Мой мир у твоих ног

Первым делом, оставшись в доме один, Майкл отыскал договор, что подписывал в СЦО. Он находился на столике у камина, как и говорил Стоун, но читать его Майкл не стал, решил осмотреться в доме. Ничего необычного и странного он не обнаружил. На первом этаже располагалась уже знакомая кухонная и гостиная зона, небольшой светлый коридор, который вел в ванную комнату и выходил на веранду с другой стороны дома. На втором этаже кроме спальни находилась еще одна комната. Воспользовавшись тем, что дверь открыта, Майкл вошел внутрь, о чем пожалел довольно скоро. Помещение было просторным и светлым, с белыми стенами и бежевым паркетом. На больших окнах не было занавесок, что делало комнату строгой и нежилой, но зато в углу стояла большая клетка. Догадаться, что она не для животного, было несложно. Майкл нервно сглотнул и скользнул взглядом правее на коробки, часть из которых уже была распакована. Плетки, наручники и секс-машина, похожая на ту, что была на аукционе. Во рту пересохло. Неужели… Майкл стиснул договор в руке. Неужели Стоун собирается использовать это на нем? Нет другой причины, по которой это все находится в его доме, разве нет? Стоун — один из самых влиятельных представителей своего вида, и он может делать все, что ему придет в голову. Он может посадить Майкла на цепь, если захочет, и использовать все эти игрушки, может ставить раком и драть сутками напролет. Майкл не понимал своего удивления. Стоун без сомнений и колебаний оприходовал его в первый же день, без зверства, конечно, но жестко и без церемоний. А на следующий день Стоун отвел его на процедуру, от воспоминаний о которой до сих пор бежали мурашки. Зато после он был довольно тактичен и внимателен, а еще… обнимал, отчего Майклу до сих пор было стыдно. Да еще друзья Стоуна говорят о какой-то там особенности. Как тут можно разобраться и понять? Отвернувшись от коробок, Майкл увидел большой книжный шкаф, заполненный книгами, бумагами и коробками. Подойдя ближе, он прочитал названия на корешках некоторых книг — «Как приручить человека», «Все о человеке как биологическом виде», «Как общаться с человеком, чтобы он вас понимал», «Совместимость», «История Белой Орхидеи». Взгляд сам собой зацепился за рисунок-эмблему в виде белого цветка с отрубленной головой волка. Сняв книгу с полки, Майкл убедился в том, что не ошибся. Символ Охотников, единственного оплота сопротивления человеческого рода в борьбе с оборотнями. Когда-то давно о них говорили все. Майкл помнил, как в детстве восхищался сильными героями, командой, которая могла уничтожить любого волка, он хотел быть такими же, как они, носить такую же форму с эмблемой орхидеи, но родители его стремления не разделяли. Даже мама, всегда спокойная и улыбчивая, тогда сорвалась и наорала на него. Майкл открыл книгу и пролистал несколько страниц, на которых отмечалась история ордена. Он знал ее, все знали — Орхидея была уничтожена накануне мирного договора. Правительство разогнало Охотников, а оборотни подписали пакт о ненападении. Так закончилась история великого клана сопротивления. Майкл помнил точную дату и вряд ли когда-то сможет забыть ее. Так совпало, что в этот день он узнал о смерти родителей. Тринадцатое мая. Могла ли Орхидея изменить ход войны? Могли ли они помочь людям победить? Майкла тогда это уже мало интересовало. Он остался один с ребенком на руках, и детство для него в тот день закончилось. Но вот что этот мирный договор значил для семейства Стоунов? Воевал ли Доминик? Сталкивался ли с Охотниками раньше? Майкл тряхнул головой, усмехнувшись себе под нос. О чем он думает? Какая ему разница, чем занимался Стоун во время и после войны? В любом случае оборотни победили, они — хозяева этого мира, и Стоун один из них. Майкл поставил книгу на место и, осмотревшись в помещении еще раз, вышел с надеждой, что Стоун не притащит его сюда. После осмотра дома Майклом овладело какое-то муторное чувство. То ли