Он так молчит, что хочется раздеться. Маргарет Тэтчер
На ней платье Парвати с юбкой до колен и длинными рукавами, облегающей модели, но болтающееся на рукавах и бедрах, из-за чего предполагающийся соблазнительный образ стал отчасти нежным. Честно, Гермиона ненавидела каждую частичку этого вечера. Она еще не встретилась с Агнусом, но ей хотелось поскорее напиться и закончить сегодняшнее похождение. Джинни хороша, но Гермиона не привыкла к полному наряду, и сейчас ее раздражало все: от слипающихся из-за туши ресниц, до страха, что тональник вот-вот потечет. У нее не нашлось верхней одежды, которая подходила под весь образ, и поэтому она шла по коридору, скукожившись чуть ли не наполовину от холода. Ее маггловский пуховик остался в спальне, когда Гермиона пришла к выводу, что ей и деть его будет некуда, и возможно его просто спиздят. Хотя бы по пьяне. Дин, к примеру, может. Согревающие чары мало помогают в феврале, когда ты укрыта жалким кусочком ткани. Потому, когда она встречает Агнуса на повороте к Большому Залу, ее приветственная улыбка выглядела скорее угрожающе. — Привет, — она попыталась выпрямить спину, и ее разом пробила дрожь от холода. Больше всего ей хотелось всадить эти неудобные, натирающие каблуки, не подходящие ее высокому подъему, в чьи-нибудь глазницы. Они с Агнусом так и не обговорили наряды, и, видимо, поэтому он выбрал самый нейтральный вариант — черный смокинг, исключив только галстук. — Гермиона, потрясающе выглядишь, — улыбнулся он, сразу предлагая свой локоть, хотя лучше бы он предложил ей пиджак. Решив, что она уже слишком вымоталась, а празднование еще даже не началось, Гермиона от души навалилась на чужую руку и попыталась сдвинуть стопу в обуви, чтобы она перестала давить на натертую кожу. — Благодарю, — буркнула она, слегка поморщившись. — Проблемы с обувью? — Агнус ненавязчиво вытянул свою руку из ее хватки, и опустился перед Гермионой, осматривая ситуацию. — Обопрись на стену, пожалуйста. Гермиона сделала полшага к каменной плитке из-за того, что поблизости не было скамеек, и Агнус бережным жестом стянул туфлю с ее стопы. Он аккуратно потрогал материал обуви на внутренней стороне, прежде чем проговорить неизвестное Гермионе заклинание. Он повторил ту же самую махинацию со второй туфлей, попутно проговаривая очищающее и защищающее заклинания на поврежденные места ее ноги, образовывая подобие бактерицидного пластыря. — Я впервые такое вижу, — удивилась Гермиона, пока он поправлял заднюю часть туфли на ее стопе, прежде чем она твердо встала. Агнус поднялся с колена, и так же солнечно улыбнулся. — У меня три сестры, — пожал плечами он, снова подавая локоть, — волей-неволей, учишь что-то новое. Хорошо, что пригодилось. — Действительно, — c широко раскрытыми глазами сказала Гермиона, делая первый шаг, не вызвавший почти никакого дискомфорта. Она была готова делать Агнусу домашку весь оставшийся год. Купить ему квартиру. Расцеловать его. Он чертов волшебник. — Пойдем? — кивнул он в сторону, и медленным шагом повел Гермиону за собой. Честно говоря, Гермиону неприятно удивило, что в этом году старосты схалтурили и пренебрегли украшениями в коридоре и даже на арке дверей в Большой Зал. Створки были открыты, и издалека она могла заметить всплеск розовых оттенков внутри, это выглядело как проход в другой мир из-за контраста. Празднование должно вот-вот начаться. Преподаватели стояли на трибуне, с которых убрали их обеденные столы, и о чем-то разговаривали, выжидая время для речи. Гермиона обвела взглядом студентов в поисках Гарри и Рона, и обнаружила второго около пустых банкетных столов. Коротко