Меха и маленькая планета

Он все сделал неправильно. Даже когда «Деймос» пробудился, еще можно было перехватить контроль… но Тандер растерялся. Запаниковал. Теперь транспортник нуждался в ремонте, на который наверняка уйдут все сбережения — если их вообще хватит. Теперь они израсходовали гораздо больше топлива, чем планировали, потратили весь восстановитель и неприкосновенный запас взрывчатки. Теперь Тандер пытался вспомнить все подробности слияния с «Деймосом» — и боялся, что либо сам ИИ, либо спецы, которых приведет фем, смогут восстановить не только данные о транспортном шаттле, но и о «Черной дыре» и «Скайсталкере». Дружок смог бы. Наверное. Если бы Тандер сливался с ним настолько, что уже не понимал бы, являются ли они отдельными разумами… Последняя колба восстановителя поблескивала серебристыми потеками на внутренних сторонах пластиковых стенок. Когти срастались нормально. Но если бы Тандер не коннектился одновременно со сложным делом, требующим полного сосредоточения, если бы не испугал «Деймос» собственными противоречивыми эмоциями и странными попытками изменить что-то в кодах, если бы потратил чуть больше времени на анализ кодов, отвечающих за блокировку дверей… Когда меха больше ста ворн, просто стыдно так удивляться живой искре в огромной боевой станции и делать одну глупость за другой. Мозговой модуль все еще перегревался, потому что Тандер не мог перестать думать, и это значило, что тупить и тормозить он будет долго. Он бы изрезал себя, чтобы боль вытеснила лишние мысли, освободила… Нет, у него уже слишком болели сломанные когти, и это не помогало. Нагружать системы дополнительными сенсорными данными было страшно. Он чувствовал себя так, словно цикл не отключался от корабля, непрерывно маневрируя и контролируя окружающее пространство, и при этом бился корабельной обшивкой обо все подряд. Прошел всего цикл с момента, как они оставили «Деймос» за хвостом, конечно, нейросеть еще не успела вернуться в норму. А еще Тандеру было непривычно одиноко и тоскливо. Он не помнил, когда последний раз отходил от перегрузки процессоров без заботы Скайварпа. Время текло медленно-медленно. Когда Тандер был кораблем — не говоря уже о станции, — то мог анализировать огромные массивы информации и принимать решения за доли клика. Возвращаться в обычный мир после этого всегда было странно. Леозака было слышно еще до того, как открылась дверь, для болезненно обостренного восприятия Тандера тот гремел мечами и перекошенным наплечником при каждом шевелении. — Не дергайся так. У меня нет привычки засовывать провода в меха в отключке, — в голосе Леозака слышалась насмешка. Мат, и так неровный, с комками и провалами в набивке, перекосило, когда Леозак ступил на него, а Тандер все баюкал правую ладонь, на которую так неудачно попытался опереться, чтобы сесть. В поле зрения попадала только крылатая тень — достаточно для понимания, где Леозак находится, и все равно крылья дрожали. Зря Тандер пытался подключиться к Леозаку под видом медицинского диагноста. Все равно ничего не успел, а чужие фаерволы зафиксировали попытку взлома, чтобы доложить о ней при первом же запросе, как и положено, чтобы хозяин принял меры. Недовольство Леозака и сейчас кололо сенсоры эм-излучением, от которого становилось не по себе. Он очень нервно относился ко вмешательствам в коды живых меха. Теперь Леозак уселся почти за спиной. Тандер чувствовал тепло его корпуса в считанных сантиметрах, а обернуться не мог. Пришлось бы снова опираться на больную руку. Или просить о помощи, что всегда неприятно. Вновь и вновь возвращалась мысль, от которой становилось холодно: Тандер не сумел бы себя защитить даже в идеально здоровом состоянии. Его