от увиденных пыточных инструментов, то ли от воспоминаний о родителях, которые он всегда запихивал как можно глубже. Переключив внимание на насущные вопросы, Майкл спустился вниз. Нашел коробку с собачьими принадлежностями и обустроил Кузю за верандой, покормил его и налил воды. Пес все время довольно поскуливал и вилял хвостом. Смотреть на него было приятно, ведь это означало, что Майкл пока справляется со своей работой, что все в порядке. Разобравшись с собакой, Майкл остался на веранде и сел прямо на деревянный настил, хотя рядом стояло кресло-качалка, которое он постеснялся занять даже в отсутствии хозяина дома. Посмотрев на телефон и убедившись, что звонков от Софи не было, Майкл открыл договор, подписанный в СЦО до аукциона, и начал читать. Пункт о «процедуре принятия» и в самом деле имелся, был обязательным и служил «методом сближения оборотня и человека». Майкла передернуло от воспоминаний о той жуткой боли, когда его тыкали иголками и электричеством, но он продолжил чтение. С каждым новым листом он убеждался все сильнее в том, что подобный договор мог подписать только человек, находящийся в крайнем отчаянии, потому что никакой это не союз и не партнерство, это натуральное рабство, где у человека нет никакого права голоса. Майкл подумал о тех парнях, с которыми он был на аукционе. Читали ли они этот договор или тоже подписывали, не глядя? Их тоже заставили пройти «процедуру принятия»? Продолжив изучение договора, Майкл обнаружил приложение, которое называлось «Инструкция к использованию». Ну надо же. Они даже написали инструкцию, как к товару. Это было просто смешно и в то же время дико. Стоун не солгал в тот первый день — в инструкции рекомендовалось показать «лоту», кто в доме хозяин, путем порки и секса. Следующим пунктом шла «процедура принятия», после которой должна начаться дрессировка. В инструкции говорилось, что за правильные действия оборотень должен хвалить человека, а за неправильные — наказывать, желательно при этом лишая одежды. Майклу стало противно читать подобную ересь, и он собирался вернуть договор на место, но не успел — Стоун помешал. Оборотень вновь подобрался так тихо, что Майкл едва не подпрыгнул от неожиданности. — Напугал? Стоун сел в кресло-качалку неподалеку. Он выглядел спокойным, но уставшим. Быстро же он вернулся. — Не замечал раньше, что оборотни двигаются так бесшумно, — признался Майкл, напрягаясь. Он все еще ожидал очередной подлянки от своего «хозяина», учитывая инструкцию. — Я альфа, — небрежно пояснил Стоун. Майкл слышал, что у оборотней есть своя иерархия и что быть альфой в их обществе — круто и почетно. Альфы вроде как самые сильные представители стаи. — Оно как бы понятно, — хмыкнул Майкл. — Да? И каким же образом ты это понял? — поинтересовался Стоун. Майкл не хотел указывать на очевидный факт, но, потерев запястье, ответил: — Учитывая твой размер, других вариантов быть не могло. Стоун улыбнулся, но это была улыбка старшего, который услышал глупость маленького ребенка. Он веселился, и это раздражало все больше. — Это не зависит от формы телосложения, — вдруг заговорил он учительским тоном. — Гены определяют нашу сущность, Хайз. У альф есть определенные преимущества. Мы сильнее, быстрее и умнее большинства волков в стае. Поэтому только альфа может стать вожаком. Майкл и об этом слышал тоже. В народе говорили, что без вожака волки становятся беспомощными щенками, поэтому было много попыток уничтожить их вожака. Как-то Орхидее даже удалось это сделать, но, убив одного вожака, на следующий день они узнали о новом предводителе — Джордже Стоуне. Тогда-то люди и поняли: вожаком может стать любой альфа в их стае. — Значит, ты станешь следующим вожаком? — поинтересовался Майкл. Стоун задумался, качнулся в кресле. — Если сейчас что-то случится с отцом, то вожаком станет, скорее всего, Итан. Неожиданно. — Почему? — не удержался Майкл от вопроса. Разве сын не должен занять место своего