***
Рыцарша Бифетер эль Катти тренировала мышцы рук, упражняясь с кувалдой. Взмах – держит, пока не задрожат мышцы. Опустила, поставила орудием на землю. Несколько приседаний, чтобы разогнать кровь. В выборе между лёгкой шипастой булавой и кувалдой Бифетер определилась быстро. Если против железных скелетов хорошо себя показывает тяжёлое оружие – пусть оно будет как можно тяжелее. Конечно, кувалдой не так легко орудовать, зато один её удар запросто ломал рёбра даже под доспехом. Просто, дёшево и невероятно эффективно. Главный минус – нужно пространство для размаха, в строю ей не подерёшься. Тихий, короткий вскрик со стороны ворот. Бифетер устало обернулась. Тяжёлые двери заперты, но малая дверца в них – нет. В одно и то же время её открывали на две септарии, чтобы принести стражникам еду или сменить их. Бифетер ждала чего-то необычного, но всё шло своим чередом септа за септой. Стоявшие неподалёку стражники снова заговорили. Будто бы и не было вскрика. Рыцарша вернулась к тренировкам. Вытянула руки вперёд, не выпуская кувалды – села, встала, села, встала. Упражнения даются легко, мышцы почти не устают. Тело привыкло к тяжелому оружию, теперь важно не дать ему отвыкнуть. Разговор стражников вновь стих. Бифетер обернулась на дверь. В город через ворота вошёл человек. Редкое зрелище, когда железные скелеты разгуливают чуть ли не под стенами. Трущобы быстро опустели, когда Пина принялась раздавать еду и деньги, чтобы беженцы могли позволить себе отправиться дальше по имперским дорогам, но посетители иногда захаживали. Не с южных ворот, конечно, обычно они шли с запада, и это были отчаянные купцы, решившие рискнуть и продать что-то в Италике. Но этот гость чем-то привлек внимание Бифетер. Она сама не понимала, чем именно, но давно заметила, что у неё перед бедой чешется правая лопатка. Её невозможно почесать под доспехом, от того раздражало и запоминалось. Лопатка чесалась. Человек двигался странно, хотя Бифетер не могла сказать точно, что такого странного она видела. И всё же... – Эй, стой! – рыцарша с кувалдой наперевес двинулась в сторону незнакомца. Одет, как крестьянин, но руки белые. Даже чересчур белые, как у дворянки, не покидавшей покоев годами. За пределами Садеры такое не то, чтобы редкость – просто не встречается. – Стой, говорю! – вновь окликнула путника Бифетер, слегка ускорив шаг. Стражники поспешили перехватить человека и, увидев, его поближе, вдруг опешили, один достал меч, другой – снял с плеча булаву. Странник остановился. Его голова была скрыта под рваным капюшоном, но теперь дева видела детали. Одежда не износилась. На ней виднелись многочисленные следы порезов от мечей, каковые видишь на трупах. И если человек снял одежду с покойника и отстирал, то он уже нарушил ряд священных законов. Разрешалось брать доспехи, оружие, ценности, опустошать кошелёк, но раздевать догола чьё-то мёртвое тело – немыслимое святотатство. Если, конечно, это был не раб, тогда отвечать в худшем случае пришлось бы перед его хозяином, которому принадлежала одежда. Но в следующее мгновение Бифетер усомнилась, что перед ней вообще человек. Стражник поднял свой крохотный щит и ударил противника колющим в грудь, но его меч просто не смог войти в тело пришельца. Тот, не глядя на ранение, схватил крупного мужчину за горло, поднял одной рукой, а второй остановил летевшую в голову булаву другого стражника. Мгновение – и поднятый стражник упал замертво. Не успела. Топот двух женских ног. Звон облегчённых доспехов. Удивлённое мычание солдата. Расстояние сокращалось, и вот – чужеземец занимает