Тактильность

      Гул турбин наполняет Гермиону радостным ожиданием, плотно смешанным со страхом полёта. Когда шасси отрываются от бетонного покрытия взлетной полосы, её пальцы непроизвольно вцепляются в подлокотники, она зажмуривается и пытается всем телом поймать секунду невесомости, когда тонны железа потеряют точку опоры и помчатся свободно и беспрепятственно навстречу облакам, голубому небу за ними и лучам Солнца.       Как всё пройдёт? Зачем мне это? Какой он человек? Его запах, прикосновения, объятия… Так ли он ведёт себя в жизни, как я представляю себе, и не покажется ли чужим, посторонним — тем, кому не хочется доверить себя?       И самое главное... Понравлюсь ли ему я?       Столько вопросов крутится без перерыва в голове. Но это не мешает плотно позавтракать в самолёте. Ведь Гермиона не знает, будут ли ей предложены обед и ужин. Насколько учтив её Верх в этом плане. Мужчины редко задумываются о бытовых вопросах, когда речь заходит о страсти. Да и она сама хороша — не взяла с собой ничего, кроме небольшой сумки. Там документы, деньги, немного косметики — он явно дал ей понять, что любит всё натуральное, её маленький вибратор, который она взяла на всякий случай и очень нервничала, проходя контроль в аэропорту — вдруг кто-то обратит внимание на эту деталь.       Хотя кое-что съедобное там всё же есть. Она купила ярко-желтый лимон. Грейнджер никогда не пробовала текилу. Они выбрали этот напиток, так как он подходил обоим: для него олицетворял страсть, а для неё - новое, неизведанное ранее.       Гермиона с улыбкой пригубила шампанское, которое полагалось пассажирам первого класса. Закрыв глаза, она вспомнила то, что он ей говорил.       Он не любит полное подчинение. Сопротивление для него — дополнительный стимул. Покорные сабочки были у него не раз. Ему быстро наскучивало заниматься ими. Она призналась, что у неё было мало партнёров. Она познала только радости вагинального секса и испытала несколько клитеральных оргазмов, полюбив куни, который мужчины часто делали неумело, ей постоянно приходилось объяснять им, где надо размещать язык и в каком темпе им работать. Она сама не знает точно, чего ждет от своего Верха, но кончала с ним: от его слов, написанных только для неё.       Она против анального секса на нулевом свидании, не хочет сразу брать его член в рот и вообще попытается просто понять, какая энергетика от него идёт. И, раз он не хочет, чтобы она видела и трогала его, то вопрос с обнажением своего тела она тоже решит сама. Быть в его обществе абсолютно голой — это ли не безрассудство? Да и он пусть не думает, что она сразу позволит сделать с ней то, на что он рассчитывает. Иногда его фантазии были очень грязными, он распутен и откровенен. Гермиона не сомневалась, что всё, о чём он ей писал, испробовано на практике, с другими женщинами.       Она хотела подчинения и даже насилия. Но с тем, кто имеет право взять её, а не с тем, кто много рассказывает, но не знает, как удовлетворить эту потребность.       Он написал ей перед вылетом, что купил ей небольшой подарок — что это, она узнает, когда они встретятся. Теперь она думала, что именно он мог ей приготовить.       Там будут плети, ремни, флоггеры. О, он не будет экономить на таких вещах. Игрушек будет больше, чем достаточно. — Я никогда не приму от тебя порку девайсом, который ты уже использовал с другими. — Ты хочешь меня оскорбить? Я не использую одни и те же вещи, потому что люблю разнообразие. Да и кнут подбирается индивидуально. Для тебя я постараюсь, это будет что-то особенное. — И мне бы хотелось, чтобы ты отшлёпал меня, уложив на колени. Мне нравятся такие вещи в порно. — Хочешь почувствовать себя маленькой девочкой, заслужившей наказание? Почему бы и не стать для тебя Дэдди, грязная шлюшка? Твоя задница надолго запомнит мои прикосновения.

