Мой мир у твоих ног

Майкл остаток дня провел как оглушенный, будто выпил полкружки той бодяги, которую можно было тайком вынести с завода. Вроде бы и не пьян, но острота восприятия снижается в разы, все становится таким отдаленным, что выносить реальность становится легче. После того, как Стоун закончил с электрической процедурой, Майкл чувствовал себя примерно так же. Пообедал по настоянию оборотня и был предоставлен самому себе. Выбрался вновь на веранду и сидел там с Кузей, слушая пение птиц в лесу. У него никогда не было столько свободного времени, поэтому он не знал, что с ним делать. И насладиться представленной свободой не получалось. Тупое оцепенение немного спало только ближе к вечеру, когда к нему выглянул Стоун и сообщил, что скоро подъедут его родители. Волнение, которое оставило ненадолго, вернулось вновь. Встречаться во второй раз с суровым вожаком не хотелось. — И что я должен делать? — уточнил Майкл, войдя на кухню. Он неловко замялся на пороге, отводя взгляд. Ему было стыдно смотреть в лицо оборотня из-за недавнего срыва и слабости после, когда он дрожал в его объятиях. — Присутствовать, — ответил Стоун, накрывая на стол. Кажется, он тоже начал нервничать, а это не могло не настораживать. Должно случиться что-то плохое? — Умеешь готовить салат? — Да, — на автомате ответил Майкл, не успев подумать. — Отлично. — Стоун бросил взгляд на настенные часы. — Помидоры и огурцы в холодильнике, начинай. Я пока схожу за вином в погреб. Стоун поспешно покинул кухню, а Майкл, постояв немного, открыл холодильник. Салат он готовить умел, поэтому уверенно приступил к нарезке овощей. Доминик вернулся, когда он почти закончил. — Готово? — заглянул Стоун в салатник. Майкл кивнул и отошел в сторону. Доминик заметил его желание держать дистанцию, но ничего не сказал, не подколол, не напомнил о том, как недавно Майкл сам прижимался к нему. — Они пришли, — вдруг сообщил Стоун, принюхавшись. Майкла все еще удивляло то расстояние, с которого оборотни могли учуять друг друга. Стоун отправился встречать родителей, а Майкл остался нервничать на месте. Зачем ему быть на семейном ужине? Вожак хочет убедиться, что покупка сына не доставит проблем? Майкл стойко пытался не накручивать себя зря, но он и в лучшие свои времена не любил новые знакомства. Когда Стоун вернулся с родителями на кухню, Майкл все так же стоял у стола, не зная, куда себя деть. Вожак сегодня выглядел не так строго, как в прошлый раз, но все равно пугающе. Женщина, что зашла следом за ним, была похожа на элегантную, изящную венценосную особу. Высокая, статная, в неброском черном платье и с ниткой жемчуга на шее. Глаза у нее, как у Доминика, были яркие, синие, только заполненные добротой и незримым милосердием. Истинная леди, которых Майкл видел только в кино. На секунду повисла тяжелая тишина, словно никто не знал, что делать. — Мам, пап, это Майкл Хайз, — вышел из оцепенения Стоун, представив его. — Ты так и не научил его манерам, — осуждающе покачал головой Джордж. Майкл вспомнил о его наставлениях. Встать на колени. Он уже собирался выполнить унизительное действие, как его остановила женщина. — Ох, Джордж, не будь так строг к детям, — пожурила она мужа и, шагнув вперед, взяла ладони Майкла в свои. У него даже сердце ёкнуло от подобного жеста. — Здравствуй, Майкл. Я рада с тобой наконец-то познакомиться. Доминик о тебе рассказывал. — Это не отменяет того, что он должен поставить его на колени, — продолжил возмущаться вожак. Доминик усадил отца за стол. — У нас нет с этим проблем, отец, — заявил он. — Меня зовут Элинора, — представилась женщина с теплой улыбкой, игнорируя сына и мужа. — Я мать Доминика. — Приятно познакомиться, — прочистив горло, ответил Майкл. — Не слушай моего мужа, он всегда любит перестраховываться, — подмигнула она ему. — Давай присядем за стол. Майкл бросил вопросительный взгляд на Доминика, не зная, как ему поступить, но тот лишь кивнул. — Я приготовил индейку, — сообщил Стоун-младший. — О, я