День 2 — полдень — 52 миллиона евро.
Ракель открыла глаза, всё ещё отяжелевшие от усталости. На мгновение она растерялась, не понимая, где находится, и инстинктивно протянула руку, чтобы дотянуться до Серхио, но его там не было. Затем события предыдущего дня нахлынули на неё, и она мгновенно проснулась. Первый день операции прошёл хорошо, приблизив их на один шаг к успеху… и приблизил их на один шаг к концу ограбления, когда их совместная жизнь действительно могла начаться. Она на мгновение закрыла глаза, представив их где-нибудь на пляже, когда всё это закончится, когда она наконец сможет начать восстанавливать нормальную жизнь, когда она наконец-то, наконец-то сможет снова обнять свою дочь. Она несколько раз глубого вдохнула — затем села и увидела Серхио, сидящего перед экранами, точно там, где он был, когда она заснула. Он обернулся, услышав, как она зашевелилась. — Доброе утро, — улыбнулся он. — Как тебе спалось? — Хорошо, — сказала она, потирая лицо. — Как долго я спала? — Почти шесть часов, — сказал он. — Я как раз собирался тебя разбудить. Он подошёл к ней и сел на край кровати, чтобы нежно поцеловать её. — Привет. — Привет, — улыбнулась она. — Всё под контролем? Он кивнул. — Более или менее. — Хорошо, тогда теперь твоя очередь спать. — Через некоторое время, я ещё не устал. Она нахмурилась. — Это невозможно, Серхио, ты не спишь больше 30 часов, и это очень напряжённые часы. Он махнул рукой. — Я посплю позже. — Хорошо, тогда расскажи мне, что произошло. Заложник читал требования полиции? — Да, и всё прошло хорошо. — Ты вообще выходил отсюда? — Да, несколько минут назад я принёс тебе горячий шоколад и чуррос. Она радостно улыбнулась. — Это мой любимый завтрак. Он улыбнулся в ответ. — Я знаю. — Ты меня балуешь. — Чепуха. Она поцеловала его в щеку. — Так как обстоят дела с деньгами? — Сейчас у нас 52 миллиона евро. Её улыбка стала шире. — Скоро ты станешь очень богатым человеком. Он пожал плечами, улыбаясь, с теплотой в глазах. — У меня есть ты. Что такое несколько сотен миллионов евро по сравнению с этим? Она бросила на него удивлённый взгляд. — К чему эта лесть? Тебе что-то от меня нужно? Он наклонился, чтобы прижаться к её уху. — Я всегда так делаю. Но мы сказали, что не будем. Однако он не встал, а начал целовать её в шею. Она тихо застонала. — Если мы сказали, что не будем, тогда что ты делаешь? — Я не мог спать рядом с тобой сегодня ночью, — сказал он, касаясь губами её кожи. — Мне нужно поцеловать тебя ненадолго. Она рассмеялась, когда он толкнул её обратно на подушки. — Мне нужно поцеловать тебя здесь… — сказал он, прижимая поцелуй к её шее, — …и здесь… — поцелуй в грудь, — и определённо здесь… Он прикусил её сосок через топ, и она ахнула и, смеясь, попыталась оттолкнуть его. — Прекрати это! Возвращайся к своим экранам! — Хорошо, — вздохнул он. — Ещё только один… Он прижался долгим, нежным поцелуем к её губам, затем сел. Однако он не встал с кровати, глядя на неё сверху вниз с выражением тоски. — Иди, — улыбнулась она, видя, как он борется с собой. — Ещё один раз, — сказал он, наклоняясь, чтобы снова поцеловать её. На этот раз поцелуй длился дольше, и её руки автоматически поднялись, чтобы запутаться в его волосах. Она почувствовала, как её тело откликается на него, и, хотя она знала, что не должна этого делать, она начала представлять, как было бы приятно, если бы он был на ней сверху, всего на несколько минут… Они оторвались и посмотрели друг на друга, слегка затаив дыхание, и она поняла, что он думает о том же самом… В следующее мгновение он крепко поцеловал её, и она обняла его, с энтузиазмом отвечая на его поцелуй. Его руки были у неё под топом, и она застонала ему в губы, когда он ущипнул сосок, ощущение того, что он проходит прямо через неё, разжигая огонь между её ног. Она потянула его за галстук, затем начала расстёгивать пуговицы на его рубашке… О, она хотела его, она хотела его так сильно… Внезапно зазвонил телефон, и они