***

      Самолёт произвёл комфортную посадку — соприкоснулся с землей нежно, она даже не заметила и удивилась, когда все стали отстёгивать ремни и двигаться к выходу.       Подхватив сумку, она пошла за людьми, думая, как ей найти того, кто отвезёт её в замок.       Но искать никого не пришлось. Рядом с самолётом стояло белоснежное и сверкающее авто — Мазерати. На этом итальянская часть приветствия от её Верха заканчивалась. Когда она сходила с трапа, руку ей подал мулат, высокий, красивый, с безупречно вежливой улыбкой. С лёгким поклоном открыл дверцу, показал, что в машине есть мини-бар и быстро переместился за руль. Больше между ними не было сказано ни слова. Но она была уверена, что села именно туда, куда надо. Это ей подсказала музыка — та, о которой они много говорили и которую посылали друг другу с предложением послушать. Какая внимательность. Это уже радует. И настраивает на нужную волну.       На заднем сиденье уютно, она выпила воду, рассмотрела этикетки на бутылках, но не решилась налить себе даже ликёр Кампари, горьковатый, созданный из ароматных трав и фруктов — как будто специально для нее. Побоялась выпить лишнего. Ей и так казалось, что само это приключение достаточно пьянит и застилает туманом её голову.       Когда они подъехали к воротам, со всех сторон окруженными растениями и цветами, мулат нажал на тормоз, впервые сказав несколько фраз. Она слышит его голос, хриплый, с акцентом: — Я провожу вас в комнату, хозяин прибудет чуть позже, его самолёт только что приземлился, вы сможете принять душ и осмотреться, чувствуйте себя как дома. Здесь всё для вашего удобства.       Они выходят из машины, и перед Гермионой вырастает настоящая средневековая крепость, словно сошедшая со страниц исторических романов — башенки, узкие окна-бойницы. Девушка еще дома, в Англии, много читала про этот замок и не удивилась, что для подобного свидания был выбран именно он.       Семья Маласпина, владевшая этим и множеством других замков, была очень влиятельна и богата. Они разместили свою резиденцию на высоте полторы тысячи метров над уровнем моря — прекрасный и умиротворяющий вид открывался из окон. Данте Алигьери писал здесь «Божественную комедию». Страшно подумать, сколько веков простояло это прекрасное сооружение и сколько ещё простоит. Но здесь было пролито немало крови. Неугодных хозяевам людей приглашали на пиршество, приводили в специальную комнату-ловушку. Когда присутствующие напивались, из пола выезжала платфома с ножами. Стоит ли говорить, что выйти живыми оттуда не удавалось никому. Весь замок был наполнен подобными сюрпризами, один из которых — комната для пыток. Как обойтись без такого прекрасного места в суровом двенадцатом веке?       Гермиона ожидала увидеть голые каменные стены и мрачные темные картины на них, однако внутри был довольно-таки современный интерьер. Просторные помещения были отделаны деревом, старинные гобелены выглядели вполне органично в сочетании с изысканно подобранной мебелью.       Слуга провёл её на второй этаж. Девушка почувствовала как устала, с трудом преодолевая широкие ступени лестницы. Наконец они очутились около двери, отличающейся цветом и размером от других. Она была очень прочной на вид — окованной железом. Такую не пробьешь и тараном. Ключ со скрежетом провернулся в замке…       Грейнджер застыла на пороге. Да, это похоже на пыточную. Пока она с изумлением разглядывала интерьер, дверь за её спиной захлопнулась, и ключ дважды провернулся в замочной скважине. Она дёрнула ручку. Всё. Клетка захлопнулась. Гермиона не сказала никому, где она. Более того, она предупредила всех знакомых, что будет очень занята, просила не звонить, не писать и не беспокоить её. Искать начнут не раньше, чем через пару-тройку дней. Какая же она идиотка!       Ладно, пусть будет так, как есть. Решив осмотреться более тщательно, она немного расслабилась. На столе в дальнем углу комнаты были расставлены тарелки и бокалы, на блюдах — фрукты и закуски. Её явно ждали и навряд ли сразу решат убить. Она отбросила грустные и пугающие мысли и прошла внутрь. Слева от входа — закрытое на замок помещение, вместо стен в котором решётки. На полу стоит миска, предназначенная явно не для собаки. Мебели — минимум, она вся - из грубо отделанного чёрного дерева. Справа — небольшой подиум с андреевским крестом посередине, на стене — вся БДСМ-атрибутика для того, чтобы причинить боль — плети — короткие, длинные, с множеством жалящих концов и скрученными веревками, шлёпалки, кожа, железо, наручники, шарики в рот, металлические крюки с круглыми набалдашниками — она не хотела знать, зачем они нужны. Точнее боялась узнать их предназначение. Кляп-трензель* из силикона, кляп-расширитель, чтобы можно было без сопротивления со стороны девушки засунуть член глубоко в рот, приспособления для бондажа и фиксации — веревки и наручники, армбиндер.**       Потрогала, взвесила на руке несколько предметов. Попробовала хлестнуть себя — нет, это совсем не то. Ведь она жалеет своё тело, подсознательно бережет тонкую кожу. А он не будет этого делать. Он - настоящий садист. Она поняла это сразу, с первых строк. И он любит не столько физически доставлять боль. Самое сладкое для него — унижения, слёзы, просьбы прекратить.       Сдержит ли он своё слово — не оставлять на ней следов или ему будет всё равно? Скоро она узнает ответы на эти вопросы.       Быстрым шагом метнулась к столу, обратив внимание, что в глубине комнаты — кровать. Такие же черные, как и другая мебель, столбы, уходящие в потолок, балдахин, аккуратно застеленное белье. И крепко прикрепленные к кровати цепи с оковами для ног и рук.       В конце концов, она приехала, чтобы получить удовольствие, а не ужасаться обстановке! Гермиона всегда была решительным человеком и сейчас подумала, что неплохо бы принять душ и подготовиться к встрече.       Струи горячей воды расслабили и настроили на романтику. Ванная комната выглядела отлично. Все необходимые ей принадлежности на месте. Шампуни, гели, фен, хрустящее от свежести полотенце, халат и тапочки. Тщательно вымывшись, она высушила свои длинные волосы, уложила их красивыми волнами и залюбовалась обнаженным телом в огромном зеркале. Сделала несколько фото на мобильный. И послала ему. Пусть заведётся в дороге. Представила, как он получает снимки, улыбается и проводит пальцами по экрану. Это нежное движение возбуждает, она ждёт ответ. И он приходит. Я уже близко, малышка. На кровати лежит повязка. Надень её, пожалуйста. И проверь получше, чтобы ты ничего не видела. Я доверяю тебе и надеюсь на твое благоразумие.       Она и сама не хочет нарушать правила игры. Ей гораздо интересней так.       Выходит из ванны, понимая что голод и усталость отступили. Ей хочется одного. Чтобы всё скорей началось. Это так волнительно, будоражит кровь, давление подскакивает, сердце бьется всё быстрей. Она подходит к кровати и видит длинный шарф, полупрозрачный, с леопардовым рисунком. Поднимает, крутит в руках, ощущая лёгкий аромат духов, закрывает им глаза. Приходится сложить его несколько раз. И только тогда наступает темнота. Она не видит, даже если старается это сделать.       В этот момент открывается дверь.       Она слышит его шаги. Он идёт медленно, уверенно. Явно получает удовольствие от её растерянности. Наверняка разглядывает её с интересом, оценивает. Он так близко, что она начинает ощущать его дыхание сзади.       Первое, что она со страхом ощущает, как по горлу скользит лезвие ножа. Холодное, не очень длинное, но широкое. Касается её ключиц, по плечам доходит до спины. Ей кажется, что металл сменяется шипами, которые задевают, но не распарывают кожу. Это даже приятно. Потому что она разгорячена. А эти касания остужают, затормаживают её обычную активность, заставляют понять об опасности человека, стоящего рядом.       Он резко разворачивает её к себе, убирая нож, и собирает волосы, пушистые, густые и закрывающие её лицо. Говорит ей на ухо шепотом: — Привет, сучка! Я рад тебя видеть…       От его голоса пробирает дрожь. Она сглатывает, отвечает тихо: — Здравствуй!       И на ней застёгивается ошейник.

