Истории Железного архипелага

Любому путешественнику Бартанура открывается сперва видом на скалы, окружающие гавань, а уже потом всеми улицами, домами, причалами, складами и обилием паровых башен, питающих город водой и теплом, особенно в зимнее время. Днём Бартанура мало чем отличается от других портов Тейвата. Единственная остановка на морском маршруте до Снежной, он встречает многих путников и даёт им приют. Находясь у подножия Потухшего пика, этот город за прошедшие века видел рассветы и закаты морской торговли, страшные метели и палящий зной. Расположенный на плато и оберегаемый окрестными скалами и жаром, сокрытым в земных недрах, от самых страшных морозов, он стал новым домом для тех, кто искал себе приют, давал богатство ищущим его, позволял уединяться стремящимся к покою и во многом сохранял независимость, несмотря на столь близкое соседство с государством, во главе которого стоял архонт. У Бартануры такого защитника не было… Или не стало. Никто с точностью не знал, что с ним случилось, и многие посему называли этот порт «вторым Мондштадтом», совсем не заботясь о том, что оба города пошли совершенно разными путями и что у них совершенно разная история. Ицтли как-то слышал на одном из уроков, что город основали переселенцы с континента, когда их покровитель повёл их за собой и, найдя острова себе под стать, усмирил вулкан и убил живущего там железного змея, после чего скалы успокоились, а на равнинах проросла трава. Он любил такие сказки, и если бы сегодня уроки вёл именно Михаил, то остался бы в школе. Но сегодня вместо Михаила был старый и брюзгливый Муцуки, который учил счёту и каллиграфии. Этого учителя, который требовал от них, чтобы его звали «сенсей», Ицтли терпеть не мог, поэтому сбежал, чуть не попавшись на глаза старосте, и теперь гулял по набережной возле порта. Здесь было красиво. Летом прижимающиеся вплотную друг к другу дома скрывали раскидистые кроны дубов и яблонь, а ночью по всему проспекту загорались огни в решётчатых фонарях. Тогда вся набережная озарялась тёплым светом, как на фестивале фейерверков, а свежий ветерок напоминал о родине. Сейчас же по расчищенному от снега бульвару струилась позёмка, а в гавани, совсем рядом с величественными парусниками, плавали льды. Над другим берегом, где находился район мастерских, висела дымка: паровые башни кузниц и литейных создавали плотное облако, осыпающееся снегом на пригород. Ицтли приложил ладонь ко лбу и прищурился. Из-за бликов, отражающихся от волн и льдин, рассмотреть буквы по бортам большого серого корабля, стоящего без парусов, он не смог, но разглядеть огромное огромное гребное колесо по центру кормы получилось. В порту стоял «Адмирал Мороз», второй крупный ледокол из флота Снежной. Именно благодаря ему зимой, когда льды свободно дрейфуют по морю, существует безопасный торговый путь. Он ведёт за собой остальные корабли по верному курсу и раскалывает самые страшные из айсбергов. Если бы Ицтли был постарше, он напросился бы юнгой на этот корабль. Он всем своим видом показывал мощь, которая внушала чистый восторг! Но сейчас мальчик не мог всё бросить. А ещё не мог оставить тех, кому он был нужен. Младшие, старший брат и тётушка… Мальчишка выдохнул облачко пара, растёр щёки, которые опять стало покалывать, и деловито направился на рынок. В это время дня на нём было столько много народу, что если кто и знакомый ему встретился бы, то всегда можно юркнуть между лавками, палатками и навесами, а после ищи-свищи ветра в поле. Всё-таки прогулять школу — это совсем нехорошо, да и если кто узнает, зачем, то засмеют. Ушанка сбилась и парнишка её поправил, нахлобучив на