Куда ты?

-150 год по ЛД. Лето

Уже много дней он не видел ни живой души. Даже степные волки, что увязались по его следу, отстали, когда он начал забираться всё выше по отрогам гор. Он воспринял это как добрый знак. Эти места не были отмечены ни на одной карте из тех, что ему встречались. Просто пустое пятно, примерно посередине практически непроходимого пути между озером Туманов и Дэлумидом. Как оказалось, здесь были и богатые леса, которые на рассвете пронизывали насквозь лучи солнца, и прекрасные цветочные поляны, и полная жизни речка, бегущая с гор, что шумела невдалеке, разбиваясь о многочисленные камни. Путь сквозь эти места, не имеющие даже названий на человеческом языке, по звериным тропам и естественным каменным лестницам, казался ему бесконечным. Берен невероятно устал, пока раз за разом взбирался по петляющим тонким карнизам и снова спускался по откосам холмов, следуя за этим полноводным притоком Чистого течения. Если подумать, пытаться в одиночку перейти перевал у Кинжальной скалы было не самой лучшей идеей — пусть это и позволяло сэкономить месяцы пути. Он знал, что отклонился от дороги. Кажется, всё живое избегало этих мест — ему уже давно не попадались ни птицы, ни дикие лошади, стада которых он видел ниже по течению реки. Даже комары, что до сих пор изводили его, нападали целыми армиями, так что он мог только непрерывно бить себя по щекам и изо всех сил помыкать лошадь, — тоже наконец отстали. Холодный ветер проносился по ущелью, принося с собой свежесть ледяных водопадов. Спешившись, Берен вгляделся в каменную стену, которой заканчивалось ущелье. Слева от него был обрыв, в который падала стекающая с гор река. Справа был резкий подъём, покрытый кривыми вечнозелёными деревцами, цепляющимися за землю оголёнными корнями. Это был тупик. Хватаясь за корни и за редкие пучки травы, он с величайшей осторожностью перебрался через ствол дерева и направился вперёд. Он перешагивал с одного мокрого от водяных брызг камня на другой и только старался прижаться к земле как можно ближе, чтобы не улететь вниз, навернувшись на обледенелой поверхности. Ноги в тяжёлых горных ботинках практически не скользили, и он возблагодарил Окойю за честную сделку — пусть даже шу сразу после маяка Кэйрна расстался с ним без следа сожаления и ушёл со своим караваном на север, по безопасному пути. Берен оторвался от спасительной скалы и опёрся об огромный валун, о который с другой стороны разбивалась струя водопада. Путь дальше пролегал в тени, и атмосфера мгновенно изменилась, сменилась с жаркого солнечного дня на режущий как нож морозный ветер. Стараясь не дрожать, он укутался потуже в свою накидку и на цыпочках направился к стене. Справа от водопада темнел вход в маленькую пещеру, из которой текла какая-то жёлтая мерзкая жидкость, только добавляя к слякоти на камнях. Узкая полоска земли вся размокла от неё, превратилась в неверное болото. Внутри короткого закутка пещеры было также мокро и холодно, и противная жидкость капала с потолка, просачиваясь, видимо, сквозь глиняную породу. В конце пещеры стояла большая лужа охряного цвета, отсекая от него дальнюю стену. Берен всё же пробрался по сухому краешку до конца, пачкая руки о стены густо-жёлтым цветом. Вот и всё. Дальше идти было некуда. Он глубоко вздохнул, оторвал от стены руку и застучал в камень. Ничего не произошло, но он всё равно был уверен, что здесь что-то нечисто. Блестящий туман магической ауры, который он уже давно приметил в воздухе и за которым следовал, здесь густел буквально до рези в глазах, затмевая настоящий мир. — Кто-нибудь меня слышит? Я только хочу поговорить! Мне нужен проводник через горы. Некоторое время он только чувствовал себя глупо, зависнув в неудобном положении посреди нигде, в грязной пещере. Руки и ноги начали затекать, и теплее тоже со временем не становилось, а деваться, кажется, было некуда. — Пожалуйста, выслушайте меня! Не знаю, кто вы, но мне очень нужна помощь... — Отойдите от скалы и медленно возвращайтесь назад мимо водопада. Не останавливайтесь и не оборачивайтесь, пока не достигнете крепкой земли. Голос донёсся до него глухо и одновременно со всех сторон, как сквозь твердь камня. Берен поднял руки и аккуратно отступил назад, держа их на виду. Развернувшись, он пошлёпал через жёлтую лужу прямиком к выходу. Слишком долго ждать неизвестно чего