***
«Добрый день, мистер Линч. Мне очень нужна Ваша помощь, поэтому от всего сердца прошу не игнорируйте это сообщение. Сейчас мне приходится дрожащими руками набирать текст, а всё потому, что в моём доме происходит нечто необъяснимое: каждую позднюю ночь я слышу, как кто-то настойчиво стучит в дверь моей комнаты, включает и выключает свет, роняет столовые приборы на кухне, а однажды и вовсе перебил всю посуду. Последней точкой кипения стал вчерашний случай: на заднем дворе я обнаружила мёртвой свою кошку. У неё был вспорот живот, как вот, знаете, будто кто-то или что-то безжалостно зарезало её охотничьим ножом. И это ещё не всё: той же ночью я увидела чёрный силуэт, стоящий в углу моей комнаты, а рядом с собой на постели... нож, в крови... И силуэт этот покачивался из стороны в сторону и как будто напевал какую-то жуткую колыбельную. В ту ночь меня чуть не хватил удар от увиденного. Мне очень страшно: я не знаю кто или что это такое, но оно явно свирепо играет со мной. Прошу Вас, мистер Линч, помогите мне разобраться с этой жутью. Я не могу спокойно спать, меня каждый раз одолевает чувство страха и мне кажется, что в скором времени оно доберётся до меня. Если Вы всё же решите помочь мне, пожалуйста, отправьте ответное письмо, после чего я пришлю вам адрес»С уважением, Роуз Митчелл.
***
— ...с уважением, Роуз Митчелл, — вслух задумчиво произнёс журналист последние слова, находящиеся в тревожном сообщении. Егор вновь пробежался глазами по присланному электронному письму, будто пытаясь найти нужный ему фрагмент, который даст точное дальнейшее решение: всё же браться или не браться за данное дело. — Все описанное выглядит действительно жутко, и, возможно, женщина действительно находится в опасности и наша помощь ей просто необходима, — продолжал вслух рассуждать журналист, кидая слегка уставший взор на лежащий рядом мобильный телефон. — Наша помощь... Егор вновь вернулся к своим предыдущим мыслям, которые, как оказалось, ни на секунду не оставляли его в стороне и лишь на время затаились где-то в глубине пылающих чувств. Журналист вновь думал о нём, ощущая в своей душе неутолимый трепет, однако в этот раз он всерьёз задумался о безопасности человека, в которого так сильно вляпался, даже сам того не замечая, пока чувства сами не принялись кричать ему об этом. — «Если дело настолько опасное, то стоит ли подвергать жизнь Джона опасности?»***
Солнечные блики ярко слепили глаза, пока острые огненные лучи пробивались сквозь лобовое стекло, разлившимся пылающим тёплым свечением, опадая на чёрный салон автомобиля. По боковым холодным окнам стекали прозрачные капли недавно прошедшего дождя, пока в небе лишь на несколько секунд среди кучи серой массы выглянуло золотое свечение, в один миг прогнав мрачную, слегка даже депрессивную атмосферу. В салоне машины, едущей по опустелой проезжей части уже который час, всё это время царила тишина, и лишь тихая музыка, исходящая из магнитолы, частично прерывала блуждающее затишье. Да и сама скорость автомобиля была вполне небольшая, а скорее – спокойная, неспешная, хотя дороги в округе были полностью пусты, что иногда настораживало журналиста, сидевшего за рулём и внимательно следившего за мокрой после дождя дорогой. — «Обычно машин здесь немало ездит, а сейчас пустота, — журналист глубоко вздохнул. — Хотя чему я удивляюсь? Сейчас осень и людям незачем без надобности ехать куда-то в даль и уж более – в сторону лесного массива» Завернув в сторону достаточно узкой асфальтированной дороги, окружённой высокими еловыми деревьями и сплошными жёлто-оранжевыми лесными кустарниками, Егор на мгновение перевёл взгляд на сидящего рядом писателя, облокотившегося головой на боковое стекло машины. Он также как и всегда неожиданно заснул, что было довольно часто, когда тот ездил на машине журналиста. — А? Когда он снова успел уснуть? — тихим голосом произнёс Егор, слегка приятно удивившись. — Опять, наверное, всю ночь сидел за столом, занимаясь написанием очередной главы, и только под утро завалился в постель: его тёмные круги под глазами тому подтверждение. Нет, он абсолютно не был против того, что Джон спит в его машине, а наоборот, даже как-то особенно рад: хотя бы таким образом писатель мог спокойно подремать, чувствуя лёгкое движение автомобиля и слыша приятную тихую музыку, исходящую из магнитолы. Пока машина продолжала аккуратно ехать вдоль узкой пустой дороги, зелёные глаза искренним взглядом кидали свой взор на писателя, сопровождаясь лёгкой нежной улыбкой на лице. Журналист чувствовал приятную безмятежность, внезапно окружившую салон автомобиля своими неслышными, будто детскими шажочками: в округе не было никого, кроме них двоих. Казалось, словно весь мир внезапно испарился, и теперь взору Егора представлялся тот самый человек, который сумел подобрать ключ к его сердцу, пусть даже неосознанно, непроизвольно. — «Только он и я... — журналист завороженно смотрел на Джона, с каждым разом неосознанно сбавляя скорость. — ...