учили самым основам самообороны, не более. Благодаря дополнительным процессорам он мог метко стрелять, но не носил оружия мощнее бластеров, с которыми активируется каждый джет. Он побеждал землеползающих, животных и тяжелобронированных военных исключительно за счет быстроты и ловкости, доставшихся при активации; Леозак и кто угодно еще из братьев по альтмоду не один ворн тренировались, чтобы развить те же врожденные способности до предела. Холодные острия когтей коснулись законцовки левого крыла, укололи обшивку. — Чего ты хочешь? — Тандер постарался спросить это максимально нейтральным тоном. Он тоже злился на Леозака, но сил продолжать конфликт просто не было. Как и смысла. Не тогда, когда легкое царапание крыльев так остро напоминало недавний испуг — за незнакомую фем, за Леозака, за всех сразу. Не на транспортнике, где они только вдвоем, без связи с внешним миром. Что Леозак видел, когда смотрел на крылья Тандера, а не на него самого? Что выходило на первый план — альтмод или меха? Он так хотел бы чувствовать к Леозаку хоть что-нибудь. Хотя бы то, что чувствовал много ворн назад, когда еще интересно было открывать новые грани во вроде как давно знакомом меха: как он улыбается наедине с Тандером, как пугающе — и возбуждающе — быстро двигается, как подбирает слова, рассказывая о деловых партнерах и планах на новые контракты. — Как ты умудрился испачкаться здесь? Тандера больше интересовало, как он умудрился не сломать себе ничего, кроме руки, когда обрушилась половина шестого сектора «Деймоса». Но говорить об этом, конечно, не стоило. Леозак тогда видел, как у Тандера нарушена координация… почему он не мог направить шаттл по другой траектории? Почему он всегда выбирал самый простой и разрушительный путь? Мат скрипнул. Тандер понимал, что Леозак тянется его потрогать по привычке, без намеков, но все равно извернулся, шумно зазвенел крыльями, рывком сел, цепляясь за чужой корпус и не особо беспокоясь, куда втыкает когти. — Я знаю, как использовать «Деймос». Эту технологию, вселение искры и сцепление ее с ИИ, запретили и засекретили, но искра осталась. «Деймос» остался. И он может заменить собой клона Праймуса, ты понимаешь? Обычный ИИ, вроде Дружка, не сможет, а ИИ с искрой… Я никогда не слышал, чтобы у колонизированных планет были искры. Всеискра, какая-то другая искра… мы не знаем даже, существует ли она, но если предположить, что мы все созданы по образу и подобию Праймуса, и колонии, и меха, это вполне может работать в обе стороны. «Деймос» может стать колонией. Есть же планеты, выращенные из астероидов… — Ты представляешь, сколько в него нужно вложить шаниксов? — перебил Леозак. — Это окупится. И это все равно будут не твои шаниксы. Я хочу продать «Деймос». Или даже не «Деймос». Одну только технологию. Я уверен, что это реально повторить, и что сама суть «Деймоса», то, что делает его живым, займет не так много места. Хоть астероид, хоть корабль, хоть станцию, что угодно оживить вот так — и там будут появляться новые искры. Иначе просто нет смысла вселять живую искру. Дружок без искры не менее функционален. Инстинкт самосохранения, понимание меха — все это прописывается и работает без участия искры. Если я правильно все понял и разберусь, как это скопировать, один только код с подробной инструкцией будет стоить огромных денег! — Мы не полетим обратно. И один ты тоже возвращаться не будешь, — Леозак обнял его под крыльями, и Тандер заметил, что они дрожат. Когти, измазанные чужим топливом, дрожали тоже, но это началось раньше, еще пока он говорил. — Подумай, зачем Электро перечислять тебе деньги, если он и так знает, где находится «Деймос»? Где-то, когда-то с Тандером происходило то же самое. То