Т/И как дочь...

      — Затяни посильнее или ты кашу не ел? — упираешься руками в спинку стула — да не настолько же! Сейчас задушишь! — ты не довольно смотришь на друга, который начинает громко ржать с тебя. Ты решаешь пнуть приятеля, но тот отскакивает назад и падает на зад, начиная смеяться громче. Он всë же впервые стоит на ходулях.       — Сестрица, надеюсь, что не зря я сейчас тут стою мучаюсь.

Днëм ранее

      — Ну, пожалуйста, И/Б! Мне очень нужно быть там в это время!       — Не буду я выступать вместо тебя в спектакле! — он бегает от тебя по всей комнате — это не мои проблемы, что ты договорилась со своим хахалем встретиться в это время!       — Это вопрос жизни и смерти!       — Ага-ага, знаю тебя! В прошлый раз, ты тоже мне так говорила. В итоге оказалось, что ты гуляла со своими подругами.       — Но там же не догадались, что ты парень!       — За то потом выслушивал лекцию от папы про то, что не нужно пользоваться тем, что мы близнецы!       — В этот раз не узнают!       — Не узнают о чëм? — Сигма стоит сзади скрестив руки на груди. Ты поворачиваешься медленно назад с максимально глупой улыбкой на лице.       — Ни о чëм, всë нормально и ничего не происходит.       — Она опять хочет выставить меня в своей роли, — в лицо прилетает подушка.       — Что ты выдаëшь сразу всë! — ловишь подушку, недовольно шикнув на брата. Сигма щупает переносицу, тяжело вздыхая. Он устал от ваших вечных ссор, по-идее парень должен отругать вас, но сил уже не оставалось. Ты продолжаешь уговаривать брата на аферу, одновременно оправдываясь перед папой, что обмана как такового не будет, если они поменяются.       — Что за шум, а драки нет? — на громкие разговоры появился Гоголь, очищая яблоко от шкурки. Сигма пересказывает всë, что было сказано в комнате в течении нескольких минут, а белорусый внимательно слушал.       — А в чëм проблема? — все трое переводят ошарашенный взгляд на отца семейства — если Т/И говорит, что там будут все в масках и, тем более, потом отблагодарит брата за помощь, то не вижу проблемы, — долька яблока отправляется в рот.       — Ты шутишь?! Во-первых, от куда у тебя уверенность, что ничего не случится такого случайно, что позволит раскрыть обман? Во-вторых, я устал тебе повторять, что мы не едим с ножа, — нож забрали, убирая подальше от Гоголя.       — Я говорю так, потому-что они не делают это впервые и что должно случиться, чтобы маска, хорошо закреплëнная, слетела, раскрыв владельца? — парень скучающе смотрит на своего супруга, усаживаясь в кресло и взяв с вашего стола миску чипсов — да и ты сам говорил, чтобы они, если не хотят что-то делать, то не нужно заставлять себя.       — Я не говорил ничего подобного, — возражает парень.       — Значит я говорю. Ты сам терпеть не можешь это произведение, а тут хоть что-то будет не так.       — Я не клоун какой-нибудь, чтобы наряжаться девицей! — брат продолжает возмущаться, задирая подбородок вверх.       — Ага. То есть, как на спор с друзьями щеголять по школе в платье и на каблуках — ничего, а как сестре помочь, то нет, — хихикаешь в кулак, сдерживая хрюканье. Потом узнаешь подробности той ситуации у отца.       — Тогда я поспорил с ней, а не с друзьями! — стремительно краснеет брат, напоминая собой спелый томат. Только вот не понять от чего краснеет: от лжи или смущения.       — Я тоже в твоëм возрасте говорил, что я на спор это сделал. Я всё понимаю. Сим, ты куда? — упомянутый парень выходит из комнаты с лицом а-ля: «Боже, что я сделал не так, что ты меня так наказываешь?»       — Подожди! — Гоголь спешит за своим мужем — ну, тебе же нравится, когда я наряжаюсь!       — Замолчи, бесстыдник! Переводишь взгля на И/Б.       — Смотри. Давай поступим так. Ты одеваешься мной и выступаешь, но я уговариваю родителей отпустить тебя, куда ты там хотел, с твоей «девушкой», заодно и куплю необходимое из своих карманных денег, идëт? — смотрит недоверчиво на протянутую тобой руку. Когда ты так говоришь, то деньги, обычно, уходили из его копилки. Вздыхает, взвесив все за и против, и принимает твоë предложение.       — Только это точно пойдëт из твоего кармана, ясно?