Мне хочется проявить свою власть сразу, трахнуть её, сжать так сильно, чтобы вскрикнула. Вместо этого кладу левую руку ей на задницу - поглаживаю, мну и, размахнувшись, ударяю — это то, о чём я мечтал, то, чего я хотел. Акустика здесь отличная, шлепок громкий и гулко отдаётся в ушах. У неё упругая, небольшая попка с красиво очерченными ягодицами. Она явно специально качает эту часть тела. Реакция вполне устраивает: не застонала, не вырвалась из моих рук, наоборот, немного прогнулась вперёд, чтобы я мог полюбоваться на плоды её ежедневных занятий спортом.
Не хочу убирать пальцы: трогаю, оставляю отпечатки, провожу посередине, чуть углубившись между аппетитных половинок.
И чувствую сопротивление. Мягкое. Она выворачивается, отклоняясь от меня. И получает больше ударов, целую серию. Я задираю вверх её одежду, вижу тонкую полоску стрингов, зажимаю её между пальцами и натягиваю вверх, создавая трение. Ослабляю хватку и снова поднимаю её трусики выше. Я вижу, что это ей нравится. Накручиваю поводок на руку, сокращая его длину. Мне хочется сказать ей сейчас слова. С той интонацией, которая заставляет девочек краснеть и опускать глаза. Но я сдерживаю свой порыв, понимая, что этого не нужно.
Прекратив манипуляции, заставляю её сделать шаг в сторону кровати. Сначала она нерешительна, боится потерять равновесие или споткнуться о какой-либо предмет. Но потом идёт, опираясь на меня так, как будто повязка не закрывает ей глаза. Это первая ступень. Доверие. То, чего я и добиваюсь от неё. Невозможно расслабиться без такого важного чувства. Скоро ты будешь делать всё, что я скажу. А сейчас…
Усаживаю её на самый край. Такая милая и послушная. Доверчивый ребёнок. Какой я никогда не видел её до этого. То, что это моя бывшая одноклассница приятно вдвойне.
Рассматриваю и понимаю, что природа дала ей многое. Красивые ноги и руки — в первую очередь. Я никогда не был футфетишистом*, но восхищён её аккуратными, ровными пальцами - красный лак на ногах и френч на руках. Если бы она знала, как прекрасна сейчас.
Вспоминаю, что на столе еда и алкоголь. Приношу ей рюмку и нарезку — сыр, колбаса. Пусть выберет сама. На ощупь. Она явно стесняется есть при мне. Типичное заблуждение женщин — мужчина любит глазами, и здоровый аппетит не поощряется. Особенно если ты истинная леди. Я шепчу ей:
— Не стесняйся, ешь, я выйду. Можешь пока снять повязку и отдохнуть.
— Что? — шарф закрывает её уши, она плохо слышит мой слова.
Я наклоняюсь так низко, что мои губы касаются ушной раковины и повторяю, облизывая ухо, не сдерживаясь, прикусывая мочку. Разворачиваю её лицо и начинаю целовать губы — с легким налетом алкоголя на них. Она отвечает мне со страстью. Я отстраняюсь, это разочаровывает, она по инерции продолжает тянуться ко мне. Нет, подожди. Этот день только начался.
— Смотри на мобильный, — шепчу я как можно громче и захожу в ванную комнату.
Грёбаный зАмок. Здесь совсем нет связи. Толстые стены перекрывают доступ. Но я кое-как умудряюсь переписываться с ней. Мне хочется делиться первыми впечатлениями.
Скидываю одежду и захожу в душ. Я не хочу находиться здесь долго. Замечаю, что член уже в смазке. Она течёт по всему стволу, до яиц, смываю водой и слегка подрачиваю. Блять. Эта девочка сводит меня с ума. Где были мои глаза раньше? Какого хера я занимался ерундой всё это время? И как охуенно, что мы всё же пересеклись. Наверное, не могло быть иначе. Эта жизнь даёт не один шанс, а множество. Направляю струю воды на тело, с удовольствием делаю её холодней, почти ледяной. Мне важно сейчас сделать так, чтобы член не прижимался плотно к животу, а слегка опал. Я не хочу кончить, не начав. И не думал, что меня так сильно возбудит её беспомощность.
