Песнь песков

Мидория неторопливо прогуливался по территории дома, с интересом изучая антураж и окрестности. Его сопровождали несколько местных слуг, что в подробностях рассказывали о здешней жизни и порядках. Поначалу омега слушал их вполуха: разговор шел о мало интересных вещах. Где находится кухня, столовая, где какое крыло, где стража, куда стоит ходить, куда нет. Изуку только рассеянно кивал. После обморока он до сих пор не пришел до конца в себя. Еда ничем помочь не смогла. Раньше Мидория планировал, что жить они будут в его собственным доме. В тихом прекрасном месте, с большой дивной цветущей территорией. Он заработал на службе у шаханны много золота, да и родители никогда бедностью не страдали, поэтому имуществом Изуку располагал очень большим. Он продолжал жить с родителями, как всё ещё довольно юный, но в любой момент мог уехать от них в свой собственный шатер. Шатрами называли всякие дома размерами более двух этажей, не то, в которых жили простолюдины. В своем доме Мидория чувствовал бы себя увереннее, знакомые слуги, родные стены. Даже брак с таким сомнительным человеком не вызвал бы в нем подозрений. Но в итоге всё сложилось по-другому. – Ах, как жаль, что я упал тогда… – пробормотал себе под нос Изуку, замирая около окна и оглядываясь с интересом сад. Красиво… здешние слуги не зря получают свое жалование. Несмотря на жаркий и неблагоприятный климат, растения цветут и пахнут. Наверняка на их содержание тратится очень много воды и денег. – Господин, вы что-то сказали? – взволнованно уточнил у него слуга. Он выглядел страшно зашуганным, даже местами напуганным. Мидория не удивится, если узнает, что это Шото над ними издевается. Издевается, наверняка. Но, видимо, не шибко зря. Уж слишком какие-то невежливые. Собственно, слуги Изуку особыми манерами тоже никогда не отличались. В их семье не терпели смутьян, но к легкому непокорству относились снисходительно. – Нет, ничего, – омега отмахнулся. К чему случайному слуге его господские переживания. Что он может в них понять? Отчасти Мидория рад, что упал тогда. Ему не пришлось несколько часов присутствовать на празднестве, выслушивать здравицы и глупые пожелания. Но, с другой стороны, так он слабо представляет, что произошло. Считается ли их обряд завершенным? Ведь Изуку не сделал то, что ему полагается: не подарил своему альфе тюрбан. Лишь замужние альфы покрывают голову специальными головными уборами, не состоящие прежде в браке от жары могут прятаться только под капюшонами. Но, судя по всему, считается. Шото же снял с него платок… наверное, родители просто передали подарок… Омега устало вздохнул, желая скорее скрыться в покоях и заснуть. Несмотря на недавний сон, он чувствовал себя ужасно уставшим. Если бы не упал в обморок, сейчас бы всё ещё наверняка сидел с гостями… Многие из них устроили бы драки, наверняка. Свадьбы не обходятся без драк. Так принято. Обязательно должен появиться кто-нибудь, кто на пьяную голову начнет вещать больно «умные» мысли. Это практически традиция… Мидория с тоской подумал, что своих родителей, наверное, увидит нескоро. Как они там? Волнуются? Интересно, как все отреагировали, когда Изуку неожиданно свалился? Омега усмехнулся, подумав, как удивленно у всех должны были отвиснуть челюсти. Погруженный в свои мысли, он практически не вслушивался в отчего-то виноватую речь слуги, пока не услышал слова: – … господин Шото… – Что? – Мидория резко повернулся. Слуга поднял на мгновение удивленно на него глаза и тут же отвернулся, ужасно смутившись. Смотреть в глаза богатым вельможам считалось дурным тоном. Изуку тоже почувствовал себя ужасно неловко: раньше он не появлялся перед незнакомыми без платка на лице. Только родители и близкие слуги видели его в таком виде. Наверняка он ещё долго будет привыкать к новым порядкам. – Повтори последнее, что сказал, – потребовал омега. – Господин Шото плотно завтракает рано утром, плотно обедает в конце первой половины дня и не ужинает, – робко повторила