Жизни в кружке

Они пробирались внутрь одной из многочисленных заброшек, находящихся в ближайшем Подмосковье. Между полуразрушенных стен свистел ветер, создающий эффект пугающего завывания волков в ночи. Дима что-то тихо говорил в камеру, пока Сударь и Тема послушно продвигались следом за ним, ежась от холода и изредка меняясь местами, так как оборудования было много, а руки стыли, ведь на улице была середина зимы, а, следовательно, и лютый холод. Температура опустилась до минус двадцати трех, к вечеру разгулялся ветер, от которого с горем пополам все-таки немного защищали стены. — И как я на это согласился? — пробухтел себе под нос Тема, еще больше утыкаясь последним в воротник куртки. Сударь в ответ фыркнул, продолжая внимательно смотреть в объектив, чтобы не потерять из поля зрения Масленникова. Коридор был необычайно длинный даже для морга заброшенной старинной больницы, в которой в свое время было самое обширный инфекционный отдел, в котором, по слухам, проводили опыты над пациентами. — Как ты думаешь тут много бомжей? — тихо поинтересовался Дима через плечо, на что Чернец выгнул бровь. — Не думаю, тут слишком холодно, все продувается, — вместо него выпалил Никита, на что Тема лишь покосился на друга, кивая в знак согласия с высказанным мнением. Говорить не хотелось — начинали мерзнуть зубы. Они наконец-то достигли конца коридора и быстро свернули направо, где вроде как должна была быть операционная. Они не успели открыть обветшавшую дверь, так как неожиданно прямо за их спинами послышалось отчетливое шуршание. Остановившись будто бы по команде, они одновременно обернулись. Масленников на автомате подхватил стоящую рядом с ним железную балку, сделав шаг вперед. Шорох повторился, на что Дима удивлённо выгнул бровь, дрожащими от холода и перевозбуждения руками доставая магнитофон и поднимая его вверх. — Здесь кто-нибудь есть? — он на секунду замер, выдыхая в воздух облако пара. — Подай знак, я хочу выйти с тобой на связь… — Ну я тут, и что? — неожиданно послышалось из-за одной из дверей напротив, к которой моментально подскочил Дима, тут же распахивая настежь последнюю и утыкаясь носом в девушку. У нее были черные растрёпанные волосы, под глазом красовался огромный синяк, а на когда-то белоснежной толстовке были следы крови. Ее сейчас, как им показалось, абсолютно черные глаза обвели каждого из них, она нервно сглотнула, неожиданно доставая из заднего кармана раскладной нож и зло вцепляясь взглядом в Диму. — Валите от сюда, мое, — пробормотала она, чуть заметно морщась, но Масленников не обратил на это никакого внимания. — Да заначку она ищет, пошли, Дим, — Сударь аккуратно дернул за рукав куртки Масленникова, с удивлением продолжая рассматривать крайне странную особу, сейчас стоящую в проходе в одной толстовке и явно что-то заслоняющую своей спиной. Неожиданно из комнаты раздался жалобный писк. Девушка тут же вздрогнула, интуитивно оглядываясь через плечо, а потом с еще более злобным выражением лица начала взирать на Диму. — Там котята, — неожиданно выпалил Артем, резко отталкивая девушку и проникая в одну из палат заброшки. На старой койке, на прогнившем матрасе лежала темно-синяя немного потрепанная куртка, судя по всему, девушки, в которой копошилось два котенка. Животные слабо запищали, завидев приближающегося к ним мужчине. — Не трогай их, — она дернулась вперед, неожиданно тихо вскрикивая и хватаясь за одну из тумбочек, что оказалась под ее рукой, явно тем самым пытаясь устоять на ногах. — Руби камеру, — на автомате бросил Дима, скидывая с себя куртку и тут же подходя к девушке, сейчас озлобленно взирающей на Масленникова, который теперь накидывал одежду на дрожащие от, наверное, не только холода, но и испуга тонкие плечи. Под кожу моментально проник морозный ветер, но он не обратил на это никакого внимания, еще больше