люблю все, что ты готовишь, милый, — улыбнулась Элинора. — Давно ты нам ничего не готовил. — Еще бы. Он был занят разрушением своей репутации, — хмыкнул Джордж. Доминик стиснул зубы, но промолчал, доставая из духовки противень. — Мы ведь уже договаривались не обсуждать это, — строго посмотрела на мужа Элинора. — Ладно, ладно, сдаюсь, — поднял руки вверх Джордж. — Итак, Майкл, расскажите что-нибудь о себе, — обратилась Элинора с искренним интересом. Она вообще хоть понимает, в качестве кого ее сын купил себе человека? Майкл чувствовал себя жутко неуютно. — Что вы хотите узнать? — осторожно спросил он. Ему все казалось, что сейчас его вышвырнут из-за стола и посмеются. И дело было даже не в том, что он здесь раб. Даже будь Элинора человеком, Майкл чувствовал бы себя не в своей тарелке, ведь все его окружение — это работяги, проститутки и едва сводящие концы с концами беспризорники. Он таких женщин в реальной жизни и не видел. — Доминик сказал, что у вас есть сестра. Как ее зовут? — Софи. — Как она себя сейчас чувствует? Майкла напрягала осведомленность женщины. Доминик им все рассказывает? Зачем? — Лучше, спасибо. Он не хотел говорить о сестре, у него было чувство, словно одними лишь разговорами он направляет их внимание на Софи. А она не должна быть никак с ними связана. Она — свободна. — А где ваши родители? Майкл заметил, в каком напряжении был и сам Доминик, словно вопросы его матери действовали и на него. — Их убили, когда мне было четырнадцать, — поерзав на стуле, ответил он. Ему было неловко. — Ты их помнишь? — внезапно заговорил Джордж. Майкл никак не ожидал проявленного интереса от такого оборотня. — Да, немного. — Чем они занимались? — спросил Джордж. — Мама была учительницей, а папа — врачом.  — А ты кем хотел стать? — поинтересовалась Элинора, поблагодарив сына, когда тот поставил перед ней тарелку с ужином. Ответ «Охотником» за столом с оборотнями явно бы прозвучал неуместно, поэтому Майкл лишь пожал плечами. — Неважно. Жизнь все равно распорядилась иначе. Доминик закончил суетиться вокруг и сел за стол к ним. Джордж невозмутимо приступил к еде, но Майкл все равно ловил на себе его взгляды. — Да, — аккуратно взяв вилку и нож, Элинора приступила к трапезе, — вам там тяжело приходится. Я слышала, на окраине царит жуткая нищета. Еще и эти браслеты, — указала она на руку Майкла. — Без них вы не можете даже считаться людьми. Фраза ставила на колени похлеще приказов сына и мужа. Майкл горько хмыкнул под нос. — Верно, — согласился он с женщиной, поднимая голову и смотря ей в лицо. — Без этого браслета мы как сборище голодных крыс в канализации. — Можно подумать, в Варте все иначе, — неожиданно хохотнул Джордж. — Все мы всегда чем-то ограничены. Что собираешься делать, человек? Мой сын имел неосторожность купить тебя и повесить себе на шею еще одну проблему. — Отец, — вновь вмешался Доминик. — Замолчи, — резко осадил тот сына. — Не с тобой разговариваю. Что собираешься делать, Майкл Хайз? — Отработать контракт и уйти, — выдержал Майкл его взгляд. — Хорошо. Дам тебе совет бесплатный — не влюбляйся в него, — абсолютно серьезно произнес вожак. Майкл издал истеричный смешок, но его никто не поддержал. Даже Доминик отчего-то нахмурился. Они серьезно, что ли? Влюбляться? Что за бред. Они считают своего сыночка настолько неподражаемым? Откашлявшись, Майкл поочередно посмотрел на каждого оборотня. Серьезно. Они серьезно считают, что он может влюбиться. В мужчину. В оборотня. В того, кто проводит его через такие унижения. — Эм, — стараясь не смеяться от глупости их предположения, кашлянул Майкл. — За это уж точно можете не беспокоиться. — Откуда такая уверенность? — напирал Джордж. Майкл считал его вообще-то умнее, но ответить грубостью не мог — за столом сидела женщина. — А вы считаете, что все мужское население человечества — гомосексуалы? — как можно тактичнее спросил он. — Вы участвуете в проекте на добровольной основе, — напомнил Джордж. Напоминание об этой добровольности