слуга. На вид он был маленьким и дрожащим. Запаха нет – бета. Ссутулился, глаза опустил в пол, нервно перебирая пальцами свою цветную одежду. Наверняка, не старше лет четырнадцати. Впрочем, о Мидории тоже все говорят «юный». – Так… – Изуку нахмурился. – Ясно, – сказал он чуть надменно. – Но зачем мне эта информация? – удивленно приподнял брови. – Господин, я позволил себе вольно предположить, что вы должны быть осведомлены о таких вещах. Чтобы режим дня господина Шото не стал для вас неожиданностью, – виновато и спутанно объяснил бета. Мидория поморщился. Ему не нравились слуги, трепещущие от вида своих господ, боящиеся их. Толку от них! Что-то лепечут, не разберешь… – Я не собираюсь завтракать с ним, – отрезал Изуку. – Его жизнь не интересует меня, – твердо сказал он. – Впредь, запомни это. – Как прикажете, господин, – послушно поклонился бета, отступая назад. Омега отвернулся от него, заглядывая за угол и медленно двигаясь по коридору. Его слуги скоро должны были прибыть вместе с его вещами. Задерживаются где-то… Без них Мидория чувствовал себя не до конца уверенно, немного даже неуютно. Он медленно проплыл меж стражников, что, только заметив его, сразу же низко склонились. Отдаляясь, себе вслед Изуку услышал шепотки. Он с отвращением подумал, что в этом доме о нем ещё долго будут бегать какие-нибудь слухи. Висело неприятное молчание, но Мидорию это ничуть не тяготило. Он с самого детства рос среди множества слуг, привык, что те покорно молчат, низко склонив головы. Часто даже не замечал их, погруженный в свои дела или мысли. Но этого незнакомого слугу такое явно ужасно настораживало. Изуку с усмешкой вдруг понял, что бета просто боится его. Не знает, чего ожидать от нового господина. Омега вышел в сад, облегченно присел на лавку. Солнце было не такое слепящее, как днем, но всё ещё горячее, обжигающее. Мидория с некоторым даже удивлением обнаружил, что без головного убора на улице находиться продолжительное время просто невозможно. Раньше он об этом не задумывался. Всю жизнь, что себя помнил, покрывал голову и прятал лицо, желая скрыть от окружающих свое уродство. – Закажи у портного для меня плащ, – решительно сказал Изуку, повернувшись к слуге, что следовал за ним попятам. Ещё трое держались в некотором отдалении на случай, если понадобятся. – Плащ, господин? – бета подступил к него. – Какой плащ вы изволите желать, господин? – М… – Мидория задумался на мгновение, со скептицизмом осмотрел слугу, вздохнул. Чужим слугам он не доверяет, уж лучше подождет своих. Больше проку будет. В них Изуку не до конца, но уверен, знает, что не совсем уж бестолковые. – Нет, я поручу это кому-нибудь другому, – бросил он и вздохнул, отвернувшись. – Как вам будет угодно, господин, – бета низко поклонился, и омега явственно услышал его облегченный вздох. Он усмехнулся, поправив свои широкие шаровары. Всё ещё праздничные, свадебные. Наверное, стоит сменить их, а не смущать людей своим видом. С другой стороны, чтобы не было недомолвок, стоит пройтись по всему дому в таком виде, чтобы все знали, кто он такой, увидели в лицо, и более не возникало никаких вопросов. Картин по живым людям, проще говоря, портретов, никто здесь не пишет. Изуку слышал, что так делают в чужеземных странах, но у них это было не принято. Да и он далеко не ужасно известен, чтобы по нему могли написать картину… – Что-то… – Мидория поджал губы, заскучал. Пусть он и говорит, что Тодороки ему совершенно не интересен, не помешало бы узнать подробности его жизни, выведать, какой он человек. Чем живет, чем дышит. – Всё же… – он махнул рукой, подзывая слугу поближе, – расскажи чего-нибудь о Шото, – тихо попросил он. Бета удивился, но послушно кивнул. – Что именно вы хотите знать, господин? – уточнил он чуть взволнованно. Изуку задумался. Так-то об этом альфе ему не хотелось знать ничего. Зачем? Тот чужой, практически посторонний человек. Омега вздохнул. Ах, если бы это только было так… но увы, они женаты, теперь они самые близкие друг