кивнув в его сторону Агнусу, они направились к скучающему гриффиндорцу, который ждал появлений вкусностей. Рон в фальшивом изумлении поднял брови — Джинни наверняка рассказала ему с кем придет Гермиона. — Гермиона, шикарно выглядишь, — приветствовал он ее дежурным комплиментом, и пожал руку Агнусу. Гермиона не успела ответить, ее прервала директриса Макгонагалл, выступившая вперед на импровизированной сцене и обратившаяся к присутствующим усиленным Сонорусом голосом. — Дамы и Господа, — торжественно произнесла она. — Я рада привествовать вас на сегодняшнем пиру. Этот год выбил многих из колеи, — она обвела цепляющимся взглядом зал. — Но сегодня — вечер искренности, любви и свободы, которым я надеюсь вы насладитесь. Я бы хотела высказать отдельную благодарность префектам Хогвартса, благодаря которым сегодняшнее празднество стало явью, — раздались короткие аплодисменты. Скулы Агнуса покрылись легким румянцем. — Не буду томить вас долгими речами. Да начнется пир! С громким хлопком на столах появились еда и чаши с пуншем, и Рональд облегченно вздохнул. — Из-за тренировки я не успел пообедать, — объяснил он, немедленно накладывая мясную нарезку на тарелку, и Агнус, тоже состоящий в Квиддичной команде Гриффиндора, понимающе улыбнулся. — Уизли, — подскочил к нему Симус. Он смерил Гермиону прохладным взглядом, и сделал вид, что ее здесь нет. — Видишь во-о-он ту чашу? — кивнул он в сторону чаши красного пунша, стоявшей в дальнем углу Большого Зала, — когда преподы уйдут и чаша сменит цвет, это будет означать, что в ней появится сюрприз, — заговорщески ухмыльнулся он и хлопнул жующего Рона по плечу. — Не пропусти. Рональд заинтересованно приподнял брови. — Сюрприз какого типа? — Очень приятного, — хохотнул Симус и ушел к следующему гриффиндорцу с этой же новостью. Гермиона вопросительно посмотрела на Рона. — Ничего не знаю, — оборонительно бробурчал он. Агнус вздохнул. Староста тоскливо посмотрел в центр зала, где некоторые студенты уже кружились в танце. Пэнси вела Дафну в вальсе, взяв мужскую партию, и хохотала. — Гермиона, не желаешь потанцевать? — его рука под ладонью Гермионы напряглась, и она поблагодарила Парвати за туфли, которые еще десять минут назад проклинала. — Боюсь, не в этой обуви, — ответила она извиняющейся улыбкой. Мозоли даже с заклинаниями не заживают за мгновенье. Агнус кивнул, и отпросился поздороваться со своими приятелями из Хаффлпафа. Рон впихнул ей в руку станах пунша, и сразу же чокнулся. — Перед сюрпризом потребуется разгончик, — Рон проглотил пол стакана залпом, и Гермиона искренне улыбнулась. — Где Гарри? — Рон ткнул пальцем в противоположную сторону зала, где Гарри выходил с Джинни на танец. — Зря не пошла, — мигом раскусил он плохое оправдание — Рон помнил как Гермиона кружилась в танце в Виктором весь вечер, забыв про не менее неудобную обувь. — Он неплохой парень. Гермиона неопределенно пожала плечами, не находя в себе сил разозлиться на то, что Рон призывает ее к симпатии. Неплохой парень Агнус уже выглядел более расслабленно в компании своих друзей, и если у него настолько танцевательное настроение, то пусть он пригласит кого-нибудь из тех старшекурсниц в своей компании — Гермиона не против. Ее взгляд зацепился на компанию Слизеринцев, пристроившихся у противоположной стены. Теодор поддерживающе свистел своим однокурсницам, которые перешли на более вольные танцы, но поддерживали подобие того, что их пляска является партнерской. Забини с умиротворенной полуулыбкой цедил переслащенный пушн, а Малфой… Малфой смотрел на нее со сложным выражением лица. Гермиона непонимающе уставилась в