Memento mori

— Знаешь, обычно люди, испытывающие стресс, начинают курить, — сказал Дилюку сидящий на скамейке Кэйа, с усталостью потирающий затекшую спину, — А сегодня я знатно стрессанул. Никогда не задерживался в полицейском участке так надолго. — Если мы начнем курить, у нас не останется денег на виноградный сок. — Тогда тем более. Было бы замечательно заиметь по крайней мере одну плохую привычку. — Помимо алкоголя? — с хмыком уточнил Рангвиндр, — Потеря виноградного сока станет для меня большим потрясением, сжалься. Парни замолчали, наблюдая за тем, как в воздухе кружатся мягкие белые хлопья, поддуваемые ветром. Где-то дальше, за пределами фонарного столба, практически у кромки света, снег белой вуалью накрывал клумбу с засохшими цветами и оставшимися с ранней осени пожухлыми листьями. За пределами освещаемого круга стояла тишина и клубилась темень. После дела о Вагнере и Элоизе они, не сговариваясь, старались меньше появляться дома, уходили писать конспекты в тёплые уютные кафе или, как сейчас, просто сидели на скамейках в парке, пока запястья не начинал пощипывать легкий мороз. На дворе стоял декабрь, Рождественские праздники становились все ближе, но ощущение напряжения и тоски из «Апартаментов Гёте» никуда не исчезало. В этом не могли помочь ни украшения, развешанные по коридорам этажей, ни праздничные песни, играющие из старого подержанного радио, эхо которых отражалось от тонких витражных стекол и заполняло одинокую тоску лестничных переходов. Кэйа играючи вытянул губы трубочкой и выдохнул в воздух густые клубы пара, а после обернулся в сторону сидящего рядом парня, смотрящего на него. — В детстве было забавным представлять, словно это сигаретный дым. Если нельзя курить, потому что не будет хватать денег на вино… — …Градный сок. — …То я хотя бы так буду чувствовать себя чертовски крутым парнем. — Не все крутые парни курят, уволь, — Дилюк мягко улыбнулся, едва заметно собирая счастье в уголках глаз, и приподнял голову, точно также выдыхая в воздух горячий пар. Блаженная тишина прервалась колокольным звуком далекой церквушки, распугавшим тревожно дремлющих птиц. Вороны взлетели в воздух и слились с чернотой неба, было слышно лишь их карканье и тихое завывание ветра. — Я все думаю о том, что мы практически ничего не нашли. Ну, не считая скрытого дражайшим соседом убийства, — Дилюк сделал паузу, чтобы холодный воздух, наполнявший легкие при вздохе, остудил жжение и немного отрезвил, — Мне кажется, что внутри стены что-то есть. Ты говорил о том, что смотрел старые планы здания, как думаешь, там могло быть что-то, что рабочие заделали при реконструкции? — Не помню, если честно, но это вполне вероятно. Мы можем сходить в городскую библиотеку и всё внимательно просмотреть, если хочешь. Да у нас и выбора нет, зацепок никаких тоже. Ты говоришь, Фрэн с каждым днем все печальнее и печальнее, я не имею привычки жалеть мертвых, но она еще такая маленькая… — Ее родители совсем отчаялись. Они недавно вышли на работу, я встретил их в коридоре института. Выглядели, мягко говоря, не очень, отчаялись ее найти. Мне кажется, они с самого начала чувствовали, что она уже мертва. Не знаю, почему, — Дилюк скрестил пальцы и положил на них подбородок, задумчиво вглядываясь в тусклое пространство улицы. Гирлянда у магазина, что находился за их спинами, беспрерывно мигала, свет бликами ложился на волосы цвета боярышника, невольно Альберих залюбовался открывшейся картиной. — …Может, идём домой? — устало спросил парень, — Я даже согласен выпить виноградного сока, если ты включишь Тэйлор Свифт на фоне. А завтра уже подумаем над тем, как нам быть. *** Ночи с каждым днем становились все длиннее, а потому время суток определить можно было только по серой полоске