, тебя когда-нибудь разрывал гнев и злость настолько сильно, -она всхлипнула, протерла уже и так красные глаза, — что ты готов был убить родного для себя человека? Мое сердце сделало кульбит, я не понимал, к чему этот чертов вопрос, с каждым произнесенным словом моя голова взрывалась, я ничего не понимал, кто, блять, довел ее до такого состояния? Мой птенчик. Я лишь молча ей кивнул, не хотелось говорить, не хотелось перебивать. Я пытался понять, что происходит, к чему эти вопросы. Она хмыкнула и продолжила: — Сегодня я снова лишилась одного из родных и близких для меня людей, — с ее глаз на этот чертов деревянный пол упало пара слезинок. Дьявол! Я не понимал, что произошло. Кто-то умер? Может ее родители? Ведь о них лично мне ничего неизвестно, только то, что они магглы. — Гермиона, если ты сейчас же не скажешь, что произошло, я клянусь, я разорву каждого в этом гребаном замке! — мой голос в конце сорвался на крик, я прижал ее, чтобы она не убежала, не сбежала от меня. Я не хотел ее терять, но быть в неведении тоже. — Я сказала Джинни, что убью ее, — она порывисто выдохнула, — я клянусь, в тот момент, когда я смотрела на нее, Господи, я так этого хотела. Клянусь, я хотела, желала ей смерти. Я впал в легкий шок, шок от того, что могло довести моего птенчика до такого состояния. Что могло произойти, чтобы мой птенчик так сильно желал смерти своей лучшей подруге? Я приподнял ее, усадил на пол, а сам присел, держа ее маленькие ручки, на против. Я хочу видеть ее глаза, хочу понять ее, хочу спасти. — Драко, я не знаю, что со мной. Я была готова убить ее. Я хотела этого, желала всем сердцем. Она всхлипнула, я не успел открыть рот, чтобы сказать, как она подняла свою ручку и продолжила: — После того, как она облила грязью Гарри, я уже была не в духе, — еще один всхлип, — но когда она произнесла твое имя и начала тебя оскорблять… Дьявол! — Из ее глаз брызнули слезы. — Я клянусь, я хотела заткнуть ей рот навсегда. Я будто бы отключилась. Это была не я. Она отпустила мои руки и закрыла лицо ладошками. Я, все еще в ступоре и шоке от осознания всего происходящего, сидел на против ее, только теперь мои руки находились по обе стороны от ее бедер. Дьявол! — Я бы никогда, никогда бы так не сказала, не почувствовала, нет… — она отрывает руки от лица и смотрит своими маленькими красными глазками в мои полные шока глаза, — а после до меня дошло осознание. В этот момент мое сердце сделало второй кульбит. Дьявол! Еще немножко, и я умру от разрыва сердца, если она продолжит так на меня смотреть. — Драко, нам нельзя, мы не сможем, мы разные, как небо и земля, — она отодвинулась от меня, но я не позволил ей встать, — это все какая-то дурацкая игра, я не хочу в ней больше участвовать. Тут уже не выдержал я, все ее слова о том, что эта игра, выбели меня. Я подскочил. гнев потек по моим венам, вместе с осознанием того, что она поняла, она поняла, что она моя, но пытается сопротивляться, пытается бороться, продолжает эту блядскую игру. — Гермиона, никакой игры нет, это мы, — я ухватил ее руку, заставив встать на ноги. — Гермиона, я уже давно сдался, я готов рискнуть, черт возьми, всем ради тебя, я готов умереть за тебя, — ухватив ее за плечи продолжаю: — Я готов на все ради тебя. Я убью каждого, кто посмеет хоть как -о навредить тебе! — мой голос срывается на крик. — Грейнджер, только не молчи… Но она молчит, смотрит своими глазами мне в открытую впервые в жизни душу и молчит. — Гермиона, черт, я впервые в жизни говорю такие вещи… Дьявол! Птенчик, ты сводишь меня с ума. — Гермиона, — решаю надавить на нее, потому что я устал, устал от постоянной борьбы, от этой жизни, от этого чертового дня. Мой единственный лучик света сейчас хочет покинуть меня, я удержу его и не сдамся. — Гермиона, — беру ее лицо в руки. — Дьявол! Гермиона, ты сама говорила, что не сдашься. Что ты не боишься меня, ты зашла в клетку дикого зверя и не испугалась, но ты испугалась тех чувств, что проросли в тебе. Гермиона, я не позволю… — Драко, но мы не