прозвучало пощечиной. Майкл почувствовал себя мерзко. — Сами приходите и отдаете себя. У людей есть такая профессия — проституция, верно? Продавать себя за деньги. Пол уже не имеет значения для таких людей. На голову словно ведро помоев вылили, и сказать в ответ нечего, потому что все правда. От первого до последнего слова. Он сам пришел в проект, сам подписал контракт, зная, что ему придется спать с мужчиной, стать чужим рабом за деньги. Кто он, если не шлюха? — Вы правы, — кивнул Майкл, положив вилку на стол. Они хотят унизить его, ну так что, пусть. Имеют право. Заплатили же. Но Майкл не собирался больше это слушать, лучше отключиться от них, закрыться от колких, насмешливых слов, не реагировать. — Неплохо, — неожиданно довольно произнес Джордж. — Для такой молодой особи он неплохо держится. Запах стабилен, что удивляет. Я думал, начнет сейчас истерику закатывать. Может, и выйдет толк из него. — Ты невыносим, Джордж, — пожурила Элинора. — Что? Я должен был его проверить, а они все так реагируют на слово «шлюха», взрываются, как будто это ложь, — засмеялся Джордж. Майклу было совсем не смешно. Что за проверка вообще? — Ты его обидел, — заключила Элинора. — Чем? Назвал шлюхой? Бросьте, — отмахнулся Джордж. — Мы все в том или ином смысле шлюхи. — До сих пор не могу понять, почему тебя выбрали вожаком, — покачала Элинора головой. — Потому что я выгодно умею продать себя? — поиграл бровями Джордж, смотря с неожиданной любовью на жену. Майкл осторожно посмотрел на эту пару, не понимая их совсем. Как можно говорить такое? — О, это ты умеешь лучше всего, — засмеялась Элинора, с нежностью взглянув на мужа. Это было так поразительно, что Майкл не мог отвести взгляда. Он никогда так близко не видел семейную пару оборотней, но в своих отношениях они были так похожи на людей. — Нет, дорогая, ты переплюнула меня в этом, — подколол Джордж жену. — Ник, а ты слышал, что Белатрис ждет второго малыша? — Нет. — Они с Фринманом такая красивая пара, — умилилась Элинора. — Прямо как вы с Майклом. Майкл поперхнулся, а Джордж так задорно засмеялся, что как реагировать вообще на все это — было непонятно. — Мам, хватит, — простонал Доминик. — В отличие от отца, я надеюсь, что вы поладите с Майклом, — невозмутимо ответила Элинора. Джордж неожиданно наклонился вперед, к Майклу. — А знаешь, почему она так говорит? — заговорил он. — Потому что мой сын, в отличие от тебя, предпочитает свой пол. Майкл почувствовал, как напрягся рядом Доминик, но смотреть в его сторону не решился. Час от часу не легче. Майкла сбивало с толку и чужое признание, и внезапное добродушное отношение вожака, который начал смотреть на него как на равного. Что вообще происходит тут? — В этом нет ничего плохого! — заступилась за сына Элинора. — Конечно нет. Если он будет время от времени запрыгивать на волчиц, я готов смириться с его предпочтениями. Пока же отношения с мужчинами у него не очень получаются, — с издевкой бросил Джордж в сторону сына. — Милый, не слушай, — Элинора протянула руку и накрыла своей ладонью кулак сына. — Твой отец любит тебя и желает лишь одного — чтобы ты встретил и доверил свое сердце достойному партнеру. — Только не этой мрази Блэку, — с презрением выплюнул Джордж. — Да, только не Итану, — согласилась Элинора. — Но, думаю, нам не стоит волноваться о нем, верно, малыш? — Верно, — ответил Доминик. — Я не говорю, что твой выбор был плох, — уклончиво продолжила Элинора. — Это была его самая большая ошибка, о чем ты? — воскликнул Джордж. — До сих пор не понимаю, как наш сын мог повестись на его морду. Хотя, может, у него член был особенный? Майкл слушал чужой разговор, немного радуясь, что теперь не он объект насмешек. Обида за колкие слова улеглась, особенно когда все недовольство полетело в сторону Доминика. Было и любопытно, и смешно. Такого здорового оборотня отчитывали как ребенка, но еще интереснее было узнать — они говорят про того самого Итана из процедурной? — Надеюсь только, что это не он