весь обзор. Кувалда рассекает воздух. Тупая боль в костях. Перенапряжение мышц. Звон. Громкий, отчётливый звон от удара металла о металл. Это не человек. Внезапная догадка озарила Бифетер. Это не человек. Под одеждой, под фальшивой кожей скрывается металл. Скрывается... железный скелет! Толчок от удара вывел нежить из равновесия. Три быстрых шага. Три коротких, тяжёлых. Неестественные, рваные движения рук. На мгновение тварь зависла на месте. Бифетер размяла разболевшиеся руки. – Как такое возможно?! – спросил выживший стражник. – Мы же... Вы же... о нет... – в его голосе появились нотки страха. Железный скелет повернулся к противникам. На Бифетер смотрела жуткая пародия на человеческое лицо. Идеально гладкое. Сухое, но блестящее. Лишённое волос. Брови нарисованы, слишком тёмные. И глаза: чёрные, безжизненные. – Эй, на стенах! – воскликнула Бифетер. – Здесь враг! Дева отвернулась на септу, на мгновение – чтобы позвать стражей на стене. Шелест кольчуги, кряхтенье, удар, хруст. Она повернула голову на врага – и увидела, как его рука разжимается, отпуская сломанную шею бойца. Что за скорость! Шаг назад – скелет делает два. Бежит. Бежит! Несмотря на боль в костях и мышцах, Бифетер нашла в себе силы взмахнуть кувалдой. Быстро. И неожиданно для врага. В последний момент он повернул голову, попробовал одновременно пригнуться, прыгнуть в сторону – уклониться от удара. Не успел. Звон. Боль. Кувалда угодила в плечо, отклонив противника в сторону. Два быстрых шага. Один – твёрдый, уверенный – позволил противнику удержать равновесие и в этот раз. – На стенах! Быстро сюда! – прокричала Бифетер, готовясь нанести третий удар. Инициатива за противником. Всегда, в любом бою, от поединка один на один до столкновения армий, защита была более выгодной позицией. Нападать на такого врага – подлинное безумие. Нельзя позволить ему ухватиться за шею. Шаг навстречу Бифетер – она отходит в сторону, стараясь обойти противника. У него за спиной дома и баррикады. Из окон наблюдают ополченцы. Тварь быстро разгоняется, но всё ещё не переходит на бег. Взмах кувалдой – слишком медленный, слишком слабый – остановлен одной рукой. Вторая тянется к шее Бифетер... – Нет! – взвизгнула дева, выпуская кувалду из разболевшихся рук и резко отпрыгивая в сторону – к домам. Железный скелет хватает воздух, но всё ещё держит кувалду. Удар стрелы о мощёный камень. На стенах, наконец, кто-то ожил. Вспышка боли прорезала себе путь от голени через всю ногу к основанию шеи. Что-то тяжёлое и металлическое упало на камень. – Ах! – вскрикнула Бифетер. Она упала, упершись ладонями в камни. Левая нога слушалась. Правая – нет. Взгляд назад. Железный скелет повернулся к стенам, откуда в его направлении пытались стрелять из луков и арбалетов. Его руки опущены и безоружны. Кувалда лежала позади Бифетер. Позади правой ноги. Сломанная кость пробила кожу, обильное кровотечение смочило одежду. Не ударил. Кинул. Метнул кувалду, как легкий топорик. – Проклятье! – прошипела дева. Ничего. Не впервой. Теперь она знает, что он так может. Главное научиться на ошибке. И выжить, конечно же. Выжить! Прикусив губу, Бифетер оттолкнулась от зазора между камнями. На одно колено. Схватилась за поднятую кверху рукоять кувалды – усилие – встала. По подбородку стекала кровь от прокусанной губы. Боль невыносимая. Но она не слабачка. Она выживет. Железный скелет повернулся к ней. Бифетер оторвала кувалду от земли. Прыжок – разворот. Оружие полетело в сторону. Ей ни за что не обезвредить скелета. Она не сможет опереться на ногу, чтобы удар был