и больше никого» Казалось, словно Егор действительно не отдавал себе отчёта в собственных действиях: всё его внимание было приковано к спящему писателю – всё происходящее в округе стало абсолютно незначимым, как и эта дорога, ведущая к месту назначения. Проехав ещё пару метров, машина в медленном темпе принялась останавливаться, всё также находясь на проезжей части. Наконец движение окончательно прекратилось, и автомобиль встал на месте, пока в округе всё также скрипели старые ели, а в небе серая масса вновь ринулась затаивать в своём тихом омуте обливающееся золотым блеском свечение. Чувствуя вновь участившийся пульс и какое-то блуждающее внутридушевное желание прикоснуться к Джону, Егор медленно отстегнул ремень безопасности, кажется, полностью поддавшись своим трепетным чувствам. Его ладонь медленно легла на руку писателя, слегка сжав её в своих объятиях. — «...и больше никого», — вновь повторил про себя Егор, чувствуя слегка ощутимую дрожь, проходящую по всему телу. Всё также не осознавая собственных действий, журналист принялся медленно приближаться к Джону, кажется, готовясь в первый раз поцеловать его: нежно и аккуратно, с пылающим внутренним неугомонным огоньком чувств. — Что случилось? — внезапно раздался сонный голос, оборвавший всю тишину, ещё секундой раннее нависшую в салоне автомобиля. — «Чёрт!» — журналист в тот же миг отстранился от проснувшегося писателя, также резко убрав тёплую ладонь с его руки: казалось, словно тот только сейчас смог осознать все действия, ранее совершаемые им по отношению к Джону. От полного понимания всех мыслей и подсознательных действий, по телу журналиста сразу же прокатился холодок, заставив его тяжело перевести дух, отчего создавалось впечатление, будто тот только что пробежал немалое расстояние прежде чем сесть в машину. — Линч, почему мы остановились? — непонимающим полусонным взглядом спросил Джон, полностью устремив свой взор в сторону Егора, который всё также витал в собственных мыслях, нервными движениями пальцев рук сжимая и разжимая руль. — «Фух, не заметил...» — облегчённо вздохнул журналист: всё это время он безудержно пытался прийти в себя и в буквальном смысле забыть всё то, что произошло минутами ранее. — Линч? — писатель принялся махать рукой перед лицом журналиста. — Что с тобой? Ты в порядке? — «Что было бы, если я поцеловал его...» — мысли о былом несовершённом действии никак не покидали его сознание. — Линч, мать твою, — не выдержав молчания со стороны журналиста, Джон слегка хлопнул того по щеке. Егор в тот же миг устремил свой взгляд в сторону писателя, который начал внимательно всматриваться в него, будто пытаясь наглядно понять в чём дело. — Линч, ты чего молчишь-то? — напряжённым голосом спросил Джон, всё также блуждая взволнованным взглядом по лицу журналиста, который наконец начал приходить в себя. — А? Да я это... — Егор устало перевёл дыхание. — Просто задумался. Писатель недоверчиво взглянул в слегка встревоженные зелёные глаза журналиста: ему наглядно казалось, словно тот что-то упорно не договаривает. — Ты чего остановился? Не похоже на то, что мы уже приехали, и... — Джон в тот же миг изменился в лице. — Линч, а тебя не смущает тот факт, что ты остановил машину прямо на проезжей части? — он вновь внимательно взглянул в глаза друга. — Да что с тобой происходит? — Собака на дорогу внезапно выбежала, пришлось резко тормозить, — бегло проговорил журналист и тут же перевёл взгляд на висевший ремень безопасности: — Потом вышел посмотреть всё ли в порядке. Ну, как видишь, никого нет, а значит, что всё обошлось. Джон задумчиво устремил взгляд в даль идущей дороги, пытаясь осмыслить всё раннее сказанное Егором. Он чувствовал, что здесь что-то не так, будто журналист нагло