тебя трахал, — поморщился вожак. — Джордж! Нас это никак не касается! — Конечно, милая, — с издевкой бросил Джордж. — Просто как подумаю, что этот мудак наебал его по всем фронтам, так не могу удержаться от этой мысли. Хотя не хочу знать, как у них там все было. — Нашему мальчику и так было больно, ты должен его поддержать. — Ну, это теперь не моя забота, — пожал Джордж плечами, посмотрев на Майкла, будто намекая на что-то. — Верно, человек? — У вас уже все остыло, пока вы зубоскалили, — привлек внимание Доминик. — Он рыдал, когда ему разбили сердце, представляешь? — продолжил Джордж, смотря на Майкла. От таких откровений было неудобно. — Не было такого, — вмешался Доминик. Майкл не сдержал улыбки, наблюдая за теплыми отношениями в их семье. Видно было, что, несмотря на все недовольства, в случае неприятностей они будут друг за друга горой. Старшее поколение продолжило подтрунивать над сыном, хотя с темы «Итан» съехали, но все это были безобидные шуточки, которые в сторону Майкла больше не летели. Наоборот, родители Доминика пытались втянуть его в разговор, но Майкл предпочел отмалчиваться, все еще удивляясь, что его сначала облили грязью, а потом как ни в чем не бывало приняли в свое общество. Может, это нормально для них? Майкл так и не понял, но был рад уже тому, что к нему больше не цеплялись и не заводили разговоров о людях и оборотнях, переключившись полностью на сына. Расслабившись немного, Майкл принялся за еду. Готовил Доминик, как выяснилось, восхитительно. Нежное мясо буквально таяло во рту, ароматное, сочное. Майкл не помнил, чтобы пробовал в жизни что-то вкуснее. Ему очень хотелось, чтобы Софи тоже попробовала такое, насладилась едой. Майклу даже неудобно было есть одному, он привык все вкусное отдавать сестре. С малых лет он недоедал, отдавая часть своей еды Софи, всегда лишний кусочек ей. Мясо Майкл ел очень редко. Обычно его давали в столовой на заводе, маленький кусочек к каше, но Майкл всегда припрятывал его, чтобы принести домой и накормить сестру. Она всегда так радовалась, когда он возвращался с работы, выбегала навстречу и крепко обнимала, начиная рассказывать о своем дне. Смотря на чужую семью, Майкл хотел бы так же сидеть за столом со своей, с отцом и матерью, с сестрой. Когда ужин закончился, чета Стоунов начала собираться домой, и так получилось, что Майкл тоже оказался втянут в процесс провожания. Доминик с отцом, переговариваясь, вышли вперед, а Майкл оказался рядом с Элинорой позади. — Вы не сердитесь на Джорджа, Майкл, — начала она, когда они вышли на крыльцо. Ее участливый взгляд располагал к себе. — Он не со зла и против вас ничего не имеет, просто боится за сына. У Доминика много врагов, его положение в стае сейчас очень шаткое, поэтому вы можете стать или его спасением, или погибелью. — В чем именно? — прямо спросил он, чувствуя доброжелательность женщины. — Нравится нам или нет, но у сына вожака есть обязанности, есть некий образ, которого он должен придерживаться, чтобы у стаи было все в порядке, — начала Элинора, спустившись с крыльца. — Его должны уважать, он в любом деле должен быть лучше, даже если это дело — покупка человека на аукционе, — плавно подвела она разговор к нужной теме. — Я уверена, вам все это кажется несправедливым и неправильным, но прошу вас понять. Наши народы воевали, и у многих еще осталось это послевкусие, неприятие решений вожака, неприятие мирного договора. Не только люди пострадали в этой войне, но и мы тоже, поэтому неприязнь к людям еще долго будет в сердцах оборотней. Мы с Джорджем делаем все возможное, чтобы изменить отношение своих сородичей к вашей расе, но это нелегко. — Поэтому вы создали проект «Возрождение»? — предположил Майкл. — Чтобы ваша верхушка могла сводить счеты? — Отчасти да. Это низко и подло, я знаю, — с грустью произнесла Элинора. — Но это шанс сохранить жизнь большей части вашего населения. Благодаря этому проекту мы можем держать злость оборотней к людям под контролем, поэтому они не