глаза. Так он стал выглядеть хмурым дедом, особенно когда на ресницах осел иней: выдыхаемый пар напоминал клубы дыма мифического дракона, а представлять себя им было очень весело. Чем ближе была рыночная площадь, тем больше народу ходило и разъезжало по улицам Бартануры. Ицтли охотно верил рассказам, что нигде больше нету стольких ремесленников, как здесь, пусть и не видел других городов Тейвата. Не считая Натлана, конечно же, но его родина… Чем меньше он о ней думал, тем реже ему она снилась. А какой она была на самом деле, мальчик не помнил. Но помнил огонь, который свободно плясал на крышах совсем как на углях в уличной печке, возле которой приятно греть руки. Он был везде… — Мне два пирожка с мясом! — крикнул он лавочнику, который на минуту отвернулся от входной двери к большим полкам и громко стукнул о чашку весов монетками. — Сей секунд! — жизнерадостно отозвался продавец и взглянул на покупателя, заворачивая его заказ в газетную бумагу. — О, Ицтли, а чего ты не на уроках? — А меня отпустили! — Серьёзно? Ну ладно, вот твои пирожки. Кушай на здоровье, а то как ни посмотрю, всё кожа да кости! — Ну дядя Вацла-ав!.. — Ай, беги, малой! — лавочник вытер руки и подмигнул. — Передавай привет старшому! Хоть под шапкой видно и не было, но уши у Ицтли полыхали. Он сам себя обзывал за то, что соврал дяде Вацлаву, а ведь не хотел говорить ничего такого! Но так запутался, что выпалил первое, что пришло в голову. Пакет с пирожком грел живот под шубой, пока паренёк шёл и грыз другую булочку. Сейчас в школе его однокашники наверняка едят безвкусную рисовую кашу, которую сенсей Муцуки обожает, и будут заниматься счётом ещё целый час после перерыва. А вот Ицтли делать было решительно нечего. Возвращаться в коммуну до того, как закончатся уроки, нельзя, а то старший брат за уши надерёт и вернёт за парту. Остальные будут обидно смеяться. Просто гулять по набережной? Так уже нагулялся и мало ли, вдруг городские стражники спросят, что он там делает, а потом отведут к тётушке. Сейчас бы в ледовый городок, на горках покататься и снежки покидать... Мальчуган, пристально оглядевшись, нырнул в подворотню и оказался в хорошо знакомом тупичке. Сколько раз он здесь бывал, ни одна из выходящих сюда дверей никогда не открывалась, как будто заколоченные изнутри. А вот подвальное окошко совсем наоборот. Эту отдушину не закрыли ещё с лета. Кто бы не проживал в том доме, о подвале он не заботился. Из чёрного проёма тянуло паром, но он был так устроен, что всё тепло оставалось внутри. Если немного исхитриться, то это место могло бы стать хорошим тайником, однако Ицтли пришёл сюда за совсем другим. — Кс-кс-кс, — тихо, но настойчиво подзывал он, водя надкусанным пирожком возле отверстия. Мясной запах щекотал ноздри и заставлял рот наполняться слюной, но мальчик покупал вторую булочку не для себя. Тихо не то мявкнув, не то пискнув, из подвального окошка показалась пушистая длинноухая голова. Весь в полосках, с большими доверчивыми и одновременно пугливыми глазами, котёнок выбрался из тёплого подвала навстречу своему двуногому знакомому, который стал его подкармливать месяц назад и с тех пор постоянно приходил в одно и то же время. Он осторожно принюхался, приник к земле и прыгнул к пирожку, закогтив его. А потом потёрся о валенок парнишки, мурча так, что было слышно даже в шапке. — Как же тебя назвать?.. — сам с собой разговаривал Ицтли, гладя котёнка. — Дымок?.. Не, ты не серый… Снежный барс? Тоже нет… А как тебе имя Тростник? Это такое полосатое растение рядом с рекой. Вот моя мама как-то водила меня по берегу и показывала: «Смотри, вот камыш, а вот тростник, не путай...» Ты