ответ, пока он не отвернулся. — У меня что-что на лице? — решила уточнить она у Рона. — Неземная красота, — выдохнула Парвати в ее лицо, подскачившая сразу после окончания музыки. — Я знала, что платье тебе пойдет, — Патил деловито поцеловала ее в обе щеки, зашептав таинственным тоном, — вы уже знаете про «сюрприз» от Симуса? — Он нам сказал, — хмыкнул Рон. — Беспокоишься о конкуренции? Парвати, любившая занимать негласную роль бармена на вечеринках, смерила его снисходительным взглядом: — От его бадяги даже безоар не поможет. Придурок любит полоскать потроха во всякой дряни. Я бы не советовала. — Я же говорю, — засмеялся Рон, — устраняешь конкурентов. Парвати фыркнула, и уставилась на места преподавателей. — О, — округлила губы она, — профессора ушли. Скоро будет весело. Гермиона заинтересованно обернулась в сторону чаши с пуншем, около которого уже наготове стоял Симус. Рядом с ним Дин Томас что-то недовольно прикрикивал, и подносил к носу каждую склянку, содержимое которых Финниган выливал в чашу. В завершение он достал палочку, и произнес какое-то заклинание, наверняка из серии «пусть вода превратится в ром», но как по команде содержимое сменило свой цвет с ягодного розоватого на зеленый. Рон сконфуженно кашлянул. — Я... я начал сомневаться в успехе этой идеи, — он задумчиво почесал шею, пока Гермиона припоминала все тролли, которые Симус на удивление заслуженно получал на зельеваренье. — Допустим, это что-то наподобие абсента, — настороженно улыбнулась она. — Парвати, милая, ты не планируешь делать коктейли? Симус возбужденно обернулся на зал, и помахал Рону рукой, чтобы он шел к нему. Парвати хрюкнула и подбадривающе похлопала Гермиону и Рональда по плечу. — Вперед, Гриффиндор, — прошептала Грейнджер, и морально подгатавливаясь увидеть сегодня танцующих на столах студентов, потащила за собой Рона. — Это отрава? — сразу начал Рон. Симус с блаженной улыбкой помотал головой, и протянул ему стакан. — Наркотики? — Симус снова помотал головой и попробовал впихнуть стакан в чужую руку. — Какая-то херня для сорняков в теплицах? — Да чего ты заладил? — оскорбился Симус. — Это экзотичный, но приятный, эм.. коктейль. Верно, Дин? Томас, первый удостоившийся чести дегустировать данный прорыв искусства сомелье, вздрогнул. — Никаких сомнений, — быстро кивнул он, но судя по перекошенной улыбке, он просто искал друзей по несчастью. Гермиона придирчиво помешала содержимое чаши половником, и налила содержимое в чистый стакан, поставленный рядом. — За Дина, — подняла тост она, и Рональд поспешно спохватился, выхватывая стакан у Симуса и чокнулся. На вкус зеленое нечто совсем не напоминало абсент — вкус алкоголя почти не чувствовался, как в коктейлях Парвати, но при этом Гермиона осознавала, что если автор задумки Симус, то вырубить с этого может внезапно и скоропостижно. Не зря эту херню назвали «сюрпризом». Музыка сменилась веселыми мотивами, и Дин поспешил на танцпол, по старой дружбе прихватив с собой Рона и Гермиону, уцепив их под локти. — Святой Годрик, никогда еще не блевал зеленой байдой, — ругался он себе под нос. Гермиона аккуратно вывернулась из его захвата, вспомнив про туфли, и посеменила к стене. Она передвигалась от стола к столу в поисках чего-то помимо слишком сладких пуншей, и несколько добрых и более предусмотрительных студентов наливали ей по стопочке, доставая уменьшенные версии бутылок алкоголя, спрятанных в карманах или за пазухой. Репортер, приглашенный для субботнего выпуска о праздновании в Хогвартсе, резво снял несколько фотографий танцующих студентов и также резво удалился. Младшекурсники потихоньку