нападают на вас на улицах, не развязывают драк и стычек. Майкл не мог не согласиться. Оборотни в самом деле держали с людьми дистанцию, никогда не нападали первыми, никогда не обращались жестоко, какой бы властью ни обладали. Они не зажимали в углах понравившихся девчонок и не держали районы окраины в нищете. Они просто покупали себе игрушки и вымещали свою злость на определенном проценте людей. В этом был смысл. — Доминик был противником этого проекта с самого начала, но обстоятельства вынуждали его действовать вопреки своим желаниям, — продолжила Элинора. — Там он встретил вас. Если бы он мог вытащить вас, не проводя через проект, будьте уверены — Доминик бы сделал это. Благодаря вам и вашей семье его вера в людей возродилась вновь, несмотря на все, что с ним сделали люди. Я очень рада, что вы тогда появились в его жизни, что спасли моего мальчика. Мне жаль, что я не смогла поблагодарить ваших родителей за помощь. В то время было очень опасно привлекать к вам внимание. Но тем не менее знайте: я всегда готова вам помочь. Уверена, мои слова кажутся вам лицемерными в свете того, что с вами делают, но поверьте, у нас нет другого выхода, мы не можем просто отпустить вас, простите. Майкл чувствовал ее искренность, но их благодарность и в самом деле выглядела гнусной. — Вы можете прямо сказать, что именно ждете от меня, — оборвал он женщину. Она нравилась ему, и, если бы они встретились при других обстоятельствах, он бы восхищался ее красотой, уверенностью и изяществом. — Послушания, — не юля, ответила Элинора. Она не отвела глаза, смотрела прямо, откровенно. — Я прошу у вас подчинения. Наше общество должно видеть своего будущего вожака лидером, тем, кто может подчинить себе человека, может наказать его и взять верх. Это наши животные инстинкты, но они играют сейчас решающую роль, поэтому Доминик не может проявлять к вам сочувствие на публике, не может оставить вас в покое, потому что ваш запах расскажет им все лучше всяких слов. Они должны видеть вас побежденным, сломленным, страдающим. Если у вас не получится подчиниться Доминику, ему не позволят стать вожаком. — Это не лишит его жизни, — указал Майкл на очевидный вывод, не понимая, почему они говорят о жизни и смерти, когда на кону стоит лишь репутация одного оборотня. — Вы не понимаете. Если он не станет вожаком — его убьют. Таковы наши законы. — Голос женщины зазвучал иначе, словно эти законы ненавистны были ей самой. Майкл не ожидал подобного. — Почему? — шокированно спросил он. — Сын вожака может или возглавить стаю, или умереть, чтобы другой, достойный больше, занял это место, — пояснила Элинора. — Поэтому мы и говорим, что сейчас от вас зависит его жизнь. — Я не знал об этом, — потрясенно произнес Майкл, не ожидая, что все настолько серьезно. — Вы многое не знаете о нашем виде, Майкл. Вы не один пойман в тиски обстоятельств, Доминик в том же положении. Вам будет легче обоим, если вы будете действовать сообща. И я очень надеюсь, что вы не только поможете ему стать вожаком, но и залечите его раны на сердце. Майкл не был уверен до конца, правильно ли все воспринимает эта женщина. Доминик не казался невинным оборотнем, вовлеченным в борьбу за трон. А о процедуре принятия она слышала? Спросить напрямую Майкл не решился, перед такой женщиной было стыдно, но ситуация хоть немного, но прояснилась. Элинора подвела их к мужу с сыном. — Ну что. Поехали? — закончив разговор с сыном, Джордж повернулся к жене. — Да. Спасибо за ужин, милый, — обняла женщина сына. Доминик ответил на ее объятия. — Надеюсь, ты не доставишь новых проблем, парень, — протянул руку Джордж, пока мать с сыном обнимались. Майкл на мгновение растерялся, но ответил. Рукопожатие было крепким и уверенным, будто Джордж в самом деле не считал его рабом-человеком, об которого можно вытирать ноги. — До встречи. — До свидания, — соблюдая вежливость, тихо произнес Майкл. Чего он совсем не ожидал, так это того, что Элинора обнимет и его на прощание. — Будь сильным, мальчик