Чужестранка: найденная на дороге жизни

Какаши закончил обработку раны и заклеил её специальным пластырем, посетовав, что, по-хорошему, надо бы забинтовать для верности, для чего таки надо было бы всё же оголиться до пояса. Вновь получив решительный отпор, он просто вручил Арине бинт и предложил попробовать сделать это самой. Пользуясь случаем, Арина попросилась умыться, а заодно почистить одежду, насколько это было возможно. Пещера удобно располагалась на берегу реки, поэтому с вопросом чистки одежды проблем не было, нашлось даже мыло и замызганная щётка. Однако была всё же одна проблема: во что переодеться, пока одежда будет сохнуть. Немного подумав, Какаши предложил Арине завернуться в свой дорожный плед. Выбора особо не было. Какаши вывел Арину из пещеры и показал тропинку наверх, а также ещё одну вдоль берега, по которой можно было бы отойти для пущей приватности и удобно спуститься к воде. Девушка стыдливо удалилась за камыши, а Какаши ушёл обратно в пещеру, хотя позже Арина заметила, как он вновь вышел и отправился куда-то в противоположном от неё направлении. Причём, к её удивлению, он в три прыжка преодолел ширину реки по диагонали, уйдя на другой берег. Она ещё долго всматривалась, пытаясь понять, как ему это удалось — не иначе как там были выступающие из воды камни — хотя это же как надо было знать… Но ведь не умеет же он по воде ходить?.. Пока она мылась сама — вода была довольно холодная, но терпимая, — и стирала одежду, до неё начал доноситься аппетитный аромат со стороны пещеры. Вспомнив о бинте, Арина наскоро, не очень аккуратно, обмотала торс вокруг раны. Завернувшись в плед, она пошла обратно в пещеру, где обнаружила, что пока она отсутствовала, Какаши успел приготовить нехитрую еду: жареную на костре рыбу и рис. Купание и стирка порядком вымотали её, и Арина вообще с удовольствием бы отправилась на боковую без ужина, но организм требовательно возвестил о том, что поесть всё же надо, да и обижать «хозяина» не хотелось. Она не заметила, что пока она плескалась, Какаши периодически проверял, там ли она ещё, тоже не вполне понимая, как вообще после такого ранения и обморока девушка ещё умудрялась держаться. Увидев Арину, Какаши отложил книгу, которую он читал, и выдал ей какую-то странную пилюлю, пояснив, что это для предотвращения возможного воспаления. Арине было не по себе глотать неизвестно что, но она рассудила, что если бы у него были какие-то нехорошие планы относительно неё, он мог бы их легко реализовать и без вспомогательных средств, поэтому она его поблагодарила и покладисто приняла лекарство. Когда Какаши подал ей рыбу, нанизанную на тонкий бамбук, Арина вопросительно посмотрела на него — мол, а ты? Он простодушно пояснил, что не дождался её и уже поел. Слегка разочарованная — ведь она могла бы увидеть его лицо, — Арина кое-как приступила к еде под его заинтересованным и немного ироничным взглядом. Впрочем, вскоре он всё же вернулся к чтению своей книги, лишь изредка поглядывая на девушку поверх страниц. Однако чем дальше, тем больше он отвлекался от книги. Сказать, что в походных условиях Арина давно не ела — ничего не сказать, тем более такое блюдо. Поэтому было нелегко. Об элегантности и манерах можно было забыть, и она всё больше психовала. Да и палочками она редко и не очень хорошо пользовалась, поэтому в итоге предпочла просто обгладывать рыбу. — Нет, ну ты точно не из этого мира, — наконец, с восхищением заметил Какаши, глядя на её мучения. Он даже книгу отложил, а Арина окончательно смутилась и отвернулась. Какаши усмехнулся, покопался в своём рюкзаке и ненадолго отлучился из пещеры, так что Арина смогла окончить трапезу в относительном покое. Она с любопытством взглянула на оставленную книжку — название ни о чём не сказало, но в сочетании с оформлением обложки наводило на определённые идеи о содержании, — и принялась разглядывать их временное пристанище. Интересно, что в пещере имелись спальные места, одеяла и даже некое подобие подушек, не говоря уж о примитивной утвари, с помощью которой можно было приготовить поесть, вскипятить воду и решить какие-то простейшие бытовые вопросы. Под сводом имелось отверстие, куда уходил дым — из-за этого костёр можно было спокойно разводить прямо в пещере. Какаши, вернувшись, пояснил, что при необходимости отверстие можно было заложить камнем. А пещера была настолько обжита, потому что в данном направлении находилась ровно в одном дне пути от Конохи — для большинства шиноби, то есть, — и была удобно сокрыта с берега, поэтому шиноби часто тут останавливались, постепенно наведя в пещере подобие уюта, периодически даже пополняя непортящиеся съестные запасы — например, риса. О гигиеническом аспекте общей постели и одеял Арина старалась не думать. Не подумала она и о том, что спать им придётся вместе, поэтому, когда в свою очередь она отлучилась из пещеры, чтобы умыться перед сном, и, вернувшись назад, обнаружила Какаши, беззаботно лежавшего с книгой в руках примерно там, где до этого лежала она сама, то остановилась на входе в нерешительности. Нет, конечно, места там было достаточно, чтобы уложить ещё четверых, но всё же… он был буквально в пределах вытянутой руки. — М… а… мы что, будем спать рядом? — промямлила она. Какаши закрыл книгу и саркастически вскинул бровь: — А у тебя есть другое предложение? Возможно, ты хочешь заночевать под звёздами? Арина нерешительно оглянулась назад, но от мысли уединиться на свежем воздухе отказалась. Какаши тем временем ободряюще похлопал рукой по её половине постели: — Не бойся, я тебя не съем. Вообще это нормальная практика — в походных условиях шиноби, независимо от пола, нередко спят вповалку, особенно если так теплее. Ложись уже, — он отложил книгу, демонстративно отвернулся на другой бок, спиной к ней, и даже отодвинулся на дальний конец ложа. — Спокойной ночи. Она скользнула на своё место, от волнения чуть не запутавшись в пледе, в который всё ещё была укутана: её одежда, состоявшая из верхнего платья и нижней более тонкой сорочки-платья, сушилась у костра. Исподтишка глянула на широкую спину, легла, повернулась также спиной к нему, и, чуть успокоившись, тоже пожелала ему спокойной ночи. Про себя, в прочем, мрачно подумала, что пусть только попробует сунуться к ней — шиноби он там или нет, но наверняка физиологически не отличается от обычного мужчины, а уж куда бить, она знает. Словно подслушав её мысли, Какаши деликатно кашлянул. Арина затаила дыхание и вжала голову в плечи, накрывшись одеялом практически с головой, но продолжения не последовало. Ложе, конечно, разительно отличалось от того, к чему привыкла она, скорее защищая от студёного пола, чем придавая ему мягкости, но девушка была так утомлена, что вскоре всё же провалилась в беспокойный сон.

