Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. Джоан Роулинг
Проснувшись с пересушенным горлом и дикой головной болью, Гермионе казалось, что она умерла и возродилась. Во всех смыслах. В момент когда она одернет балдахин, чтобы потянуться к заранее заготовленному кувшину с водой, начнется что-то, к чему она никогда не была готова. Было слишком много пунктов для осмысления произошедшего, но мигрень и провалы в памяти казались весомыми оправданиями, чтобы отложить это на попозже. Во-первых, было стыдно. Она совершала бесчисленное количество унизительных вещей, будучи пьяной, но никогда они не уходили настолько в крайность. Все еще предыдущие всплески бунта воспринимались с легким смехом и пониманием, потому что большинство студентов также пристрастились к алкоголю и испытали подобный неприятный опыт на своей шкуре, с собой в роли исполнителя. Гермиона уверена, что будь на месте Малфоя любой другой блондин, был бы шанс, что это сошло бы ей с рук. В интернатах было сложно найти уединенное место, а потому лобызавшиеся студенты в коридорах были привычным явлением и основной причиной, почему старосты, посмеиваясь, рекомендуют первокурсникам не покидать гостиную с наступлением темноты, даже если до отбоя остается достаточное количество времени. После импромпту-вечеринок подобные случаи учащались, и, к сожалению, Гермиона видела гораздо больше полуобнаженных тел, чем готова была кому-либо признаться. Однако, она никогда не могла подумать, что сойдет с рельс настолько, чтобы забыть базовые правила приличия и продемонстрировать кому-то свой голый зад в коридоре. Во-вторых, было страшно. Если смотреть глобально, ей может прилететь и со стороны Забини, и со стороны Джинни, и результат может оказаться фатальным. Если это просочится среди людей или даже выйдет за пределы замка, ее положение в обществе ухудшится, и это вполне может стать причиной потери доверия к ней как со стороны авторитетов, так и мирных граждан. Она подставила свою спину абсолютно всем для свободного обстрела. Ее фигура, казалось бы такая незначительная и неповоротливая на поле боя, была красиво разрекламирована, и это было очередным примером, когда дружба с Гарри вышла ей боком. Магглорожденная, прошедшая войну рука об руку с Национальным Героем, - ее именем стало легко манипулировать среди населения, которое искало представителя угнетаемой группы в верхах. С глубоким вздохом Гермиона отодвинула балдахин и с облегчением обнаружила, что Парвати в спальне не было. Возможно, ей стоит пронести с собой на завтрак немножечко ликера и подлить в свою кружку с кофе, чтобы пережить этот день чуточку легче. Но вспомнив, что так делал ее дядя-алкоголик, Гермиона, неприязненно фыркнув, передумала. Гостиная Гриффиндора была относительно пуста, когда она спускалась. Возможно из-за этого не возникла неловкая тишина с ее появлением, но она могла чувствовать пытливые взгляды на своем лице. В коридоре ее преследовали тихие шепотки, и этого было достаточно, чтобы гриффиндорка поняла, что выстрел таки прогремел. Ее горло сжимало душащее чувство минутной паники, которую она пыталась подавить верой в собственную непоколебимость. Гермионе казалось смешным, как после войны ее пальцы все еще были способны подрагивать от таких приземленных страхов. Гермиона шла по коридору и заставляла себя думать о том, как сильно ей хотелось покалечить тех чертовых сплетников. Ее одолевало чувство ностальгии, когда она заходила в Большой Зал. С такими же палитрами эмоций на нее смотрели несколько лет назад, когда она, поддерживая Гарри, начала утверждать, что Воландеморт возродится. Смесь смеха, неверия, и легкого отвращения, с которым смотрят на сумасшедших. Когда она приземлилась на свое место, Гарри с Джинни поздоровались с ней как обычно, продолжив свой разговор, и на этом моменте Гермиона смутилась. Либо они еще не знают, либо шепотки по иному поводу. Сделала она вчера в этом самом Зале что-то не слишком праздничное? Может ее тошнило? Она