сможем. Что скажет твоя мать, мои друзья, как? Как, как мы вынесем нападки общества, осуждение, то, как каждая тварь будет шептаться за нашими спинами? Как мы вынесем это, Драко? В этот момент меня словно окатило ледяной водой, в голове заиграли тысяча и одна мысль, и все они были слишком реальны и печальны. Я вспомнил сон, слова о том, что я думаю только о себе, в этой ситуации действительно оказались правдой. Я думал только о себе, я хотел ее, жаждал, но хотела ли она меня, чертового ублюдка, который унижал ее, убивал таких как она, чертов пожиратель? Я отступил, отступил на два шага назад, потому что понимал, если не отступлю, это ничем хорошим не кончится. Дьявол! Я был в ярости… — Значит, героиня войны боится осуждения за то, что стала спать с бывшим приспешником и пожирателем? Хах! Это действительно смешно, — из моего рта срываться смешок. Она делает ко мне шаг, но я вытягиваю руку в знак предупреждения. — Не смей подходить ко мне! Ее глаза расширяются от ужаса, она не понимает, что могло так вывести меня, а мой голос переходит на шипение… Я в ярости, ей становиться страшно. — Знаешь, я никогда прежде не произносил таких слов, не открывался и я поступлю не так, как всегда. Впервые в жизни не ради себя, а ради тебя, я дам тебе выбор! Она в непонимание, а я отхожу еще на шаг назад, чтобы не сорваться. — «Мы не сможем, да»? — процитировал ее фразу. — Раз героиня войны боится строить совместную жизнь с ублюдком вроде меня, пусть… Это будет твой выбор. Только я бы смог и моей решимости хватит на двоих, но я не буду тебя заставлять, не хочешь, хорошо… — на мои глаза стали наворачиваться слезы, а руки предательски задрожали, — предательски обидно и больно, но хорошо, это будет твой выбор, если ты станешь счастливей от этого, то пусть. Но… Она делает два шага ко мне, а я вытягиваю руку. Нет, птенчик, ты больше не подойдешь ко мне, лучше бы я захлебнулся. — Но я не думал, что ты такая слабая. Храбрый львенок дал слабину, не сдается в своих тупорылых убеждениях о том, что мы не сможем, ты даже и не пыталась… — сжимаю руки в кулаки, — больше не смей ко мне приближаться. Не переживай, меня ты не увидишь. Я исчезну из твоей героической жизни. С ее губ срывается всхлип, а я смахиваю слезинку, будто бы ничего и не было. — Только тебе придется потерпеть мое существование этот ебанный год, потом я исчезну, если тебе от этого будет лучше. Делаю шаг к ней, она поднимает свои глаза. — Тогда ты опять станешь прежней, — равняюсь с ее плечом, наклоняюсь к уху. Она вздрагивает, а я пытаюсь запомнить ее аромат, пытаюсь искоренить все то, что проросло за эти годы. Больше я не допущу такой слабости, не откроюсь. Хватит, я устал… — Ты обещала спасти меня, а в итоге я захлебнулся… Она поворачивает голову, видимо хочет что-то сказать, но я ухожу, убегаю… Не хочу ее видеть, не желаю… Никогда бы не поверил, что в моей душе возникнет такое желание, но пусть… Дьявол! Пусть… Я ненавижу себя за то, что позволил открыться, за то, что позволил почувствовать ее рядом, я не выдержу этого. Дьявол! Из моих глаз упало пара слез на мантию, вытерев их рукой, я не успеваю, потому что врезаюсь в кого-то. Дьявол! Что за ублюдок встал у меня на пути?! Отшвыриваю его в сторону, бросаю взгляд. Это был Долгопупс. Видимо он увидел меня и моей состояние и не сказал ни слова. Пусть, мне плевать… Теперь мне на все плевать, я угас, умер, захлебнулся. В моей голове даже пробежала мысль о том ублюдке, как жаль, что я не умер в этой чертовой войне. Сейчас бы не было так больно.Астрономическая башня