* * *

Какаши казалось, что он ощущает спиной исходящее от девушки тепло, хотя, конечно, этого не могло быть. Скорее, надо было поменьше читать некую книгу, которая лежала сейчас неподалёку. А ещё в голове всё ещё крутилось рассказанное Риной. То есть, Ариной… Это ж надо такому случиться… У него была тысяча вопросов, но он не хотел давить на девушку — расскажет сама, когда захочет. Наконец, кое-как отогнав навязчивые мысли, Какаши также погрузился в сон. Ему показалось, что он лишь на миг закрыл глаза, как вдруг его немилостиво вырвало из сна: девушка с криком вскинулась на постели рядом. Он подорвался следом, бессознательно схватил её за плечи, чтобы успокоить — слишком хорошо он знал о ночных кошмарах. Однако его благородный порыв произвёл неожиданный эффект: девушка, развернувшись, принялась отчаянно отбиваться, явно всё ещё находясь под воздействием кошмара. Он притянул её к себе и упорно не отпускал. Постепенно удары, впрочем, и так совершенно безобидные для него, стали утихать. Девушка, уткнувшись лицом в его грудь, начала всхлипывать и, наконец, заплакала по-настоящему, очевидно, дав волю накопившимся эмоциям, судорожно цепляясь за ткань у него на груди. Он чуть ослабил хватку, затем слегка переместился так, чтобы упереться спиной в стену, при этом не выпуская девушку из своих рук. Как и большинство мужчин, меньше всего он любил женские истерики — никогда не знал, как себя вести. По счастью, в его бытность в Анбу у них и не было особо девушек, которые вытворяли бы подобное, тем более в его присутствии. В основном эти воспоминания остались где-то на уровне Академии, но даже тогда были те, кто мог с этим разобраться — лучше, чем он сам, не раз в глаза и за глаза обвиняемый в чрезмерном безразличии и даже чёрствости, хотя по факту он просто терялся и боялся в этом признаться даже себе самому. Но тут было иное. Он прекрасно понимал, каково это — пробудиться от кошмара, а затем долго приходить в себя, причем кошмар с пробуждением не заканчивается, а продолжает пожирать тебя, сводить с ума уже наяву. Сам он только начинал с этим справляться. Поэтому сейчас он крепко прижимал её к себе, шепча простое «всё хорошо, это просто сон» и немного неловко гладя её дрожащие плечи и спину. К слову, в какой-то момент его осенило, что спина совершенно обнажённая, если не считать полоски бинта и волос — видимо, в пылу борьбы с неё сполз-таки злополучный плед. Мысленно дав себе оплеуху, чтобы вернуть в серьёзное русло, он постарался сделать так, чтобы его успокаивающие поглаживания были как можно менее фривольными. Не помогло — это было по-прежнему дико непристойно. Слега запаниковав, он прекратил гладить её вовсе и вместо этого просто обнял, стараясь держать свои ладони подальше от её голой спины, а щекой прижался к её макушке. Понемногу девушка начала успокаиваться. Когда же она окончательно затихла, он тихонько шепнул: «Расскажешь?» Девушка подняла на него заплаканное лицо. «Смотри в глаза! В глаза, Хатаке!!!» — заорало сознание. Очевидно, до неё тоже дошла причина его замешательства и внезапно вспыхнувшего румянца, заметного даже в тусклом свете костра неподалёку, поэтому вместо ответа Арина прижала руки к груди и сдавленно попросила его отвернуться, что он поспешно и сделал, не преминув также разжать объятья. Она отстранилась от него и снова укуталась в плед, прикрылась одеялом. У Какаши странно зачесались руки сцапать её обратно, но он сдержался. Лёг на бок, как можно беззаботнее упёр руку в щеку, вопросительно посмотрел на неё снизу вверх. Девушка кое-как вытерла лицо, затем подтянула колени к груди и какое-то время сидела неподвижно, уставившись перед собой. Временами её начинало потряхивать, словно от озноба. Какаши молча глядел на неё. Наконец она выдавила: — Кажется, я знаю, что случилось с девушкой, которая жила в этом мире до меня.