отца. — Потому что на данный момент Совет считает меня неподходящим для этой должности, — с насмешливой ухмылкой произнес Стоун, словно он чихать хотел на мнение этого их Совета. — Итан постарался убавить мне популярности среди сородичей. Меня сейчас не очень любят свои. — Я бы так не сказал, — Майкл вспомнил о том, какими взглядами провожали Стоуна все оборотни в городе. — Они меня боятся, не более того, — разоткровенничался Стоун. — Разве этого мало для того, чтобы стать вожаком? Доминик смерил Майкла задумчивым взглядом и ответил с задержкой: — Нет, Хайз. Вожака должны уважать, а не бояться, иначе напряженность в стае станет нашей ахиллесовой пятой. Поэтому мне нужно восстановить свою репутацию в Совете. Если мне станет доверять Совет, мне поверят и остальные. — Совет — это что-то вроде нашего правительства? — уточнил Майкл. — Нет, — хохотнул Стоун. — Ваше правительство — это сборище жадных до власти и денег эгоистов, в Совет же входят самые мудрые волки, радеющие за стаю. — Которые тебе не доверяют. — Майкл и сам был того же мнения о своем правительстве, но за свой род стало обидно, поэтому дерзкие слова сорвались с губ. — Уделал, — рассмеялся Стоун. — Не злись. Я не хотел обидеть твою стаю, просто некоторые ваши представители не стоят того, чтобы быть у власти. Давай лучше не будем о политике. Учитывая то, что мы принадлежим к двум разным видам, разговоры о политике вряд ли помогут нам наладить контакт. — Для чего тебе налаживать контакт со мной? — прямо спросил Майкл. — Я ведь полностью в твоей власти, — ткнул он в договор «Возрождения». — О каком таком возрождении союза оборотня и человека может идти речь? Вы покупаете себе игрушки, рабов, оформляя все это красивой этикеткой с высокопарными лозунгами. Поэтому я и спрашиваю — почему ты продолжаешь говорить о налаживании контакта? — Ты никому не доверяешь просто так, да? — внезапно ударил вопросом Стоун. Майкл взглянул в лицо оборотня. Тот выглядел так, словно не хотел обидеть, лишь узнать, понять, и это сбивало с толку. Зачем оборотню узнавать игрушку? Разве не логично использовать ее по назначению? Разве не он говорил об изменившемся статусе? — Жизнь научила, — Майкл отвернулся, уставился на свои руки. Доверять? Ха. В мире, в котором он живет, доверие — непозволительная роскошь. — Я расскажу тебе все, когда ты будешь готов, — спустя пару минут тишины произнес Стоун. — Пока же тебе просто придется смириться. Я знаю, ты не поверишь мне, но единственная возможность спасти тебя была в том, чтобы принять участие в аукционе и забрать себе. — Спасти меня? — Я учуял тебя на аукционе. Никогда не думал, что ты можешь оказаться там. — Говоришь так, будто знаешь меня. Даже если опустить тот факт, что оборотень собирался спасать его, возникает вполне резонный вопрос — почему именно его? Они ведь даже не знакомы! — А ты меня не помнишь? Майклу уже начало казаться, что здесь все вокруг с ума посходили! — Ладно. Стоун неожиданно поднялся в полный рост, загораживая собой солнце. Майклу стало еще неуютней. Может, нужно было согласиться с бредом, который нес Стоун? Может, Совет ему поэтому и не доверяет, что он крышей поехал, раз считает, что спасает какого-то левого человека с помощью своего хера? Учитывая угрожающий вид Стоуна, Майкл приготовился к побоям, но тот неожиданно обратился на его глазах, принял свою истинную форму. Майкл едва не свалился на землю, когда в нескольких шагах от него вместо человека появился большой волк иссиня-черного окраса. Майкл обращение оборотней видел всего пару раз, но вот так вблизи — впервые. Волк был крупным, с блестящей шерсткой, мощными лапами и чертовски знакомыми глазами удивительного, насыщенного ярко-синего цвета. Узнавание на миг затмило страх. Это же он! Тот самый волк! Волк шагнул к Майклу настороженно, словно опасался нападения. Черт возьми, да он мог убить одной лапой, как он мог чего-то бояться?! По телу пробежали мурашки, а пульс подскочил на