небосвода, простирающейся практически на границе мира. Дилюк сел на кровати, зевая и оглядываясь на окно, но там была полная темень, телефона поблизости не было. Пространство комнаты словно сошлось в одной единственной точке и давило, давило, давило на Рангвиндра, стены будто накренились, грозясь вот-вот повалиться как карточный домик. Это напряжение рассеивало внимание, а потому парень не сразу заметил фигуру в белой рубашке, что стояла с другой стороны его кровати. Кэйа был бледным, волосы растрепались, а глаза широко раскрылись, в немом ужасе. Альберих взирал на парня, руками хватаясь за затылок. — Дилюк? — просипел он, цепляясь за реальность словами, словно за спасительный круг, — Дилюк, мне больно, Дилюк… — К-кэйа, что… Почему ты… — Мне так больно, Дилюк, моя голова… — Рангвиндр замер, когда Кэйа плавно обернулся к нему спиной, чтобы показать открывшееся месиво. Задняя часть головы была разбита, а спина полностью запачкана кровью, стекающей вниз. Сквозь пряди волос было видно внутреннюю часть раскроенной черепной коробки, Дилюк закрыл руками рот, его замутило так, что перед глазами заплясали звезды. Стало ужасно страшно, настолько, что тело было готово вот-вот отключиться. Но боялся он вовсе не ужасающей картины перед собой. Кэйа. Кэйа, господи, Кэйа стоял перед ним мертвый и глядел на него таким испуганным взглядом, словно бы молил помочь, молил сделать хоть что-то. — Знаешь, а ведь в этом виноват именно ты. Из-за тебя сейчас мое тело лежит там. Из-за тебя я чувствую эту боль. Все-из-за-те-бя, — по слогам произнес Кэйа, в один миг оказавшись в изголовье его кровати, прижимая пальцами шею и левую руку, со злобой и бесконечной усталостью глядя в чужие потемневшие глаза. С его носа стекала кровь, дорожкой очерчивая контур губ и срываясь с подбородка багровыми каплями. — И я бы простил тебя, знаешь, если бы ты умер там вместе со мной. Умри, скорее умри! Рангвиндр силился отбиться свободной рукой, но взгляд плыл, и образ Кэйи перед ним размывался, то принимая вид давно мертвой матери, то превращаясь в неразборчивую тень. Он хотел закричать, но чувствовал, как горло под руками Кэйи издает лишь хрипы и полузадушенные вопли. Слезы брызнули из глаз, все застилала черная пелена. — …Люк! Дилюк, проснись! Пожалуйста, Дилюк! — Кэйа тряс его с такой силой, что голова, до этого беспокойно мечущаяся по подушке, съехала вниз, на простыни, и парень распахнул слипающиеся от слез ресницы, чувствуя приятный холод льняной ткани. — О боже, Дилюк, ты так меня напугал, — Кэйа испустил благодарный вздох и отпустил лацканы чужой футболки, ладонями поглаживая чужую тяжело вздымающуюся грудь и проходясь дрожащими пальцами по щекам, словно пытаясь уловить признаки жизни. — Что… Случилось?.. — Ты звал меня, разбудил посреди ночи. А когда я зашел, увидел, как ты мечешься по кровати с закрытыми глазами и не можешь вздохнуть. Что тебе снилось? Дилюк не стал отвечать на его вопрос, вместо этого он попытался двинуть рукой и ощутил, что просто ее не чувствует. — У меня рука онемела. Левая. Не чувствую ее вообще. Кэйа молча схватил его руку и тщательно принялся ее разминать, массируя ее от запястья до плеча, постепенно возвращая пальцам чувствительность и способность двигаться. — Скорее всего просто защемило нерв, не переживай. Дилюк полностью успокаивался, чувствуя присутствие Кэйи рядом, и только спустя несколько минут сообразил, что тот сидит у него в ногах, полураздетый и сонный, целый и такой… прекрасный, что нельзя было отвести от него взгляд. Полуспущенная рубашка открывала вид на выразительные ключицы и длинную аккуратную шею, когда он наклонялся вперед, рубашка приспускалась сильнее и Дилюк успевал разглядеть плечи и чужой торс. Это было ужасно смущающе, и мысль о том, что все его