снесла стол или начала раздеваться? — Гермиона, глянь, — протянул газету Гарри. Они обсуждали слишком скорое отстранение от Министерских дел Чанга, сразу после того, как он был признан безвести пропавшим еще несколько месяцев назад. — Меня кое-что смущает. — Ну ты выбрал время конечно, — пробурчала Гермиона, сухими глазами пробегаясь по написанному. Причину переживаний она не зафиксировала — про бывшего Министра юстиции было напечатано две строчки — факт убийства подтвержден, дело ведется, подозреваемых нет. — Тебе не кажется это странным? Сразу нашлась замена Бо Чангу, будто его пропажа ожидалась. Гермиона глубоко вздохнула. — Гарри, я думаю ты по привычке пытаешься найти политические узелки там, где их нет, — она рассеянно глянула на жирные сосиски, и ее затошнило. — На место каждого Министра было много кандидатов, плюс временная замена была из той же партии, в какой состоял Бо Чанг. В добавок, прости меня, но мало ли у власти причин, чтобы желать скорейшей отставки сомнительно верной, но все-таки бывшей прислуги Воландеморта? Гарри красноречиво на нее посмотрел, и Гермиона поняла. Он знает. — Верно, — пробормотал он, накручивая на палец кудрявую прядь. — У меня голова раскалывается, прости, может я что-то упускаю, — простонала она, борясь с желанием лечь лицом прямо на стол. — Может тебе дать зелья? — встрепенулась Джинни, и Гермиона подумала, что она все еще не протрезвела. Ее мозг сейчас работал в замедленном режиме, время от времени выталкивая ее из реальности в дрему с открытыми глазами. Но она была уверена, что есть знает Гарри, то знает Джинни. И у нее не осталось больше ни одной причины, чтобы быть с ней дружелюбной. Может это какой-то импровизированный цирк специально для нее. Либо она все неправильно поняла с самого начала, и вчерашнее приключение было всего лишь больной вспышкой фантазии ее пропитанного спиртом мозга. Рон, неряшливо ввалившийся в зал, поспешил развеять ее сомнения. Она смотрела, как он со смешным лицом чуть ли не бежит к ним, слегка пришаркивая на ходу, и почему-то ей захотелось хихикнуть. Рональд грузно приземлился на скамью напротив нее, переводя дыхание, и бесцеремонно рубанул с плеча, как он любил. — Гермиона, — его сиплый голос был многим похож на ее собственный, и она мысленно посочувствовала жертве похмелья. — Какого черта все говорят о том, что ты встречаешься с Малфоем? — на фамилии слизеринца лицо Рона сморщилось, будто он засунул дольку лимона в рот. Или его просто затошнило. Кто знает. — Я не встречаюсь с Малфоем, — помассировав виски, заверила она. — Слава Мерлину, — с заметным облегчением выдохнул Рон. Даже Гарри казалось чуточку расслабился. — Потому что я слышал как кто-то обсуждал, что ты.. эм.. прелюбодействовала с ним. В коридоре. Джинни хрюкнула. — О, — невинным тоном удивилась Гермиона, закусив собственную улыбку, — но я прелюбодействовала с ним. В коридоре. Гарри подавился, и на их компанию опустилась тишина, разрушаемая лишь задушенными покашливаниями Поттера и суетливыми хлопками Джинни по его спине. — Но вчера вечером ты пришла с Агнусом, — жалостливо прохныкал Рон, — я не понимаю. — Да, он сопровождал меня на бал. — То есть ты провела вечер в компании одного кавалера, а, — Рон растерянно водил рукой по воздуху. — Закончила, — кашлянул он, — в компании другого? — Получается так, — кивнула Гермиона. Ее разбитое состояние постепенно вытеснялось каким-то злым весельем. Рон заерзал. — Ты что-то хочешь сказать, — вздохнула Гермиона, готовая ко всему. Рон пожевал губу. — Ну, во-первых, некрасиво. Джинни встрепенулась. — Тебя только это беспокоит? — зашипела она, уводя взгляд в сторону, чтобы проверить окружающих людей на предмет подслушивания, а Гермиона мысленно согласилась. Действительно, некрасиво. Вероятно, перед Агнусом стоит извиниться. — Во-вторых, ты конечно прости, но ты была в сознании? — настороженно посмотрел Рональд, пытаясь придать себе вид физической расслабленности. Гермиона вспомнила книгу по технике проведения