принимаясь кутать незнакомку, нос которой сейчас был в буквальном смысле синим. — Их спасти можно? — не понятно имея ли ввиду только котят или девушку вместе с ними, поинтересовался он, рассматривая явно потерянное и крайне недоверчивое лицо незнакомки. — Если сейчас же бегом, то есть все шансы, — выпалил Тема, поднимаясь с корточек, беря на руки куртку вместе с котятами и прижимая их к себе. — Я не могу бегом, — пробормотала себе под нос девушка, смотря в лицо Чернеца, которому глаза незнакомки показались неестественно большими и глубоко черными. — Да тебя тоже спасать явно надо, — махнул рукой Тема, переглядываясь с Сударем, который сейчас быстро старался упаковать все оборудование, чтобы было возможно быстрей идти. — Обещаете, что спасете их? — прищурилась девушка, дожидаясь согласного кивка головой Темы, а потом покосилась на Диму, который, судя по его лицу, уже начинал прозябать. — Я дойду, — начиная медленно расстегивать куртку заледеневшими пальцами, пробормотала она, на что Масленников в ответ хмыкнул в ответ что-то вроде: «С ума сошла?», и, резко подхватив на руки девушку, последовал широким шагом за Артемом, прижимающим к груди грязную куртку с двумя погибающими котятами. Следом за ним почти бегом следовал Сударь, весь обвешанный сумками. Длиннющий коридор был преодолен в два раза быстрей, чем до этого они шли в сторону операционной. Завывающий ветер не создавал приятной атмосферы, Масленников чувствовал дрожащее тело девушки, которая из последних сил цеплялась пальцами за его плечами, закрывая лицо капюшоном. — Ключи в кармане, — явно обращаясь к Сударю, кинул Масленников, боком выходя из двери и быстро сбегая вниз по лестнице, не обращая внимание на ветер, который теперь вообще больше не имел преград для того, чтобы подлезать под одежду и студить даже кости. Гелик приветственно моргнул фарами в темноте окружающего леса. На задние сиденья автомобиля моментально уселся Артем, и была положен девушка, которая сейчас напомнила практически безвольную куклу. Она не только не сопротивлялась, но и вовсе больше не издавала никаких звуков. Покосившись на Чернеца, с которым они оказались одни в машине, так как Масленников и Сударь грузили сумки в багажник, девушка шмыгнул носом, все также безмолвно наклоняясь к Артему и забирая из его рук куртку с запищавшими котятами. На ее лице проскользнула мимолетная улыбка, он подтянула к себе ноги, тут же сжимаясь в некий комочек и закрывая собой котят, копошившихся теперь в кольце ее рук. Она со стороны казалась теперь еще меньше, абсолютно незащищенной и умиротворенной, если бы не четкие следы крови на ее толстовке, о происхождении которых ребятам оставалось лишь догадываться. Дорога была на удивление легкая, несмотря на снег, но все же в почти час ночи никто в Москву не собирался возвращаться, так что до ближайшей ветеринарной клиники они долетели минут за тридцать. За это время девушка успела заснуть, судя по тому, как она не среагировала, когда машина остановилась. Котята тихо посапывали также у нее между рук. Чернец, все это время сидевший рядом с девушкой, удивленно покосился на Масленникова, поджимая губы. Если ее разбудить, то вариантов довести ее до больницы явно не будет. Поджав губы, он аккуратно вытянул из ее рук сонного котенка, тут же передавая его Сударю, завернувшего животное в запасную толстовку, которую они достали сразу из багажника. Второго, самого слабого, он прижал к себе, убирая под застегнувшуюся куртку. Девушка немного пошевелилась, еще сильней прижимая к себе куртку и от этого становясь визуально еще меньше. — Я в больницу, а потом за вами вернусь, — сквозь сон долетело до ее уха, но она не хотела открывать глаза, ведь тогда придется снова думать, а на это у нее сил уже не было. Очнулась она лишь утром, лежа на больничной койке, с перевязанным боком, кровь из которого