оба подскочили, мгновенно вернувшись к реальности. Ракель мысленно выругалась, когда Серхио быстро встал. — Это должно быть, инспектор. Она подавила чувство разочарования, наблюдая, как он уходит от неё к звонящему телефону. Однако он не сразу снял трубку, позволив ей зазвонить, пока он спокойно снова застегивал рубашку, поправлял галстук и надевал пиджак, и она ясно почувствовала, как проявилось присутствие Профессора. Он сел за стол, затем взял лист красной бумаги. Ракель быстро вскочила с кровати, чтобы надеть свою собственную гарнитуру, чтобы она могла слушать, снова напомнив о том, как легко она могла быть на другом конце этой линии, и как это был бы Анхель, поправляющий свою гарнитуру рядом с ней, а не Серхио. Серхио наконец поднял трубку. — Вам не кажется, что у нас довольно особая связь? — Он вздрогнул. — Я как раз собирался позвонить вам. Ракель бросила на него раздражённый взгляд. Неужели ему действительно нужно было флиртовать с этой женщиной сразу после того, как она их прервала? — Ну, — сухо сказала инспектор Гонсалес, — кому ещё вы могли бы позвонить в разгар ситуации с заложниками? Ваша бабушка? Ваш психотерапевт? На самом деле, это может быть не такой уж плохой идеей. Он ухмыльнулся. — Вы думаете, мне нужен психотерапевт? — Я думаю, что вы должны быть довольно бредовым, если думаете, что сможете осуществить подобное ограбление, да. — Хорошо, — сказал он, возвращая разговор к сценарию, который он подготовил. — Давайте не позволим этому незначительному преступному факту вмешиваться в наши отношения. Я рассматриваю это как возможность. — Возможность для чего? — Чтобы лучше узнать друг друга. Я уверен, что если бы мы встретились в баре, вы бы не обратили на меня никакого внимания. Скажите мне, инспектор… Он на мгновение заколебался, улыбаясь про себя, и Ракель поняла, что за этим последует. Она так старалась заставить его изменить сценарий здесь, но он упрямо отказывался. — Почему ты должен спрашивать её об этом? Какой возможной цели это моло бы служить? — Давай разыграем этот разговор, ты и я. Отвечай так, как ты действительно ответила бы в такой ситуации. — Хорошо, спроси меня. — Инспектор, скажите мне… вы когда-нибудь симулировали оргазм? Она поколебалась мгновение, затем сказала: — Нет. Он поднял брови, глядя на неё. — Это правда? — Нет, — призналась она. — Но что ещё я могу сказать в сложившихся обстоятельствах, в окружении своих коллег? Он улыбнулся. — Вот именно. И в этот момент я могу указать на то, что ты лжёшь мне, и заставить тебя пообещать, что ты больше этого не сделаешь. Это даёт мне моральную основу и преимущество в переговорах. — Что, если она признается, что симулировала оргазм? — Маловероятно, но если это произойдёт, то будет достигнута та же цель: я могу указать, что она лжёт. Ракель всё ещё ненавидела этот глупый вопрос — это заставляло её съёживаться за своего бывшего коллегу, — но она должна была признать, что ей было любопытно посмотреть, как Елена справится с этим, после того, как она проницательно обратила его вопрос «что на вас надето» против него вчера. — …вы когда-нибудь симулировали оргазм? — Спросил Серхио. Инспектор не колебалась. — На вашем месте я бы также поговорила со своим психотерапевтом о вашей склонности задавать женщинам неподобающие вопросы. Он улыбнулся. — Отвечайте на вопрос, инспектор. Вы когда-нибудь симулировали оргазм? — Нет, — ответила Елена, как и предсказывал Серхио. Он бросил на Ракель удовлетворённый взгляд, и она закатила глаза. — Пожалуйста, инспектор, не лгите мне. Найдите минутку, чтобы подумать. Она фыркнула. — Я не лгу. Я не понимаю, почему женщины имитируют оргазм. Если мужчины, с которыми я сплю, делают плохую работу, я хочу, чтобы они знали об этом. Ракель подняла брови, глядя на Серхио. И что теперь? Он выглядел раздражённым, когда нажал на кнопку, чтобы полиция их не услышала. — Она лжёт. — Докажи это, — сказала она, забавляясь. Он отпустил кнопку и строго сказал: — Как