лицо в темноте просто пылало, заставляла яркий румянец перебегать на шею и уши. — Спасибо, моя рука теперь в порядке. Кэйа, кажется, тоже осознал, в каком положении все это время сидел, а потому он быстро слез с чужого тела, пятясь назад. — В таком случае я п-пойду. Если что — зови, — ответил он, стремительно вылетая из комнаты. И только прослеживая взглядом за удаляющимся парнем, Рангвиндр успел углядеть, как его тень в зеркале задержалась, словно таким же взглядом прослеживая за Альберихом, хищно вгрызаясь в его тело, в его затылок. *** Утром в библиотеке было пусто, высокие своды потолков обволакивала вакуумная пустота. Полки с книгами наваливались друг на друга, подпираемые резными мраморными колоннами, редкие посетители разрозненно сидели за разными столами, которые занимали все свободное пространство между дубовыми книжными шкафами. — Нам нужен самый дальний отдел, секция с картами и газетными статьями, — сказал Кэйа библиотекарше в очках со строгой оправой и, поставив пару подписей в читательском дневнике, двинулся в нужном направлении. Дилюк последовал за ним. На удивление, в этом здании царила успокаивающая атмосфера, которая сгоняла с мыслей остатки былого ночного кошмара. Кэйа тем временем уже доставал с пронумерованной полки определенные свертки карты, чтобы впоследствии расположить их на подсвеченном изнутри стеклянном столе. — Я думаю, чтобы понять, действительно ли произошли изменения при реконструкции в том участке здания, который нам был нужен, следует сравнить старый план постройки и новый. Честно говоря, все это было слишком запутанно, кроме того уставшее сознание Рангвиндра совсем не хотело ему помогать, а потому задача исследования карт целиком и полностью легла на плечи Кэйи, уже сгорбившегося над столом и раскладывающего бумаги для общего обзора. Папки со старыми газетами громоздились в стороне, расфасованные по временным отрезкам, пыльные и давно не открываемые. Дилюк не знал, какая точно дата его интересует, а потому схватил сразу несколько папок, отходя чуть подальше от Кэйи и присаживаясь за стол. Голова ужасно гудела, но, тем не менее, он должен был сосредоточиться на той информации, что давала ему тонкая пожелтевшая газетная бумага. Время протекало незаметно, темень за окном чуть просветлела, чтобы вскоре вновь стать ночным пятном, а стрелка наручных часов показывала ровно пять вечера, когда парень поднял покрасневшие глаза от мелкого текста и выразительно чихнул. — Ты в порядке? — спросил незаметно присевший рядом Кэйа, который начал возиться с точно такой же папкой, что была у Дилюка. Видимо, он уже давно закончил осматривать карты, а потому Рангвиндр заинтересованно полуобернулся и вопросительно приподнял бровь: — Ты нашел что-нибудь? — Да, кое-что я все-таки заметил. Как я и говорил, ранее это здание было поместьем, а потому, конечно, в нем были, кроме основных, кухонные лифты для доставки еды на верхние этажи. В том месте, где сейчас находится подвал с обогревательной системой, раньше была кухня. Или, по крайней мере, она находилась где-то рядом, а в стену был встроен этот самый лифт, проходящий как раз между квартирами Итэра и Вагнера. У нас звук этого лифта был бы не слышен, потому что он напрямую шел в квартиру Профессора Вирата. — То есть, ты хочешь сказать, что… — Да, я думаю, провести чье-то тело в основном лифте по этажам было бы слишком заметно. Особенно, если это тело еще живое, дышащее и разговаривающее. Но ребенок вполне может поместиться в небольшом пространстве, а дальше дело просто останется за малым — доставить ребенка наверх, до своей квартиры… И закончить дело. — Но какие у него могут быть мотивы? — казалось, Дилюк не сомневался в причастности к этому их соседа, но не был уверен в его целях. Что