пару десятков единиц, но Майкл не шевелился, смотрел на красивое чудовище перед собой, вспоминая темный лес окраины и угрожающий рык. — Майки, идем отсюда, — залепетал Джек, когда они, играя с мальчишками в Охотников, случайно забрели на территорию леса. — Тут нельзя находиться, нам влетит потом, пойдем, — испуганно озираясь в темном лесу, дергал он за рукав Майкла. — Да брось, — отмахнулся Майкл, воодушевленный тем, что может прикоснуться к запретному. — Давай посмотрим, что тут есть, — подначивал он друга. — Мы быстро, никто даже не узнает. — Нас Лео с Михаэлем ждут. Давай вернемся, — едва уже не хныкал Джек, когда на деревьях заухала сова. Неожиданно недалеко от них раздался угрожающий волчий рык, от которого Джек закричал, как ненормальный, и бросился бежать к выходу из леса. Майкл испугался тоже, потому что слышал об оборотнях, которые иногда забредали в этот лес, но убегать не стал, спрятался за деревом. Он давно хотел увидеть истинное обличье оборотня, ему было жутко любопытно и интересно. Рычания больше слышно не было, вместо него раздался тихий скулеж раненого зверя. Это взбудоражило еще больше. Майкл, стараясь ступать тихо, выбрался из своего укрытия и пошел в сторону звука, который раздавался за кустами. Сердце грохотало от страха и предвкушения, но Майкл все равно заглянул за густые кустарники и увидел там настоящего большого волка-оборотня иссиня-черного цвета. У него душа ушла в пятки, когда волк поднял голову и посмотрел на него. В ярко-синих глазах испуг мешался со злостью, и это разбивало привычное представление об оборотнях как об агрессивных и страшных монстрах. Волк был красивым, но из его бока сочилась кровь, пропитывая траву вокруг красным. А еще Майкл заметил на его лапе капкан, который, наверное, больно впивался. Волк попытался встать, но, поняв, что не может двигаться, оскалился и зарычал. Майкл вздрогнул и оцепенел, смотря на оборотня широко округлившимися глазами. Ему так страшно не было никогда! А потом они оба услышали громкие голоса, доносящиеся откуда-то из глубины леса. — Он должен быть где-то здесь! Ищите его! — Мы его почти поймали, никуда он не денется с дыркой в боку. Ты знатно с ним развлекся, Дэйв. — Заткнись и найди мне этого щенка, Холлин! Я хочу зажарить его на костре и скормить своим собакам! Майкл понял, что это Охотники. Он хотел броситься к ним, закричать, подать им знак и стать героем, как они! Он ведь мечтал об этом столько времени! Встретиться с ними вживую, сразиться с оборотнем, но… взгляд оборотня был не таким, как он представлял себе. У него не текли слюни при виде добычи, он не бросался бездумно на человека и выглядел таким несчастным, одиноким, измученным и красивым, что его стало жаль. Да и услышанные слова поставили его в тупик. Майкл раздумывал не больше минуты и принял решение. Осмотрелся по сторонам в поисках чего-то, что могло бы помочь ему спасти волка, но увидел только сломанные ветви. Волк больше не рычал, понял, что привлечет внимание, и лишь смотрел настороженно. Майкл быстро потянул к себе ветви, обошел кустарники и приблизился к волку, когда услышал, что голоса Охотников отдаляются. От страха колени подгибались, а руки тряслись, но он развернул толстые ветки. — Я помогу, — тихо произнес он, поднимая ладони вверх. Волк смотрел на него с подозрением, оскалился, когда Майкл подошел ближе, но совсем не угрожающе, будто и сам боялся. Майкл улыбнулся ему и осторожно протянул ладонь, коснулся шерстки под выпрыгивающее сердце. Волк был таким мягким и горячим! И вовсе не страшным. — Мне надо положить тебя на ветки, я не дотащу тебя по-другому, — начал объяснять Майкл, подойдя ближе. — Тут недалеко есть тоннель. О нем никто не знает. Я отведу тебя к себе домой. Волк слабел на глазах, рыкнул раз, но Майклу пришлось действовать быстро и смело. Он и не понимал, зачем спасает того, на кого охотились герои, но ему стало так жалко этого волка, который был совсем-совсем один. Майкл, затаив