Получаю сообщение:
— Я ем)))) И пью. Если не поторопишься, то я просто усну на этой роскошной и мягкой кроватке. Давай быстрей.
Меня так умиляют её слова. Я чувствую сквозь стену волну желания. Она плавно распределяется по телу и начинает жечь в районе солнечного сплетения. Слышу зов:
Иди ко мне, я не могу ждать тебя так долго.
Сразу выхожу из душевой кабины, рукой укладывая волосы, мне всё равно, что существует фен и расчёска, я больше не медлю. Пишу ей, чтобы снова надела повязку.
В комнате появляюсь уже без футболки, только в джинсах. Трусы я почти не ношу. Эта деталь туалета только раздражает и сковывает движения. Вижу её и чувствую, что член снова начинает шевелиться и вставать. Какого хрена? Я всегда умел контролировать своё тело и мысли.
Подхожу к стене, на которой расположены ударные девайсы. Провожу по ним рукой. Выбираю небольшой флоггер с несколькими мягкими и недлинными хвостами из качественной черной кожи; плётку с жёсткой ручкой с одним хвостом, на конце которого хлопушка; и узкий жёсткий ремень с металлической пряжкой. Хочу понять её болевой порог.
Забираю у неё остатки еды и отношу их на стол, выпиваю залпом рюмку текилы и медленно иду обратно, пожирая глазами её тело. Она расслаблена. Даже улыбается. Я помогаю ей перевернуться на живот, попутно отмечая гибкость её стройного тела и кошачью грацию. Теперь её задница в моём полном распоряжении. Я вижу нежную белую кожу, гладкую и не знавшую ударов бича. Её не наказывали — в ближайшие месяцы точно. Пробую плеть и ремень, которые рассекают воздух и ударяются о кровать рядом с девушкой, буквально в нескольких сантиметрах. Звук устрашающий. Но она не пытается уклониться, лежит так, как я захотел. Немного расставляю её ноги в стороны, чтобы видеть её киску, и начинаю обрабатывать её ляжки сначала самым нежным предметом — не оставляющим особых отметин флоггером. Иду снизу вверх, доходя почти до промежности. Кисть привычно совершает быстрые круговые движения. Уже не сдерживаюсь, ведь она очень хорошо переносит мои удары. Отбрасываю флоггер на пол и беру плётку. Она мягкая, но может ощутимо коснуться кожи.
Один сильный удар — реакции нет, только слегка изгибается. Ударяю несколько раз по спине, плечам, рукам. Слышу слабый стон в подушку. Это не от боли. Ей заходит то, что я делаю.
Помня своё обещание — оставить её без синяков и кровоподтёков — даю ей пять жестких ударов ремнём, не задевая его металлической частью. Точно по центру попки. Красные полоски проявляются и начинают алеть, а она поднимает зад навстречу ударам. Как будто призывает войти в неё. Я резко переворачиваю её на спину, повязка сбивается, но она сама поправляет её рукой, и даёт мне понять, что даже если она спадёт, глаза закрыты, и она не намерена их открывать ни при каких обстоятельствах.
Сажусь между её стройных ножек и с наслаждением, не торопясь, тяну стринги на себя, рву пополам и завязываю ей эту тряпочку на ногу, ниже колена. Мне неудобно сидеть таким образом. Спускаюсь на пол, понимая, что никогда не стоял на коленях в любовных играх и очень редко дарил подобные поцелуи.
Перемещаюсь ближе к её киске, которая больше похожа на розу — цветом и формой. Я скорее кусаю её тело, чем целую, но не хочу оставлять засосы. Однако губы всё равно предательски замирают и засасывают её плоть. Почти рядом с её нижними губками я прекращаю поцелуи, трусь о её ляжку щекой и перехожу на лобок, вылизывая полоску волос. Они светлей, чем я думал. Велел ей оставить волосы, не сбривая. Мне хочется видеть их и проводить языком, увлажняя кожу. Руки мои держат её за бёдра, потому что Гермиона не лежит больше спокойно. Тело извивается в такт моим поцелуям, поднимаясь вверх и опускаясь вниз, она выгибается, стараясь подставить свою пизду ближе к губам, хочет, чтобы я касался языком именно там. Я вижу, как она течёт. Смазка светлая, но густая. Вхожу в неё большим пальцем, начиная потрахивать — как и обещал в наших диалогах. Слышу её сладкие стоны — понимая, что обожаю её голос и готов слушать его всегда. Проникаю в неё двумя пальцами — указательным и средним, легко касаясь клитора подушечкой большого. Он напряжен. Засасываю левую губку, не сдерживаясь. Даже оставленный засос не будет виден никому. Ведь я у неё один. У неё нет любовников и мужа.