допросов, которую ранее ему порекоммендовала. Вот аврор траханый. — Расслабь булки, да, — фыркнула Гермионы. Как неприятно бы не ощущался этот вопрос, его причины были понятны. Даже будучи старостой Гермиона время от времени закрывала глаза на непотребство за пределами спален, но некоторые случаи требовали ее вмешательства. Только сейчас она поняла, что будь на месте тех людей в коридоре кто-нибудь другой, они вполне могли бы обездвижить Малфоя просто ввиду фигурирующих лиц. — Тогда переходим к третьему пункту. Как давно? Джинни непонятливо посмотрела на брата, пока Гермиона в очередной раз тихо восхитилась. — Некоторое время, — неопределенно пожала плечами она. Рональд фыркнул и с недовольным видом забарабанил пальцами по столу. — Что не так? Гриффиндорец тихо промычал, будто обдумывая свои слова. — Я думаю, что мне обидно, — завершил он, и Гермиона заговорщески ему ухмыльнулась. «Сюрприз» выбил их обоих. — Почему о моих похождениях знали все, а ты скрывала? — Догадайся с трех раз, — выдохнул Гарри, наконец придя в себя. Он не выглядел недовольным, но казалось, что он был слишком уставшим для утра понедельника. Рон понимающе кивнул и снова фыркнул. — А как ты понял, что они, ну, давно? — Угадал, — даже возможность похвалить свои дедуктивные способности Рона не вдохновила. — Она не придерживается беспорядочных связей. Плюс сама, — он повел рукой по воздуху, пытаясь заменить жестом все возможные эпитеты, — ситуация. Джинни ойкнула, приложив кончики пальцев к своим губам. — Так получается все это время ты виделась с Малфоем, пока мы с Забини восприняли это как агрессию? Гермиона была готова поставить свой последний сикль на то, что Забини был в курсе, но решила это не оглашать и коротко кивнула. Гарри неловко кашлянул: — Ну, — пробубнил он, прикрывая рот кулаком, — я рад, что мы это прояснили.***
— Нужно поговорить, — Гермиона вздрогнула от голоса Малфоя, ожидающего около входа в Большой Зал. Тот факт, что он не подошел к ней в открытую, пока она сидела за столом, чуточку ее успокоил. Раз он не привлекал к ним дополнительного внимания в месте, полном людей, то он тоже чувствует себя неловко. Она последовала на ним на расстоянии нескольких метров, вглядываясь в его растрепанные волосы на затылке, пока он не завел ее в подземелья, подальше от входа в общежитие Слизерина. Но даже мнимая конспирация не спасала от допытывающих глаз студентов, которые, несмотря на четко выверенное расстояние, сразу могли догадаться, куда — за кем — Гермиона идет. Сегодня лицо Малфоя выглядело бледнее обычного, темный свет подземелий оттенял черты его лица чуть резче, из-за чего казалось, что его кожа просвечивала все фиолетовые сосуды вокруг глаз. — Знаешь, раз уж ты дала всем благо считать, что мы встречаемся, то может мы перестанем подкармливать твой вуайеризм и наконец-то переместимся на более уединенную и мягкую поверхность? — Я не подтверждала эти сплетни, — Гермиона возмущенно фыркнула. — Это не главный момент моего предложения, — поднял бровь Малфой. Внезапно его губы скривились, и он окинул ее насмешливым взглядом. — Что? — вмиг ощетинилась Гермиона. — Ты даже не... — веселым тоном начал слизеринец, но махнул рукой. — Не важно. Что касательно разнообразия в нашей жизни в виде некоторой горизонтальной плоскости? Гермиона фыркнула и задумалась. Единственная мягкая поверхность в Хогварсте, которая приходила ей в голову — это Больничное Крыло, где комфортабельность коек была спорной, и спальни в общежитиях. Горящая неловкость от мысли, что ей придется пересекать гостиную Слизерина с Малфоем под ручку, нивелировала все хорошие стороны этой затеи. Она ничего не смогла поделать с тем, что ее щеки загорелись. — Парвати хватит удар, если она тебя увидит, а Забини заавадит меня на месте, — мысленно Гермиона сделала заметку, что будет около двадцати студентов, которые возмущенно исплюются от мысли, что на их священную обитель избранных Салазаром ступит магглорожденная. Малфой непонимающе