я могу доверять вам, если вы лжете мне, инспектор? Я вам не верю. — Что я получу от симуляции оргазма? Самодовольный человек, который думает, что он такой и в следующий раз больше не будет стараться. Серхио снова нажал на кнопку и бросил на Ракель вопросительный взгляд. Она не смогла сдержать улыбку, почувствовав, как его профессорский облик немного изменился. — Я думаю, что она говорит правду. — Да, — сказал он. — Я думаю, что так и есть. — Хорошо для неё. Он тихо выругался. — Вот и вся моя стратегия. — Хорошо, — сухо сказала она. — Это была глупая стратегия с самого начала. Прежде чем он успел придумать, что ещё сказать, инспектор вмешалась: — Хорошо, я думаю, что потакала вам достаточно долго. Давайте перейдём к делу. Почему вы хотели позвонить мне? Ракель видела, как он взял себя в руки, когда они вернулись к сценарию. — Хорошо, — сказал он. — Нам нужна еда и лекарства. Инсулин, сертралин, альбутерол, таблетки для прерывания беременности и успокоительные. — Таблетка для аборта? — Спросила инспектор, и брови Ракель тоже взлетели вверх. Он пожал плечами. — Одна из заложников попросила об этом. У всех нас есть личные проблемы, верно? — Хорошо, мы удовлетворим ваши просьбы. — Хорошо. Гражданская оборона должна осуществить доставку в прозрачных мешках, чтобы избежать скрытого оружия. А теперь скажите мне… почему вы хотели позвонить мне? — Прежде всего, я хотела бы поздравить вас. Прошлой ночью вы превосходно справились с ситуацией. Одеть всех заложников в ту же одежду, что и грабителей… очень умно. Сержио улыбнулся. — Вы поздравляете меня с тем, что я перехитрил вас? — Мне нравится отдавать должное там, где это необходимо. Я могу восхищаться вашими организаторскими способностями, даже если я не согласна с вашими целями. Ракель заметила, что Серхио выглядел довольно польщённым, но она чувствовала, что Елена к чему-то готовится. И конечно же… — Есть только одна вещь, п Профессор, — продолжила инспектор. — Если вы привезли более 60 дополнительных комбинезонов и масок, не говоря уже о пулемёте… это означает, что всё это было спланировано заранее. Вчерашняя «попытка побега» была сфальсифицирована, не так ли? Вы никогда не планировали просто ограбить Монетный двор. Вы приехали готовыми остаться на несколько дней. Вы печатаете деньги. Серхио поднял брови, глядя на Ракель, и она с тревогой наклонилась, чтобы нажать кнопку. — Чёрт, — сказала она. — Я знаю, — кивнул он. — Она бы поняла это рано или поздно, но я не думал, что это будет так быстро. На другой стороне линии инспектор сказала: — Я воспринимаю ваше молчание как «да». Так что позвольте мне рассказать вам, почему я вам позвонила. — Я весь во внимании, — сказал Серхио. — Чтобы дать вам шанс сдаться. Он усмехнулся. — И зачем мне это делать? — Потому что у меня есть запись изнутри. Серхио бросил на Ракель удивлённый взгляд, явно думая, что инспектор лжёт. Она продолжила: — У меня есть личность одного из членов вашей команды, и пройдёт совсем немного времени, прежде чем я выясню всё остальное. Он покачал головой, улыбаясь. — Инспектор, я не думаю… Она решительно прервала его. — Я могу предложить вам сделку с прокурором. Жертв нет, поэтому я уполномочена сократить ваш срок с 16 до 8 лет, но только в том случае, если вы выйдете сейчас. — Я не думаю, что это справедливая сделка. Мы бы проиграли. — Вы уже проиграли, Профессор. Даже если вам удастся выбраться оттуда, ваши лица будут повсюду. Что вы тогда будете делать? — Активируем план Б. — Я понимаю, — мягко сказала она. — Вы думаете, я блефую. — Честно говоря, да. — Хорошо, — сказала она. — Позвольте мне доказать вам, что на самом деле я говорю правду: у вас есть 67 мобильных телефонов, прикреплённых к стене с помощью липучки. Она на мгновение погрузилась в это, в то время как Серхио и Ракель в смятении посмотрели друг на друга. — Послушайте, инспектор… — попытался он, но она знала, что победила. — Нет, — она снова оборвала его. — Я думаю, что мы