грязь

Она бесила его. Не мог понять конкретно чем, но всё раздражало в этой новой однокласснице, которая попала в их класс в начале нового учебного года. Её доброта, её задорный смех, непослушные темные волосы, которые напоминали своим непослушанием воронье гнездо, эти кудряшки, которые на свету отдавали синевой, или же эти темные глаза, казавшиеся в том же освещении чуть красными. Пухлая, добрая, дружелюбная со всеми, не заботящаяся о своём лишнем весе, умная, талантливая, смелая, она не боялась высказываться или делать глупости. Наверное, потому что её любили, он и выбрал её своей жертвой. Да, жертвой. Он ненавидел её так сильно, что, казалось, его распирало от этой необоснованной ненависти именно к этой девушке. Как она смеет, долбанная толстуха, так мило улыбаться, постоянно что-то жрать, какое право она имеет состоять с ним в литературном клубе, как может быть членом студенческого совета. Почему над ней никто не смеялся? Она же жирная, как дирижабль! Неужели только он испытывал отвращение, пока остальные звали её с собой в кафе, гуляли с ней после занятий, с кем-то даже она ходила на дополнительные курсы, готовясь к поступлению в университет. С ним так не общались. Это бесило ещё сильнее. Он знал, что у неё полноценная семья, мама, папа, старшая сестра, которая совсем недавно окончила эту же школу, младший брат, который учился в средней школе, недавно ей подарили кота, она увлекалась многими вещами, например, той же литературой. Он всегда показательно указывал двумя пальцами на свой раскрытый рот, когда в литературном клубе она читала свои стихи. Это мало кого смешило, но тем не менее, не показать своего желания проблеваться от этих тупых зарифмованных строчек, он не мог. Едва не задохнулся от возмущения, когда её посадили за парту, за которой обычно сидела его погибшая одноклассница. Да, именно он скинул все её вещи, пока был в классе один, и после с ухмылкой наблюдал за тем, как она собирает раскиданные ручки и тетрадки, едва слышно тяжело дыша. Ему было омерзительно смотреть на её лишний вес, на складки, которые были видны сквозь кофту и блузку. С отвращением смотрел на каплю пота, стекающую по виску. Так тебе и надо, жирная тварь, думал он, опуская голову, чтобы просто не видеть её. — Давай помогу! — Воскликнул один из одноклассников и сразу несколько школьников подорвались с места, помогая собрать остатки. — Спасибо вам, не стоило… Поморщился от её чуть басистого голоса. Голос был чуть грубее, чем у остальных старшеклассниц, полагал, что это тоже как-то связанно с её весом. Но тем не менее, именно этот голос вызывал в нём состояние, при котором трезвый рассудок деликатно уходил в сторону, не мешая его внутреннему бешенству, которое заставляло выкипать изнутри. Бесила. Бесилабесилабесила. Как же он её ненавидел. Он не хотел ей смерти, нет. Он желал ей сдохнуть в самых страшных муках, только потому что она посмела появиться на этот свет. Посмела сесть за парту его погибшей любви. Смела смеяться, пока он тут страдал. Почему все были дружелюбны к этой мрази? А потом она пропала. День, два, неделя, а эта толстая сука не появлялась на занятиях. Возможно, в тот год, он понял, что мысли материальны. Учитель был чуть рассеян в тот день, попросил всех остаться после последнего урока. Все удивленно переглядывались, не понимая причину экстренного собрания. Учитель в очередной раз устало вздохнул, оглядев класс. — Ваша одноклассница. Пыталась покончить с собой. — И весь класс обернулся на пустующую парту. Страх впервые сковал его тело. Он ведь желал ей такого исхода, разве нет? Почему же… Почему же так страшно?