может двигать человеком, который решился на такое страшное преступление? На внутренней стороне век отпечатался образ маленькой мертвой Фрэн, искалеченного безмолвного Ру… И почему-то некстати вспомнилась размозженная голова Кэйи. — Как нам доказать его причастность? Как рассказать полиции, что уважаемый человек с блестящей репутацией является убийцей? Без доказательств это даже звучит бредово, — Кэйа устало потер переносицу, и часть фразы утонула в его ладонях. — Я думаю, мы можем для начала осмотреть тот самый подвал, возможно, он оставил там некоторые следы? Что Ру, что Фрэн выглядят не лучшим образом, если их кровь осталась там, это может стать весомой уликой. — Тогда нам следует поехать туда после того, как мы закончим изучение газет. Я, правда, не понимаю, что конкретно ты хочешь найти, но не стал бы тебя отвлекать и просто рассматривал все, что связано с «Апартаментами». — Как-то раз мне приснился мальчик, который напугал меня. Он жил в том доме когда-то давно, но я не знаю точно, как его зовут или его примерный возраст, сейчас воспоминания стали довольно смутными. Вообще не уверен в том, что это не был обычный кошмар. — Возможно, это сын хозяина дома, но я не уверен, что его фотографии есть в папках… И знаешь… Практически все, что с нами происходит, можно списать за обычный кошмар, но это не значит, что увиденное всего лишь сон. Если для тебя это действительно важно, мы обязательно узнаем, кем был тот ребенок. В конце пятнадцатой по счету папки, в газете, датируемой пятым августа хххх годом, была старая, поблекшая фотография семьи на фоне старого поместья. Полураскрытыми, почерневшими глазами семья взирала на изучающего фотографию Дилюка, и будто склабилась, хищно и пугающе. Среди них не было того мальчика, которого искал Дилюк, но фото почему-то все равно заворожило. Сделав пару фотографий на телефон, парень аккуратно прикрыл папку и слегка потряс прикорнувшего Кэйю, которой недовольно буркнул что-то в ответ. — Библиотека скоро закрывается, нам следует пойти домой. Мы провели тут почти весь день. — Хочется спать. На крыльце у здания библиотеки стоял мороз, который забирался под воротник куртки и хорошо бодрил. Альберих, уснувший в тепле и комфорте с сидящим под боком Дилюком, весь скукожился и поплотнее закутался в куртку. Фонарь рядом игриво мигнул. Ближайший автобус до дома приезжал только через двадцать минут, поэтому, не найдя способа согреться лучше, Кэйа просто привалился к холодной болоньевой куртке Дилюка, пальцами пытаясь поймать крохи теплого дыхания. *** Дверь скрипнула и с потугами отворилась, когда на нее надавили две пары рук. Внутри было темно, но Кэйа посветил фонариком и разглядел выключатель около двери, который загорал небольшую тусклую лампочку под потолком. С него сыпалась пыль и побелка при любом движении спускающихся вниз по лестнице парней. Та тоже не выглядела особо новой, но в неярком освещении угадывались чужие следы ботинок, стирающие верхний слой налипшей грязи. — Фу, ну и барда-а-ак, — протянул Кэйа, удерживающий себя от того, чтобы не чихнуть. — Придется закинуть всю одежду в стирку, — ответил ему Дилюк. От большого котла отопления в разные стороны тянулись трубы с насосами и кранами, уходящими вверх — под потолок. Паутина висла на них, собирая на себя все мелкое крошево. Комната на первый взгляд выглядела непримечательной. На второй и третий тоже, так что задерживаться в ней особого желания не возникало. Кэйа пригляделся, осматривая стены помещения, и разглядел в стороне еще одну дверь, на которой висел большой железный замок, покрытый ржавчиной. При ближайшем рассмотрении оказалось, что тот был вскрыт, более того, такая же ржавая часть внутри не позволяла его вновь закрыть. Так что, больше не медля, он просто