Она то кладёт свои ноги мне на плечи, то разводит их почти на шпагат. В нежной истоме перекатывается по белью. И неожиданно вцепляется пальцами мне в волосы. Я удивлён, не ожидал этого. И чувствую как она направляет моё лицо, перехватывая инициативу. Она явно доминантка, но со мной это не пройдёт. Делаю вид, что подчиняюсь и начинаю вылизывать её, заигрываю с ней языком, выписывая на коже узоры страстно и быстро, скидываю её руки и, проведя полосу от входа во влагалище до клитора, отстраняюсь. Вскакивает, нащупывая мою голову, еще влажную после душа, и пытается вернуть на место, яростно двигая бёдрами. Приобнимаю и прижимаю к себе её легкое тело, подчиняя ложусь на неё сверху и придавливаю весом. Член выдаёт мои истинные чувства, он слишком большой и теперь упирается в неё, прорываясь сквозь джинсы.
Гермиона шепчет:
— Отведи меня в туалет, мне надо…
Я рад этой передышке. Не хочу пока трахать свою малышку. У меня впереди много задумок.
Веду её, она смеётся, что-то шепчет себе под нос. Самое сложное в этот момент — удержаться от смеха. Я не могу себе позволить, чтобы она слышала мой голос. Терплю. Это невыносимо. Мы переступаем порог комнаты, я завожу её в совмещенный с ванной туалет. Но веду её не к унитазу, а заставляю зайти в душевую кабину. Она озадачена тем, что не выхожу. А я наклоняю её вперёд, обхватываю рукой живот, придерживая, и вхожу в её влагалище сзади пальцами, обливаясь её соком и упиваясь её движениями мне навстречу. Постепенно ввожу в неё четыре пальца.
— Блять, — шипит яростно она, — перестань, я же хочу в туалет!
— И это прекрасно. Сделай это для меня, прямо сейчас.
— Ты что, я так не могу.
Но я вижу, что она почти готова и не может больше терпеть. До унитаза она точно не дойдет. И отказываюсь выходить, с радостью смотря на её горящие от стыда щёки.
Она расставляет ноги пошире, и я чувствую, как из неё начинает выливаться тёплая струйка, подставляю руку и тру её клитор. Она почти повисает на моих руках, но продолжает мочиться уже уверенней, не стесняясь. Как долго она терпела. И как приятно мне то, что она делает это сейчас. Дожидаюсь, когда последние капельки падают на дно душевой и направляю душ вниз, мою её ноги и киску. Золотой дождь — мой фетиш, я бы хотел дать ей постоять под ним, обливая её с ног до головы. Но пока мне достаточно этого тренинга, который мы можем теперь повторять, когда я захочу. Моя петочка** мне подчиняется. Надо её поощрить. Собираю длинные волосы в хвост и крепко держу его у основания. Она очень любит это, я знаю. Кусаю шею, ключицу, облизываю подбородок. Гермиона любит поцелуи, ей становится жарко от моих прикосновений, снова без спроса хватает меня руками и даже слегка царапает спину. Этого я не прощаю.
Выволакиваю её из душа, подвожу снова к кровати, сажусь и размещаю её поперек колен. Ноги и руки упираются в пол, попка бесстыдно поднята вверх и напрашивается на удары.
— Ты очень плохая девочка, я вынужден наказать тебя.
Она довольна, что-то мурлычет как сытая кошка.
— Считай.
Множество ударов моей ладони покрывают её кожу красными пятнами, отпечатками, последние цифры она произносит, задыхаясь, срывающимся голосом.
Больше нечего ждать. Скидываю её с колен, она практически падает. В последний момент хватаю её за руку и удерживаю. Слышу её пульс, и моё сердце начинает бешенно херачить ему в такт.