дыхание, приподнял его и потянул на ветки. Волк уже молчал, его глаза оказались закрыты, зато вновь раздался шум от Охотников, которые прочесывали лес вокруг. Не медля больше, Майкл обхватил волка за шею и втащил на мохнатые лапы-ветки, которые не только помогли дотащить тяжелого волка до тоннеля, но и замели за ними следы. Майкл едва справился с задачей, успел даже прикрыть тайный проход до того, как Охотники приблизились, и, переведя дыхание, потащил оборотня по сумеречному проходу. Идти одному в темноте было страшно, но он уже бывал с мальчишками здесь не раз, поэтому знал, что скоро они выйдут в деревню, а там до дома рукой подать. Ему повезло. На улице в такое время никого не было, поэтому он смог дотащить оборотня до своего дома. На шум во дворе выбежали отец и мать. Майкл пока не придумал, как все будет объяснять. У него до сих пор тряслись руки, а сердце выпрыгивало из груди от побега. — Это что такое? — в ужасе уставился отец на волка. — Это оборотень?! — шокированно воскликнула мать, разглядев в темноте силуэт. — Что ты наделал? — потребовал отец ответа. Майкла испугала реакция родителей, которые едва не бросились на него. — Это ты сделал с ним? Так грубо отец никогда не разговаривал и не смотрел так холодно. — Нет! — Майкл замотал головой, стоя рядом с оборотнем, который не подавал признаков жизни. Почему они смотрят на него с таким отвращением? — Я… я нашел его в лесу, он ранен. Я… Его хотели убить, — залепетал он быстро, испугавшись строгого взгляда отца больше, чем оборотней и Охотников. На мгновение во дворе воцарилась мертвая тишина. Мать с отцом переглянулись как-то странно, но Майкл вздохнул с облегчением, когда отец заговорил. — Давай, скорей заносим его в дом, пока нас не увидел патруль. Отец осторожно поднял волка на руки. Майкл видел, что ему тяжело, но не знал, как помочь. — Если он сейчас очнется, то я останусь без головы, — напряженно произнес отец. — Он не такой, — заступился Майкл. — Да ты откуда знать можешь. Эмили, — обратился он к жене, — убери ветки пока в подвал и посмотри, не ведут ли следы к нам в дом. — Хорошо. Мать отправилась выполнять поручения отца, а Майкл последовал за ним в дом. Внутри было тепло, возле печки играла с самодельными куклами Софи. Сестра еще не разговаривала, но посмотрела на старших с волком так, словно все понимала. — Да-да, Софи, это волк, — улыбнулся отец, дотащив волка до стола. Майкл поспешно убрал посуду и помог отцу уложить раненого. — Твой братец любит влипать в неприятности. — Ты же можешь ему помочь, да? — игнорируя ворчание, спросил Майкл. — Нагрей мне воды и принести инструменты из кабинета, — приказал отец, отрывая от скатерти кусок ткани. Майкл поспешно поставил чайник и побежал за хирургическими инструментами отца. Когда он вернулся, отец уже расправился с капканом на ноге, а оборотень утробно рычал на него. Майкл, испугавшись за отца, подбежал к столу и встал перед волком. — Не надо. Тише, он мой отец, врач. Он поможет тебе, — залепетал Майкл, чувствуя удивленный, шокированный взгляд отца. — Не бойся, — он протянул ладонь. — Майкл, не стоит. Он может… — попытался остановить его отец. Но Майкл вновь коснулся шерстки волка и погладил его. — Все хорошо, — улыбнулся он оборотню. — Мы поможем. Волк замолчал, положил голову на стол и закрыл глаза, позволяя гладить себя. — Ты меня с ума сведешь, — нервно выдохнул отец. — Ты поможешь ему? — Мне нужно достать пулю, которая мешает ему регенерировать, — готовя инструменты, ответил отец. — Он молодой еще, выкарабкается. Где ты его нашел? — В лесу. — В лесу? Майкл, мы же запрещали тебе туда ходить! — Прости. Это вышло случайно. — Тебя кто-нибудь видел с оборотнем? — Нет. Но… там были Охотники, — сообщил Майкл. Отец, осматривая рану оборотня, тихо выругался себе под нос. — Что такое? — забеспокоился Майкл. — Ничего. «Орхидея» совсем уже потеряли всякую совесть! — ругнулся отец себе под нос. — Охотники? О чем ты