и запачкала всю ее толстовку, которой на ней не было… На ней вообще ничего не было. Приподнявшись на руках, она оглянулась, тут же падая обратно на подушку и отворачиваясь в сторону стенки. На удивление в палате она была одна, вторая койка просто пустовала. Тут было до ужаса мерзко и понуро, так что к горлу подкатывали горькие слезы, которые она каким-то чудом сдерживала. — Как самочувствие? — девушка вздрогнула, вновь поворачиваясь на спину и смотря на медсестру, сейчас закрывавшую дверь и держащую в руках какой-то пакет. — Молодой человек, что привез вас, передал вам эту одежду. Он обещал сегодня заехать за вами, если вы согласитесь на выписку, — она удивленно смотрел на женщину средних лет, сейчас ставившую пакет в ноги безымянной пациентки. — Могу ли я сама уйти? — тихо пробормотала она, на что медсестра как-то странно улыбнулась и медленно выплыла из палаты, закрывая дверь и оставляя девушку одну среди своих мыслей. Она на каком-то чистом автомате вытащила из пакета футболку, тут же одевая последнюю. Там же оказался новый тренировочный комплект и какие-то кроссовки, судя по всему, точь-в-точь, что были на ней сегодня ночью. Она сидела посреди всех вытащенных вещей, с непонятным для нее ужасом рассматривая новые чистые вещи и сжимая от бессилия одеяло. Она даже не помнила, как поела, хотя она этого не делала очень давно. Она вообще много чего давно не делала: например, не сидела в теплоте и в тишине, не ела недавно приготовленную горячую еду из чистой посуды. Единственное, что она делала постоянно: сидела и смотрела в окно, порой, с ужасом, порой, с горем, порой, с болью… Часы показывали почти три часа дня, когда дверь открылась и в палатку проникла медсестра, а за ней и человек с заброшки. Это был не тот незнакомец, что нес ее до машины, а что первый узнал в писке котят, которых девушка, по крайней мере она на это надеялась, спасла от неминуемой гибели. — Артем, — выдохнул мужчина, дождавшись, когда выйдет медсестра. Усевшись на кровать напротив, он внимательно принялся изучать все такие же огромные черные глаза девушки, казалось, боль и страх из которых передается ему самому и начинает пытаться пробраться под кожу. И это было страшней и холодней, чем морозный ветер на заброшке. — Как они? — выдохнула она, прищуриваясь и нервно сглатывая. — Хорошо, отлично… Одного уже забрали мои хорошие знакомые, а второй дома, — он запнулся, морщась и подаваясь вперед, облокачиваясь о ноги. — У тебя он есть? — девушка вздрогнула, выгибая бровь, а потом отвернулась в сторону. — Мне есть куда идти, — она не врала. Ей было куда идти, другое дело, что она не хотела, но речь не об этом. Артем в ответ кивнул головой, прикусывая губу. — Но у тебя там не будет покоя? — девушка в ответ презрительно хмыкнула, убирая назад упавшую на глаза прядь волос. — Я похожа на человека с домом, в котором можно отдохнуть? — насмешливо выдохнула она, даже не дожидаясь реакции мужчины. — Это не важно в любом случае… — У меня есть предложение, — девушка вздрогнула, оборачиваясь к нему и прищуриваясь. В первый раз все время она прямо взглянула на него. Это был парень лет двадцати восьми, не больше. Несмотря на сейчас серьезное выражение лица, ей казалось, что она еще раз моргнет, и он улыбнется, при чем искренне и как-то по-нежному добродушно. И самое удивительное, что ей и самой хотелось с ним быть добрей. В первый раз жизни кто-то не поддавался на ее мрачной настроение, это она велась на чье-то хорошее. — В общем и целом, мне необходимо уехать на ближайших три дня. У меня есть кот… И кошка… И котенок, — он на секунду запнулся, хмыкая, на что она лишь выгнула бровь. — А тебя как зовут? — девушка растерянно посмотрела в его глаза. — Ника… — на каком-то чистом автомате выпалила она, прикрывая глаза, тяжело вздыхая и хлопая в ладоши, чтобы развеять дурацкое наваждение