покидали зал, помня о том, что бал до глубокой ночи разрешен лишь для студентов с пятого курса и старше. С каждым глотком алкоголя Гермиона чувствовала себя все менее потерянной в этом помещении, наполненном толпой светящихся от радости людей. Ее тело обволакивало приятной негой, на лице застыла легкая улыбка, и разговоры ни о чем протекали намного легче. Она даже умудрилась похвалить Симуса за его скромные таланты как бармена, влив в свой стакан еще один ковшик смеси, нарекаемой среди своих «сюрпризом». Пусть Финниган комплимента не оценил, Гермиона была предельно искренна в этот момент. Так она ему и сказала — ее слова текли из самой глубины ее нежного сердца, и если он, рыло неотесанное, не способен придавать значения честности, то хер ли он забыл на Гриффиндоре. От Симуса ее оттащила Джинни, видимо, уже выжав все соки из Гарри своей необъемлемой любовью к пляскам. — Ну, Гермиона, — заканючила она, потянув гриффиндорку в центр зала, — ты все время простояла в стороне. Один малюсенький танец, ну? Гермиона воровато оглянулась по сторонам в поисках Агнуса, и не обнаружив старосту в зале, с чистой совестью стянула туфли, откинув их куда-то к стене, и последовала за Джинни. — Да я же тебе ноги отдавлю, — засмеялась она, и тоже сняла свою обувь, босой вышагивая незамысловатые па. — И как тебе Агнус? — хищно ухмыльнулась Джинни, и Гермиона закрутила ее на месте быстрее, чем она закончила вопрос. — Что-что? — проорала Гермиона, — не слышу тебя за радостными звуками музыки! Джинни пьяно рассмеялась и позволила ей избегать этого вопроса, закружив в нестойких кругах по залу, из-за которых люди вокруг то и дело отходили подальше, потому что гриффиндорки теряли равновесие и их несло в сторону. Когда они сделали перерыв, чтобы попить, Гермиона почти интуитивно повернулась в сторону входа в Большой Зал, почувствовав чужой взгляд, прожигающий ее кожу. Малфой стоял лениво прислонившись к стене, и когда их взгляды пересеклись, кивнул в сторону выхода. Его лицо было таким кислым, что Гермиона скривилась, и решила, что придурок может подождать, пока она не насладится обществом более вдохновленных ее компанией людей, чем какой-то скучающий пижон, поэтому она снова уволокла Джинни в центр зала. Холодная плитка остужала ее стопы, пока тело горело от алкоголя и танцев, и в какой-то момент ей показалось, что внутри нее бурлит не спирт, а неподдельная отрада.***
Несвойственный Гермионе азарт шептал ей, что покинуть Большой Зал чуть раньше запланированного было хорошей идеей. Они впервые встречаются, когда оба слишком пьяны. Малфой наступает на неё, засунув руки в карманы, и эта мерзкая ухмылочка на его лице вызывает чувство ностальгии. Это то, как он выглядел раньше. Уверенный в себе, в своём внешнем в виде, и в том, какой эффект он производит на окружающих. Это вызывает табун мурашек по ее спине, потому что она отвыкла от такого Малфоя. Гермиона отступила на шаг, когда Малфой оказался слишком близко, и он довольно поморщил глазами на это движение. Он плавно склонился к ее лицу, и это все так было похоже на то, что он собирается ее поцеловать, что Гермиона сжала губы, в попытке помешать ему. Но он лишь боднул ее в лоб, и продолжил лениво наступать. Гермиона споткнулась на первом шаге, и почувствовала чужое дыхание, когда Малфой потешно фыркнул на это. Последнее, что Гермиона хотела знать, это как растерянно выглядело ее лицо, когда она панически, маленькими шажочками семенила спиной назад, одновременно боясь удариться, и не желая двигаться навстречу кретину, который все ещё прижимался своим лбом к ее и всем своим видом изображал лисью