не пришлось. Он только уселся на корягу старого пня, спиной к водопаду, и облегчённо свесил ноги вниз по склону, когда увидел смуглого человека, видимо, из Мургхоума. Человек поднимался по той же тропке, где Берен оставил навьюченного коня, с противоположной стороны от пещеры. — Повезло же Вам, что я оказался рядом, — заявил он, поднял голову и вгляделся, прищурив глаза. — А то не сносить бы Вам головы. Берен узнал его голос — это он только что говорил с ним через скалу. — ... Неужели вы серьёзно? — улыбнулся он, поглаживая хорька, который вылез погреться на солнце. — Убьёте уставшего путника, что просто постучал к вам в дверь? И это в такие-то времена... — Если Вы, господин, прошли хоть немного по этой земле, сами должны понимать, что иначе поступить я не могу. Именно из-за такого времени. — Я понимаю, что вы ничем никому не обязаны, и всё же. Неужели в вашем сердце нет сострадания? Вы ведь должны понимать, что в одиночку в этих пустошах никому не выжить... — У меня иное мнение на этот счёт. А теперь, господин, пожалуйста, отвечайте на мои вопросы чётко и правдиво и не пытайтесь увиливать. Берен оглянулся, делая вид, что ёрзает на своём постаменте. Вокруг он заметил невидимое обычному глазу сияние магии, за которым скрывались фигуры, что медленно окружали его. Он уже проклинал себя за то, что полез в это осиное гнездо, не подготовившись как следует... С другой стороны, в его положении выбор был очень простым: на другой чаше весов — смерть. — Так если я откажусь следовать вашим правилам... — Живым Вы это место не покинете. — Не постыдитесь? — Тайна — самая главная защита этого места. Ради её сохранения, и ради сохранения жизни, я сделаю всё, что необходимо. Берен почувствовал, что левое колено само собой начало подрагивать, и прижал его рукой к земле. Стиснув зубы, он посмотрел на человека напротив себя воспалёнными глазами и попытался вежливо улыбнуться. Мургхоумец не отводил взгляда и всё ждал его ответа. — Простите... плохо спал в последнее время. Пожалуйста, задавайте уже свои вопросы, мне нечего скрывать. — Не волнуйтесь. Вам ничего не грозит — если Вы будете искренни. Итак, господин, как мне называть Вас? — Ингстром. Берен Ингстром. — И как зовут этого замечательного зверька? — Мартин. В честь моего деда. — Пожалуйста, господин Ингстром, отвечайте строго на заданные мною вопросы. Вы пришли сюда убивать? — Нет, — он старался не показать удивления, но Мартин всё равно пискнул под его рукой, вывернулся наружу и посмотрел на него глазами-бусинками. Берен оглядел всё вокруг, все невидимые фигуры, что застыли наизготовку рядом, и медленно выдохнул, пытаясь восстановить маску безразличия. Ему не раз приходилось сталкиваться с таким подходом, и старший над императорской тайной службой даже объяснял ему в своё время основные приёмы, которых следует ожидать. Непривычной была только ярость его реакций, как будто его окружили враги. Да. Вот оно: он не привык, чтобы его допрашивали враги... Его сердце уже всё решило по поводу этих людей и усиленно качало по жилам горячую кровь. — Вы волнуетесь? Почему? — Вы угрожали убить меня, стоит мне как-то не так ответить на ваши странные вопросы. С чего мне быть спокойным? Я понятия не имею даже, что вам придёт в голову в следующую секунду! — Просто говорите правду — этого достаточно. Как звали Вашу мать? — Какое это имеет значение? — Таков уговор, господин Ингстром. Мне нужно доверять Вам, если хотите, чтобы я рассмотрел Вашу просьбу. Как звали Вашу мать? Он не мог позволять им и дальше диктовать течение разговора. Если он хотел хоть чего-то добиться сегодня, нужно было вырваться из этого круга — чего бы это ни стоило. Да. Теперь, когда Берен подумал об этом, всё оказалось очень просто. Он почти позволил затянувшейся беседе усыпить его. — Я не боюсь смерти, знаете ли, — сказал он, твёрдо смотря противнику прямо в глаза. Человек глядел в ответ также внимательно, следил за каждым его движением. — Спокойно, Берен. Не нужно этих глупостей. Он уже собирался возразить, объясниться, высказать наконец свою позицию, когда осознал, что губы смуглого человека не двинулись. В тот самый момент его боков коснулись тёплые ладони и заключили его в объятия. Старик впустую разинул рот и без сил осел вниз. Теперь мургхоумец что-то говорил, снова болтал что-то, но Берен его не слышал. Он почти ощущал тёплое