намечавшегося приятного разговора. — Короче, Артем, стоп, — выдохнула она, резко открывая глаза и подаваясь вперед. — Ты меня сейчас от сюда вытаскиваешь, и мы расходимся, как в море корабли, — она развела руками, поджимая губы. — Согласен? — Нет, — протянул он в ответ, — Ника, стоп, — по-доброму передразнил он ее, на что девушка даже от неожиданности выпрямилась. Она не привыкла, что ее поведение никого не раздражает. — Твоей ноге нужен отдых, а мне нужен человек, который приглядит за животными, в том числе и за твоим найденышем. И это будет крайне логично, если… — А если я обворую тебя? — прервала она его, поджимая губы. — Ты не боишься пускать в свой дом незнакомого человека, которого ты нашел на заброшке в окровавленной толстовке? Я бы на твоем месте задумалась… — А я дурак, — выпалил он, поднимаясь на ноги. — Контраргументы бесполезны, так что собирайся, — Ника продолжала растерянно смотреть в его лицо, стараясь понять шутит он или нет. — Это невероятно глупо с твоей стороны, — пробормотала она, поднимаясь и перенося вес на здоровую ногу. — Но не с твоей — это главное, — хмыкнул он, подхватывая пакет и кивая ей головой в сторону двери. — Я, кстати, тебе на сустав купил фиксатор, в машине валяется… Пошли, — позвал он ее, улыбнувшись. Он весь день проходил с улыбкой, даже когда помогал ей спускаться по лестнице, не обращая внимание на ее бурчание про дебильность поступка. И, когда он ей отдавал ключи, и когда закрывал дверь, оставляя ее в квартире с тремя котами. В его квартире, из которой она при желании могла почти все вынести, но почему-то не хотелось. Три дня прошли на удивление быстро и легко. Нога за это время практически прошла, бок зажил, а девушка на оставленные ей деньги купила не только еду для себя и котов, но и с мыслью о том, что не надо доверять таким, как она, приобрела и огромный пазл, который теперь был разложен практически на всю гостевую комнату, так что среди него ловко лавировали животные и она в толстовке и длинных шерстяных носках с чашкой горячего крепкого чая в руках. Ей казалось, что в этом есть что-то по-наивному доброе и детское. И она больше всего на свете боялась привыкнуть к этому, а потом начать скучать. Ведь за стенами этой квартиры ее ждет совсем другой мир: мир постоянной работы совсем не по оконченной специальности, мир, где все деньги ворует ее же пьющая мать, мир, в котором ей совсем не рады, и никто никогда не улыбается, как Артем, и от этого все равно становилось предательски грустно. Он пришел домой в два часа ночи, когда Ника ползала по полу на четвереньках складывая пазл среди усердно «помогающих» ей котов, раскидывающих все компоненты не то что по комнате, но и по всей квартире. В помещении светил торшер, но основной свет падал из окна от уличного фонаря. Дверь открылась настолько тихо, что Ника, привыкшая к шуршанию котов, даже не подняла голову, делая еще один глоток чая и продолжая усердно складывать единую картину. — Привет, — вздрогнув, она резко вскочила на ноги, тем самым подтверждая, что вывих больше ее не беспокоит. — Чем занимаешься? — Ника выгнула бровь, прикусывая губу и тяжело вздыхая. — Собираюсь уходить, — выдохнул она, тут же поднимая чашку. — Сейчас быстро ополосну и уйду, не беспокойся. — Тебя никто не гонит, — сощурился он, останавливая ее за предплечье, когда она торопливым шагом проследовала мимо него. — Может хотя бы до утра останешься? Там все замело, — Ника в ответ хмыкнула, передергивая плечами. — Я тебя прошу это сделать… Пожалуйста, — девушка растерянно посмотрела в его лицо, поджимая губы и отводя взгляд. — Я в душ, — оставляя ее в проходе в раздумьях и откидывая в сторону куртку с рюкзаком, который он так все еще не снял, Чернец быстрым шагом направился в сторону спальни, судя по всему за вещами, лишь останавливаясь, чтобы погладить радостно бросившихся