другу люди. А развод повлечет за собой массу проблем. Семья его будет негодовать. Без причины разводиться не дело, позор это сильный. А причин пока что никаких нет. Да и их не так уж и много: измена, бесплодие одного из супругов, смерть или пропажа без вести на срок более трех лет, арест одного из супругов, его недееспособность или сумасшествие. Так же в число причин могут входить прилюдные оскорбления или побои. Но последнее так или иначе приводит к аресту. Мидория грустно вздохнул. Тодороки выглядит пугающим и жутким, даже где-то страшным. Но никто никогда прежде не обвинял его в сумасшествии или хотя бы несдержанности. Вряд ли он осмелится хоть раз поднять на Изуку руку. А это ведь была бы такая прекрасная причина для развода! Но… Омега поджал губы. Если он начнет капризничать и захочет беспричинно развестись, ему в любом случае это удастся. Или Шото даст добро, или суд. Но это такой позор для семьи… А своей родне Мидория такого не желает. Придется смириться. – Что знать… – Изуку задумался, – как часто он появляется дома? – весело поинтересовался он, радостно потирая ладони. Тодороки – торговец! Пусть он и говорил при их встрече, что в ближайшее время не собирается никуда далеко уезжать, наверняка часть выбирается в город, всё время проводит на улице. Это было бы весьма чудесно! – Господин много работает, – слуга неуверенно поежился под взглядом Мидории, – но исправно приходит домой, ночует здесь каждую ночь! Приучен к порядку, никогда себе вольностей не позволяет. Особенно сейчас, после брака-то. – Ох, – Изуку болезненно вздохнул, прикрыв глаза. Бета в недоумении на него посмотрел, волнуясь. Если с Мидорией что-нибудь случится, с него потом спрашивать будут. – Господин, может, воды желаете? Вам не стоит долго сидеть под солнцем! – проговорил он с трепетом в голосе. Омега глянул на него и нахмурился. Он цыкнул, отвернувшись. – Нет. – Простите мою грубость, – слуга виновато склонился. Изуку снисходительно на него посмотрел. В чем-то бета был прав. Да и Мидория действительно чувствует себя не самым лучшим образом. Но его раздражает, когда слуги позволяют себе лишнего. – Что ж, – он поднялся. – Ты показал мне весь дом? – уточнил он, медленно двинувшись под тень деревьев. – Да, господин, – бета засеменил за ним. – Разве что кроме восточного крыла. Но смотреть там нечего: это военное крыло. Там тренируются и живут наши стражники, там же хранится оружие, – быстро проговорил он. Изуку задумался на мгновение и кивнул. В стражники чаще всего шли только альфы и беты, что посильнее. Омег на такие должности не брали, вдруг, что случится. Грех это! Будущие поколения не родятся, мало ли что. Так что Мидории там делать нечего, только людей смущать и в неловкое положение ставить, вынуждая отворачиваться. Он неторопливо двинулся обратно к комнате, где проснулся. Шото сказал, что это будут их покои. Не шибко богатые, но ни в чем большем Изуку и не нуждался. Пустые полки в шкафах набьются его одеждами, украшениями, прочими вещами. Необходимо будет поставить ширму, всё будет хорошо. – Так… – Мидория замедлил шаг, глянув на слугу, – говоришь, Шото в лучших традициях воспитан? Вольностей себя не позволяет? – уточнил он, прищурившись. Бета замер, заерзав. Не знал, видимо, как ответить, чтобы ответ Изуку удовлетворил. Задумался, неуверенно повторяя: – Вольностей не позволяет. – Как к гостям относится? К родителям? – Со всем уважением. Родителей чтит! – Хм… – Изуку кивнул. От семьи Тодороки дурного воспитания ждать было бы просто глупо. – Хорошо, – он вздохнул. – А со слугами как обращается? – О… – бета вздрогнул, мельком глянул на Мидорию, тут же низко опуская голову. Не знал, что сказать. Может, боялся, а, может, пытался своими ответами угодить, понравиться, чтобы вопросов никаких лишних не возникало. – Строго, но по делу, и без жестокости, – неуверенно в итоге сказал он. Омега кивнул, нахмурившись. Вроде не врет. Но чего ж здешние слуги шуганные такие? Или Изуку это только показалось… Шото