обманывал его, скрывая истинный случай, из-за которого он остановил машину прямо на проезжей части, хотя ранее никогда такого не делал, да и всегда испытывал злость по отношению к тем людям, которые парковались прямо на дорожном движении. — «Пронесло...» — журналист глубоко вздохнул, почувствовав слегка заметное облегчение. Собравшись с мыслями, он наконец вновь нажал на педаль и приложил ладонь к коробке передач, отчего машина сразу же тронулась с места. Навигатор неспешно показывал путь, который должен был привести к месту назначения, лишь иногда извещая о нечастых поворотах по узенькой асфальтированной дорожке, всё также окруженной лесной растительностью, пока в салоне машины вновь нависла тишина. — «Он явно что-то недоговаривает», — мысленно про себя проговаривал Джон, отвернувшись в сторону бокового стекла, наблюдая, как за ним зелёными красками мелькает еловая растительность. Писатель лишь иногда посматривал в сторону журналиста, будто с неким подозрением наблюдая за ним. Он хотел было вновь начать тот же самый диалог, однако понимал, что сейчас лучше промолчать: журналист явно не был настроен на разговор и лишь молча вёл автомобиль. — «И вчерашний звонок: почему он был так категоричен к тому, чтобы я поехал вместе с ним? Не уж-то он и здесь что-то нагло скрыл», — вопрос за вопросом напряжённо блуждал в его разуме, пока машина продолжала своё плавное движение к старому поселению.***
«Днём ранее»
— Джон, пойми: дело серьёзное и судя по всему опасное, — который раз пытался объяснить писателю журналист, позвонив ему с целью предупредить о своём одиночном отъезде, но, как и стоило полагать, всё пошло совершенно не по плану. — Ну и что с того? — в голосе писателя слышалось явное возмущение. — Всё равно одного туда я тебя не отпущу, так и знай. — Джон, да послушай же ты меня, — Егор тяжело вздохнул, закрыв лицо рукой, понимая, что лучше бы не звонил и не о чём не предупреждал: так он смог бы уберечь писателя от всех опасностей, которое может таить в себе новое настораживающее дело. — Если едешь, то только со мной, — твёрдым голосом произнёс Джон, кажется, не собираясь отступать от собственной прихоти. — «Вот же упрямый», — удручённо подумал Егор, понимая, что совместной поездки не избежать. — Ну так что? Едем или ты остаёшься дома? — нетерпеливо задал решающий вопрос писатель. — Едем, едем, — протяжным тоном произнёс журналист, — но я тебя предупреждал: дело похоже нешуточное и достаточно серьёзное. — Ну вот и отлично: если и погибать, то только вместе, — Джон слегка усмехнулся: у того явно было вполне хорошее настроение. — Джон, прекращай с такими шутками, — недовольно произнёс журналист, всё также смотря на бушующую за окном непогоду. — Да ладно тебе, Линч. Не воспринимай это всерьёз, — спокойным голосом молвил писатель и тут же продолжил: — Слушай, у меня тут дело одно – я отойду, окей? — Да без проблем, приятель, — задумчиво откликнулся Егор, всё также витая где-то внутри собственных глубин. Послышался гудок, оповещающий о завершении звонка, отчего журналист тут же бросил телефон на незаправленную постель, чувствуя некую злость на самого себя. — «И какой чёрт меня побудил позвонить ему? Лучше бы ничего не говорил и всё бы обошлось, — он напряжённо потёр ладонью лоб. — Вот же срань»***
Сопровождаясь слегка слышным гулом, исходящим от катящихся по мокрой дороге шин, машина аккуратно въехала на небольшую территорию, покрытую засохшей желтоватой растительностью. Издалека казалось, словно в округе нет ничего такого, что бы явно указывало на присутствие здесь проживающих людей, однако в тот же миг в нескольких метрах от автомобиля принялся виднеться облик старого невысокого здания. — Кажется, мы прибыли к месту назначения, — спокойно произнёс Егор, опрокидывая внимательный взгляд на нужный им объект. — Да ну наконец-то, — удовлетворённо проговорил Джон, в тот же миг готовясь слезть с надоевшего сидения. — У меня от этой восьмичасовой поездки уже зад болит. — А я тебя предупреждал: мало того, что дело, судя по описанию, не представляется должной безопасностью, так ещё и поездка долгая и утомительная, — начал повторять журналист, разминая уставшие от вождения руки. — «Опять он за своё: дело опасное, дело небезопасное, дело серьёзное, то, сё», — фыркнул про себя писатель, закатив от лёгкого раздражения глаза. В салоне автомобиля вновь повисло