***
Нью-Йорк обволакивает сумрак. Густая темнота покрывает все улочки города, в конце концов позволяя несильному дождю забарабанить по крышам и подоконникам. Баронесса и не думает прекращать свое занятие — старательно соединяет верх платья с пышной короткой юбкой. Последний образ к шестому показу почти готов и, если его удастся завершить сейчас, предстоящий день окажется полностью свободен. Поэтому, игнорируя ноющую боль в затекшем теле, она доделывает платье. Веки опускаются, будто налитые свинцом, и женщина обмякает в удобном кресле, испуская протяжный стон. Во всем офисе — со звоном давящая на уши тишина. Лишь где-то вдали иногда раздается звук заведенных моторов. — Найди меня… Неожиданный голос заставляет подпрыгнуть, нацепить на кончик носа недавно снятые очки. От прежней сонливости не остается и следа, женщина оборачивается, тревожно вглядываясь в каждый темный угол. К горлу подступает ком, а с губ срывается истерический вскрик. Либо она сходит с ума, либо кто-то очень умело шутит с ее воображением. — Ищи меня… — Оставь меня! — она слышит отчаянный стук собственного сердца в мертвой тишине. Руки трясутся от необъяснимой, жуткой тяжести в груди. Повязка, так любезно наложенная днем Мирандой, падает на пол, соскальзывая со вспотевшей ладони. Она прислушивается к тишине, нарушаемой учащенным дыханием и всхлипам. Фон Хеллман не замечает скатывающихся по щекам слез, что обильно покрывают изящную шею. Волосы, в конец растрепавшиеся и выглядевшие теперь ужасно, прилипают к шее, к лицу, однако ей нет дела до этого неудобства. — Найди… — насмешливо повторяет голос. — Нет! Нет, нет, нет!.. — она кричит так, что злосчастное «нет» эхом разносится по всему этажу. Однако здесь пусто. Совершенно пусто. Никого, кто мог бы помочь, успокоить. Пустота, в которую она кричит. И чертов голос, непонятно как возникший в голове. От резких движений дорогие очки падают на пол, разлетаясь мелкими осколками. Ей остается лишь обессиленно опуститься на пол, поджав ноги под себя. Дрожащие руки закрывают лицо от всего мира. По щекам нескончаемым потоком струится соленая жидкость, все тело мелко дрожит, изредка замирая на долгие секунды. А онемевшие губы лишь судорожно повторяют такое короткое, прорезающее тишину слово.***
Сквозь невыносимую головную боль Баронесса все же слышит знакомые голоса. Ощущает, чьи-то теплые ладони, крепко сжимающие плечи. Заполняющий, кажется, все пространство запах цветочных духов. Такой простой и родной, что хочется окунуться в него с головой. С трудом открывает глаза, тут же щурясь от яркого дневного света. И натыкается на взволнованное лицо Миранды. На большие изумрудные глаза, в коих плещется беспокойство. Они больше не похожи на на безжизненные стеклянные шарики. Она улыбается встревоженной женщине, исчерпывая на такую простую эмоцию все последние силы. — Девочки, принесите воды, — ее голос строг, как и всегда, — Быстрее! В следующую секунду ладонь женщины перемещается на щеку фон Хеллман, отчего та невольно вздрагивает. Большой палец медленно двигается вдоль скулы, поглаживая ее, стирая остатки соленых дорожек. — Все хорошо, — мягко проговаривает она, пытаясь выдавить успокаивающую улыбку. Однако получается предельно странно, — Постарайтесь не засыпать, пожалуйста. Соблазн заснуть действительно велик. Но женщина продолжает держаться, разглядывая черты лица Пристли. Губы, розоватые и чуть потрескавшиеся, крепко сжаты, глаза смотрят будто в самую душу. Такие большие и чувственные. Вчера они такими даже не казались. Порой кажется, что эта женщина играет в одной ей известную игру. То отдаляется, излучая холод и безразличие, то приближается, окружая теплом и заботой. Получая стакан от одной из помощниц, Миранда приставляет его к губам женщины, вынуждая отпить холодной жидкости. Неприятно, зато окончательно приводит в чувства. Подхватывая фон Хеллман под левую руку, Пристли помогает ей подняться, усаживает в кресло и оставляет стакан на столе. — Спасибо… — только и удается произнести женщине, после чего ее жестом просят замолчать. — Сегодня работать вы точно не сможете. Да и делать здесь пока что нечего — вчера вы сами закончили всю работу. Поэтому прямо сейчас вы с мисс Миллер возвращаетесь в отель и отдыхаете перед завтрашним показом. — Но… Ее прерывает тихое шипение склонившейся вниз женщины. Склонившейся так, что тонкая шея и острый подбородок привлекают особое внимание. И Баронесса сглатывает, едва заметно кивая. Сейчас нет смысла