whole devotion

Слова путаются, а предложения не складываются так, как надо. Минхо лежит на кровати, подложив под голову изжеванную котами игрушку, и пытается написать гребаное сочинение по философии. Время слишком позднее, чтобы думать, но слишком раннее, чтобы хотелось завершить день, так что он оттягивает сон. В одиночестве. Его сосед опять не вернулся, и теперь Минхо наслаждался тишиной, прерываемой проезжающими машинами. Не сказать, что студенческая жизнь ему не нравилась. Но порой бывало одиноко, особенно когда друзья были заняты своей жизнью, а единственный сосед больше не всегда мог находиться рядом, потому что усердно пытался наладить личную жизнь. Чаще всего именно Минхо был тем, кто тусовался и проводил свободное время вне комнаты общежития, но что-то изменилось. Сынмин стал посещать тиндер-свидания, ходить на всякие встречи и сборища, пока Минхо, зарывшись в одеяла, смотрел сериалы или читал литературу по специальности. Спустя пару часов, когда блокнот лежит возле кровати, а Минхо от усталости засыпает поперек, Сынмин тихо прокрадывается в комнату. Он окрылен, глаза сияют от алкоголя и от эмоций. Он честно пытается не будить соседа, осторожно открывая шкаф и снимая свою одежду, но случайно хлопает дверцей, забыв придержать ее, так что Минхо все же просыпается. — Хэй, ты пришел, — сонно потирает глаза Минхо. В таком состоянии он выглядит младше лет на пять. — Иди обниматься. Расскажи, как погулял. Ли Минхо очень тактильный. Он никогда в этом не признается ни себе, ни кому-то еще, но объятия с Сынмином после пар — любимая часть его дня. Они делают это, если в универе все плохо, когда у одного из них любого рода проблемы, переживания или даже просто так. Именно Сынмин стал первым приходить к нему в кровать перед сном. По началу просто сидел рядом, но потом, как щенок, стал требовать больше внимания. Когда еще мокрый Минхо выходит из душа, натянув лишь старые домашние шорты, вкусно пахнущий и горячий, и ложится на свою кровать, Сынмин аккуратно опускается на край, перекидывает через него ногу и трется носом об мокрый висок. Обычно они болтают, смотрят глупые видео, рассказывают, как прошел их день. В такие моменты Минхо чувствует, что нашел свой дом, может быть и временный, но, все же, дом. Маленький, построенный вокруг одного человека — Ким Сынмина. — Хён, уже поздно. Может завтра? — Нет, засранец, выкладывай. Я же вижу, что-то случилось, — Минхо вытягивает руки, нетерпеливо сжимает кулаки, чтобы Сынмин наконец лег рядом и подарил ему лучшие объятия. Он так и делает. — Я встретил девушку, — даже если Минхо это и задевает, он не подает виду, почесывая темноволосый затылок Сынмина, — Она очень странная, но со мной раньше такого не было. Хочу увидеть ее еще раз, мы недостаточно много болтали. Всего-то, пфф, целый вечер. Минхо знал, что Сынмина, в отличие от него самого, привлекают девушки. Знал и никогда не надеялся на что-то большее. Даже не хотел, потому что любил друга абсолютно платонически. Они жили вместе уже два года, делили быт, видели друг друга в таком состоянии, в каком вне своего жилища не покажешься, поэтому Минхо даже не смотрел на него так, как не положено. Но он откровенно боялся, что у Сынмина может кто-то появиться. Боялся своей ревности, одиночества. Было хорошо приходить в общежитие, когда там был уютный и спокойный сосед, одного взгляда на которого хватало, чтобы отбросить весь негатив. Отношения кого-то из них однозначно испортят всю идиллию, Минхо был в этом убежден. — Ммм, и кто же она? — он пытается быть заинтересованным, хотя все, чего хочет в данный момент — лечь спать. И может быть почесать Сынмина за ушком. Глаза закрываются, пока друг успокаивающе дышит рядом, рассказывая о своих любовных похождениях. — Студентка архитектурного, Йеджи. Нас Чан познакомил. Мы разговаривали обо всем, но она даже не позволила купить ей выпить. Я должен сводить ее куда-то. Должен же? — Сынмин редко бывал настолько взбудоражен, особенно из-за кого-то. И сейчас он определенно ждал какой-то реакции, поддержки именно от своего соседа. Но Минхо не знал, что сказать и как реагировать. Он думал только о том, как не подать виду, что он ревнует. — Да, я думаю. Если хочешь. Почему бы и нет? — Минхо цепляется за короткую прядку на виске и слегка тянет, чтобы Сынмин посмотрел на него. — В конце концов, ты столько учишься. Тем более, не упускай возможность позависать с кем-то, кроме нас. Может и секс перепадет. — Ну Минхо, не в этом же дело, — он отводит взгляд, как будто они впервые говорят о такой «запретной» теме. — Она мне действительно понравилась. — Тогда не упусти ее, придурок, — чаще, чем Минхо, на него никто не ругался. Никогда не пытаясь действительно оскорбить, но все равно достаточно грубо. Дружеское подтрунивание, когда ты вместо «любимый» говоришь «бро», потому что не хочешь произносить вслух пугающие мысли. — Хён, ты засыпаешь. Давай завтра? — Ладно, вали с моей кровати, — Минхо демонстративно зевает, отталкивая Сынмина, снимает майку и забирается под одеяло. — Спокойной ночи, — Сынмин выключает свет, погружая комнату во тьму, отворачивается от соседней кровати и обнимает одеяло всеми конечностями. Он так и не узнает, что перед тем, как заснуть, Минхо будет думать только о том, как хотел бы оказаться на ее месте.