достаточной силы. Прыжок. Шелест одежды и звон доспехов. Прыжок. Удар стрелы о камень. Прыжок – тяжёлые шаги скелета за спиной. Дверь приближалась. За ней спасение. Кто-то открыл окно, высунул арбалет. Прыжок. Боль и неровное, сбивчивое дыхание. Нужно выровнять. Нужно успокоиться. Никакого волнения. Волнение приведёт её к смерти. Прыжок. Рука ухватилась за наличник открытой входной двери. Осторожно, стараясь не вызвать подозрений, дева как можно естественней проскользнула внутрь у левого края проёма. И упала. Глубокий вдох. Перевернулась на спину. Где-то вдалеке звучали щёлкающие звуки. Похоже на описание иномирного оружия. Или магии. Железный скелет стоял в проёме, осматривая пол и стены. Он мимолётом взглянул на Бифетер, развернулся – хотел куда-то направиться, но сверху вылетели стёкла – и на врага со второго этажа упал громоздкий деревянный шкаф. Треск поломанной мебели. Победные возгласы ополченцев. Железный скелет сложился под массой толстого дерева, с него содрало одежду и, местами, фальшивую кожу. В отличие от них, Бифетер понимала: это не убило бы ни преторианца, ни даже легионера. По крайней мере, наверняка. И уж точно не убьёт нежить, остановившую кувалду одной рукой. Глубокий вдох. Рывком Бифетер добралась до скатерти, сорвала её со стола. Дверь в кладовку. Укромное место. В два прыжка она залезла вовнутрь, но не закрылась – не будет света. Пальцы не дрожали. Она ловко расстегнула ремни и заклёпки, осторожно сложила доспехи в стороне. Щелчки на улице сменились негромкими хлопками. Радость ополченцев длилась недолго и уже сменилась криками боли и паники. Бифетер работала быстро. Порвала скатерть, лоскут – в зубы. Рывком вправила кость – быть может, некачественно, но всяко лучше, чем оставлять, как есть. Рядом швабра, веник... сломать нечем. Топор! Не снимая полотна, дева привязала орудие к ноге как самодельную шину. В руке фляга с лечебным зельем. В несколько глотков согревающая жидкость оказалась в желудке. Треск досок из коридора. Нежить всё же попалась в ловушку? Тяжёлые шаги быстро развеяли надежду. Тварь прошлась по первому этажу. Остановилась. С гудением осмотрелась. И зашагала наверх по лестнице. Бифетер вжалась в угол. Вдох. Выдох. Топот множества ног на втором этаже. Падение ни то мебели, ни то людей. Крики. Разбитая керамика. Вдох. Выдох. Всё закончилось быстро. Хлопки раздавались уже внутри стен. Враг вошёл в город. И, возможно, вошёл давно – если этот железный скелет не был первым и единственным. Но... как? Разведчики далеко за стенами. Они бы сообщили. Как вошла вопреки приказу держать ворота закрытыми ясно. Тварь следила, узнала, когда дверь открыта – и именно в этот момент атаковала. Дыхание вновь участилось. Боль в ноге пульсировала, волна за волной смывая мысли. Глубокий вдох. Успокоив сердце и разум, Бифетер откинула голову. Тяжёлые шаги на первом этаже выдавали перемещения железного скелета. Он покинул дом, не осмотрев его должным образом. В этот раз повезло. Осталось дождаться, когда срастутся кости и можно будет покинуть город.***