уверенность. Гермиона врезалась поясницей в подоконник, вздрогнув от неожиданного касания, и Малфой прикусил ее нижнюю губу, сразу же отстраняясь после. Мерлин. Он что, изводил ее? Гермиона уперлась ладонями в подоконник, чтобы запрыгнуть на него, но Малфой резко отстранился, чтобы поднять ее за бёдра и усадить самостоятельно. В попытке удержать равновесие от внезапной чужой помощи, Гермиона обхватила рукой его плечи, и сразу же ее убрала, как почувствовала холодную поверхность под собой. Малфой вернулся на свою позицию, и снова прижался своим лбом к ее, аккуратно надавливая, и смотрел в ее глаза с таким надменным видом, что это заставляло ее отклоняться все ниже и ниже. И вдруг она поняла, откуда была такая отзывчивость. Ему нужно было поднимать ее, чтобы получить доступ к ее ногам и самостоятельно раздвинуть их, дабы пристроиться между, пока она не обратит на это внимания. Черта с два ее разложат на подоконнике в коридоре. Гермиона вплелась одной рукой в волосы Малфоя, чтобы удержать на месте, а вторую отвела назад, чтобы облокотиться. Отстранившись на несколько сантиметров, Гермиона впилась глазами в чужие, спрятанные за растрепанной челкой. Не отводя взгляда, она медленно приблизилась к лицу перед собой, и все-таки прикрыв глаза, поцеловала Малфоя в кончик носа. Так же медленно отстранившись, она с улыбкой посмотрела на слизеринца, с чьего лица стёкла довольная ухмылка. Малфой впился пальцами в ее ляжки, и дернул их на себя. Гермиона раньше услышала звон бляшки, чем поняла, что она врезалась в чужие бёдра. Малфой снова наклонился к ее лицу, и двинулся в бок. Как в прошлый раз, когда он сначала поцеловал ее в щеку, потом прикусил ушную раковину, и двинулся влажными поцелуями вниз по шее. За исключением того, что в этот раз его губы вообще не касались кожи Гермионы, и она могла лишь чувствовать чужое дыхание. — Черт тебя дери, Малфой. Возможно это алкоголь, возможно у нее поднялась температура от февральских путешествий без верхней одежды, но ей казалось, что она горела. Будто кровь в ней бурлила от желания. Ей хотелось всего и сразу. Она хотела стянуть с Малфоя его дорогую рубашку. Вглядываясь в легкий макияж на его лице, ей хотелось размазать темные тени в уголках его глаз, делающие взгляд более томным. Она хотела растрепать волосы на его затылке, чтобы от укладки не осталось и следа. Ей хотелось, чтобы он наконец-то дотронулся до нее губами. Его рука пробиралась по задней стороне ее бедра, задирая ногу чуть выше и обвивая вокруг его талии. — Малфой, — вырвалось из ее рта, но она позабыла, что хотела сказать. Ладонь Малфоя сжала мягкость ее ноги. — Мм? — его дыхание осело на шее, оставляя за собой призрачные ощущения чужого рта, очерчивающий ее вены. — Малфой, — попыталась она ещё раз. — Я слушаю, — хрипло рассмеялся он ей в шею, наконец-то прокладывая линию поцелуев. С приглушенным рыком Гермиона до боли сжала волосы на его затылке, чтобы поцеловать его. Он улыбнулся, мешая, но как будто компенсируя, его рука щекочущими жестами пробежалась по внутренней стороне ее бедра, добираясь до нижнего белья, и он нажал большим пальцем на ее клитор. Со вздохом Гермиона непроизвольно попыталась сжать ноги, врезаясь коленями в корпус Малфоя. — Ты уж прости, сегодня я без мантии, — хохотнул Малфой, глядя на красные отпечатки от подоконника на ногах Гермионы. Она передразнила его недовольным бубнежом, пока он отошел на шаг назад, стягивая белье с ее ног. Малфой цокнул. — Какие мы сегодня вредные, — он приподнял подбородок Гермионы, с вызовом глядя в глаза, прежде чем коротко лизнуть ее губы и начать массировать клитор кончиками