спорить. Отлучаясь в уборную, женщина приводит себя в порядок. Так, будто ничего и не случилось. Выходит, привычной величественной походкой направляясь в нужный кабинет за Эстеллой. Пристли одаряет ее изумленным взглядом. Конечно, кто бы мог подумать, что фон Хеллман сможет привести себя в полнейший порядок, собрать высокую замысловатую прическу за какие-то пятнадцать минут. Женщина закусывает губу, разглядывая напарницу, пока внизу живота Баронессы вновь просыпается тягучее ощущение. Она спешит подозвать собравшуюся Эстеллу и, попрощавшись, уйти. Они спускаются в лифте, преодолевают несколько ступеней, на каждую из которых Баронесса ступает с особой тяжестью. И только после оказываются на улице. В лицо ударяет приятный прохладный воздух, а на пальто появляются первые небольшие капли. — Хотите поговорить? — предлагает Эстелла. — Не думаю, — тихо отвечает женщина. — Что ж, вы можете сделать это когда только захотите. Я рядом, — она снова расставляет руки в стороны и Баронесса обнимает, сцепляя руки в замок на спине девушки. Ее поддержка — что-то необъяснимо ценное и в то же время невесомое, не имеющее никакого значения. — Мы ведь… Подруги? — отстраняясь, спрашивает Эстелла с легко читаемой во взгляде надеждой. Ответ следует без раздумий. — Да. Вот оно что. Вот почему ее объятия кажутся самыми настоящими и теплыми. Потому что она считает Баронессу подругой. Она сглатывает. Дружба была чужда для женщины с самого детства. — Выпьем кофе в номере? — воодушевленно вопрошает девушка. — Конечно, — кивает фон Хеллман, останавливаясь у подъехавшего такси.***
Влетая в зал за несколько минут до начала показа, Эстелла забегает на платформу, плюхаясь на диванчик рядом с Энди. Следом за ней размеренной походкой поднимается Баронесса. Она надевает на нос купленные вчера по пути в отель очки. Снимает пальто, перебрасывая его через согнутую в локте руку. От внимательного взгляда не укрывается, как Миранда с интересом разглядывает женщину, сегодня впервые за все пребывание в городе надевшую темно-зеленые брюки и приталенный застегнутый пиджак. Она садится скраю, на единственное пустое место рядом с Пристли. — Как самочувствие? — будто случайно спрашивает женщина, но в ее голосе сквозит холод. — В целом, нормально. Больше Пристли ничего не произнесла. Даже не повернулась в сторону женщины, что нанесло несильный удар по ее самолюбию. Она что, продолжает свою так называемую игру? Фон Хеллман чувствует себя неуютно здесь. Показ завершается раньше остальных, ведь и команд стало меньше. На этот раз на подиуме появляется незнакомый мужчина. Не услышав из его уст своего имени, Баронесса облегченно улыбается. Множество звуков смешиваются воедино, всеобщая суета захватывает и их «команду» в свой поток. Спускаясь по лестнице, она иногда теряет девушек из виду. — Что собираетесь делать сейчас? — раздается над ухом знакомый голос. Баронесса незаметно вздрагивает, поворачивая голову на звук. — Поеду в отель, — она пожимает плечами, притормаживая, дабы идти рядом с Пристли, — Все равно я не знаю город. В голове внезапно вспыхивает идея и женщина, не успевая подумать, озвучивает ее: — Может быть, вы покажете мне город? Если, конечно, свободны сейчас. Миранда, кажется, не ожидавшая такой просьбы, на секунду останавливается. Раздумья занимают всего несколько мгновений, после чего она кивает, натягивая на лицо вежливую улыбку. — Обещаю показать вам только самые лучшие места. Начнем? — Начнем, — с некоторым замешательством выдает Баронесса, шагая следом за Пристли, мысленно ликуя. Оказавшись в такси, женщина называет адрес и автомобиль трогается. Баронесса поворачивает голову в сторону окна. Время едва перевалило за полдень, а на улицах уже полно людей, вышедших на обеденный перерыв. Она почти физически ощущает на себе взгляд сидящей рядом особы, отчего по коже бегут мурашки. Они едут так долго, что создается впечатление, словно время остановилось. За окном мелькают совершенно незнакомые здания, она никогда не была в этом районе. Она не была ни в одном районе громадного города, за исключением отеля, офиса и уютного кафе. Наконец картинка останавливается, постройки перестают сменять друг друга, остановившись на здании с зеркальными стенами. Миранда отдает водителю несколько купюр, после чего они выскальзывают из автомобиля. Баронесса запрокидывает голову, глядя вверх, однако так и не замечает верхушки здания. Она скрывается за белоснежными облачками. Погода сегодня решила порадовать