закончили здесь. У вас есть один час, чтобы принять моё предложение. Она повесила трубку, и всё, что им осталось, — это гудок. Они в ужасе посмотрели друг на друга. — Чёрт, — выдохнула Ракель. — Как она могла это узнать? — Они, должно быть, пропустили мобильный телефон, — взволнованно сказал Серхио. — Один из заложников общается с полицией. — Это серьёзно, — сказала она. — Позвони Берлину. Он кивнул и набрал номер. На видео с камеры они видели, как Берлин вошёл в кабинет и ответил на телефонный звонок. — Привет Профессор, привет, Лиссабон. Серхио не терял времени даром. — Они знают о телефонах, которые мы приклеили к стене. В камере Ракель увидела, как нахмурился Берлин. — Внутри нет камер видеонаблюдения, не так ли? — Серхио продолжил. — Конечно, нет, только те, которые мы установили. Серхио кромсал свой кусок оригами. Ракель протянула руку и коснулась его руки, и он остановился. — Тогда это был один из заложников, — сказала она. — Вы, должно быть, пропустили телефон. — Я так не думаю, — сказал Берлин. — Другого выхода нет! — Сказал Серхио. — Ты должен найти этот телефон, или нам крышка! — Позвольте мне их наказать, — сказал Берлин. — Либо мы их пугаем, либо они будут продолжать пытаться быть героями. — Наказать их как? — Подозрительно спросила Ракель. — Подайте пример, — ответил Берлин. — Казнь, например? — Ты сошёл с ума? — Горячо сказала Ракель, в то время как Серджио твёрдо продолжил: — Нет, просто найди этот телефон. Серхио двинулся, чтобы повесить трубку, но Ракель подняла руку, чтобы остановить его. — Одну минуту. Берлин, это правда, что один из заложников попросил таблетку для аборта? — Да. — Какой заложник? — Моника Гастамбиде. Когда Серхио повесил трубку, Ракель с отвращением повернулась к нему. — Казнь, серьёзно, что с ним не так? Она встала и пролистала файлы, которые у них были на заложников, пока не нашла нужное. — Вот, — сказала она, — Моника Гастамбиде. Серхио бросил взгляд на папку. — Разве не она, как ты думал, спала с директором Монетного двора Артуро Романом? — Да, — сказала она. — Итак, я думаю, мы знаем, кто отец. Она просматривала экраны. — Вот она, та, с вьющимися волосами. — Это та женщина, которую Берлин выбрал, чтобы сделать заявление в полицию сегодня утром, — сказал Серхио. — Она выглядит такой испуганной, — тихо сказала Ракель. — Бедная девочка. В какой ситуации оказалась. Серхио молча кивнул, и она, нахмурившись, повернулась к нему. — Это кажется неправильным, Серхио. Она не должна принимать такое судьбоносное решение, когда на неё так сильно давят, что она не может здраво мыслить. Он неловко поёрзал. — Я согласен, но я не думаю, что мы можем что-то сделать. Это её решение, мы должны уважать его. — Конечно. Но, может быть, кто-нибудь мог бы поговорить с ней? Мы могли бы спросить Найроби. — Честно говоря, Ракель, я сочувствую ей, но приоритетом команды сейчас должно быть найти этот пропавший телефон. — Да, — кивнула она. — Это определённо наша главная проблема. Но я уверена, что Берлин скоро найдёт его. — Я надеюсь на это, — сказал он удручённо. — Серхио, — тихо сказала она, беря его за руку и сжимая её, — иди спать. Ты устал. Он покачал головой. — Нет, пока у них не будет этого телефона. — Хорошо, — вздохнула она. — Я собираюсь одеться и выпить кофе. — Нет, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты выходила на улицу, весь район кишит полицейскими, любой из которых узнал бы тебя. Я пойду. Он встал, но она остановила его, положив руку ему на плечо. Он посмотрел на неё сверху вниз. — Всё будет хорошо, — мягко сказала она. — Это лишь небольшая неудача. Мы пройдём через это. Он кивнул и расправил плечи. — Да, ты права. В его глазах появилось мягкое выражение, и он наклонился, чтобы поцеловать её в губы. — Спасибо. Затем он снова выпрямился и направился к двери.***