пальцев. Гермиона с тихим шипением вцепилась в его плечи, подаваясь вперед, из-за того, что его пальцы все еще были прохладными от морозного воздуха. Малфой коротким взмахом палочки наложил на них согревающее и контрацепционное заклинания. Гермиона не может определиться, какое впечатление у нее это вызывает. С одной стороны, она чувствует заботу в том, как именно Малфой берет ответственность за момент с защитой, как он при случае предлагает ей мантии, и в прочих маленьких, но таких приятных жестах. Но в следующее мгновение он резко дергает ее на себя и у нее пропадает ощущение, будто с ней обращаются, как с фарфоровой. То, как Драко прикусывает ее кожу, как его пальцы двигаются в ней, то с какой одержимостью он лапает ее бедра — ничего из этого нельзя назвать нежным. Это держит ее на грани некоего диссонанса, и вызывает чувство, будто она пьянее, чем есть на самом деле. Она тихим хныканьем привлекает внимание Малфоя, чтобы он ее поцеловал, но ублюдок снова улыбается ей в рот, усложняя работу. — Что ж, — хмыкнул он, отстраняясь, и утягивая Гермиону за собой. — Сегодня без особого комфорта, — подвел он, разворачивая ее спиной, как прошлый раз, и помещая руки Гермионы на подоконник перед ней. Его ладони скользили вниз по ее телу, пока не достигли бедер и Малфой не начал медленно задирать ее платье. Из-за невозможности видеть блондина, Гермиона чувствует себя дезориентированной, на мгновение его ладони пропадают с ее ягодиц, и она пугается, пока не слышит звон чужого ремня. Он входит в нее одним плавным толчком, и Гермиона подается вперед, опускаясь на локти. Ощущение кажется слишком непривычным, и она благодарна за то, что Малфой дает ей время привыкнуть. Он двигается плавно, касаясь ее ягодиц и замирая на мгновение, когда он в ней максимально глубоко, пока Гермионе остается ловить ртом воздух. Ей не слишком нравится позиция. Она идет против всех предпочтений Гермионы об эмоциональной связи с партнером, лишая зрительного контакта и сводя все взаимодействие к одной точке соприкосновения. Поэтому все что происходит после — заслуга исключительно Малфоя, но никак не позы. Он не перестает водить руками по ее телу, иногда наклоняясь, чтобы перекинуть ее волосы на другое плечо и оставить укус на коже. Его ладонь перемещается между ног Гермионы, начиная мерным темпом массировать чувствительную точку. Громкий, будто вырванный из груди стон разнесся неожиданным оглушающим резонансом по коридорам замка, и именно на этом моменте Гермиона вспоминает. Они в публичном месте. Они на виду, в пустом коридоре из гобеленов, у одного из окон, при идеальном обзоре. В случае чего им некуда спрятаться. Ее мозг коротит, потому что это нельзя назвать иначе, чем глюком. Вместо того, чтобы остановиться, она подносит ладонь к лицу и закусывает кожу у основания большого пальца, чтобы предотвратить непроизвольные звуки. Малфой отпихивает руку от ее лица, и прежде чем Гермиона успевает что-то сказать по этому поводу, подносит к ее лицу свою ладонь, прижимая ее плотно ко рту, позволяя закусить уже его кожу. Гермиона чувствует запах. Знакомый, пошлый, грязный запах, которым время от времени пропитывался воздух за стеной из тяжелого тканевого балдахина гриффиндорской кровати. Запах, который впитывался в ее постельное белье, когда она бездумно вытирала об него липкие ладони. Рука Малфоя, которая ещё несколько минут назад была в ее белье теперь прижимается к ее лицу, оставляя невидимые следы, и Гермиона закусывает чужую кожу больше в отместку, чем из практических соображений. Он толкается жестче, вызывая неловкие звуки шлепков кожи, которые в принципе