Я на это не подписывался

— Юнги-оппа, надо поговорить. Сказать, что Юнги шокирован появлением Хеджин в его любимой кофейне было бы слишком мало для того, чтобы действительно отразить внутреннее состояние парня. Он застыл на месте, позволив школьнице пересечь весь зал и добраться до него, стоящего в самом дальнем уголочке помещения, пока все остальные посетители пристально пялились на них двоих, видимо, пытаясь понять, что происходит, и почему эта девчонка кричит имя Мина на всю чёртову кафешку. — Ты что тут забыла? — удивлённо произносит Юнги, наконец слегка отойдя. Он тащит девушку за столик, где от любопытных взглядов их могут спасти большие спинки диванов, а потом хмурится подозрительно. — Только не говори, что случайно сюда попала, у тебя работа только минут десять назад закончилась. — Откуда ты знаешь? — хлопает в ответ глазками младшая Чан, а Мину хочется себя по лбу за такую тупость треснуть. Ну да, он был в том баре в другой день, когда у Хеджин был выходной, и узнал у бармена настоящую должность девушки вместе с её расписанием. Обычно у Юнги с датами и расписаниями не очень, а тут график будто на подкорке выжгли, из-за чего парень ещё больше начал корить себя. К Хеджин вроде бы нельзя ничего чувствовать, а очень хочется и, что самое ужасное, получается. Даже сейчас, запыханная и растрёпанная, девушка кажется Юнги милой. Так и хочется провести пальцами по щеке, заправляя за ухо прядь длинных прямых волос, немного запутавшихся между собой и торчащих из-за этого. Но Мин только сжимает кулак одной руки на столе, а пальцы другой стискивает вокруг стакана с кофе, благо, тот не картонный, а керамический. — Официантки там работают максимум до семи тридцати, плюс-минус время на переодеться, прибрать инвентарь и сдать смену, — пытается хоть как-то не выдать себя парень, и Чан понимающе кивает, тут же осознавая, что не было необходимости нестись сюда и что-то доказывать. — Ты знаешь, что я официантка?! — чуть ли не подпрыгивает на месте девушка. — Тогда я зря переживала, блин... — Ты переживала о том, что я подумаю о тебе? Юнги кажется, что он придурок, постоянно наступающий на одни и те же грабли. Вот, он здраво заключает, что всё, никаких Чан Хеджин ему, нечего с малолетками общаться, но уже через несколько часов она каким-то магическим образом напоминает о себе, и сердце начинает колотиться в груди от волнения, а надежда вновь появляется в голове, помахивая огромным флагом. И эти качели убивают парня, привыкшего к железной стабильности. — Конечно, потому что я не хочу, чтобы ты из-за этого как-то предвзято относился к Тэхи. Глаз дёргается. Опять Тэхи. А Хеджин с кристально наивным видом сидит напротив и улыбается, довольная тем, что наконец удалось объясниться. Пока в мозгах у Юнги происходит настоящая война с самим собой, девушка ничего не подозревает и всё печётся о счастье своей матери, когда на самом деле Тэхи и без этой странной опеки справляется. Мин тяжело вздыхает и решает ответить прямо, чтобы уже раз и навсегда этот вопрос оставить в прошлом и никогда его не поднимать: — Какая разница, как я к ней отношусь, если мы уже решили, что не подходим друг другу? Хеджин, у меня с Тэхи не может быть ничего общего, потому что мы просто разные, вот и всё. — Неправда! — восклицает девушка, стукая кулаком по столу, а потом опускает взгляд вниз, виновато разжимая пальцы и прикусывая губу. — Вы очень похожи, спокойные, рассудительные... "Нет," — думается Мину. — "Нихрена я не спокоен, особенно с того момента, как с тобой встретился. Может быть, раньше — да, а сейчас — извините. Кажется, я психую 24 на 7 с той долбаной выставки..." — Скажи честно, это всё из-за меня? — грустно спрашивает Хеджин, и Юнги не знает, какой подтекст на самом деле у этой фразы. Чан всегда винила себя в том, что у её матери жизнь не сложилась, хотя, если по-честному, винить надо было того человека, который устроил пятнадцатилетней Тэхи раннюю беременность. Всю жизнь дочь не могла понять, почему такой дикий рационалист, как старшая Чан, просто не отказалась от ребёнка после рождения. И до сих пор не понимает. Мин же эту фразу видит с совсем другим подтекстом, поэтому он может ответить согласием, если бы не побоялся сейчас признаться Хеджин в своей симпатии. Однако Юнги понимает, что не время. И вообще, он ещё точно для себя не решил, что собирается со всеми своими чувствами делать. Может быть, будет проще их закопать где-нибудь в глубине себя и жить так, как раньше. — Я не могу быть с Тэхи, потому что она не мой человек, вот и всё, — уверяет школьницу старший, положив свою ладонь на её. — Если ты права, и мы действительно так похожи, то дело в этом. Одинаковые полюса отталкиваются, а противоположные — притягиваются. Ясно тебе? — Ясно. Я поняла, правда, — Хеджин даже как-то счастливее на вид становится, когда слышит такой ответ от старшего, смахивает в лица всё уныние, а потом слегка смущённо переводит взгляд на их руки, лежащие рядом. Чан уже хочет как-нибудь тактично отстраниться, но тут её окликает бодрый женский голос. — Хеджин-и! — к столику подлетает девушка, которая выглядит чуть старше Хеджин, и Юнги без труда узнаёт в ней одну из тех, кто работает в баре с младшей. Только вот, в отличие от Чан, Джуна и правда является эскортницей. — О, ты же тот хён, который был с нами на прошлой неделе, какая встреча. Вы что, двое, встречаетесь? Джуна игриво кивает в сторону их ладоней, и Хеджин резко одёргивает руку, отрицательно мотая головой: — Нет-нет, просто Юнги-оппа меня так поддерживает. Джун-онни, а ты тут как оказалась? — Да просто кофе попить зашла, — старшая на слова Чан недоверчиво хмыкает, мол, "Ну-ну, теперь у нас это так называется?", а потом хитрым прищуром сканирует реакцию Юнги. То, что Мин положил глаз на Хеджин, очевидно девушке, как день, потому что сразу после того, как Чан отстранилась, уголок губ парня на секунду дёрнулся в недовольной гримасе, а потом вернулся в обычное состояние, будто ничего и не было. — Там ещё Юри и Миюн стоят на улице, ждут меня, так что не буду вам мешать. Джуна быстро прощается с парочкой, как раз пришло время забирать свой напиток, и выходит на улицу, чтобы сообщить подругам сенсационную новость: они теперь лично знают самого Мин Юнги. То, что у Намджуна нет обычных друзей, было понятно с самого начала, но именно Юнги был слишком большой шишкой. Большой и ранее недоступной для таких, как Джуна и её подруги. Если бы Хеджин не назвала имя старшего, они бы и не догадались, что вот этот тихий блондин — это и есть известный и очень высокооплачиваемый музыкальный продюсер. — Кажется, девчонки, судьба наконец повернулась к нам лицом, а не задницей, — улыбается Джуна, поднимая свой стакан с кофе, как рюмку во время тоста. — Все наши прежние мужики тут и рядом не стоят. Чур, сначала за Юнги-оппу берусь я.