***

      Я дико рад её видеть. Она не такая, как на фотках, не такая, какой была в школе. Она охеренная, лучшая, любимая. Обещала сопротивляться моей агрессии, а сама отводит непослушные локоны, помогая мне затянуть покрепче красную кожу на её нежной шее - это и есть мой сюрприз. Натягиваю поводок, заставляя ее наклоняться ниже, ты очень хочешь подчиняться, ты - именно то, что мне нужно.       Глажу тыльной стороной ладони предплечье, дотрагиваясь кольцом, она слегка вздрагивает. Изо всех сил втягиваю ноздрями её запах, он такой тонкий, почти незаметный. Но я запоминаю его навсегда. Теперь ты полностью моя, я пометил тебя.       Прикосновениями.       Своим жаром.       Своим телом.       Она стоит босиком. На ней - короткая эротическая вещичка на тонких бретельках, облегающая её и невесомая на ощупь. Но она мешает мне наслаждаться зрелищем. Я с удовольствием порвал бы её ко всем чертям. Но обещание не даёт мне этого сделать.       С досадой прикусываю губу и вспоминаю про текилу. Нехотя оставляю свою игрушку, стараюсь действовать быстрей. Достаю из сумки привезенный алкоголь, вскрываю его и наполняю рот обжигающим мексиканским пойлом, но не делаю глоток. Подхожу к ней, жёстко беру за подбородок и...       Это наш первый поцелуй.       Он прекрасен.       Алкоголь плавно перетекает из моего рта в её, наши языки переплетаются, и я чувствую, как жидкость попадает ей в горло. Она засасывает кончик моего языка так сильно, что мне почти больно. Но это охуенно приятная боль. Она пытается обнять меня. Но я сбрасываю её руки. Мне этого не нужно. Я сам обнимаю её за талию и притягиваю с силой к себе, прикусывая её слишком подвижный язык. Она замирает, отдаётся своим ощущениям. А я хочу только одного, чтобы она дотронулась бедром до той части моего тела, которая встала с первого взгляда на неё.       Хочу, чтобы она оценила размер.