Неожиданное и быстрое нападение застало Пину врасплох. В последние дни она только и делала, что инспектировала укрепления, раздавала приказы и проверяла медленно таявшие подразделения. И ополченцы, и стражники сбегали из города, как только понимали, что где-то поблизости ослабла власть Империи, и их не смогут казнить. Само собой очень часто слабость Империи означала, что их там достанут железные скелеты. Но останавливало это не всех. – Ваше Величество, – Грей встретил Пину на выходе из дворца. – Оборона у южных ворот прорвана. – Что? Ох, надо спешить, – принцесса сама не понимала, что говорит. Голова была загружена другими вопросами. – А баррикады? Ополченцы их удерживают? – Нет, – ответил Грей. – Их оружие пробивает щиты, доспехи и деревянные стены. Из всех, кто стоял у южных баррикад, выжила горстка самых везучих. – Нужно... – Пину отвлёк грохот взрыва в стороне южных ворот. – Нужно срочно снимать бойцов с других направлений, поднимать отдыхающих, пока город не пал. – Принцесса, – Грей схватил Пину за руку, не давая ей выйти на городские улицы. – Выслушайте меня. Мы не удержим Итали... – Не хочу ничего слышать! – принцесса выдернула руку. – Если так хотите бежать – бегите. Я остаюсь. Уверена, их не больше сотни, – Пина сняла с плеча булаву и выскочила за ворота ограды, окружавшей резиденцию Формал. – Принцесса... – с сожалением произнёс Грей. Он взглянул на ступени, на которых уже суетились девы из ордена, на свои руки, сжимавшие булаву, и рванул вслед за Пиной. Но она успела скрыться. – Принцесса! – воскликнул Грей. Его зов остался без ответа. В южной части города раздавались стучащие звуки вражеского оружия, крики людей и нелюдей, и временами грохотали взрывы.***
– Грей! – воскликнула Бозес, когда увидела мужчину-ветерана в открытых воротах дворца Формал. Она рванула к нему со всех ног, оставив собиравшихся дев позади. Ненадёжно закреплённая пластина доспеха соскользнула и зазвенела. Мужчина стоял на месте с булавой в руках, никак не отреагировав на зов девы. – Грей! – вновь прокричала Бозес, приблизившись к старому другу. – Где Пина? Мне сказали... – У неё помутнение, – ответил Грей. – Мне очень жаль, Бозес. Я не смог её остановить. – Помутнение?.. – чуть не пропищала дева. – Вы не знакомы с этим, потому что до сих пор не сражались по-настоящему, – печально ответил Грей. – Это судьба многих солдат и командиров, впервые попавших в тяжёлую ситуацию. У помутнения нет какого-то названия, у кого-то оно проходит с месяцами, у тех, кто умнее и сдержаннее – не повторяется после первого раза. Сейчас принцесса не может трезво оценить ситуацию. Ей всё ещё кажется, что город можно спасти. Суровая правда вдруг ударила по Бозес. Что-то в её душе – и в сердце – заболело и воспротивилось. – Как ты можешь так говорить, Грей! – дева едва не сорвалась на крик. – Мы дол... От громкой, тяжёлой пощёчины Бозес рухнула не землю. В глазах на секунду потемнело. Лицо горело. По губе текла струйка слюны. Что-то во рту отдало вкусом железа... кровь? – Приди в себя, Бозес, – с той же печалью в голосе произнёс мужчина. – Пина построила весь свой план на сдерживании врага за стенами города, потом на баррикадах. По её замыслу, железные скелеты должны были застрять под воротами, пока собираются силы, но враг уже внутри. Лучшее, что мы можем сделать – это разыскать Пину, привести в чувства и заставить отдать приказ об отступлении. Иначе она просто убьёт всех, кто ей верил. – Это сделает не она... – Бозес сгорбилась на коленях, её глаза разглядывали грязь на мощёном камне. – Скажи мне, – Грей присел на колено перед девой. Она подняла взгляд на его усталое, хмурое лицо. – Если командир прикажет солдатам бороться с пожаром голыми руками, будет ли виновен в их смерти пожар? Бозес не понимала, к чему он клонит. Его слова и его пощёчина всё ещё отзывались на сердце тяжёлой болью и обидой. – Я жду ответа, – сурово произнёс мужчина. – Ответь мне, здесь не нужно долго думать. – Тот, кто отдал этот безумный приказ... – прошептала дева, но Грей её услышал. Она поняла. Железные скелеты – пожар. Командир – Пина. Но они