«Ты обещала спасти меня, а в итоге я захлебнулся» — эта фраза висела в воздухе, в моей сознание, пропитала меня насквозь… Почему людям нужно услышать, что их готовы легко отпустить, несмотря на себя, свою жизнь, то, как они будут жить, желание уходить сразу пропадает. Да, я и не хотела уходить. Дьявол! Я не хотела, я просто испугалась. Просто маленькая девочка, которая испугалась, которая виновата, мне нет оправдания. Я испугалась, потому что никогда не чувствовала таких эмоций, как с ним, никогда не ощущала такой привязанности и никогда не видела, чтоб на меня так смотрели. Смотрели как на единственный лучик света в этой тьме. Дьявол! Я все испортила… Простояв еще пару минут и молча вглядываясь в стены Астрономической башни, продрогнувшая и заплаканная, я поняла, что не он захлебнулся, а я. Я дура, которая испугалась, которая, скорей всего, просрала самого дорогого человека в своей жизни минутным помешательством. Я опустила взгляд на свою руку, задрала мантию и посмотрела на чертово напоминание о том, кто я в этом мире. «Грязнокровка». Да, я была грязнокровкой. Я грязнокровка, которая влюбилась в аристократишку, смех… Гермиона, которая существовала до войны, ее больше нет. Та маленькая девочка, верящая в людей, в чистоту их души, видимо, действительно умерла. После всего, что случилось, я не могу потерять всех тех, кто остался мне дорог, а их осталось очень мало. Я должна все исправить, поговорить, сказать правду… Правда, правда в том, что я влюбилась, я сдаюсь… — Я не утону, Драко, и тебе не дам, — эта фраза вырвалась с моего рта перед тем, как я выбежала из башни. Мне нужно было найти его. Увидеть его глаза, прижаться, обнять и вымолить прощение. Я не отпущу его, не теперь. Пусть будет чертовски больно, жестко, обидно и неприятно. Но я не упущу его, не смогу, не отступлю. Да, гребаный Драко Люциус Малфой, в этом ты виноват, по-моему, эгоизм заразен… Выбежав из башни, в первую очередь я побежала в нашу гостиную, но его там не оказалось, комната была не заперта. Дьявол! После я побежала в комнату факультетов, хоть бы он был там… И, надеюсь, он не оттолкнет меня при всех, хотя мне плевать… Я даже хочу, чтобы это случилось при всех. Доказать ему, что я готова на все, что я сдалась и, конечно, лицо Уизли. Хах! На моем лице от этих мыслей даже проскользнула улыбка. Забежав в гостиную и тарабаня в двери к Забини и Нотту, я увидела Полумну, которая обеспокоенно вышла, вскоре выбежала из комнаты. В этот момент мне стало душно, мое предчувствие подсказывало, что что-то случилось. — Чего тебе, Грейнджер? Резко развернувшись, я увидела Нотта, но, не успев Полумна схватить меня за руку, как я вбежала в их комнату, прошлась по всей и под недоуменный взгляды пошла к двери на выход. — Грейнджер, ты ответишь? — Нотт спросил, его голос был наполнен шоком и долей беспокойства. — Где Драко? В этот момент Полумна ойкнула, а Нотт понял, понял, что что-то не так, что-то случилось. Он обернулся к Полумне и проговорил: — По всей видимости, не зря Долгопупс приходил и разговаривал с Блейзом впервые в жизни. В этот момент мы трое пришли к осознанию того, что с Драко что-то случилось, и, видимо, только Блейз знает, где он. — Может, послать патронус? — я стояла в шоке и не понимала, что же увидел Невилл. Видимо, увидев мой потерянный взгляд, Нотт взял слово. — Полумна, пошли патронус Блейзу, скажи, что это очень срочно, чтоб он пришел один к тебе. Я удивленно посмотрела на него, не понимая, к чему нужны были такие действия. — А ты, Грейнджер, иди в башню старост и сиди там, придумай что-нибудь, типа ногу подвернула. Я в непонимании открыла рот, а Полумна перебила Нотта: — Да это отличная идея! Скажу Блейзу, что ты упала и подвернула ногу, возможно даже перелом, нужны зелья и ты наотрез отказываешься идти к мадам Помфир. Я думаю, — они с Ноттом довольно переглянулись, — это сработает. Я поняла, к чему они клонят, хитрый все-таки засранцы, и почему Полумна учится на факультете Когтевран? Она бы отлично себя показала на Слизерине. Мне ничего не оставалось, как идти в комнату и ждать. Чертово ожидание, оно сводит меня с ума. Придя в комнату, я села на диван, зажгла камин и просто уставилась на огонь. Я все это время не думала, что скажу ему, как буду вести себя, сейчас у меня есть время подумать. Огонь в камине разгорался точно так же, как и мое терпение, прошло уже полчаса, а его все нет. Дьявол! Может, план провалился и все херня? И меня посетили самые страшные мысли, которые