говоришь? — Отойди. Не мешайся, — прогнал его отец. — Посиди пока с Софи. — Но… — Майкл! Отойди, я сказал, — резко потребовал отец. — Уложи сестру спать. Пришлось послушаться. В тот вечер отец вытащил пулю, обработал рану, а наутро отвез оборотня в лес. Майкл не хотел прощаться и отпускать волка, но отец не стал его даже слушать и не позволил увидеть человеческую форму оборотня, запретив волку обращаться. Смотря в синие глаза сейчас, Майкл вспомнил все. Надо же. Майкл растерянно смотрел на волка, и отчего-то ему хотелось истерично засмеяться. Оказывается, он спас своего будущего хозяина. Не иронично ли? — Кажется, ты стал еще больше, — произнес Майкл, чувствуя энергию хищника. Страх, которого не было в детстве, сейчас вполне себе проявился, накрыл с головой. Инстинктивная опасность перед зверем, который может разорвать тебя зубами, закралась в самое сердце. Майкл поднялся на ноги. Теперь он был выше волка, но вряд ли сильнее. Стоун, словно почувствовав его страх, отступил. Обратился вновь, приняв человеческий облик, и встал перед ним в той же самой одежде, что был мгновение назад. Майкл не мог определить, какая из форм оборотня пугает его теперь больше. — Я так и не поблагодарил тебя и твою семью за спасение, — произнес Стоун, спрятав руки в карманы. Майкл не сдержал сорвавшегося с языка смешка. — Отблагодарил. Еще как. — Тебе было бы хуже с другими, — возразил Стоун, поняв скрытый смысл слов. Майкл не возражал, понимал: могло быть хуже. Намного хуже. Но не факт, что это самое «хуже» не ждет его впереди. Это не укладывалось в голове! Волк, которого он спас в детстве, оказался сыном вожака! Может, стоило дать ему тогда погибнуть? Черт возьми, да что вообще происходит с его жизнью?! — Отпустить меня в качестве жеста благодарности, так понимаю, ты не можешь, — утвердительно произнес Майкл, все еще не отойдя от шока нового знакомства. В это сложно было поверить. Тот волк — Доминик Стоун? — Нет. Тебе придется остаться здесь, пока я не разберусь со своими делами, — подытожил Стоун. — Я не хотел тебе рассказывать об этом, потому что все равно ничего не изменится, но Фри сказала, что ты имеешь право знать причину, по которой я выбрал тебя.  — И что мне теперь делать с этой информацией? Прыгать от радости? — не удержался Майкл от язвительности. Наверное, шок так подействовал на него и отключил «фильтровый» режим в голове. — Не делай добра, как говорится. — Ты изменился, — внезапно произнес Стоун. Майкл и сам не понял, почему так завелся, но эта фраза взбесила его не на шутку. — А ты ожидал увидеть покладистого, наивного пацана, который будет трепетно заглядывать тебе в рот? — бросил он со злостью в лицо оборотня. — Да плевать я хотел на всю эту хрень со спасением. Если бы тот случай повторился сейчас, я бы просто позвал тех гребаных Охотников, чтобы они разобрались с твоей гниющей тушкой, — Майкл ткнул пальцем в каменную грудь Стоуна, чувствуя, как его заносит, но не в силах остановиться. В нем бурлили эмоции, которые он давил так долго. Случай из детства напомнил ему о родителях, о том, что в этом мире больше нет места добру и сочувствию. Он сам — наглядное доказательство. — Прекрати, — потребовал Стоун. — А если нет, то что? — с вызовом бросил Майкл. — Накажешь? Дрессировать будешь? В клетку ту свою посадишь? Ну так давай. Давай! — Если ты так хочешь, — резко ответил Стоун и, схватив его за руку, потащил в дом. — Что? Благородство закончилось? — продолжил Майкл сопротивляться. Он не хотел больше слушать доводы разума. У него срывало тормоза от перенапряжения и непонятного скребущего чувства внутри, которое накрыло его в самый неподходящий момент. — Пусти меня! Майкл пытался вырвать руку, но не получалось, как бы он ни сопротивлялся. Он ничего не мог сделать. Накатившая слабость придавила плитой, ему хотелось в безопасность, туда, обратно в детство, когда были живы родители, когда ему не нужно было быть рабом, когда над ним не висела