кажется очень жестоким, страшным, пугающим. Перед ним у Мидории кружится голова; всё тело немеет, будто конечности отнимаются; дыхание сбивается. То ли от страха, то ли ещё от чего. Омега удивится, если узнает, что этот альфа умеет улыбаться. Наверняка нет! Так при нем ещё и оружие… Изуку никогда не нравились люди с оружием. Он толком не помнил почему, но не нравились, ужасно не нравились. Никто из родных оружия никогда не носил, только стража, их сопровождающая, не более. Отец всегда был ласков и добр, никогда не поднимал сам ни на слуг, ни на кого руку, и меча у него никогда не было. У Мидории сохранились какие-то смутные воспоминания о том, как в детстве он видел каких-то людей с оружием. Страшных, пугающих. Что-то там происходило, кто-то кричал. Но он ничего не помнит. Знает только, что что-то жуткое было. Как постарше стал, так от людей с оружием шугался. Слишком жуткие. Мало ли, что в голову им ударит, своими клинками что сотворят, думать страшно! – Так… – Изуку глянул на слугу. Тот дрожит, как лист на ветру, явственно нервничает. Но Мидория никак не может понять, в чем дело. То ли понравиться ему пытается, в доверие втереться, золотишка получить, то ли боится чего-то не того сболтнуть, сказать, ошибиться. – А человек он какой? Хороший? – Хороший, господин, хороший! Бедным милостыню подает, стариков уважает, детей никогда не обижает! – горячо проговорил слуга. Изуку фыркнул. Слишком частая фраза, видно, что вранье. – Что ж… довольно, ты можешь идти, – сказал он устало и махнул рукой. Бета низко поклонился и поспешил убежать, только пятки сверкали. Мидория усмехнулся. Он жестокости никогда не проявлял, у слуг не было причин его боятся. Но многие всё равно роптали от одного лишь его имени. Их семья успела прославиться, пусть и в хорошем, но пугающем свете. Изуку вошел в комнату, притворил за собой двери. Остаться наконец в одиночестве было приятно. С самого утра его окружали какие-то слуги, потом гости, множество людей. Шото, снова слуги. После трапезы альфа учтиво покинул его, сказал, дела какие-то. Мидория был только рад. Если бы Тодороки не ушел сам, Изуку нашел бы причину, как избавиться от него. Омега медленно прошел к большой кровати, с сомнением на нее посмотрел, вздохнул. Брак… он ждал его довольно давно, был морально ко всему готов. Многие его знакомые и друзья уже давно женились, обрели семью. Тот же Юга, чей брак в конечном итоге был заключен буквально полгода назад, отзывался о женитьбе очень легко, даже весело. Говорил, что ему это даже нравится, со своей альфой важно ходить. Но Изуку почему-то никакой радости не испытывал. Он присел на край постели, прикрыл устало глаза. Тодороки не понравился ему, напугал. И чего он только такой большой выкуп за их детей предложил? Неужто влюбился? Мидория хихикнул. Звучало весело, даже радовало, но слишком нереально. Прежде они не встречались. Шото говорил, что видел его в мечети, а там Изуку не скрывал свое лицо, все могли видеть его уродство. И Тодороки тоже. Как он не нашел Мидорию отталкивающим, неприятным? – Наверное, он преследует какие-то свои цели, – протянул Изуку и вздохнул. Осталось только понять, какие. Мидория поднялся, подошел к окошку, оглядел двор. Его слуги уже должны были приехать. Где они задерживаются! Даже переодеться не во что, ждать приходится. Омега присел на диван, всё ещё продолжая смотреть в окно. Он вдруг с улыбкой подумал, что родители не соврали, Шото действительно очень красив. У него правильные черты лица, здоровая кожа, яркий, полный огня взгляд. Если бы он не хмурился постоянно, наверняка бы сражал всех омег наповал. Но это вызывает только больше вопросов! Если так красив, то зачем захотел брака с Изуку? Кругом много не менее образованных, умных омег с прекрасным лицом под стать самому Тодороки. Наверняка бы нашелся тот, кто легко бы за него пошел. Особенно при таком большом выкупе! – Значит, у него есть какой-то другой существенный недостаток, – сделал вполне логичный вывод на его взгляд