же не борются с пожаром голыми руками?.. – Верно. Чувство вины – это очень сильное и очень важное чувство. Оно помогает нам учиться на собственных ошибках. Но люди часто перекладывают вину на кого-то другого – и ничему не учатся, либо возлагают на себя слишком много вины – и думают, что бессильны что-то изменить. Правда в том, Бозес, что винить себя нужно за то, что ты мог изменить и что ты мог предвидеть, если бы только знал то, что знаешь теперь. В голове девы всё ещё перемешивалась каша, но она уловила суть. Разве это не стоило сказать Пине, зачем он рассказал это ей, бессильной что-то изменить в решении принцессы?.. – Поэтому я сказал, что мне очень жаль. Я мог схватить её и повалить на землю, и спас бы тем самым сотни жизней. Если мне выпадет ещё один шанс, я так и поступлю, – Грей глубоко вздохнул. – Нам нужно отыскать Пину. Если встретишь её раньше меня – передай ей мои слова о чувстве вины, и мои сожаления. Быть может, это приведёт её в чувства прежде, чем она бросится на смерть.***
Восстановление Рори заняло слишком много времени. Её тело разорвало на части, и она оказалась где-то между сном и явью. Иногда Рори поднимала веки и видела над собой то яркое голубое небо, то усыпанную звёздами черноту. При небольших повреждениях регенерация почти моментальная. Но если оторвёт конечность – её куда быстрее воткнуть обратно, чем ждать, пока отрастёт. Но при таких травмах... все магические силы, какие получало тело от мира, уходили на восстановление. И даже всей бездонной маны апостола не хватало, чтобы исцелиться за день. И даже за два дня. Никогда прежде Рори не оказывалась в такой ситуации. И вряд ли история знает апостола, который встретил бы столь опасного противника, чтобы быть разорванным на множество мелких кусков. – Ты очнулась? – неподалёку раздался знакомый голос. Очнулась ли она? Рори так долго находилась на грани реальности, что уже не могла сказать точно, насколько чист её разум и снится ли ей всё то, что она видит и слышит. – Кхрх, – прохрипела апостол. – Никогда не думала, что скажу это, но я рада видеть тебя живой, – произнёс тот же женский голос. Кто-то зачавкал. Рори набралась сил и распахнула глаза. Каменные своды нельзя было бы различить, если бы не плясавшие по ним отблески огня. Онемевшая шея едва слушалась, но Рори сумела повернуть голову набок и увидела... Мэйбел Форн. Апостола Зуфмуута. Она сидела у костра, огромными кусками уплетая жареного вепря. – Ты ведь уже знаешь, что вражда между нашими Богами позади? В Пантеоне сейчас все объединились против Харди, а здесь, в мире смертных, Гизель пустилась в бега, пока остальные апостолы собираются под Алнусом. Рори хотела бы выразить удивление, но у неё едва находились силы дышать. Измождённое долгой регенерацией тело всё ещё было далеко от полного восстановления. – Удивляет? – усмехнулась с набитым ртом Мэйбел. – Я вот никогда не думала, что Харди настолько сильна. Ты же знаешь, да? Мы, как и смертные, медленно собираем ману из мира, чтобы потом использовать. И не можем собрать больше, чем вмещает наш сосуд, и быстрее, чем он может наполняться. Боги же устроены иначе... у них есть ничем не ограниченный доступ к мане мира. Сколько захотели – столько потратили. Пока у мира остаётся мана, они могут её тратить. Мэйбел откусила ещё один здоровенный кусок. По её подбородку стекал и капал на платье коричневый жир. Рори обдумывала сказанное, пока её собеседница пережёвывала мясо. Она знала разницу между смертными и Богами, но почему тогда Харди оказалась сильнее? – И вот тут мы подходим к самому интересному, к