к хозяину котов. Котенок же остался у ног девушки, сейчас напряженно всматривающейся в спину Артема. Когда он вышел из ванной, то обнаружил девушку на кухне. Она сидела на стуле, закинув голову назад, а рядом с ней стояла чашка с чем-то горячим. На подоконнике сидел котенок, который играл с пальцем девушки, с полуулыбкой наблюдающей за этим баловством. Проснулся Артем уже в опустевшей квартире среди теперь троих домашних животных. На кухне стояла чашка с остывшим чаем, который он выпил за один раз. О том, что здесь кто-то был, напоминал лишь пазл, разбросанный по всей квартире, который он зачем-то собрал за последующую неделю отдыха и неторопливого монтажа новых роликов по причине болезни Димы после очередного купания в ледяной воде. Жизнь потекла своим чередом. На заброшки он естественно больше не ходил, лишь снимался в теплых помещениях в роликах у друзей. Монтировал материалы с многочисленных съемок Масленникова, помогал ребятам… Пристроил через две недели котенка в добрые руки, которые периодически обещал проверять. В общем, жил, как и до этого странного похода на заброшку, стараясь стереть его из памяти. Только вот, наверное, плохо старался, ведь собранный пазл украшал одну из стен в гостиной. А по земле, на другом конце города, ходила девушка. Она все также работала, стараясь добыть денег на собственное пропитание и содержание матери, с откладыванием заработной платы на то, чтобы начать снимать квартиру и съехать из этого дурдом, в котором она хоть и была прописана, но домом не считала. Да и не могла, так как вечно пьяные пятидесятилетние мужики, у которых в жизни уже ничего не осталось кроме бутылки спиртного, не добавлял ощущения уюта. Она не знала сможет ли он вообще когда-нибудь его найти, точно осознавая, что в квартиру Артема она никогда не вернется никогда… Вечером пятницы, в конце января, вся мокрая, только что вылезшая из пруда, держащая под курткой очередного котенка, она стояла перед его квартирой, так как по счастливой случайности из подъезда кто-то выходил, и Ника успела проскочить в открывшуюся дверь. В туманной голове она силилась найти слова, пока звонок разносился по всей квартире, пока он шел до двери, пока торопливо открывал ее, завидев в глазке знакомое лицо. — Согрей, — прошептала она, чуть шатаясь и расстегивая куртку, с ужасом осознавая, что все то, что она придумала сразу же вывалилось из головы. — Его спаси, — пробормотала она, облизывая губы и выдыхая воздух, тем самым подтверждая, что все еще жива. Котенок запищал, тоже подавая знак, что еще не все пропало. Она помнила, как он схватил ее за руку, затаскивая в квартиру, тут же скидывая с нее на пол куртку и забирая котенка, кутая последнего в свою же футболку, которую он стащил с себя на ходу, закрывая дверь. Оставив мелкое животное около батареи в своей одежде, он быстрым шагом направился к девушке, сейчас дрожащими пальцами пытающейся стянуть с себя толстовку. — Идем в ванную, — пробормотал он, легко помогая ей снять одежду и тут же направляя в упомянутое им же помещение, чтобы включить горючую воду, тут же ставя под струи душа окоченевшую девушку. Это был неимоверно долгий вечер, во время которого Артем не представлял сколько налил воды в попытках обогреть и котенка, и девушку. В конце концов, когда на часах уже было почти три часа ночи, последние двое лежали на его кровати, закутавшись в два пледа и только что уснув. Чернец сидел на полу, закинув голову назад и наблюдал за спокойным лицом Ники, силясь безуспешно понять, что у нее твориться в голове, когда она ради спасения животных кидается в ледяную воду в середине зимы или подставляется под нож. И, самое главное, он не мог найти ответа на очень простой вопрос: а хватило бы ему на это силы духа? А проснулся он от того, что хлопнула входная дверь. Она снова ушла, ни слова не сказав, только