Серхио поспешил обратно в ангар, пытаясь подавить чувство паники, поднимающееся в его груди. Это было плохо, это было действительно плохо. Ему отчаянно нужно было поговорить с Ракель. Однако, открыв дверь, он обнаружил, что Ракель и Токио кричат друг на друга. — Что случилось? — Настойчиво спросил он, надевая свою собственную гарнитуру. — Берлин причинил боль Рио, — быстро резюмировала Ракель, а затем Токио заорала ему в ухо. — …и если кто-нибудь ещё раз поднимет на него руку, следующая пуля будет направлена в одного из вас! Он почувствовал холодный гнев, когда Профессор взял верх. — Именно поэтому не должно было быть никаких личных отношений. — Ты из тех, кто умеет говорить! — Крикнула в ответ Токио. — Я не позволяю своим отношениям затуманивать мой разум, — ледяным тоном сказал Серхио. — Держи себя в руках, Токио. — Но Берлин причинил ему боль! Он причинил ему боль! — Почему? — Только потому, что он совершил глупую маленькую ошибку! — Какая ошибка? — Резко сказал Серхио. — Похоже, Рио позволил заложнице воспользоваться своим телефоном, и полиция получила к нему доступ, — объяснила Ракель. — Вот как они получили изображение телефонов на стене. Серхио тихо выругался. — Это была ошибка! — Крикнула Токио. — Все совершают ошибки, ты не можешь причинять людям боль из-за каждой мелочи! Мы должны быть командой! Мысли Серхио метались, и он внезапно сложил два и два. — Что ж, — холодно сказал он, — «маленькая ошибка» твоего парня вполне может стоить нам этой операции. Полиция установила твою личность, Токио, и Рио тоже. Глаза Ракель расширились. — Я только что вышел, — продолжил Серхио, — и увидел ваши лица в новостях. Полиция знает, кто вы такие. Они, вероятно, мельком увидели Рио через этот мобильный телефон и работали оттуда. Так что нет, Токио, это не было «маленькой ошибкой». Он повесил трубку и почувствовал, как его гнев угасает вместе с Профессором, когда он посмотрел на Ракель. Он бросил на неё беспомощный взгляд. Несколько мгновений они молчали. — Тогда, похоже, инспектор говорила правду, — наконец сказала Ракель. Он кивнул, чувствуя, как у него засосало под ложечкой. — Так кажется. — Почему тебя так долго не было? — Елена снова была в Ханое. Ракель подняла брови. — О, теперь она ‘Елена’? Серхио проигнорировал это. — Я пытался выяснить, как много она знает о команде внутри, но она не сказала мне ничего полезного. — Конечно, она этого не делала, Серхио, и не сделает! Она тебя не знает! — Хотя она была довольно дружелюбна. Я думаю, мне нужно всего несколько встреч, прежде чем она действительно мне доверится. — Я всё ещё думаю, что это плохая идея! — Ты совершенно ясно дала это понять, спасибо. — Серхио… Он оборвал её. — Я не хочу снова обсуждать это. У нас есть реальные проблемы, с которыми нужно разобраться. — Он бросил на неё страдальческий взгляд. — Они выяснили их личности, Ракель. Этого не должно было случиться. — Что ж, — твёрдо сказала она, — это прискорбно, но сейчас мы ничего не можем с этим поделать. Нам просто нужно будет убедиться, что они замаскированы, когда мы выберемся отсюда. Но если бы я была Еленой, я бы попыталась сейчас передать сообщение Рио, он явно слабое звено, потому что он ещё так молод. Ты должен позвонить ему, Серхио, убедиться, что он придерживается сценария, который мы ему дали, если полиция свяжется с ним. Возможно, он немного потрясён тем, что случилось с Берлином. Он кивнул. — Да, я так и сделаю. Она пристально посмотрела на него. — Серхио, было неизбежно, что что-то пойдёт не так. Это масштабное мероприятие. — Но я так тщательно всё спланировал. Как это могло случиться? — Человеческая ошибка, — сказала она. — Нет никакого способа спланировать это. Ты можешь контролировать многое, любовь моя, но ты не можешь контролировать других людей. Ему это совсем не понравилось. Дело его жизни в руках других людей — иррациональных, эмоциональных, импульсивных людей. Так много песчинок в совершенном, сверкающем механизме его плана, и каждая из них содержит потенциал, способный привести всё это к полной остановке. Он сделал всё возможное, чтобы сказать им, что делать, как