тоже потерял свою маму или она тебя оставила?.. — он вздохнул, погрустнев и посмотрев на небо, едва различимое из этого тупичка и всё затянутое рваными облаками. — Мне так жаль, что я не могу тебя забрать с собой, киця. Тётушка не разрешает… Но ничего, я что-нибудь придумаю. Ой, ты уже всё? Котёнок облизывал его жирные пальцы, а пирожка нигде не было видно. Видимо, действительно всё съел. Скоро должны были закончиться уроки и надо было возвращаться в коммуну. Ицтли зажмурился, представляя, что сделает старший брат, когда узнает от Муцуки, что младший снова прогулял, и поёжился. И всё же прежде, чем уйти, он поиграл с котёнком, который под конец так раззадорился, что стал даже шипеть на трубу, из которой повалил пар — похоже, в одном из домов принимали ванну или что-то около того. А, может, в соседней пекарне готовили новую выпечку: всё-таки в Бартануре почти на каждой улице была своя булочная. Поговаривали, что этим он особенно напоминал Снежную. Коммуна «Северной звезды», где жили и воспитывались сироты и дети приезжих, находилась относительно неподалёку, всего в получасе ходьбы от лаза с котёнком. Через парадный вход в том доме можно было попасть в печатную мастерскую, чей владелец в своё время помог основать благо-тво-ри-тель-ную организацию, а сзади, со двора, были двери в коммуну, занимавшую весь второй этаж и подвал. Главными в коммуне была тётушка Марта и старший брат Артемий, который был самым взрослым из воспитанников. Если сравнивать с тем местом, где Ицтли учился, то старшего брата можно было назвать старостой, а тётушку — руководительницей класса или даже хозяйкой всей школы. И всё-таки вместе с этим дети, живущие в коммуне, чувствовали себя в кругу семьи. Может быть, и не родной, но они оба, тётушка и брат, очень сильно им всем помогали. Ицтли плохо помнил, как он попал в «Северную звезду», да и своё морское плавание вспоминал тоже только урывками. С ним в Натлане случилось что-то очень плохое, из-за чего мама и папа сказали ему бежать в порт и прятаться на любом корабле, отплывающем что в Ли Юэ, что в Инадзуму… куда угодно, а сами обещали потом приплыть за ним и забрать в Мондштадт. Это единственное, что услышали от него несколько лет назад, и единственное, в чём Ицтли сам был уверен. Кажется, капитан корабля, когда матросы нашли мальчишку в трюме, сперва сильно сердился, а потом, узнав, почему тот прятался, стал как-то добрее… Но стоило Ицтли попробовать получше вспомнить, что же на самом деле произошло, голова начинала болеть. Так и сейчас. Смешавшись с возвращающимися после уроков сенсея ребятами, Ицтли хлопнул по плечу товарища, в сумке которого были его школьные принадлежности. Сделав страшное лицо, приятель отдал их и предупредил, что Муцуки был очень недоволен и даже записал имена тех, кто прогулял его уроки. Кое-как убедив сокашника в том, что сумеет до вечера никак на глаза старшему не попадаться, он зашёл вместе с остальными и, добравшись до своей комнаты, которую делил с несколькими другими ребятами, скинул вещи в свой личный шкафчик. И как раз в этот момент его заметила тётушка. Уже немолодая, но всё так же, как и несколько лет назад, лучащаяся доброй улыбкой женщина в накрахмаленном переднике и строгом платье зашла в комнату, неся выстиранные простыни, и, заметив Ицтли, удивлённо округлила глаза. — Ох… А что ты в комнате, а не играешь с остальными. — Я прогулял уроки, — как на духу признался мальчишка. Тётушка сперва растерянно моргнула, а потом покачала головой и положила простыни на столик. — Снова из-за Муцуки? — добрым и понимающим голосом спросила она. — Да… Он учит так, что никто у него учиться не