их. — «Метрополитен» к вашим услугам, — она ослепительно улыбается, пропуская завороженную женщину вперед. Их встречает огромный зал. Высокие потолки, сдержанный интерьер с редкими картинами и несколькими декоративными деревьями в горшках. — Стойте здесь, я скоро приду. Однако ее и не стоит просить оставаться на месте — она никуда не уйдет, разглядывая высокие лестницы, бежевого оттенка перила, высокие колонны, плавно изгибающиеся и сходящиеся под самым «куполом». Фон Хеллман теряет счет времени, стоя здесь, пока по случайности не упирается взглядом в усмехающуюся Пристли. — Черт, — негромко произносит она, — И сколько вы здесь стоите? — Около десяти минут. — Черт, — шепчет одними губами, быстро переводя тему, — Вы купили билеты? Легкий кивок и Баронесса идет за женщиной к высоким лестницам, вселяющим небольшой страх. Преодолев все ступени, она приближается к перилам, с опаской сжимая их и глядя вниз. Однако спешит отступить, почувствовав несильное головокружение. Кажется, Пристли заметила это, ведь подошла к ней, поклав руку на острое напряженное плечо. — Все в порядке? — Да, — выдавливает из себя женщина. — Тогда предлагаю подняться на этаж, где и проходит модная выставка. Без лишних вопросов она следует за Мирандой, постоянно оглядываясь, пытаясь впитать в себя как можно больше заинтересовавшей архитектуры. Лестницы, лестницы, лестницы… Кажется, эти бесконечные ступени будут сниться ей сегодня, отзываясь ужасной болью в суставах. Но, состроив абсолютно спокойное выражение лица, она продолжает подниматься, пока Пристли не замирает, разворачиваясь, указывая новое направление. Идти по ровному полу оказывается гораздо легче. Они входят в один из залов, оказываясь в мире прекрасных нарядов прошедших столетий. Баронессе всегда нравились платья былых поколений — все же, они соображали что-то в моде. Кружевные воротнички, тугие корсеты, пышные юбки до самого пола, большие и маленькие шляпки. Все это мелькает перед глазами, пока она с небывалым любопытством разглядывает наряды на каждом из встречающихся манекенов. В эти моменты Пристли кажется, что она притащила сюда маленького ребенка.***
Фон Хеллман входит в дорогой ресторан прямо за Мирандой, сразу же бодро направляющейся к одному из столиков вглуби ярко освещенного помещения. В воздухе витает аромат только что приготовленных аппетитных блюд и живот Баронессы издает громкое урчание. Она устало садится напротив напарницы, встречающей ее усмешкой. Той самой, с которой она наблюдала за женщиной в музее, а после — в театре. — Я ужасно голодна, — признается Баронесса, предварительно шумно выдохнув. Миранда подзывает официанта, что-то заказывая. Судя по играющей на его устах приветственной улыбке, женщина бывает в этом заведении не впервые. Заправляя прядь платиновых волос за ухо, она вновь приковывает взгляд к фон Хеллман. — Много нового узнали сегодня? — поклав подбородок на сплетенные пальцы, интересуется Пристли. Отвечая кивком, Баронесса улыбается в ответ. Впервые за долгие десятилетия улыбается так искренне и тепло, что самой непривычно ощущать такое выражение на своем лице. Однако глаза собеседницы не теряют стеклянной оболочки. Она все еще там, все еще создает впечатление мертвых, безжизненных глаз. И как пробить эту защиту, перейти на нормальные отношения двух взрослых людей, а не вражду пятилетних детей в песочнице, она понятия не имела. — Этот ресторан… Очень милый. Вы были здесь раньше, и не раз, — утверждает женщина. — Была, — все же произносит Пристли, задумчиво опуская взгляд, — Со своим мужем. Бывшим мужем. — С ним что-то случилось? — вкрадчиво спрашивает Баронесса, будто приоткрывая завесу на страшную тайну по имени Миранда, заглядывая в ее загадочную душу всего одним глазком. — С ним случились задержки на работе, а потом я увидела его вместе с какой-то странной дамочкой у места его работы. Он дарил ей цветы, целовал. И я не стала терпеть, — она пожимает плечами, будто рассказывает о том, как провела очередной день на работе. Но не смотрит в глаза. Затянувшееся молчание прерывает подоспевший официант с двумя порциями пасты, бокалами и бутылкой бурбона. — Вы же не решили… — Перестаньте, разве мы не можем позволить себе выпить? — мурлычет Пристли, точно бросая вызов. Кажется, пока она показывала город, ей уже удалось отпить какого-то «изысканного напитка». Только вот фон Хеллман, полностью увлеченная выставкой, даже не заметила подобной хитрости. Вот почему с лица коллеги весь день не сходит странная