же ощущение непрошибаемой стены в голове собеседника, вбившего себе в проц, что правильно просчитал и планы Тандера, и участие в них других меха. Даже, наверное, не с Леозаком это случалось раньше — или Тандер просто забыл? Электро так же легко рассуждал о Старси или о Скайварпе, не зная их, не разобравшись в ситуации… — Электро не знает, — возразил Тандер. — Все, что мне известно о «Деймосе», я нашел в дипнете сам. И я не говорил, что собираюсь продавать что-то именно Электро. — То есть ты сам захотел выслужиться? Показать, как ты полезен и незаменим? И закрыть оптику на то, что «Деймос», по твоим же словам, спарклинг? И что превращать в тупую технику будут таких же спарклингов? А если не переживут или свихнутся — туда им и дорога? Как будто Леозака волновала судьба спарклингов-джетов. — У тебя паранойя, — Тандер издал принужденный, фальшивый смешок. Самому неприятно было слышать. Но молчание, повисшее после, оказалось еще неприятнее. — Это не имеет отношения к Электро, — добавил он уверенно и тихо. — Только к нашему выживанию. Мы заслуживаем лучшего, чем этот фрагов контракт, который ты подписал. Корабль нужно ремонтировать. Меха не хотят рисковать за такие деньги, если тебе нечем даже выплатить аванс, сейчас все хотят страховку, и не абы какую. Ты, — подчеркнул Тандер, — заслуживаешь лучшего. Не хочешь об этом думать — не надо. Я все могу сделать сам. Я не идиот, я не собираюсь подставлять тебя и команду, я просто забочусь о тебе, как умею. Веришь? Координация движений еще не восстановилась до конца, выступающие жесткие спойлеры громыхнули о чужую обшивку, оказавшись там, где их не должно было быть… но сопротивляться и отталкивать Леозак не стал. — Ты не хочешь? — По-моему, это ты не хочешь. У тебя оптика все еще белая. Как будто Леозаку это мешало вчера, на «Деймосе». — Юникрон тебя побери, ты когда-нибудь будешь запоминать, что я объясняю?! Мне это нужно, чтобы вернуться в реальность. Будут ли интерфейс-системы реагировать и как — я не знаю, — Тандер закинул больную руку на плечо Леозака, стараясь опираться только локтем и при этом не зацепиться спойлером намертво. — А если не будут? — вот теперь голос Леозака трещал статикой, пусть и очень слабо. — Да поболту! — больше всего Тандеру хотелось вцепиться в Леозака до живого энергона — дентами, когтями, острыми уголками сегментов глоссы. — Ты же знаешь, коннект для меня — совсем про другое. Он чувствовал, что снова делает все неправильно, но не мог и не хотел останавливаться. Царапал — совсем легко, дразняще — и зализывал раны, размазывал трансфлюид по фейсплейту и шлему; прикусывал покореженный наплечник сильнее и сильнее, каждый раз вздрагивая всем корпусом вслед за дергающимся движением чужой руки. Леозак терпел молча, фонил вовсе не возбуждением… и смотрел холодно и зло. Лишь один раз высунул глоссу, будто хотел убрать мокрые кляксы, расползающиеся по острым граням нижней челюсти, чтобы трансфлюид не попал под шейную обшивку. Высунул, быстро облизнулся и спрятал обратно. Их искры пульсировали асинхронно — Тандер нервничал, торопился, сам не понимая, куда и зачем. Ранил уже по-настоящему глубоко. Так глубоко, что опасался лезть в свежие порезы глоссой: сдерживаться становилось все труднее, и то, что Леозак вряд ли позволил бы себя сожрать заживо, не значило, что можно терять контроль. Потом Тандер потянул Леозака на себя, укладываясь на спину, раскидывая крылья, и на мгновение обрадовался, когда турбину обожгла резкая боль. Но Леозак слишком быстро расслабил когти, расправил пальцы, утопил их где-то в комковатом пенопокрытии, на котором они оба лежали, и Тандер сердито провентилировал. Он знал, знал, что Леозак не отключал сенсоры, что