ничем не отличаются ни по источнику, ни по громкости от стонов, и Гермиона мычит в его руку. Неожиданно она слышит лишний звук, и с силой щипает его предплечье, пока он не убирает руку от ее лица с шипением. — Что слу..? — морщит нос Малфой, тряся своей рукой в воздухе, пока Гермиона не смотрит на него в пол оборота и не подносит палец ко рту, призывая его заткнуться. Когда он послушно закрывает рот и кладет ладонь на ее ягодицу, переставая двигаться, но не выходя из Гермионы, она слышит. Шаги и тихие переговоры, которые идут из смежного коридора. В принципе их легко не заметить. Они не стоят прямо у поворота, а даже если они попадут в поле зрения, то надо постараться их узнать. А если их узнают, то надо будет вспомнить об этом завтра с похмелья. Гермиона чувствует, как паника поднимается по ее телу, и, к сожалению, именно из-за этого она сжимается вокруг Малфоя, вызывая его тихое шипение. Несмотря на обстоятельства, он пихает ее обратно к подоконнику, побуждая опереться, и толкается в нее. — Тебя это смутило? — прошептал он у ее уха, помещая ладонь обратно на ее рот, заглушая любые звуки. Его бедра движутся плавнее, входя не до конца, чтобы не вызывать звук шлепка. Гермионе кажется, что все это — ее больная фантазия, и ничего из этого не происходит на самом деле. — Что именно? — продолжает он говорить, начиная рассуждать. — Тебе не нравится сама мысль, что тебя могут застать в коридоре? Или тебе не нравится, какие это может вызвать последствия? — он сжимает ее косточку бедра, дергая ее на себя. Шлепок. — Или может ты чувствуешь себя уязвимо? — продолжает он. Гермиона с силой закусывает кожу на его ладони, но он это игнорирует. — Поэтому ты так сжалась? Или тебе нравится подобное? Гермиона с громким мычанием наклонилась вперед, будто желая упереться лбом в подоконник, но Малфой ладонью притянул ее на место. Она слышала, как чужой голос приближался, а шаги становились все громче, как и биение ее сердца. — Или же это из-за того, с кем ты? — прорычал Малфой, вбиваясь в нее ожесточеннее, будто отыгрываясь за что-то. Гермиона всхлипнула от ощущения его пальцев на своем клиторе, и подалась бедрами ему навстречу. — Достаточно скандальное событие, тебе так не кажется? — вдохновленным тоном продолжил он. — Представь таблоиды. Скитер бы оторвалась от души. «Героиню Войны нагнул Пожиратель Смерти». «Золотая девочка золотая во всем?» Просто ляпота. У нее кружится голова. Она близко, она так-так близко — Малфой входит в нее под самым приятным углом, пока его пальцы выводят круги на ее чувствительной точке, и вместе с расслабляющим дымком в ее голове от алкоголя это приятно настолько, что она готова заплакать. Шаги, которые раздавались в коридоре, теперь заглушены ее учащенным дыханием, и она не уверена, что действительно расслышала шокированный вздох неподалеку. Если Малфой сейчас остановится, она его убьет. Задушит. Кастрирует. Слезинка скатилась с ее ресниц. Быстрые удаляющиеся шаги остались где-то позади, вместе с надеждами Гермионы на то, что ее не увидят, не узнают, не вспомнят, и всем остальным. Одно движение пальцами, и она вскрикнула в ладонь Малфоя, перепачканную ее слюной, и подалась вперед, в поисках опоры после внезапной накатившей неги. Малфой позади нее зашипел и только через две секунды, когда Гермиона проморгалась и заново начала осознавать реальность, она поняла насколько сильно сжала его в себе. Толчки Малфоя стали прерывистыми и Гермиона расслабленно полулегла на подоконник, пока чужие ладони сжимали ее бедра. Вслушиваясь в чужое тяжелое дыхание, Гермиона поняла, что сегодня она перешла грань дозволенного.