Мидория. – Хм… – он поджал губы, – но почему же я не знаю, какой? И, судя по всему, никто не знает… в чем же дело? Изуку крепко задумался. Долго пытался сообразить, хмурился. Даже начал расхаживать туда-сюда по комнате, пытаясь сообразить, но на ум ничего не пришлось. Утомившись, омега решил бросить это бездарное занятие. В окошке в этот же момент он увидел, как ворота отворяются, на территорию дома медленно вплывает недлинный караван, нагруженный его вещами. На верблюдах расселись верные слуги. Мидория оживился и радостный выбежал в коридор. Его лицо сразу же стало очень серьезным, плечи гордо расплавились, взгляд устремился вдаль, а бег превратился в медленный шаг. Сам по себе Изуку очень легкий на подъем, энергичный, но на людях приучен быть спокойным, величественным. Он вышел во двор, свои и местные слуги сразу же начали кланяться ему. Омега медленно оглядел привезенные вещи и вздохнул. Необходимо отобрать, что он заберет с собой в этот дом, а что прикажет вернуть обратно. Толку от стольких одежд нет, да и занимать под бесполезные вещи много места не особо хочется. – Так… – Мидория оглядел слуг. Он назвал нескольких по именам и объявил, что они останутся с ним. Остальные могут быть свободны. Специально взял несколько знакомых стражников, чтобы сильно не переживать в новом месте. Чужим доверять не привык. – И… вот эти сундуки в комнату мою отнесете… – омега задумался, – эти вещи тоже, а эти не надо… – он нахмурился, – так… Пока разбирался с вещами, здешние слуги искоса с любопытством за ним наблюдали. Изуку чувствовал их взгляды на себе, знал, что они тихонько перешептываются о нем, сплетничают. Но не мог их винить. Новое лицо, как никак, новое и жутко интересное. Мидория отобрал любимые вещи и приказал здешнему слуге проводить его людей до комнаты. Остальные должны были вернуться обратно и служить в доме родителей. Здесь они всё равно не нужны. Омега подумал, что какие-то детали сожительства стоило бы обсудить с Тодороки, и как по волшебству тот неожиданно появился в толпе людей. Изуку сразу же почувствовал, что он рядом. Ему стало некомфортно, он заметил, что кто-то смотрит на него. Но не из-под рукава, не втихую, а серьезно, в упор. Он поерзал и сразу же обернулся, сглатывая. Шото не быстрыми, но решительными шагами направлялся в его сторону. – Обживаетесь? – поинтересовался он чуть сухо. – Д-да, – Мидория кивнул и отступил, отворачиваясь. Привык на людях вести себя величественно, достойно, как полагается по его статусу, но рядом с Тодороки почему-то не мог. Вся уверенность куда-то девалась, мысли начинали путаться. Он вдруг забывал, что по происхождению господин. – У вас должно быть много вещей, – спокойно проговорил Шото, – несколько комнат выделены под ваше личное пользование, – негромко объявил он. – Слуги покажут. – Да-да, показали уже, – кивнул Изуку и повернулся обратно к своему короткому каравану. – Здесь есть толк от этих верблюдов? – поинтересовался он, стараясь сохранять голос спокойным. Тодороки задумался на мгновение и покачал головой. – От недостатка людей, скота и золота не страдаю, – проговорил спокойно. – Что ж… – Мидория задумался, – тогда… – он переключил свое внимание на слуг, – отдадите за необходимостью верблюдов в дом родителей моих, – приказал он. Здесь от них толку всё равно никому не будет, а смотреть кто-то за ними должен. Родители не будут против, у них у самих большой загон со скотом. Изуку не очень любил держать животных, поэтому у него их было совсем не много. Лишь небольшое количество овец, свиней и чуть больше верблюдов. Родители будут рады их принять. Отдаленно Мидория понадеялся, что только на время. – У вас возникли какие-то пожелания? – поинтересовался Шото тихо и посмотрел на него. Он говорил спокойно, не кричал, не близко. Но Изуку почему-то всё равно почувствовал себя ужасно некомфортно и не стал даже глаз поднимать, отвечая: – Нет, спасибо. У вас красивый дом, очень похож на мой, я легко обживусь здесь, – и кисло улыбнулся.