ему больно, слышал надрывный шум кулеров, ощущал горячий воздух, готов был поспорить, что правого крыла сейчас касаются трансформированные челюсти… почему этого было так мало? Интерфейс-системы не активировались — не только у Тандера, что было ожидаемо, у Леозака тоже. Даже от соприкосновения. Даже от трения, Юникрон побери, а Тандеру, между прочим, никвинта не удобно было одной рукой двигать Леозака, разлегшегося, как дезактив! — Ты… — они заговорили одновременно, и одновременно замолчали. — Не говори ничего, — наконец попросил Тандер. — Сам все знаю. Он не знал и не хотел знать, нарочно Леозак заблокировал подачу трансфлюида внутрь коннектора — или не менял в медпрограммах вообще ничего. Мгновенное облегчение, когда Тандер осознал, что продолжения не будет, сменилось злой обидой. Царапать чужую корму, за отсутствием других вариантов, было неплохим занятием — но лучше от этого не становилось. Ничего не становилось лучше. Леозак тоже это понимал, потому и высвободился — легко, аккуратно, не задев ни свежие царапины на турбине Тандера, ни сломанные пальцы. — Не уходи. — Хочу проверить, что там в рубке, — уходить Леозак, впрочем, не торопился, спокойно протирал бедра, кокпит и обшивку рядом, укладывал на место едва заполнившийся жидкостью коннектор. И смотрел, смотрел пугающе равнодушно… или нет? Зачем так пристально смотреть на меха, который абсолютно не интересен? Однажды Леозак его убьет, понял Тандер с отрезвляющей, холодящей искру ясностью. Без предупреждения, быстро, одним ударом, в крайнем случае, двумя, если Тандер каким-то чудом успеет среагировать и отскочить. Как и всех джетов, случайно попадавшихся на пути. Как других меха на корабле, оказавшихся предателями или просто не вовремя решившими поспорить. Война закончилась, и если раньше Леозак терпел Тандера и закрывал оптику на его контакты с ненавистной родиной, потому что Электро много ворн присылал ему информацию о передвижениях десептиконов, то теперь предупреждать не о чем. Тридцать два квартекса и двенадцать декациклов Электро молчал; конечно, Леозак давно заметил, что Тандер не просит держаться подальше от конкретных секторов. Может быть, Леозак не рискнет трогать Скайварпа, чья полезность после мнемохирургического лечения больше ни от кого не зависела, и трогать его соузника тоже не рискнет… но нельзя же все время удерживать Скайварпа рядом? В таком же полете, вдалеке от любых ретрансляторов, чтобы связь искр не дернула… мало ли что может произойти с Тандером? Они летят на пять квартексов на очередную непонятную войну в очередной дыре, их всего шестнадцать, точнее, четырнадцать, ведь пилота и механика, особенно механика, сберечь гораздо важнее, чем остальных. И кто будет винить Леозака, если Тандер погибнет? Случайность, все мы смертны, даже самые лучшие из нас! Тандер зажмурился и очень постарался не думать больше ни о чем. Но расслабиться смог, только когда дверь грузового отсека тихо закрылась. …В систему Коол они добрались чуть позже расчетного времени, впрочем, опоздание было некритичным; и слава Праймусу, потому что несколько ворн назад автоботы и десептиконы как следует здесь повоевали. Вроде бы в Империи Вестии симпатизировали десептиконам до этого. Но проверять, как тут относятся к меха боевых альтмодов, задерживаясь дольше необходимого, Тандер не хотел. Инфосеть планеты Коол воспринимала Тандера, как беженца с Кибертрона, покинувшего родину очень давно. Конечно, не так давно, как основавшие Империю колонисты, но достаточно, чтобы не иметь никакого отношения к последней кибертронской войне. Спасибо Вирлю и его «Черной дыре», еще в незапамятные времена предоставившей им всем по несколько левых аккаунтов с гражданством