Ставлю Герми раком на самый край кровати, сдергиваю, не расстегивая, джинсы и ввожу в неё полностью вставший член. Её пальцы вцепляются в покрывало, она стонет, не принимая всю длину, а впуская только головку. Я нажимаю сильней, дотрагиваясь рукой до её ануса. Она всхлипывает и зажимается, не хочет продолжения.
Заламываю ей руки за спину, удерживаю навесу, беру плеть и начинаю бить по самым чувствительным местам, слыша в ответ стоны. Ей всё ещё не больно. Член весь в её выделениях. И я яростно проникаю в неё, окуная его во влагалище под её крик. И когда я чувствую, что вошел до упора, отпускаю мою любимую сучку и раздвигая задницу, начинаю фрикционные движения, насаживая её и вынимая, добавляя драйва ударами ладони по ягодицам, которые и так горят. Она просто сумасшедшая девка — огонь. Подо мной никто и никогда так не извивался. Тело влажное от пота, бельё под нами промокло от её и моей смазки. Но я добавляю немного лубриканта. Мне нравится, как он тонкой прохладной струйкой стекает по ее сфинктеру на мой член. Всё-таки я пытаюсь разместить фалангу пальца в вожделенную задницу. Она недовольно мычит и заставляет меня убрать руку. Хуй с ним. Я уже заведен до предела и чуть меняю позицию. Смещаюсь вправо и трахаю в стенку внутри, недалеко от матки. Она практически воет подо мной, снова выхожу. Мне нужна передышка. С конца капает, я весь пропитан её ароматом. Губы она мне искусала как следует, аж сводит. Она же не обещала не оставлять следов. Ложусь рядом с ней на спину и позволяю нащупать мою шею. Такие страстные поцелуи, что я на минуту выпадаю из реальности. Этого достаточно, чтобы она оставила мне самый настоящий засос. За поводок оттаскиваю её от себя и резко дёргаю. Девушка падает мне на грудь, волосы из хвоста рассыпаются и накрывают нас обоих. Я целую её пряди и шепчу, как люблю.
От неё я слышу:
— Хочу тебя!!! Поцелуй, войди! Выеби!
В этот раз я знаю точно, что если зайду в неё, сразу кончу.
У меня давно не было женщины. С того самого момента, как я сказал ей о любви. Больше я никого не хотел подпускать к себе, думая и мечтая только о ней.
Сместил её голову вниз, властно взяв за скулы, заставил приоткрыть рот, и просунул член внутрь, закрыл глаза, наслаждаясь её влажным язычком, который сразу заработал. Пошел внутрь, по направлению к горлу, но понял, что это слишком много для неё, она не может с первого раза сделать минет. Для таких габаритов недостаточно желания, нужна тренировка, а мне мало касаний языка, мне нужен грубый трах её рта. Подожду. Я хочу провести с ней немало времени, разрабатывая киску и горло.
Бросаю взгляд на часы на стене.
Мой самолёт через два часа. Её — ещё раньше.
Шепчу, целуя хаотично те места, куда удается достать:
— Я в ванну, одевайся и выходи. Тебя отвезут в аэропорт.
Она обвивает мою шею:
— Нет, я прошу, останься… Не хочу улетать. Пусть всё катится к чёрту!
— Надо, детка, у меня дела. И тебя ждут дома. Ты сама говорила. Не ожидал, что время пролетит так быстро.
Она разжимает руки.
***
Смотрю на себя в зеркало, в отчаянии сжимая край раковины. Какого хрена я отпустил её? Мы оба не кончили.
Слышу как хлопнула дверь и выхожу.
На кровати лежит бордовая роза. Она знает, что я люблю эти цветы. Где она прятала её?
***
Снова самолёт. В этот раз полупустой салон. Гермиона почему-то думает, что этот полет может стать последним. Она пишет Ему о любви, что уже скучает и страстно хочет его.
Он просит выкинуть эти идиотские мысли из головы. Она долетит прекрасно, всё будет хорошо. Он тоже не может перестать думать о ней. Ощущает на себе её руки и губы. Они обязательно скоро встретятся. Он — только её. Она — его. Иначе и быть не может.
Голос из динамиков просит пристегнуть ремни безопасности и отключить средства связи.
Рывок, взлёт.