неудобной правде, которую вроде бы никто и не скрывал, но никому не хватало ума и смелости задать правильные вопросы, – произнесла Мэйбел. – Харди использует ману не одного, а сразу двух миров. Ты никогда не задумывалась, где находится её загробное царство? Конечно же за тысячу лет Рори не раз об этом думала, но, изучая магию и историю, сама для себя нашла ответ и поверила в него. Харди с помощью магии создала некое место, которое внутри намного больше, чем снаружи, и построила там своё царство. Но, если у неё есть отдельный мир, то это многое меняет... – И сейчас весь мир стоит на грани катастрофы, – заговорила, не отвечая на собственный вопрос, Мэйбел. – Харди в любой момент может без вреда для себя израсходовать всю ману мира, оставив других Богов без сил. И тогда никто, даже смертные маги, даже мы! Никто не сможет восполнить ману! Какие-то крохи магии вернутся лишь спустя сотни лет, но до её полного возвращения пройдут многие тысячи. И почему Рори рассказывает об этом не её Бог, а самый юный из апостолов? И откуда она узнала? – А теперь ко Вратам и железным скелетам. Весь Пантеон благодарен тебе за собранную информацию и всё такое, но закрыть их магическими средствами всё ещё не получается. Харди как-то защитила холм Алнус от остальных Богов, а любое божественное проникновение в другой мир пресекается на корню какими-то силами на той стороне. Но в Пантеоне смогли кое-что придумать. Теперь у нас есть план, как остановить вторжение железных скелетов. Пытаясь как-то выразить интерес и удивление, Рори приоткрыла рот. До сих пор слова Мэйбел не оставляли места для надежды. – Врата подпитываются маной из нашего мира, поэтому самое худшее, что мы можем сделать – это вызвать ту катастрофу, о которой я недавно говорила. Потратить всю ману на какое-то очень сильно заклинание. Без подпитки Врата тут же схлопнутся, но нам такой вариант не подходит, не правда ли? – Мэйбел вытерла каплю жира у рта рукавом. – Боги также могут сотворить подальше от Алнуса заклинание настолько разрушительное, что оно достанет до Врат и разрушит их. Конечно, Харди сможет нас опередить и потратить ровно столько маны, чтобы не хватило на заклинание, но хватало на работу Врат, поэтому сделать всё нужно будет быстро и не без помощи апостолов и готовых умереть смертных. Однако есть и третий вариант. Мэйбел отправила в рот ещё один огромный кусок мяса. Она смотрела на Рори со странной насмешкой и неторопливо пережёвывала. Что за третий вариант? И что за молчание? – Пока Эмлой твоими глазами разведывал холм Алнус, Бог знаний Эланг силами жречества, магов и своего апостола Троби осмотрел и опросил легионеров, вернувшихся из мира по ту сторону Врат. Он что-то для себя выяснил о мире на той стороне и дал какое-то объяснение солнечной чуме, но, по правде говоря, мудрость Эланга столь мудра, что её никто, кроме него, не понимает. Но он считает, что на той стороне должно быть оружие, способное разрушить Врата. Именно оружие, не заклинание. И, если прорваться на ту сторону и завладеть этим оружием, то проблему можно будет решить, не растрачивая драгоценную ману мира. Добыть оружие с той стороны Врат? Даже Рори, никогда не отличавшаяся осторожностью, не увидела в этом плане ничего, кроме безумия и отчаяния. Здесь, на чужой территории, вторженцы успешно сражались со всеми силами, с какими только сталкивались. Разве не безумие идти в их мир, когда даже на Фалмарте никому не удаётся их остановить? – Ну, что скажешь? – спросила Мэйбел с набитым ртом. – А, ты же не можешь говорить из-за ран. Прости, совсем забыла.