отворил дверь внутрь. Комната, которую слабо освещало сияние лампочки за спинами парней, была полностью захламлена. — Подожди, сейчас включу фонарик с телефона. Коробки громоздились друг на друга, шаткими вершинами упираясь в потолок. Шкафы со сломанными дверцами показывали битые стекла внутри, а общая затхлость воздуха мешала нормально дышать. В этой комнате было настолько гадко и противно, что Кэйа мечтал вернуться в предыдущую и перестать жаловаться на легкий беспорядок, который там царил. — Моя квартира перестает выглядеть такой грязной, — сказал он. — Но, тем не менее, это не значит, что ты можешь убираться в ней раз в три года, если ночуешь у меня. Там тоже нужно поддерживать порядок, — недовольно буркнул в ответ Дилюк, который тоже по большей части был чистоплотным и сейчас кривился обстановке старой заваленной комнаты не меньше Кэйи. Пройдя чуть вперед, Кэйа наткнулся на стену, в которой была небольшая выемка с подъёмной дверцей и небольшой металлической ручкой. — Кажется, я нашел то, что нам нужно. Кэйа передал телефон в руку Дилюка, чтобы тот смог осветить пространство, а сам тем временем поднатужился и вытянул дверцу вверх, открывая шаткую внутреннюю полость. — Посвети внутрь, пожалуйста. Первое, что бросилось в глаза при ближайшем просмотре, было темное пятно в углу, прикасаться к которому парень не стал. Чуть дальше, в зажиме между дном и стенкой, был виден клок торчащих волос. Незаметный настолько, что Кэйе пришлось согнуться и пролезть вперед, в кабину, чтобы его углядеть. Неяркий до этого свет совсем погас. Кэйа вопросительно позвал Дилюка, но тот молчал, хотя его присутствие ясно ощущалось за спиной. Парень решил пролезть обратно, попутно стукнувшись макушкой о верхнюю стенку кухонного лифта, понимая, что погас не только фонарик, но и лампочка в котельной. В полной темноте он пытался нашарить рукой Дилюка: — Люк? Почему ты молчишь? Дилюк, стоящий рядом с ним, шагнул назад, и его присутствие растворилось в мрачности комнаты, он будто не просто пропал из четырех стен, а вообще тут не появлялся. Отпущенная створка лифта упала и тяжело ударилась о подставку, издавая громкий, металлический звон. — Д-дилюк?.. В ответ раздалось молчание. «Думай рационально Кэйа, успокойся, пожалуйста» — упрашивал себя парень, пытаясь нащупать стену или какую-нибудь опору, — его ноги дрожали и шатали все тело, дрожь била барабанной дробью, а сердце стучало настолько громко, что кроме него и собственного дыхания слышно больше ничего не было. Неожиданно за дрожащую руку кто-то схватил, со всей силы дернув парня глубже в комнату, навстречу холодному бетонному полу. Кэйа, не удержавшись, полетел вперед, подставляя под голову руки и в приступе паники начиная брыкаться из-за всех сил. — Дилюк! Дилюк! Пожалуйста! — кричал он, ощущая, как все та же холодная рука уверенно ползет по его спине и тянется к шее, — Господи, пожалуйста! Кэйа закрыл глаза, отбивался, пытаясь смахнуть чужую конечность, он не видел ничего вокруг себя и все думал о том, как его сейчас начнут душить, холодными кривыми пальцами забираясь под ворот свитера и ломая тонкую шею. Он все продолжал кричать и кататься по полу, пока в один момент не почувствовал сквозь тонкую кожу век ослепляющий луч света, направленный прямо на него. Чьи-то пальцы — не холодные, горячие, обжигающе горячие — сжали его талию и притянули к себе, усаживая в вертикальное положение. — Кэйа, что с тобой? — услышал он знакомый взволнованный голос и крепче вцепился в Дилюка, неожиданно вновь появившегося из тьмы. Ответом ему послужил неразборчивый шепот и загнанное дыхание. Кэйа спрятал лицо в складках одежды Рангвиндра. — Он был здесь. Тебя не было, но он был, — все, что смог сказать изможденный Кэйа, ослабляя хватку пальцев.