тело, что прижалось к нему со спины... Его грудь самовольно дрожала. Задыхаясь, он глотал пустой воздух, прятал лицо в ладонях и пытался незаметно вытереть предательски мокрые глаза. Стыд-то какой... Нельзя, нельзя было допустить, чтобы они увидели такую его слабость... — Простите, я... немного отвлёкся. Я только хотел сказать, что мои причины искать у вас помощи не менее серьёзны, чем ваши причины скрываться. — Это похвально, но потому тем важнее... — Вы ведь живёте на этой самой земле, — оборвал его Берен, через силу проговаривая слова. Язык размяк и отказывался его слушаться. — А значит, понимаете, что с ней происходит. Значит, помочь и спасти её — и ваша обязанность тоже. Или вы настолько наивны, что надеетесь просто переждать надвигающийся ураган? Но если ничего не сделать, этот ураган никогда не закончится. — Господин Ингстром, Вы ведь кажетесь неглупым человеком. Сами можете представить, что у меня свои причины так себя вести, и причины эти обоснованы накопленным с годами опытом. — Я-то всё могу себе представить, только не собираюсь облегчать вам задачу. Вам придётся либо пересмотреть взгляды прямо сейчас, либо объясниться наконец. Но пустых отговорок я больше не приму. Смуглый человек продолжал смотреть ему в глаза и не менялся в лице. — У Вас нет здесь никакой власти, господин, не забывайтесь. И Ваше самопожертвование тоже никому не поможет — только станет Вашим окончательным поражением. Берен моргнул. Ну конечно, чего ещё он мог ожидать — они заметили и сделали правильные выводы. — Мои личные мотивы здесь не имеют значения, — попытался возразить он. — Безусловно. А теперь, давайте вернёмся на тот путь, где Вы ещё сможете хоть кому-то помочь. — А что же все мои слова? Пустое сотрясание воздуха? — Господин Ингстром, Вы ведь не маленький мальчик. Должны понимать, что одними словами Вам никого уговорить не удастся. Берен всё-таки потупил взор. Злость клокотала у него внутри. Подчиняться навязанной врагом схеме он не собирался... но если так, какой иной реакции он ожидал с их стороны? Он ведь не переговорщик, и никогда не учился чему-то подобному. А враги, будь они врагами, ничем ему помогать не станут. — Мне только нужно удостовериться... что вы на моей стороне. Сложно доверять, если сами вы до сих пор постарались ничего о себе не раскрыть. Если вы не собираетесь помогать, мне нужно знать хотя бы, что эта земля продолжит жить вместе с вами. — Можете быть в этом уверены. Берен чувствовал его ложь. У него не было волшебного способа определить это, каким, наверняка, пользовались эти люди, — он просто чувствовал это своим сердцем. Смуглолицему не было дела до этой земли — только до себя и сокровищ, которые он так рьяно защищает. — Да. Хорошо, — помотал он головой, прогоняя усталость, что вдруг опутала его душным тяжёлым одеялом. — На чём мы остановились? Они допрашивали его не меньше часа, хотя для Берена этот час растянулся на целую вечность. Их интересовало всё: кто ещё знает об этом месте, зачем он пришёл сюда, как он связан с нар, как он нашёл это место. И много, много раз повторялось: что Вы скрываете?... Но он так измучался, что едва мог хоть как-то эмоционально реагировать. Сердце колотилось уже близко к горлу. Его старое сердце. В конце концов, другого выхода у него не оставалось. Приходилось договариваться миром. — Знаете, мы так можем танцевать вокруг да около целый день. Если вы проведёте меня через горы, я расскажу, почему смог обнаружить это место. Человек покачал головой, опуская взор. Среди невидимых фигур тоже произошло какое-то шевеление, но не похоже было, чтобы они уходили. — Сколько же мороки вдруг с Вами навалилось. Вы смогли сопротивляться заклинанию антипатии, и потому смогли обратить на него внимание? — Нет. И это тоже, но не только. — Кому Вы служите? — Империи Роумазар. — Империи больше нет. Берен инстинктивно стиснул зубы и присмотрелся к своему оппоненту. Он и сам всё равно что признал то же самое, когда задумал эту сделку. Так какое право он имел теперь порицать этого чужого Империи человека!? — Это мы ещё посмотрим, — наконец тихо ответил он. — Кому ещё? — Никому больше. — Что Вы будете делать, перейдя горы? — Направлюсь на юг, искать те отряды, которые всё ещё сражаются за Империю. Мургхоумец улыбнулся, и из-за этой эмоции, первой, которую он открыто показал, Берену захотелось ударить