мой, — шепнула она ему на ухо. Ее объятия были такими теплыми, заботливыми и такими неожиданными, что Майкл растрогался. — Не забудь сходить завтра к Заку. Он устраивает вечер, — напомнил Джордж сыну. — Я помню. Удачной вам дороги. — Увидимся. Элинора с Джорджем попрощались и вскоре скрылись за ветками деревьев, а Майкл в ступоре смотрел им вслед, не зная, как вообще реагировать. — Мы пережили это, — выдохнул Доминик со смешком. — Идем в дом? Майкл ничего не ответил, но направился следом за оборотнем. На кухне Доминик сразу начал прибираться, разрешив отдать остатки ужина собаке. Майкл накормил пса и, оставив его на веранде, вернулся к оборотню. — Я сам тут закончу, иди в гостиную, — бросил Стоун. Майкл сразу напрягся, услышав приказ. Все, любезности закончились? Ему все еще было тяжело переключаться из режима «равного» на режим «раба», хотя стоило бы уже привыкнуть, что Стоун, довольно вежливый и обходительный, в какой-то момент менялся и становился жестким хозяином, который не терпел возражений. Майкл прошел в гостиную и сел на диван, не включая свет. Полумрак в комнате разгонял огонь в камине, от него было не только светло, но и тепло. Как оказалось, ночи здесь были еще холоднее, чем на окраине. Звуки потрескивающих поленьев успокаивали, снимая напряженность дня. Смотря в темноту за окном, Майкл вновь подумал о Софи. Он мог ей позвонить, но не хотел опять лгать и изворачиваться, а ведь придется сказать правду когда-нибудь. Признаться в том, что продал себя оборотню, что ей придется жить в общежитии одной. Как она справится там, ведь ребенок совсем? Не станут ли ее там обижать? Будут ли за ней присматривать? Мысли снова скользнули к сегодняшнему вечеру и встрече с родителями Стоуна. Доминик и в самом деле гей? У оборотней так бывает? Майкл не задумывался о нетрадиционных отношениях, на окраине, конечно, можно было услышать, что хорошенькие мальчики могут заработать деньги своим телом даже среди мужчин, но вот Майкл ни разу не слышал о том, что оборотни тоже могут быть геями. Может, родители имели в виду что-то другое? Хотя разве тут можно понять как-то иначе, они вроде прямым текстом говорили о предпочтениях сына. И об этом Итане… Это тот самый? Майкл помнил напряженность между двумя оборотнями в том кабинете, странные взгляды, слова. У них были отношения? — Будешь? — Стоун, как всегда, подкрался бесшумно. — Что это? — с подозрением покосился Майкл на бутылку в его руке. — Пиво. Бери, — Стоун всучил ему бутылку с темной этикеткой и сел рядом, вытянув ноги. Майкл покрутил бутылку в руке и осторожно вскрыл крышку. Он пробовал пиво всего пару раз, Джек угощал. На окраине было проще достать разбавленный спирт, чем легкий алкоголь, но Майкл старался не увлекаться. Он не мог позволить себе напиваться, ему всегда нужно было возвращаться домой, как бы паршиво ни было на душе, как бы он ни хотел пойти с остальными расслабиться после работы. Сделав маленький глоток, Майкл сразу узнал вкус. — Это правда, что тебя убьют, если ты не станешь вожаком? — спросил он тихо. — Нет, — сухо ответил Стоун. И почему-то Майкл был уверен, что он лжет. — А твоя мать сказала, что это ваши законы. — Это наши законы, тебя они не касаются. — А если тебя убьют, что будет со мной? — Уже помышляешь о моей смерти? — улыбнулся небрежно Стоун, повернувшись в его сторону. — Пока подумываю о том, насколько она выгодна для меня, — признался Майкл, хотя был уверен, что даже ради собственной выгоды не сможет отнять жизнь. — Невыгодна. Ты попадешь к другому оборотню, скорее всего, к моему отцу. Майкл скривился в отвращении. Об этом он даже думать не хотел, настолько омерзительной казалась рисуемая ситуация. — И как бы отреагировала твоя мать на такое? — поинтересовался он. Ему казалось, что Элинора не допустила бы подобной ситуации. — Она бы убила тебя, — хмыкнул Стоун. — Они с отцом пара, а волки в паре очень ревнивы. — Почему все говорят о твоей возможности или невозможности стать вожаком, когда твой