ухмылка. — Давайте есть, — едва ли не умоляюще произносит Баронесса. Несколько минут проходят в тишине, позволяющей вдоволь насладиться однотипной музыкой. За окном давно повисла темнота, привлекая все больше внимания к небольшому ресторану посреди города, завлекая людей блестящими во тьме вывесками. Хотя, тьмой назвать Нью-Йорк нельзя — здесь на каждом шагу даже в глубокой ночи будут встречаться режущие глаз ярким светом вывески. Возвращая мысли Баронессы за их столик, Пристли откупоривает бутылку, наполняя оба бокала. Женщина тянется к своему, делая первый глоток обжигающей жидкости. Неплохой напиток, однако быстро затуманивает разум. И, опустошив бокал, фон Хеллман чувствует усиление головокружения, а по всему телу разливается блаженная легкость и расслабление. — Забыла сказать… Чудесно смотришься в этом костюме, — похоже, напиток оказал на Пристли такое же действие. — Спасибо, мисс Пристли, — чуть смущенно бормочет Баронесса. Видимо, напитки в этом заведении действительно крепки. — Миранда, — исправляет женщина, чуть подавшись вперед. Фон Хеллман кивает, разглядывая покрасневшую собеседницу. Ее лицо максимально расслаблено, а тонкие пальцы вертят пустой бокал. Миранда касается ее колена своим, что словно отрезвляет женщину. Всего на долю секунды. После чего она вновь принимается разглядывать ее. С невиданным раньше румянцем на щеках, с глубоким вырезом в зоне декольте, оголяющем чуть выпирающие ключицы и едва заметную ложбинку меж грудей. Чертов бурбон, оказавшийся слишком крепким для двух не привыкших напиваться женщин действует чрезмерно сильно, рисуя прямо перед глазами откровенные картинки. — Зачем ты вообще попросила меня показать тебе город? — внезапно резко спрашивает Миранда. — Я не знала, к кому обратиться, — женщина закусывает нижнюю губу, пожимает плечами. — А как же мисс Миллер, которой Андреа показала уже весь город? Вы ведь вместе, да? В голосе Пристли слышатся обида и пренебрежение, увенчанные ее «коронной» эмоцией — безразличием. И Баронесса громко смеется, обнажая ровные зубы, чуть запрокидывая голову назад. — С чего такие догадки? — Она тащила тебя с первого показа, придерживая так аккуратно, будто ты самое ценное, что у нее когда-либо было. Тогда в кафе… Вы пришли из уборной, держась за руки. И вчера… Обнимались под окнами офиса, — на этот раз Пристли не пытается скрыть обиду, опуская голову. — Нет, мы не вместе. Вчера, когда мы обнялись она сама сказала мне, что мы хорошие подруги. И я не против, — она наполняет бокалы по второму кругу, отпивая. Напарница выдыхает, словно от этих слов зависела вся ее жизнь. Она поднимается из-за стола и находит официанта, отдавая ему нужную сумму денег. Возвращается к уже собравшейся фон Хеллман, надевает пальто и забирает сумку. Они выходят из ресторана, ощущая окутывающий их ночной воздух. Он с отрезвляющим холодом щиплет кожу, пока женщины проходят какое-то расстояние в указанную Мирандой сторону. — Здесь недалеко до моего дома, — проговаривает она, делая глубокий вдох, — А до отеля нужно пройти магазин игрушек и свернуть направо. Не волнуйся, магазин ты заметишь… — Почему ты спросила об Эстелле? — перебивает женщина, сверля почти полностью скрытое мраком лицо женщины. — Не знаю. Просто любопытно стало. Лжет. Да еще и так нагло! — Мне пора, — она кивает в сторону хорошо освещенного квартала, где припаркованы дорогие автомобили. Явно не район для простых смертных. — До завтра. Они смотрят друг на друга. В лунном свете глаза женщины кажутся еще ярче, точно посаженное летом поле, что колышется от легких порывов ветра. Обильно покрытые красной помадой губы Пристли особенно выделяются в накрывшей все тьме. Не давая отчета своим действиям, Баронесса тянется вперед и прикасается к ним своими, оставляя нежный, почти невесомый поцелуй на кажущихся бархатными губах. Совсем не такой, какие бывают в книжонках из запретных секций библиотек. Не такой, каким обычно называют первый поцелуй. Нет в воздухе ни страсти, ни волнения. Лишь спокойствие и ощущение, что все идет именно так, как следует. — До завтра. Она улыбается. Фон Хеллман четко видит, как уголки бархатных губ ползут вверх, а затем она разворачивается. Разворачивается и уходит, пока и вовсе не скрывается за поворотом. И женщина поднимает голову, созерцая далекие сверкающие звезды. Завтра они забудут, обязательно забудут все случившееся. А сейчас она облизывает губы. Снова чувствует на кончике языка вкус бурбона, сцелованный с бархатных губ.