теперь на кровати, рядом с котенком, валялась простая записка с искренним: «Спасибо!». Она была, как ночная бабочка, мимолетная, легкая, только вот вместо удовольствия приносила котят и доставляла огромное количество хлопот. И почему-то Артем с ужасом ловил себя на мысли, что он не против. И снова через две недели все вернулось на круги своя. Очередной котенок был пристроен в добрые руки, очередные съемки, ради которых ему приходилось спать по четыре часа, очередная куча материала, которую необходимо смонтировать к определенным срока. Все так, как и обычно, разве что пазл над диваном в гостиной и маленькая бумажка на верхней полки в каком-то старом стакане выбивались из общей картины, напоминая о ее существования. Они встретились в баре. Он даже сначала не признал ее в одной из официанток. Она была в обычных джинсах и черном топе, на котором было аккуратно вышито название заведение. Девушка ловко лавировала мимо столов и немного уже опьяневших мужчин, пробираясь вглубь зала, гордо неся над головой поднос с напитками. Артем не помнил, под каким предлогом покинул свою немногочисленную компанию и двинулся призраком за ней, пытаясь найти ее черные впервые за все время, что он с ней виделся, уложенные волосы. И он нашел… Она стояла перед барной стойкой, сосредоточенно переговариваясь с каким-то мужчиной, что указывал пальцем в ее лоб, явно не подразумевая ничего благополучного для здоровья девушки. А она продолжала мужественно смотреть в его глаза, кусая верхнюю губу и морща нос, всем своим видом показывая, что не боится. В какой-то момент мужчина хлопнул громко по столу ладонью, потом резко развернулся и ушел, оставляя неестественно выпрямившуюся девушку в одиночестве. Только когда незнакомец окончательно скрылся в толпе, Ника позволила себе выдохнуть и тяжело облокотиться о стол, прикрывая глаза. К ней тут же подскочил бармен, который что-то тихо прошептал на ухо медленно кивнувшей в ответ девушке, а потом он также стремительно вернулся к своей работе. Взяв поднос, она сделала шаг вперед, тут же замирая и удивленно выгибая бровь, натыкаясь взглядом на Артема, все это время спокойно стоящим около стены. Облизав губы, она быстрым шагом подошла к нему, тяжело вздыхая и ловя на мысли, что она волнуется больше, чем при разговоре с мужчиной, что ей угрожал. — Здравствуйте, вам чем-то помочь? — кашлянув, наклонила она голову. В ответ Чернец как-то даже несколько непроизвольно хмыкнул, заставив тем самым ее даже немного смутиться и от этого еще больше разозлиться. — Можно с тобой поговорить? — Ника выгнула бровь, обводя взглядом помещение и находя взглядом столик, за которым периодически оглядывались в их сторону, явно ища Чернеца. — Пока мы идем к вашему столу, чтобы я приняла заказ, — кивнула она головой, делая шаг, но тут же замирая, так как ее взяли за руку. — Артем, я вроде ясно поставила условия, — выделяя его имя, отчеканила она. — Я тут на птичьих правах. Пожалуйста, не усложняй мою и без того не лучшую ситуацию, хорошо? — она растерянно посмотрела в глаза кивнувшего в ответ мужчины. — Когда ты закончишь? — девушка покосилась на Чернеца. — О чем нам с тобой говорить? — Ника передернула плечами, поднимая кому-то руку вверх и показывая ладонь. — Мне жаль, что я пришла тогда ночью, но это единственное, что пришло мне в голову… — А мне жаль, что ты так скоропостижно ушла, — прервал он ее, на что Ника фыркнула. — Я заканчивая в два часа ночи. Тут остановка, буду на ней. Мой электробус придет ровно в два пятнадцать, так что рассчитывай время, — Артем молниеносно кивнул головой, растерянно смотря вслед практически сразу же растворившейся в толпе официантке. Вечер и ночь тянулись долго. Они обволакивали всех посетителей бара, кроме Чернеца. Он сидел за столом о чем-то переговариваясь с друзьями и даже не запоминая смысла ни их, ни своих