хочет, — буркнул Ицтли, перекладывая учебники и тетради уже нормально. — Я вот сам открою книгу и лучше пойму, что там написано. А от его уроков хочу спать. — Ох уж эти математики… Не дожидаясь просьбы, Ицтли помог тётушке прибраться в комнате, пристыженно опустив взгляд в пол. Но, похоже, она не собиралась его укорять, иначе бы сразу сказала, что он поступил нехорошо. — Ицтли, ты уже пятый раз пропускаешь уроки Муцуки за этот месяц, — ан нет, всё-таки тётушка просто решила отложить неприятный разговор на попозже, когда комната была бы полностью готова. Он переступил с ноги на ногу и положил ком собранных простыней в корзину. Смотреть на воспитательницу ему было стыдно. — Пойми, школа даёт тебе знания, которые помогут в жизни. Даже если ты не знаешь, как именно, то всё равно грамотность тебе очень пригодится. Ты ведь не всегда будешь жить в коммуне. В один день тебе нужно будет найти свою дорогу в нашем городе… — Я хочу быть мореходом, — Ицтли поковырял носком ботинка пол. — Тётушка, я знаю, что школа нужна, но… я не знаю, как у остальных получается терпеть сенсея Муцуки! Правда, я сплю у него на уроках! А потом сижу и сам решаю задачи. И получается лучше, чем у него! — Но ведь ты их прогуливаешь… — воспитательница присела на кровать и показала, что Ицтли может сесть рядом. — Не только потому, что они тебе не нравятся? — Не только, — он шмыгнул носом. — Тётя… Нам в коммуне точно нельзя домашних животных? Я просто подкармливаю котёнка, который остался без кошки… И никому об этом ещё не говорил. Как Ицтли и ожидал, знал наперёд, что тётушка покачает головой: — Ох, мой милый… Боюсь, хозяин типографии не изменит своего требования. Он делает для нашей коммуны многое и поэтому может запретить то или иное. Они оба помолчали, думая о своём. — Спасибо, что рассказал мне, — произнесла женщина и по-матерински обняла Ицтли. — Я спрошу у знакомых, кто сможет приютить у себя твоего котёнка. «Но ведь тогда он не будет моим», — хотел сказать мальчишка, но прикусил язык. Наверное, это будет лучшим решением… Тётя ведь взрослая, она ведь всегда по-мудрому поступает. Что споры между воспитанниками, что переговоры с теми, кто давал взрослеющим детям работу или усыновлял — она всегда находила самое хорошее решение. — Спасибо, тётя, — пробормотал Ицтли, снова шмыгнув носом. Она погладила его по голове, как совсем недавно сам паренёк — котёнка, и встала с кровати, собираясь уйти с корзиной вниз в подвал, где обычно стирались вещи. Вдруг она остановилась на пороге и обернулась: — Ах, едва не забыла. Завтра твоя очередь показывать гостям город. Видел, какие корабли стояли сегодня в порту? — А… «Адмирал Мороз»! — Если он приплыл, это значит, что с утра к нам зайдёт торговая каравелла, — женщина улыбнулась и возле уголков глаз показались гусиные лапки морщинок. — Поскольку в школе будет выходной, начинай пораньше. — Хорошо! — Ицтли кивнул и улыбнулся в ответ. Гулять по городу он любил… А ещё гости всегда давали монетки своим проводникам по Бартануре. Считай, приятное совместить с полезным! Оставалось только дождаться завтра… И хорошо выспаться. Как бы мальчишка не волновался, старший брат так до вечера и не появился — был занят в городе по своим делам, даже тётушка не знала, когда он вернётся. Поэтому Ицтли спокойно сделал все школьные задания и лёг спать, как обычно. Когда шумное дыхание других ребят сменилось сонным сопением, он осторожно выдвинул ящик своей тумбочки и, достав записную книжку, где-то ещё минут десять пытался нарисовать по памяти корабль из Снежной. Но ничего не вышло. Взглянув на свои предыдущие попытки, Ицтли только вздохнул и лёг спать. Теперь наверняка.