неловкое молчание. Казалось, словно те часом ранее достаточно серьёзно повздорили, однако никаких подобных инцидентов не происходило: они продолжали путь в таком же тягостном молчании. Временами было ощущение, словно каждый из них хотел начать разговор, однако, заметив на себе взгляд друг друга, сразу же бросали задуманную попытку завязать диалог. Спустя три минуты неуютного молчания, автомобиль наконец остановился, полностью оповестив о том, что долгая поездка успешно завершена и пора выходить наружу. Заглушив мотор, Егор сразу же взял в руки небольшого размера тёмно-серую камеру, начав что-то внимательно настраивать: кажется, он не собирался выходить из машины, пока не начнётся видеосъёмка. — Слушай, ты пока тут с камерой возишься, я выйду на улицу, — твёрдым голосом поставил перед фактом журналиста писатель и тут же принялся отворять дверь автомобиля, готовясь впервые спустя восемь часов вступить на земную поверхность. Полностью выбравшись из машины, Джон тут же слегка покачнулся в сторону от резкой смены положения. Он сразу же почувствовал долгожданное облегчение и в то же время неприятную боль в области таза: всё это долгое время вся нагрузка легла именно на него. — Вот же чёрт, — зажмурив глаза, чуть слышно пробормотал он, пытаясь прогнуться в позвоночнике, дабы привести себя в порядок. — Такое чувство, словно я нехило навернулся тазом. Дальние поездки – точно не для меня, но что только не сделаешь ради Линча. Писатель угрюмо взглянул в сторону автомобиля, всё также пытаясь размяться, однако давалось это ему достаточно нелегко: каждое движение отдавалось неприятной, но терпимой болью. — Он вообще собирается выходить из машины или так и останется в обнимку со своей камерой? — с некой насмешкой в слух задался вопросом Джон, подходя к автомобилю и начав слегка постукивать по стеклу. — Линч, может пора бы выйти из машины и наконец постучаться в дом? Журналист в тот же момент окинул того задумчивым взглядом и наконец принялся выходить из салона автомобиля, попутно забрав с собой всё самое важное, без чего не проходило ни одно его расследование. Оказавшись снаружи, журналист тут же поморщился, почувствовав ту же неприятную боль, свидетельствующую о беспрерывной восьмичасовой поездки до небольшого тихого поселения, среди которого раскинулся достаточно привлекательный старый дом. Его изумрудный взгляд сразу же упал на двухэтажное строение прошлого века, которое, судя по всему, не раз подвергалось под собственноличную реставрацию: крыша создавала впечатление новизны, кирпичные бетонные стены были покрашены в чистый белый цвет, а оконные рамы и находящийся на втором этаже балкон, казалось, совсем недавно были поменяны на современное застекление. За исключением была лишь окружная территория: в округе стоял старый деревянный забор, а под ногами раскинулась потрескавшаяся дорога. — С первого взгляда вполне обычный дом, — безэмоционально произнёс журналист и тут же принялся приближаться к порогу небольшого здания, которое, со слов хозяйки, таило в себе разъярённую нечисть. — Закон любой паранормальщины, Линч: она активно проявляет себя лишь ночью, — бормотал Джон, медленно следуя за журналистом, внимательно проверяя револьвер, запрятанный в джинсах от внешних посторонних глаз. Глубоко вздохнув, Егор почти вплотную подошёл к входной двери. Его рука медленно потянулась к дверному звонку, и уже через мгновение в коридоре «нечистого» дома раздалась продолжительная мелодия, разносящаяся по всем комнатам старого строения, отчего сразу же послышался уверенный топот и скрип половиц. Деревянная дверь в ту же секунду отворилась, и на пороге показался облик пожилой измотанной женщины. — Да, да, пожалуйста, проходите... — сиплым голосом пробормотала та, даже не решаясь в полной мере выглянуть на улицу: её что-то явно напугало вновь, только уже не ночью, а часом ранее, в дневное время суток. Как только парни вошли внутрь, женщина в тот же миг с испуганным взглядом громко захлопнула входную дверь, закрыв её на все возможные замки. Казалось, словно та до дрожи боялась вновь уловить присутствие в округе потустороннего явления, которое, непременно, уже сегодняшней ночью вновь наведается в тёмные уголки старого дома: ведь в его стенах теперь блуждали незнакомые люди, а значит, что теперь им грозит непредвиденная опасность, исходящая от разъярённого черного силуэта.