уставился на нее. — Допустим, побережем Патил. Но с Блейзом не будет никаких проблем, — Гермиона напряженно хмыкнула, вспоминая плескающийся яд в глазах мулата. Может для тебя все это выглядит как веселая игра, но твои развлечения могут стоить моим друзьям всего будущего. Внезапно ей стало тошно от того, что Малфой позвал ее для обсуждения этого. Она не была наивной настолько, чтобы считать, что он нашел в ней что-то большее, чем доступного полового партнера. В последнюю очередь она могла расположить его к себе будучи той, кем она является. Но эта мысль вызывала у нее комок в горле от отвращения к самой себе. Будучи юной, она слишком импульсивно выражала пренебрежение к девушкам, которые по ее мнению выпячивали свою сексуальной на одобрение публики. Она любила исходиться осуждающими речами о том, что когда у тебя нет ничего за душой, ты пытаешься привлечь окружающих внешностью, добиваясь восторгов через постель. Гермиона уже вышла из этой фазы и понимала, что сексуальная жизнь других людей, как и их внешность — не ее чертово дело. Однако в этот момент, она чувствовала себя именно той, кого раньше осуждала. Будто у нее нет ничего, кроме согласия раздвинуть ноги. Будто вся ее личность сводится к тому, что она ищет развлечение. Эта мысль была как укол. Но она точно также относилась к Малфою. Это осознание сменило отвращение на злость к самой себе. Она не имела никакого права расстраиваться или чувствовать себя задетой, когда не знала о Малфое ровно ничего, и, более того не желая ничего о нем узнавать. Это было смешно. Рон сказал, что она не придерживается случайных связей, но именно это она и делает. Привыкнув считать себя трезвомыслящим человеком, Гермиона все-равно недовольствуется мнимыми принципами, когда Малфой подошел к ней сам, полностью понимая, как она к нему относится. Принимая, что он для нее не больше, чем временное, какое-то нездоровое увлечение. — Я подумаю, — кивнула она, все еще не желая узнать обстановку гостиной Слизерина изнутри. Малфой задумчиво посмотрел на ее лицо, прежде чем наклониться и оставить легкий поцелуй на ее губах. Гермиона опешила настолько, что не посчитала нужным как-то реагировать. — Там шла какая-то мелочь, — объяснил он и довольно ухмыльнулся. — Надо же придерживаться истории. Гермиона была уверена, что не слышала никаких шагов поблизости. Из-за накатившей тошноты гриффиндорка развернулась и, не прощаясь, ушла первой. Она не могла понять, было ли это интоксикацией или каким-то внутренним чувством, которое она накапливала в себе уже очень долгое время. Она была уверена, что чувствует себя неправильно. Это не отношения, но все считают, что они с Малфоем именно что встречаются. Он ведет себя так, будто сам в это верит. И в принципе происходящее между ними можно расценить как хлипкий росточек, который несмотря на тонкий стебелек смог пробить асфальт и готов вот-вот дать жизнь чему-то новому. Но Гермиона не готова. У нее нет бабочек в животе, сверкающих от счастья глаз или хотя бы предвкушения. Она ничего не чувствует по этому поводу. Эпизоды жизнь будто перескакивают кинолентой, замирают, когда киномеханик не успевает переставить рулоны вовремя, и события снова начинают течь на экране, пока Гермиона осталась где-то там, на последних рядах зала с протертыми сидениями. И она без конца смотрит через линзу на происходящее, изредка выкрикивая в пустом зале какие-то комментарии, но по большей части она равнодушна, а фильм не получит высокой оценки. Но это будоражащий момент — главная героиня перешла на новую стадию отношений с мужчиной, Гермиона должна была как минимум пораженно ахнуть и уронить несколько зерен поп-корна. Вместо этого она все также скучающе продолжает его жевать, находя отраду только в закусках, раз уж кинокартина вышла настолько удручающей. Это неправильно. В первую очередь по отношению к самой себе, во вторую — к Малфою. Она не может иметь ни малейшей идеи, что он думает по поводу всего случившегося, по какой причине он в полной готовности врисовался в образ ее бойфренда и почему, почему-почему-почему Малфой спокоен. И отчасти это также ее ответственность — задать ему эти вопросы, чтобы прояснить ситуацию. Но она предпочитает скинуть ее с себя и игнорировать, чтобы в итоге не выйти виноватой. Гермиона прикладывает руку к шее, тяжело сглатывая несуществующий комок в глотке. Ей должно быть как минимум паршиво. Что угодно: она должна чувствовать себя некомфортно, виноватой, нечестной, самозванкой, хоть как-нибудь. Вместо этого она чувствует лишь тошноту.***