системы Ригель. «Деймос» перегрузил процессоры Тандера, но все же не настолько, чтобы тот не мог пролистать новостные ленты. Это не ощущалось умственным трудом — скорее удовлетворением острого информационного голода. Несколько циклов вне инфосетей, и Тандер готов был читать все подряд, от местной светской хроники до итогов политических дебатов. Криминальные новости его тоже вполне устраивали. До тех пор, пока он не увидел кадры знакомо крылатого темного силуэта. Колонисты регулярно принимали меха боевых альтмодов за десептиконов, и незнакомый брат исключением не стал. Хотя инсигний Тандер на нем не разглядел, как ни старался. Да, население одной из лун Коола было уничтожено подчистую то ли десептиконами, то ли автоботами, и здесь ничего не забыли. Здесь, совсем рядом с квинтессонскими секторами, наверняка и кибертронскую историю переврали. Чтобы не ссориться с могущественным соседом. Как минимум, за жизнью квинтессонских планет здесь следили и публиковали новости оттуда. Ни Храм, ни кибертронский Сенат еще до войны не могли указывать Империи, с кем ей контактировать, а с кем не следует; после войны Храм — то, что от него осталось, — тем более ни на что не влиял. Черный джет порезал какого-то приятеля, который внезапно оказался полицейским. И звероформером. Корабль вздрогнул и загудел антигравами, и Тандер вернулся к реальности, стряхнул со внутреннего экрана кадр, где незнакомый брат косился в объектив камеры ярко-алой линзой, узкой и раскосой. Словно в искру заглядывал — колюче, просчитывая, убивать на месте или не тратить драгоценные наноклики. Тот меха, чьей оптикой это снято, выжил. Джета не поймали. Население уверяли, что спутниковые системы наблюдения усиленно бдят и очень скоро обнаружат, где скрывается преступник-десептикон. Патрулирование в воздушном пространстве вокруг Коола тоже усилено, никто не улетит без позволения властей. Каковы шансы, что все корабли, ожидающие межпланетного портала, будут обыскивать на предмет контрабанды и других скрывающих эм-сигнатуры преступников? Леозак сидел в кресле пилота, контролировал спуск сквозь атмосферу. На экране мерцала трехмерная визуализация посадочной зоны космопорта, чужие корабли, снижающиеся параллельными курсами. Часть наружных датчиков их транспортника пострадала, обзор с левой стороны практически отсутствовал, и программы достраивали картинку сами — поэтому схематичные изображения других шаттлов и крейсеров появлялись из ниоткуда и исчезали, чтобы снова появиться совсем иными. Хорошо, что сама карта посадочных мест подгрузилась из инфосети и наложилась на распознанные кадры. — Ты смотрел новости? — уточнил Тандер. — Тебя интересует, видел ли я нашего брата по альтмоду? — кресло скрипнуло при резком повороте. Действительно брата — незнакомый джет был истребителем, пусть и с перестроенным корпусом. — У нас нет времени его искать. Наш портал через тридцать девять грунов. Конечно, Леозак и сам это помнил; но его эм-излучение, полное нездорового азарта, Тандер ощущал, стоя у двери. — У нас? Ты хочешь пойти со мной?.. А ты знаешь этого брата? Его сигнатура нашлась в твоих файлах? — Не так быстро, я еще торможу, — на самом деле процессоры работали почти нормально. Тандер просто растерялся. Он никогда не думал, что Леозак предложит разделить с ним… чем для него были «казни» братьев? Охотой? Местью? — В инфосети не было эм-сигнатуры. И я никогда его не видел. — Чем ты читал новости? — Леозак прислал ссылку на стандартное объявление о розыске. С сигнатурой, с фейсплейтом и силуэтом, явно достроенными по не самым качественным кадрам с чьих-то оптик и уличных камер наблюдения. — Я пойду за ним в любом случае. Но ты можешь уменьшить риски. Если хочешь.