действовать, но теперь он впервые понял, что они могут просто… решить не следовать его инструкциям. Сколько ещё плохих решений они сделают? Эта мысль привела его в ужас. Ракель внимательно наблюдала за ним. — Иди спать, Серхио. Когда ты отдохнёшь, всё станет лучше. Он покачал головой. — Елена перезвонит через двадцать минут, для этого мне нужно быть в сознании. — Я могу справиться с этим разговором. — Ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты разговаривала с полицией. И в любом случае, я сейчас слишком взвинчен, чтобы спать. — Тогда иди и ударь немного по этой боксёрской груше, это должно помочь. Он кивнул и встал. Через двадцать минут, в течение которых он немного справился со своим разочарованием, умылся и что-то поел, ему стало немного лучше, и он сел ждать следующего звонка инспектора с новым чувством спокойствия. Когда зазвонил телефон, он был готов произнести ещё одну из своих подготовленных реплик. — Ваш час истёк, — сказала Елена. — Каков ваш ответ? — Инспектор, — ответил он. — В какие игры вы играли в детстве? На другом конце провода воцарилось молчание, и на мгновение Серхио подумал, что инспектор, возможно, сыта по горло его вопросами и откажется играть. Он надеялся, что нет — это была самая забавная часть переговоров, — поэтому он широко улыбнулся, когда она всё-таки решила ответить. — Боюсь, я была очень скучным ребёнком — я проводила всё своё время за чтением. Не так уж и непохоже на ваше, я думаю. Серхио удивлённо поднял брови. — Моё? — Вы тоже были очень книжным ребёнком, не так ли? Он посмотрел на Ракель — откуда она могла это знать? Ракель жестом велела ему продолжить разговор, но он должен был знать. — Почему вы так думаете? — Посмотрите, как была спланирована эта операция, — сказала она. — Тщательно, с таким вниманием к деталям, и, прежде всего, так элегантно. Преступление без жертв — вы даже никого не грабите. Это правда красиво. Вы идеалист, не так ли? Вы не жестокий преступник, вы не мясник — вы хирург. Книжный мальчик с большой идеей. Скажите мне, если я ошибаюсь. Серхио был впечатлён. — Поэтому я думаю, — продолжила инспектор, — что 16 лет тюрьмы будут для вас не очень приятными. Примите моё предложение, Профессор. Восемь лет, и вы выйдете через шесть за хорошее поведение. Серхио улыбнулся. — Что ж, спасибо за предложение, инспектор, но я обсудил это со своими коллегами, и мы выбираем вместо этого ноль лет тюрьмы. — Рано или поздно что-то с вашей стороны пойдёт не так, — тихо сказала Елена. — И тогда 8 лет тюрьмы превратятся в 30. Убирайтесь сейчас же, пока этого не случилось. — Я уверяю вас, что всё находится под полным контролем, — сказал Серхио. — Так что у меня нет причин соглашаться на вашу сделку. У нас здесь все карты в руках, инспектор, поэтому я хотел бы сделать несколько запросов. Он начал выдвигать свои требования, прося грузовик и лодку, притворяясь, что у них нет плана побега. Однако она на это не купилась. — Вы думаете, я поверю, что вы всё это спланировали, но у вас нет плана, как выбраться оттуда? Он быстро сымпровизировал: — Я знал, что смогу рассчитывать на ваше сотрудничество в этой конкретной части операции. Я обещаю вам, что вы получите своих 67 заложников в целости и сохранности, если я получу то, что просил. Он повесил трубку, и Ракель нахмурилась, глядя на него. — Ты думаешь, она тебе поверила? Он пожал плечами. — На самом деле это не имеет значения. Я надеюсь, что она потеряет время, пытаясь заполучить этот корабль, но если она этого не сделает, мы просто перейдём к одной из наших других тактик задержки. В этот момент их внимание привлекли экраны: Берлин, Токио, Рио и Найроби собрались в комнате отдыха и, казалось, спорили. Когда Токио вытащила пистолет, Ракель быстро сняла трубку и позвонила им. Ответил Рио. — В чём дело? — Спросили Ракель и Серхио одновременно через гарнитуру. Они видели, как Токио направила свой пистолет на Берлина. — Нет, — услышали они её голос на заднем