фраз. Когда часы показывали без пяти два, он вышел на улицу, тут же направляясь к остановке. Несмотря на то, что по календарю уже через неделю должна была начаться весна, шел снег. Большие мягкие хлопья слетали с неба и, кружась, падали на все поверхности, в том числе и на самого Артема, с завидной периодичностью взмахивающего уже успевшей немного намокнуть головой. Он напряженно смотрел в сторону бара, силясь увидеть знакомую фигуру, но за все время оттуда вывалились лишь двое ребят, явно уже плохо держащиеся на ногах. Поспорив друг с другом с полминуты, они скрылись в тени домов, оставляя Чернеца снова одного посреди дороги. Когда часы показали, что уже начало третьего, а одинокий электробус, затормозивший у остановки всего на несколько секунд и даже не открывшей двери, чтобы предложить зайти Чернецу, завернул за поворот и скрылся во тьме зимней ночи, Артем понял, что что-то произошло. Мысль о том, что она его обманула ему казалось абсурдной, так что он быстрым шагом направился обратно в сторону бара, гипнотизируя светящуюся немного одинокую вывеску. Руки, спрятанные в карманы полурасстегнутой куртки, сжимались в кулаки, а его нос недовольно морщился, стараясь сообразить, что делать дальше. Ночную тишину разрушал треск и вывески… И чья-то тихая возня, которая была еле уловима в московском воздухе. Мужчина растерянно оглянулся, тут же направляясь в сторону звуков, тем самым находя черный вход и двух поддатых мужчин, пытающихся утащить с собой отчаянно сопротивляющуюся девушку. Он даже сначала не признал в ней Нику: она извивалась как могла, наступала на ноги обидчикам и, судя по всему, кусала им руки. — Эй, отошли от нее, — окликнул он, готовясь вызывать на помощь друзей, оставшихся в баре. Мужчины растерянно замерли, и этого хватило Нике, чтобы выкрутиться и улизнуть из их рук к Чернецу. — Пошли, — беря его за кисть, прошептала она, нервно облизывая губы. — Ты с ума сошла? А если они завтра… — Ника рассеяно посмотрела на от чего-то замолчавших ребят, с прищуром что-то ищущих у себя в карманах и пока все также геройски продолжавших лишь переглядываться друг с другом. — Быстро, — выдохнула она практически в лицо мужчины, утягивая его за собой, заворачивая за угол, а потом неожиданно срываясь с места, продолжая все также держать Артема за руку и набирая темп. — А куда мы? — прохрипел он, послушно следуя за сосредоточенной девушкой. — Подальше, пока до их пьяного ума не доперло, что я стащила их главное оружие… Теперь они мне больше не страшны, любая их угроза — бесплодна: нет договора, нет документов, нет и суда на меня. Лишь на них за причинение физического ущерба, — пробегая еще пару домов и, наконец-то притормаживая, принялась быстро наговаривать она, заглядывая в лицо немного потерянного мужчины. — Я же сказала, что нам с тобой не о чем говорить, — пробормотала она, кладя ему руку на предплечье и поджимая губы. — Смешно, ты меня третий раз спасаешь уже, — сглотнула Ника, слабо улыбаясь и как-то по-наивному морщась. Мужчина растерянно продолжал смотреть в ее глаза. — Спасибо, наверное, — неожиданно для самой себя тушуясь под его взглядом, добавила Ника. — Как коты, кстати? — последние звуки фразы девушка не успела договорить, потому что он неожиданно подался вперед, принимаясь ее целовать. Ника медленно ответила на поцелуй, обнимая его за шею и улыбаясь в его губы. — Не уходи ночью больше, хорошо? — Ника растерянно посмотрела в его лица, утыкаясь головой в плечо и прикрывая глаза. — Поехали спать, — пробормотал он, доставая телефон и быстро вызывая такси. — Котов заодно навестишь, — добавил Артем, завершая звонок и поглядывая на все так и не пошевелившуюся девушку. — Мы виделись всего раза три… Четыре, считая сегодня, — выдохнула она ему на ухо, на что мужчина пожал плечами. — Мне не хватило, — улыбнулся Чернец, прижимая ее к себе