— Мисс Грейнджер, задержитесь, пожалуйста. Джинни кинула на Гермиону вопросительный взгляд, но она могла лишь пожать плечами. Проблем с Арифматникой у нее не было, а если бы ее ожидала выволочка за вчерашнее, то этим озаботилась бы директриса. Она со скрипом задвинула стул и подошла к учительскому столу, ожидая, когда дверь класса закроется за последним выходящим учеником. — Мисс Грейнджер, я вас не узнаю. Язвительное «честно говоря, я тоже» вертелось на языке. Она сама в курсе, что ее вид мягко говоря помятый. Она искренне испугалась, увидев с утра воспаленные красные глаза и пушащиеся волосы, которые у нее не оставалось времени помыть. — Вы уверены, что ваша подготовка к повышению квалификации проходит благополучно? Гермиона непонимающе проморгалась. — Профессор, я не понимаю, что вызвало ваше беспокойство, — настороженно проговорила гриффиндорка. Она не может назвать себя безответственной: у нее было мало пропусков за год, и она исправно выполняла все домашние задания. Гермиона всего лишь не взяла дополнительные курсы, решив не нагружать себя ненужными заботами, и перестала писать дополнительные дюймы эссе, за которые в любом случае не присваивали дополнительных баллов. Но видимо, это свидетельствовало о потери ее вдохновленности в учебе, и было поводом для озабоченности. — Я хочу вам напомнить, что вы взяли экзамены повышения квалификации на ЖАБА, и пусть основной курс вы закроете без проблем, у меня есть подозрения, что вашего уровня знаний не хватает для желаемого результата. Гермиона хотела сказать, насколько ей покласть на эти ЖАБА. Вместо этого она пластиково улыбнулась, даже не пытаясь выглядеть застыженной. — Я поняла, профессор. Приму к сведению. Спасибо за беспокойство, — заученные фразы отлетали от зубов, как встроенная программа. Профессор Перссон лишь вздохнула, совершенно не купившись, и помахала ладонью, мол, иди. Экзамены повышения квалификации или ЖАБА-К позволяли получить диплом, свидетельствовавший о профессиональной подготовке в узкоспециализированном направлении. В отличии от ЖАБА, который подтверждал наличие среднего образования и давал возможность на трудоустройство вне Лютного, ЖАБА-К был как документ о высшем образовании в маггловских университетах. Для этого диплома сдавались отдельные экзамены повышенного уровня сложности в соответствии с выбранными дисциплинами. Студенту было необходимо поручительство профессоров, которые подтверждали наличие проф подготовки. ЖАБА-К был кратчайшим путем в закрытые магические пространства, а с прикреплением диссертации вообще можно было продвинуться в гильдии или крупные бизнесы древних семей. У Гермионы не было грандиозных планов на этот счет, скорее она была убеждена, что выработала идеальный для себя план обучения, который держал ее в рейтинговых верхах все школьные года. А потом она поняла, что просто была горделивой заучкой, и махнула на этой рукой. Это было бы просто приятным дополнением к выпуску, все-таки удобно иметь при себе подушку безопасности, которая в случае чего откроет тебе дополнительную дорогу. Но в случае если она завалит ЖАБА-К, она ничего не потеряет. Судя по всему, ее расслабленный вид уже успел морально подготовить профессоров к великому падению Золотой Девочки. Лаванда говорила, что всегда нужно все делать в лучшем виде. Гермиона кровожадно усмехнулась. Чтобы ее низвержение было исполнено на «превосходно» не хватает только заявиться в Хогвартс с огнестрелом.