необходимость быть игрушкой. Стоун затащил его на второй этаж и ногой пнул дверь в ту комнату с клеткой. Майкл стал упираться еще отчаяннее, но оборотень держал его крепко, как тисками запястье сжимал. В голове закрутились всевозможные пытки. Его сейчас закроют в клетке, как животное, и начнут истязать, он станет настолько уязвимым, запертым, лишенным всякой свободы. — Не надо. — Гонор поутих мгновенно, а от паники мысли начали путаться. — Не надо. Я… Стоун не слушал его, протащил к клетке, открыл металлическую решетку и запихнул внутрь. Майкл рухнул на колени, но собирался бороться до последнего. Он рванул к решетке, намереваясь выбраться наружу, но Стоун внезапно залез к нему в клетку. В пространстве сразу стало тесно и жарко. Майкл попятился назад, не понимая, что происходит. — Что ты делаешь? — в ступоре спросил он, едва не задыхаясь уже от накатывающей паники. — Это клетка не для тебя, — произнес Стоун, сел на пол и прислонился к решеткам клетки. — Как-то давно я попал в плен, — смотря прямо перед собой, начал он. — Меня долгое время держали в клетке, и там происходило… всякое.  Стоун замолчал на время, но потом продолжил: — Потом меня спасли, я вернулся в стаю, но у меня ехала крыша, стоило мне увидеть решетки. И никакие доводы разума не помогали, я сходил с ума при виде чего-то похожего на клетку. Врачи пытались помочь, но ничего не работало, тогда отец привез эту клетку и запер меня в ней, чтобы я научился бороться со своими страхами. И я научился, — Стоун повернул голову. Майкл, притихнув, смотрел на оборотня, боясь даже вдохнуть полной грудью. — Но клетку не убрал. Она — напоминание мне о том, что я могу справиться с любым страхом, — закончил Стоун. — Мне показалось, что тебя она напугала тоже, поэтому я подумал разобраться с этим сразу. Майкл шумно выдохнул, спрятав лицо в сгибе локтя. Он вменяемым до конца договора не доживет, наверное. Сердце все еще ненормально быстро тарабанило, отчего никак не получалось успокоиться и начать думать здраво. — Ты псих, — подытожил Майкл, устало опустившись на пол в углу клетки. Новость, что его не будут тут пытать, приносила облегчение, но полностью избавиться от напряжения не выходило. И Майкла очень удивила откровенность оборотня, который поделился с ним своей историей. — Возможно, но я не стану тебя истязать без крайней необходимости, — заявил Стоун. — Только если обстоятельства вынудят, а они вынуждают, потому что для всех ты мой человек, и я должен играть свою роль на публике. — Чтобы завоевать расположение Совета? — Да. — А если ты отпустишь меня, что они сделают? Панические эмоции отступали, а вот желание почувствовать чью-нибудь ласку возрастало, и это начинало снова напрягать. Майкла выматывали подобные эмоциональные качели. — Тебя найдет и заберет Итан, а меня выкинут из стаи, — пояснил Стоун. — Только из-за того, что ты решил отпустить человека? — удивился Майкл. — В моем послужном списке ты не первое поручение, с которым я не справился. Поэтому я надеюсь на твое благоразумие. За тобой будут наблюдать, и твои действия будут отражаться на мне. — С чего ты решил, что мне не наплевать на тебя? Стоун пожал плечами и неожиданно тепло улыбнулся: — Интуиция. А еще я верю, что у тебя есть мозги и что в глубине души ты все тот же мальчишка, который однажды спас меня. — Ты ошибаешься. — В любом случае у тебя не особенно много вариантов. Либо сотрудничать со мной по-хорошему, либо сотрудничать со мной по-плохому. Вот так. А теперь давай выбираться отсюда. Нам нужно сегодня провести процедуру. — Сейчас? — Майкл едва не пискнул. Он помнил о словах в том кабинете, о ежедневной электрической стимуляции. — Да. Если перенесем это на вечер, ты будешь дергаться весь оставшийся день, а сегодня на ужин должны прийти мои родители, поэтому — сейчас. Вылезай, — Стоун сам вышел из клетки и придержал решетку, давая выбраться Майклу. — Ты можешь этого не делать? — спросил Майкл, следуя за Стоуном