его, разбить в кровь это лукавое лицо. Но всё, на что его сейчас хватило, — это устало вздохнуть, пожёвывая губу. Он не был уверен, что если сорвётся сейчас, то не застрелится тут же, на месте. Солнце, показавшееся было ненадолго, давно пропало. По небу катились бесконечные серые облака, они давили на голову, прижимали её к земле. Что-то упорно не давало старику покоя; казалось, он что-то ещё забыл, упустил что-то очень важное, и эта назойливая мысль не давала задуматься, чем-либо заняться. Слишком сильно хотелось спать, хотя была ещё только середина дня, и руки не поднимались что-либо делать — только слушать чужой голос, как колыбельную, ни о чём не думая. «Трус, — проклял себя Берен, давя это гадкое чувство. — Нужно работать, а не мяться, как юная девица». — Ну что же, — с этими словами смуглый человек спокойно сделал пасс рукой, и старик ощутил, как его опутывает сеть чужого заклятья. — Это вполне приемлемые условия. Надеюсь, Вы понимаете мою осторожность, господин Ингстром. Я не могу позволить Вам никому рассказать об этом месте. Если бы Берен не видел, как магия текла к нему от одной из фигур, которая одновременно с этим сложила в молитвенном жесте ладони, он бы даже мог поверить, что молодой человек что-то из себя представляет. — Понимаю. И как часто мне придётся возвращаться сюда, чтобы обновлять обет? — Каждые полгода... не волнуйтесь, когда понадобится — я сам Вас найду. В конце концов, мне хорошо знакомы Ваша репутация и с чем Вы работали, Берен Ингстром, личный советник при императоре. А вот это был конец. Берен скользнул глазами вокруг себя, но только убедился, что все пути к его лошади всё также перекрыты. Кто были эти люди? Вряд ли кто-нибудь, кроме архивистов-историков и разведок соседних государств, мог помнить всех сотрудников при дворце... — Что Вы везёте с собой? — Ничего... — Что Вы пытаетесь скрыть? — Ничего, что бы принесло пользу в ваших руках, — он сумел всё-таки взять себя в руки и ответил со всей серьёзностью: — Послушайте. Всё, чего я пытаюсь добиться, — это окончательное поражение нар. Если вы хотите сами взять в руки оружие и выступить против них — забирайте, я и сам всеми силами помогу вам. В ином же случае — просто позвольте мне донести это до передовой и использовать против них. — Оружие — это всегда полезно в наши времена. Покажете его нам? — Нет. Вам и за десять лет не разобраться, как им пользоваться, а у меня нет и десяти дней, — Берен снова вскочил, пытаясь скрыть своё возбуждение за маской злости. Как же, знают они! Идиоты просто пытались надуть его... и вполне успешно. — Слушайте, это просто смешно! Если вы — бандиты с большой дороги, нам и разговаривать не о чем. В ином случае, оставьте эту тему, потому что такую цену я заплатить не могу. Не имею права. Это лишит нашу сделку всего её смысла. Стоило ему произнести эти слова, как он уже пожалел об этом. Почти прямым текстом выдать, что он знает о других, кто притаился вокруг. Кто знает, как они на это отреагируют? Что за впечатлительный, эмоциональный глупец... Он начал незаметно перемещать руку поближе к карману мундира. В крайнем случае, пары молний должно хватить, чтобы уничтожить все следы... можно надеяться. — Ну что Вы, господин Ингстром, помилуйте. Я — честный делец, и никогда не выхожу за рамки сделки. Последний вопрос... Вы способны на предательство? — Нет... — Так как же Вы исполните свою часть сделки? Берен проклинал себя и пытался сообразить, что ещё можно ответить. Но кошмарная мысль заполняла собой его голову, громыхала в ушах и не давала помыслить ни о чём другом, а сознание вновь и вновь возвращалось по кругу к той же самой ужасной идее... — Империи больше нет, — прошептал он и глубоко вдохнул живой, влажный воздух, напитанный теплом и запахом соснового леса. Отдаться на милость этой мысли было так волнующе притягательно, завораживающе, свободно и приятно, что он тут же оборвал себя. Это всего лишь ложь ради сделки. Ложь во спасение Империи, в конце концов. — Империи больше нет, поэтому это не будет предательством. Но это не значит, что я отдам вам такие важные сведения за просто так. — Это... истинная правда. Куда же Вы идёте, в таком случае? Человек ещё что-то говорил, но Берен уже не отвечал ему. Он обхватил голову и всё сидел, не меняя позы... погружённый в созерцание, он был не в состоянии уже о чём-либо думать.