плане. — Ты им скажи. Берлин взял трубку. — Я нарушил первое правило плана. Серхио резко поднял глаза. — Какие? — Я убил заложника. Ну, это был не я, это был Денвер, но он выполнял мой приказ. Серхио замер, его мозг отказывался воспринимать эту информацию. Нет, — подумал он. Нет, это неправда. Он лжет, он шутит, это неправда. Рядом с ним Ракель тоже недоверчиво качала головой, широко раскрыв глаза. Я сплю, я ослышался. На экране Берлин ухмыльнулся Токио, которая всё ещё целилась в него из пистолета. — Я подумал, что будет лучше сказать вам лично. Когда до него внезапно дошло, что это происходит на самом деле, Серхио почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Паника начала подниматься в его груди, и он быстро задышал, вцепившись в стол дрожащими руками. — Это была единственная красная линия, — сказал он. — Единственная красная линия! Ты всё испортил, Берлин. — Я понимаю, что вы шокированы. — Ты всё испортил, — повторил Серхио. Теперь его сильно трясло, ему казалось, что он падает, падает, падает… А потом Ракель взяла его за руку и крепко сжала, и он вцепился в неё, как в спасательный круг. Он посмотрел на неё и увидел своё собственное отчаяние, отразившееся на её лице. — У неё был телефон между ног, — продолжил Берлин. — Может быть, она хотела позвонить своей кузине Челито, но лично я думаю, что она собиралась позвонить в полицию. Теперь телефонов больше не будет, можете быть в этом уверены. — Кем она была? — Спросил Серхио. — Моника Гастамбиде. — Беременная девушка? — В ужасе прошептала Ракель. — О, Берлин, как ты мог? Серхио не мог вымолвить ни слова. Он просто вцепился в руку Ракель и уставился на лицо брата на экране, безмятежное, невозмутимое. Кто этот человек — это чудовище, — который так спокойно говорил об убийстве женщины? Он чувствовал себя чужаком. — Ты накажешь меня? — Спросил Берлин. — Ты должен. Я знаю, что ты идеалист, что ты думаешь, что они просто дадут нам деньги, если мы вежливо попросим. Я знаю, ты хочешь быть хорошим парнем, даже если у нас будет достаточно взрывчатки, чтобы взорвать это место. Но теперь больше никаких игр. Тебе придётся наказать меня. Потому что, если у тебя не хватит мужества, это плохо кончится. Я говорил тебе это много раз на протяжении многих лет. Проблема не во мне, а в тебе. — Заткнись, Берлин, — сказала Ракель рядом с ним, её голос был низким и опасным. — Ты сейчас же заткнёшься. — Ты не такая, как он, Лиссабон, — сказал Берлин. — Ты живёшь в реальном мире, ты знаешь, что я прав. Ему нужно показать, что он капитан, который может твёрдо держать штурвал. Мне нужно знать, что он тот, на кого я могу положиться. Ты знаешь, что он должен наказать меня — убедись, что он это сделает. Серхио всё ещё трясло, его разум лихорадочно обдумывал последствия, ужасные, ужасные последствия. Он никогда не планировал этого. Из всего, к чему он готовился, это был единственный сценарий, который он никогда не рассматривал. Внезапно он снова оказался в классе в Толедо. — Если будет хоть одна капля крови — и это очень важно — если хотя бы один человек умрёт, мы больше не Робин Гуды, а просто ублюдки. Он лишь смутно осознавал, что Ракель всё ещё разговаривает рядом с ним. — Ты психопат, ты это знаешь?! — Сердито сказала она. — Я реалист, — Спокойно ответил Берлин. Ракель выглядела так, словно ей нужно было сказать гораздо больше, но она взглянула на Серхио и, казалось, решила, что сейчас есть более срочные дела, чем кричать на Берлина. — Сейчас никто не знает об этой женщине, — продолжил Берлин. — План может быть реализован. Серхио наконец обрёл дар речи. — Но скоро они потребуют доказательства жизни. — В течение трёх дней, — подтвердила Ракель. — Поздравляю, Берлин. Ты только что заложил бомбу замедленного действия под всю эту операцию. Я надеюсь, ты чертовски гордишься собой. И она с грохотом повесила трубку. Серхио смотрел прямо перед собой. Ему казалось, что его тщательно продуманные планы рушатся на землю вокруг