и целуя в висок. — Мне не хватило тебя… — девушка в ответ хмыкнула, тут же позволяя теперь ему взять себя за руку, сплетая пальцы, и повести в сторону проезжей части, где их уже ждала машина. Тогда она не запомнила дороги до дома, лишь его ласковые пальцы, гладящие ее по волосам, когда она лежала у него на коленях, а автомобиль несся по пустым улицам Москвы. В ее голове кружились мысли, воображение рисовала картины того, как она решает все свои проблемы, и девушка не могла не по-детски наивно улыбаться этому. Как потом улыбалась заварившему чай на кухню Чернецу, пока она мылась после ночной смены. Он медленно водил ложечкой в кружке, что-то тихо нашептывая коту, сидящему рядом с ним. Артем заметил, что она вышла лишь в тот момент когда она аккуратно обняла его, подлезая под руку и оказываясь в миллиметре от его лица. — Я обещаю, я больше так не уйду, договорились? — он с усмешкой кивнул, подаваясь вперед и начиная целовать тут же с готовностью ответившую ему девушку. Кот, завидев, что его игнорируют, лишь демонстративно отвернулся, встал и, подняв гордо хвост, вышел с кухни. Но его старания выразить свое презрение не были по достоинству оценены, по той простой причине, что не были замечены. — А я думал, что мы поехали спать, — пробормотал он на ухо девушки, на что Ника смешно сморщила нос. — Чуть позже, — прикусывая его губу и как-то хитро растягивая уголки своих, прохрипела девушка. Он поймал себя на мысли, что у нее оказывается улыбка то очень даже легкая, непринужденная и даже приковывающая к себе внимание… его внимание. Он отчетливо помнил, как она быстро закрыла окно в комнате, чтобы не простыть, так как с ее только что помытых волос до сих пор стекали капли, которые мужчина тут же старательно подхватывал губами, пуская тем самым по ее коже мурашки. Ника аккуратно и даже как-то непринужденно легко целовала его, стягивала с себя безразмерную футболку Артема, оставаясь в одном нижнем белье. И мужчине казалось, что он сейчас задохнется от животного возбуждения и еще чего-то неподдельно человеческого, заставляющего его нежно целовать ее худые плечи. А она хаотично тыкалась прохладным носом в губы, ключицу, шею… В голове было четкое осознание того, что, может быть, первый за за всю свою жизнь ее правда хотят видеть, не потому что желают потрахаться, а потому что она чем-то запала в его всегда такие добрые и лучезарные глаза. И это «что-то» ей только предстоит узнать, ведь она сама в себе его никогда не замечала и не искала. И чувств от чего-то слишком много, и дышать из-за них иногда сложно. И в голове страшная мысль о том, что ее спасают, как она это делала, бросаясь под ножи и в ледяную воду за беспомощными котятами. А разве она такая? Она может себе позволить себе слабость? Только в его руках, от чего-то сейчас таких родных и теплых. И, быть может, движения уже не такие плавные, а более рваные и порой неаккуратные, но они не причиняют боль или неудобство. Они все равно остаются теплыми и… Добрыми, как и он сам. И это неоспоримый факт. Он всегда добрый, даже спустя уже почти два года. Она все также радостно и лучезарно улыбается ей, водит за руку и даже покупает мороженое, как маленькому ребенку. Он ловит взрослую женщину в строгом деловом костюме, обнимает ее и целует в висок, радуясь чуть ли не большее ее, что наконец-то суд закрыл дело, а в руках у нее постановление, которое она добивалась почти полтора года. Он неизменно поддерживает ее, когда она решает пойти учиться на ветврача, потом резко бросает и решает стать кулинаром. Он с радостью помогает ей в готовке, и шутит про то, что она его раскормит. А она продолжает готовить его любимый медовик и помешивать ложечку в чашке чая. И, пожалуй, их по-настоящему стоящей долговременной и единственной проблемой является шерсть кошек, так вечно и норовящая попасть в свежую выпечку.