***
Вскакивая на постели, она подавляет резкое желание вскрикнуть. Тонкие пальцы сжимают белоснежные простыни, а широко раскрытые голубые глаза сверлят дыру в стене. Она тяжело дышит и, стараясь это исправить, задерживает дыхание. Еще ночь. Это столь очевидно, что Баронесса даже не удостаивает взглядом часы на прикроватной тумбочке. Она в отеле, в одном из лучших номеров. Здесь буквально пахнет дороговизной, однако на уют нет ни единого намека. Чрезмерно жесткий матрас, после сна на котором ломит все тело, кресла кажутся не слишком удобными, а обои на стенах напоминают радужный фейерверк — полнейшая безвкусица уже успевшего себя показать Нью-Йорка. Женщина встает на ноги, нащупывает на кресле свой привычный мягкий халат. Просовывает руки в рукава, ощущая некую защищенность. Так странно — какая-то тряпка, а уже доставляет приятное чувство. Будто сейчас навязчивые сновидения не тронут ее, ни в коем случае. И она с радостью будет этому содействовать. Она, стараясь шагать не слишком громко, выходит из номера. Спускается по лестнице, тускло освещенной висящей вверху лампой. И, наконец оказываясь в холле, выходит на улицу благодаря «черному» входу. Она заметила его еще когда приехала сюда вчерашним днем. Рассматривала помещение, пока Эстелла брала ключи от номера. К слову, холл отеля выглядит куда презентабельнее холла офиса. Много растений в миленьких горшочках разных форм, цветов и размеров, несколько автоматов с газировкой, удобные кожаные кресла в некоторых местах огромного зала. В лицо ударяет свежий воздух и на долю секунды Баронесса жалеет, что не надела чего-нибудь потеплее. Однако ее желание вернуться за верхней одеждой уносится прочь, когда чувствует прохладный порыв ветра, пробирающийся к чувствительной коже. Блаженное ощущение. Дорожки все еще густо устланы лужами, не успевшими впитаться. И, выбрав одну из наиболее сухих, женщина проходит по ней. Во всех окнах — кромешная тьма, но неподалеку стоят фонари, освещающие все сутки напролет. Она проходит дальше, ступая по немногим опавшим листьям, приятно хрустящими под подошвой. Фон Хеллман где-то слышала, что здесь листья полностью опадут только в начале ноября. Тропа приводит прямо к уютной беседке и, кажется, внутри даже горит свет. Поднимаясь по деревянным ступеням, она входит внутрь, обнаруживая это местечко очень теплым в сравнении с уличной температурой. На столике посреди беседки стоит дымящаяся кружка кофе — словно приготовленная специально для нее. Баронесса берет ее в руки, присаживаясь на теплую деревянную скамейку, отпивая немного манящей жидкости, расслабляющей напряженные мышцы во всем теле. Кофе оказывается немного более сладким, нежели она привыкла пить. Но это не мешает ей с медленным наслаждением осушать кружку в течение пятнадцати минут. Убирая воспоминания о горьком кофейном аромате в глубины сознания.***
Баронесса в очередной раз требовательно оглядывает отражение в зеркале с ног до головы. Безупречно, ведь иначе и быть не может. Самодовольно ухмыляясь, женщина покидает спальню. Даже учитывая то, что спала она всего несколько часов, она умудряется выглядеть великолепно. А вот Миллер все еще не оставляет попыток привести в порядок слегка опухшую от чрезмерно большого количества выпитой вчера воды кожу лица. Нервно нацепив на нос очки, девушка выходит из номера. Такси, дожидавшееся их уже около двадцати минут, привозит к огромному зданию даже раньше положенного. В холле снова слишком светло и пусто, отчего хочется поскорее уйти отсюда. Однако сегодня у них другие планы и скорый уход в них не предусмотрен. У входа в кабинет для совещаний их встречает невысокая светловолосая девушка. — Баронесса фон Хеллман и Эстелла Миллер, полагаю? — получая в ответ сдержанный кивок, девушка расплывается в улыбке, — Я