***

Существует два типа людей, поступающих на факультет психологии: заядлые альтруисты и те, кто таким образом хочет разобраться со своими проблемами. В Минхо сочетается все понемногу. Шестнадцатилетнему мальчику было тяжело смотреть, как его мама пытается справляться со своей жизнью нездоровыми способами. Она часто уходила на несколько дней, оставляя его одного, но всегда возвращалась. Иногда с кем-то, а иногда — закрываясь на дни в комнате, не пуская сына и близко. Несмотря на возраст, когда лучше развернуться и пойти гулять с друзьями, оставив домашние проблемы за входной дверью, Минхо не считал, что он слишком маленький для понимания человеческого сознания. Он читал книги и изучал людей на практике, зачастую получая насмешки от приятелей, считающих, что куда прикольнее драться и подглядывать за девочками в раздевалке. Ничего из этого Минхо не интересовало. Собственно, его нежелание общаться с девушками было еще одной его проблемой, которую он пытался решить с помощью психологии. Ему никогда не говорили, что можно не так, как все. И до осознанного подросткового возраста Минхо был уверен, что с ним что-то не так. Он часами сидел за учебниками, занимаясь самодиагностикой, но не мог сложить паззл воедино. Помогла практика. Первая влюбленность в парня, закончившаяся таким же нелепым первым сексуальным опытом, а спустя время — избиением за стадионом. Эта история воспринималась им как очередной жизненный этап, подкрепивший желание вывернуть человека наружу, узнать все, что может скрывать бессознательное. — Так вот, я вообще не ждал, что меня примут на студию. Это неоплачиваемая стажировка, но зато какой опыт. Придется подзабить на учебу. Ты слушаешь? С тобой что-то не то в последнее время, — Чан слегка толкает его под столом, чтобы он обратил внимание на их разговор и накалывает на вилку еще немного пасты. — Прости хён, куча домашки. Еще и с научкой достают, — Минхо фокусирует взгляд на светящейся вывеске меню. Обычно они с Сынмином сюда приходили, но теперь он вечно занят. Ничего удивительного. Всем нужна личная жизнь, но Ли Минхо сложно принять это, когда все начинает слишком сильно и быстро меняться, а он не успевает приспособиться. — Даа, — задумчиво протягивает друг и выжидающе смотрит на него. — А может быть дело в чем-то другом? Слушай, я не давлю, ты знаешь. Но ты можешь мне рассказать. С Чаном они познакомились примерно тогда же, когда и с Сынмином. И если к Минни было какое-то недоверие поначалу, то Бан Кристофер Чан с первого рукопожатия показался невероятно понимающим и заботливым человеком. Он часто жил и действовал в ущерб себе, но для других всегда был надежным другом. Единожды за эти годы он облажался, когда проспал и пропустил их встречу, но только потому что уже третий день не спал нормально. Все знали о проблеме Кристофера со сном, но никто не мог ему помочь, сколько ни уговаривали ложиться раньше (Минхо), приносили ему печенье с молоком (Феликс) или пытались достать снотворные (Чанбин), когда стало совсем плохо. Даже сейчас он усердно пытается выпытать причину несобранности Минхо, хотя у самого темные полотна под глазами и выпитый большими глотками кофе, который ему даже нельзя. — Хён, все в порядке. И вообще, мой перерыв закончился. Нужно идти работать дальше, — Минхо подскакивает с места и подходит к пустому столику, на котором от посетителей осталась посуда. Он делает вид, что крайне заинтересован протиранием поверхности, пока Чан доедает свой завтрак-обед и прожигает спину друга взглядом «я все равно узнаю, и тогда ты пожалеешь, что не позволил мне помочь». После смены Минхо должен идти на практические. В те дни, когда нет утренних лекций, он зачастую берет смены, чтобы не тратить время впустую. Минхо начал подрабатывать не только потому что хотел финансовой независимости, но и для того, чтобы забить свободные часы. В трудоголика превращаться не хотелось, однако одиночество съедало больше. Перестало хватать времени на друзей, но они вроде как понимали, хотя и хотели бы чаще видеть его на тусовках. Главным преимуществом занятости было то, что Сынмин перестал занимать все мысли, а соседство почти сошло на нет, потому что приходил Минхо уже поздно, а уходил еще рано. Тем не менее, он не знает, что делать со своей жизнью. Вообще.