к выходу. Он был рад покинуть пыточную комнату, но вот то, что его ждало впереди, немного пугало. Совсем не немного, ведь он не забыл, какую боль испытывал в том кабинете. — Нет. Итан узнает об этом и донесет Совету. — Как он может узнать? — По запаху. Твой запах начнет немного меняться. По идее, твоя психика должна стать более пластичной, люди после процедуры легче поддаются дрессировке. Слышать подобное было дико, но чего еще можно было ожидать от тех, кто покупал себе живые игрушки? — Ты и меня собираешься дрессировать? — уточнил Майкл, идя следом за оборотнем по коридору. — Нет. Я лишь хочу, чтобы все вокруг думали о том, как здорово я тебя надрессировал, — Стоун открыл перед ним дверь спальни и пропустил вперед. Майклу жутко захотелось выругаться, но он промолчал и вошел в знакомую уже комнату. — Ложись на кровать, — бросил Стоун. — И не трясись так, все самое ужасное ты уже пережил. Больнее не будет. Ну да. Это должно его успокоить? Майкл помедлил немного, но шагнул к кровати, как к эшафоту. Он не знал, как это должно происходить, но в глубине души и в самом деле надеялся, что Стоун не причинит ему боли большей, чем нужно. — В первый день ты меня… — неловко начал Майкл, забравшись на кровать, но не смог закончить внятно. — Из-за запаха? — Да. Нам настоятельно рекомендуют сразу дать понять человеку, чем ему придется заниматься, — пояснил Стоун, доставая из шкафчика знакомую коробочку. — Почему не рассказал все сразу? — Тебе бы стало легче от этого? — хмыкнул Стоун. Прибор в его руках, похожий на рогатку, напрягал, особенно когда Стоун подошел к кровати. — Приспусти штаны. Майкл снова замялся. Он не хотел обнажаться, не хотел вновь чувствовать уязвимость, но Стоун смотрел так требовательно, что было невозможно ослушаться. Майкл расстегнул ширинку и стянул штаны до бедер. Это чертовски смущало, он весь покрылся пятнами стыда. — Трусы тоже. Мне нужен контакт с кожей. Майкл, проклиная все на свете, заставил себя спустить и трусы. — Смотри в окно, — посоветовал Стоун. — Расслабься. Мне нужно, чтобы ты был расслаблен. Майкл повернул голову в сторону и взглянул в окно. Он пытался расслабиться, но как это возможно сделать, когда он лежит со спущенными штанами? Когда Стоун положил ладонь ему на живот, Майкл невольно вздрогнул, но прикосновение было таким приятным и успокаивающим, что он был даже благодарен за подобный жест. Стоун легонько погладил его вокруг пупка, провел пальцами почти у лобка и внезапно положил свою большую горячую ладонь на его руку. Майкл почувствовал свой участившейся пульс, прикрыл глаза, облизнул губы и решился — осторожно схватился за чужие пальцы, словно в попытке остаться здесь, в настоящем. Стоун ничего на это не сказал, позволил держаться за свою руку и без предупреждения ударил «рогаткой» прямо в мошонку. Боль от тока прошила насквозь, настолько острая и жалящая, что Майкл не удержался от вскрика. Она превратила его на мгновение в оголенный нерв, но очень быстро исчезла. — Вот и все, — успокаивал Стоун, отбросив «рогатку» в сторону. — Все, Майкл. На сегодня все. Успокойся. Майкл понимал, что было и сотой доли не так больно, как в том кабинете, но никак не мог перестать дрожать. На мгновение Майклу даже показалось, что его парализовало. Стоун приподнял его за шею и бережно прижал к себе. — Расслабься, ничего страшного, — шепнул он на ухо, поглаживая по спине. — Это всего лишь ток, разряд маленький. Твои яйца будут в порядке, не переживай. Репродуктивной функции ничего не угрожает. Сейчас Майкла меньше всего заботила его репродуктивная функция, скорее пугала собственная реакция на оборотня. Почему в его объятиях становится так тепло? Почему кажется, будто ничего не угрожает? Это ведь именно оборотень сейчас ударил его током, это он заставил вновь испытать боль, так почему, черт возьми, так приятно ощущать эти объятия? Уткнувшись в плечо Стоуна, Майкл нервно и часто дышал, восстанавливая свое здравомыслие.