Кейт Джерон, личный помощник для вас и мисс Пристли. Следуйте за мной, ваше рабочее место уже подготовлено. Они следуют за ней, по пути Эстелла любопытно заглядывает в приоткрытые двери. И вот, сворачивая влево, они оказываются в достаточно просторном светлом кабинете. Удобные кожаные кресла, такой же кожаный диван на несколько человек, сравнительно большой стол посреди комнаты, несколько аккуратных шкафов, наполненных какими-то тканями, бумагами, нитками и прочими материалами и инструментами. На диванчике сидит девушка, чьи темные волосы собраны в конский хвост. Губы ярко выделены красной помадой, она заинтересованно смотрит в журнал. И все бы ничего, однако у окна стоит высокая женщина в юбке-«карандаш», с телефонной трубкой у уха и активно жестикулирует свободной рукой. — Доброе утро, — тепло улыбается девушка, и Эстелла присаживается рядом с ней. Короткие платиновые волосы, идеальная осанка. Она слишком пристально следит за движениями Пристли. — Баронесса? — вырывает из раздумий голос помощницы, — Посмотрите. Холодный взгляд падает на Эстеллу перед тем, как она поднимает голову. Женщина приближается к девушкам, садится в кресло чуть дальше от них. Принимает журнал из рук «Замарашки», открывая на одной из страниц. — И? — нетерпеливо произносит она. — Это журнал мисс Пристли, «Подиум». Баронесса перелистывает несколько глянцевых страниц, рассматривая предложенные образы. Некоторые из них выглядят действительно неплохо, но большинство из них кажутся ей смешными и до невозможного глупыми, с абсолютно несочетающимися по цвету и качеству тканями. Внезапные шаги заставляют женщину поднять голову, созерцая саму мисс Пристли. Поджатые губы, выразительные скулы и зеленые, обрамленные подкрученными ресницами глаза. — Баронесса, мисс Миллер, — вежливо кивает женщина в знак приветствия. — Мисс Пристли, — женщина говорит почти одновременно с Эстеллой. — Думаю, пора начать подготовку образов уже сейчас. У вас есть какие-нибудь эскизы? Она садится в одно из кресел, забрасывая одну ногу на другую, сцепляя руки в замок на колене. — Да, но их немного, — разглядывая женщину, отвечает Баронесса. Она указывает на папку, извлеченную Эстеллой из сумки и оставленную на столе, — Можете ознакомиться с ними. — Спасибо, — кратко отвечает женщина. Фон Хеллман спешит чем-нибудь занять руки и этим «чем-нибудь» становятся эскизы Миллер в еще одной папке. Она не глядя переворачивает листы один за другим, украдкой наблюдая за своей новой напарницей. Ее глаза внимательно изучают эскизы, пока Баронесса внимательно следит за каждым элегантным движением. Вероятно, со стороны это кажется достаточно странным. Чем дольше женщина наблюдает за Мирандой, тем больше возрастает тревога в груди. Странная до сухости во рту, до кома в горле, до покалывающих кончиков пальцев, до неизвестного ей ощущения невесомости в животе. Кажется, его обычно называют «бабочками». Однако это нечто сильнее бабочек. И складывается впечатление, будто все органы переворачиваются, меняются местами, в конце концов возвращаясь на свои места. А затем начиная сначала. Снова и снова. Пока женщина рядом не решает сменить позу, теперь забросив левую ногу на правую. Это служит Баронессе знаком опустить глаза, перестать бесстыдно пялиться на ее одежду, волосы, на эти чертовы скользящие по бумажным листам пальцы. Слишком аккуратные и слишком изящные. — Баронесса, — негромко привлекает внимание «Замарашка», — Мы с Андреа отобрали лучшие, по нашему мнению, эскизы. Женщина принимает протянутые ей бережно сложенные листы без единого комментария. Достает из сумки золотистый футляр, а затем извлекает из него очки. Надевает, принимаясь сосредоточенно разглядывать карандашные рисунки. Никто и ничто не должно помешать ей сделать их небольшую «команду» лучшей.