не давали сидеть на месте. Я отгоняла их от себя, встав и начав ходить от окна к дивану. Дьявол! Может он отказался от меня окончательно, может он умер, может уехал из Хогвартса? Дьявол! Мысли сжигали меня. Приближалась истерика, и именно в этот чертов момент отчаяния, когда слезы стали подступать, я услышал заветный щелчок. Резко обернувшись, я увидела, как дверь открылась, а вместе с ней ворвался в комнату запах, его запах. Запаха моего хищного зверя, запах мяты, свежести и табака. Дьявол! Я схожу с ума. Он уставился на меня в шоке, а я увидела, как его глаза блеснули. В них читалась злость, гнев и беспокойство. Не успев среагировать, он спускается со ступенек, встает у начала дивана, видимо, специально держит дистанцию, проводит по мне взглядом, в особенности в области ног, и говорит: — Почему ты вообще ходишь? — зло зыркает на меня. Мне кажется этот взгляд похлеще «Авады». — Как твоя нога? Но я стою в немом ступоре. Я все это время думала, как себя повести, решала эту чертову головоломку, представляла, как выговариваю ему все, что я чувствую и думаю о нем, но в самый ответственный момент я просто стою в шоке и смотрю на него, не веря, что он все-таки пришел, не отказался, не отступился, даже после того, что я ему наговорила. Я кидаю мантию на пол, остаюсь в одном легком свитере и брюках, не прерывая зрительного контакта с ним, а он смотрит в недоумение и непонимание. — Что ты делаешь? — отчеканил он по словам. А я… Что я? Я сама не понимаю, что делаю, но единственное знаю, я все делаю правильно. Не выдержав больше его взгляда, срываюсь с места и иду ему навстречу. — Я сдаюсь… — хватаюсь за его мантию и целую, нежно, как умею, целую. Я не хочу его отпуска, не хочу потерять. Поцелуй… Им наполнена вечность! Я готова остановить время, лишь бы не отрываться от него. Он опешил, не понимает, что происходит, его руки тянутся ко мне и слегка отодвигают. Это становится звоночком для меня, я поняла что не все потеряно, что я могу что-то исправить. Прикрыв глаза, ухватившись сильнее за его мантию, не поддаюсь ему, я не собираюсь отступать, не отодвинусь. Отрываю свои губы от его и начинаю шептать: — Пожалуйста, Драко, прости меня, я такая дура, пожалуйста, — оставляю короткий поцелуй, всего лишь легкое прикосновение, но наполненное всей моей нежность и любовью. — Пожалуйста, не наказывай больше, я все поняла, — выдыхаю. — Я не могу тебя потерять, только не тебя, Драко. Слышу, как с его легких срывается порывистый выдох, пальцы на плечах сжимаются. — Я дура, я испугалась, потому что никогда ничего не чувствовала. Потому что только с мои зверем я чувствую себя настоящей, маленькой девочкой, которой не нужно что-то решать, а нужно просто быть счастливой. Он молчит, слышу, как участилось его сердцебиение, или это было мое? — Прости меня, дай мне шанс исправить, — выдох, — исправить свою глупость… Он сильнее сжимает мои плечи, отодвигает. Я поднимаю на него взгляд, вижу его глаза. Глаза восторга, гнева, злости, печали, радости и счастья. Никогда не видела столько чувств в один момент. Он отодвигает меня, но я не отпускаю его мантии, уцепившись за нее, как за спасательный круг, чтобы не захлебнуться в этом море. Дьявол! Я не дам нам захлебнуться… Видимо, отойдя от шока и начиная приходить в себя, он ослабевает хватку и говорит: — Гермиона… Не даю ему договорить, ведь я схожу с ума, схожу с ума от своего имени, сказанным им, от того, как он смотрит на меня. Я сдаюсь. Я хочу сдаться, покориться только ему. Целую его со всей болью, ненавистью, любовью и страстью. Целую, чтобы он почувствовал то, что чувствовала я, когда он меня целовал. Целую, потому что боюсь потерять. О Господи! Я сошла с ума, когда он ответил, жестко, настойчиво, по собственнически, а я и не стала сопротивляться. Я счастлива, его язык проник в мой рот, сплетаясь с моим, они просто начала трахаться, его руки спустились на талию, прижали меня к себя, а я ухватилась за его шею, не желая отпускать его. Не отпущу, никогда… Продолжение следует…