него, и он слышал, как рушатся его надежды. Мертва. Кто-то был мёртв. Моника Гастамбиде — они видели её на экранах всего несколько часов назад. Она выглядела такой испуганной. Когда он мысленно увидел её лицо, в груди у него возникла острая боль, и внезапно он не смог дышать, в голове закружился вихрь паники и шока. На краю его поля зрения сгущалась тьма. Он отчаянно пытался призвать уверенность и спокойствие Профессора, страстно желая сменить беспорядок своих эмоций на холодную рациональность, но как только он почувствовал, что личность проявилась, Ракель положила руку ему на плечо. — Серхио, — сказала она тихо, но настойчиво. — Это не твоя вина. К своему огорчению, он почувствовал, как её прикосновение раскололо твёрдую оболочку Профессора, чтобы снова показать Серхио, уязвимого и страдающего. Он не хотел быть Серхио прямо сейчас, ему нужно было быть сильным, ему нужно было думать, он не мог позволить эмоциям затуманить его разум. Ему нужно было выбраться отсюда, ему нужна была дистанция, ему нужна была ясность. Он встал. — Куда ты идёшь? — Она спросила. — Берлин был прав, — сказал он онемевшими губами. — Я должен наказать его. — Я согласна, — кивнула она. — Он должен быть отстранён от командования прямо сейчас. Он покачал головой. — Нет, я не могу этого сделать. — Да, ты можешь. Позвони команде, свяжи его, назначь кого-нибудь другого ответственным. — Никто другой не подходит для руководства этой операцией. — Берлин тоже не такой! Он пошёл против твоих чётких приказов! — Он совершил ошибку. Он будет соответственно наказан. — Ошибку? Серхио, это не значит, что он споткнулся, и его пистолет выстрелил! Он приказал хладнокровно убить эту женщину! Это не ошибка! — Да, это так, — упрямо сказал он. Это должно быть, должно быть ошибка. Его брат не был убийцей. — Мне просто нужно показать ему, что он должен уважать мои правила, и этого больше не повторится. — Как ты можешь быть в этом уверен? — Я его знаю, — просто сказал Серхио. — Я знаю, что он больше не ослушается приказов. Я… Я уверен, что он сожалеет об этом. Она одарила его самым скептическим взглядом. — Это действительно не то, на что это было похоже. Он подошёл к шкафу, где хранил мелкие предметы с ДНК каждого, и достал контейнер, в котором была пуговица от пальто его брата. — Что это? — Спросила она. — ДНК Берлина. Я еду в Толедо, чтобы оставить его в доме. Через несколько дней мы приведём их туда, и они раскроют его личность. Это его наказание. Она встревоженно встала. — Серхио, ты не сядешь на этот байк, когда тебе так не хватает сна! Он бросил на неё отчаянный взгляд. — Я должен, Ракель, Я… Я не могу оставаться здесь прямо сейчас, я… — Его голос сорвался. — Я не могу. Она подошла к нему ближе с мягким выражением в глазах. — Я понимаю, но на самом деле, тебе сейчас слишком опасно садиться за руль. Пожалуйста, сначала попытайся уснуть, пожалуйста. Его глаза горели. — Я не могу. Она протянула руку, но он отмахнулся и прошёл мимо неё. Если бы она прикоснулась к нему прямо сейчас, если бы попыталась обнять его, если бы сказала что-нибудь, чтобы утешить его, он знал, что разлетелся бы на тысячу осколков, и как бы он тогда собрался? Она, казалось, поняла, что ему нужно некоторое время, чтобы справиться, потому что больше не пыталась остановить его, когда он надел кожаную куртку и взял шлем. — Пожалуйста, будь осторожен, — тихо сказала она. Он кивнул. — Не разговаривай с полицией, пока меня не будет. — Я не буду. Он продолжал видеть испуганное лицо Моники, когда вышел за дверь и направился к своему байку. Мертва, мертва, мертва. Когда он сел, чувство вины внезапно захлестнуло его, и ему понадобилось мгновение, чтобы успокоиться, глубоко, прерывисто дыша. Всё шло не так, всё разваливалось вокруг него, и он ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Выстрел эхом отдался в его голове, и он вздрогнул. Мертва, мертва, мертва. Он посмотрел на свои дрожащие руки. Они казались красными от крови.