отец жив и здоров? — спросил Майкл, укладывая информацию в голове одну за другой. — Если сын достигает определенного возраста, он занимает место своего отца. Через год, когда мне будет тридцать пять, я вступлю в этот период, и стая будет решать — достоин ли я стать вожаком или нет. Если да, я заменяю отца на его посту, если нет — по закону меня должны убить, а отец продолжит быть вожаком, пока не появится другой альфа, способный занять его место, — пояснил Доминик. — У вас странные законы, — сделав еще несколько глотков пива, произнес Майкл. В комнате становилось уютнее. — У вас тоже, — взглянул Стоун на его браслет. Майкл посмотрел на свою руку тоже. НИЧ-браслет, верно. Он на нем с самого рождения, поэтому уже воспринимался как часть его самого, за которую нужно платить. Браслет подтверждал его личность, его принадлежность к человеческому роду и служил пропуском в любое заведение. Отец говорил, что в военные годы люди легко могли спутать оборотня с человеком, поэтому и создали НИЧ-браслеты — неинфицированный человек, не оборотень. Может, тогда это и было целесообразно, но спустя время выглядело уже совсем по-другому. Они покупали себе право называться человеком, без него люди превращались в мусор. — О каком Заке говорил твой отец? Я слышал о нем в СЦО, там говорили, что он один из вашей элиты, это тот самый? — вспомнил Майкл. Пиво помогало ему расслабиться и не трястись перед Стоуном, что благотворно влияло на мозговую активность. — Элита, да, — поморщился Стоун. — Он тебе не нравится, — проследив за мимикой оборотня, сделал Майкл вывод. Если он не нравился даже Стоуну, то даже страшно представить, что это за зверь такой. — Зак Малайски — один из главных генералов нашей армии, вояка до мозга костей, которому плевать на мирный договор с людьми, — начал объяснения Стоун. — Не найти оборотня, который будет более эффективен в сражении, но в мирной жизни он проблема. Его пару убили Охотники, поэтому у него личные счеты с людьми. Кроме этого, он богат, из древнего рода и обладает немалым влиянием в стае, а еще он неуправляем, безумен и агрессивен. — Описание больше подходит маньяку. — Может быть. Зак устраивает вечеринки после каждого аукциона. Его мало кто любит, но никто не может игнорировать. — И мое присутствие там обязательно, — сделал вывод Майкл, делая очередной глоток. Пиво ему определенно нравилось, от него в теле появлялась приятная легкость, а проблемы не казались такими страшными. — Верно, — согласился Стоун. — Что там меня ждет? Майкл, с одной стороны, хотел знать, но с другой — нет. Что толку знать, если ничего не можешь изменить и ни к чему не можешь подготовиться. — Ничего хорошего, Хайз. Ничего хорошего. — Хотя бы честно, — улыбнулся Майкл. Все это казалось таким далеким, где-то там, за пределами дома. Сейчас ему было на удивление хорошо и неожиданно спокойно. Майкл понял, что напряжение и волнение дня постепенно отпускают его, что Доминик уже не пугает до трясущихся коленок, особенно сейчас, когда его освещает мягкий свет камина. Майкл тихо хмыкнул себе под нос. — Что тебя развеселило? — услышал его Стоун. — Ничего. Забавно просто. Я представлял тебя иначе. В смысле тогда, — Майкл неопределенно повел рукой с банкой пива, — в детстве. — И каким же ты меня представлял? — с любопытством спросил Стоун. Он тоже выглядел расслабленным и спокойным, не пугающим. Майкл даже не совсем понимал, в чем дело. То ли он начинал привыкать к внешнему виду Стоуна, увидев того в других обстоятельствах, в кругу семьи, то ли алкоголь стирал границы. — Меньше, — признался Майкл. — Я тогда впервые увидел оборотня так близко, и мне хотелось увидеть твою вторую форму, но отец не позволил. Как ты узнал, что я буду на аукционе? — Я не знал. Приехал на аукцион за человеком, но по запаху узнал тебя. И купил, — пояснил Стоун. У него все было так просто. — Ты сегодня разговорчивее обычного. — Мне замолчать? — уточнил Майкл, хотя ему хотелось, чтобы это состояние покоя продлилось немного дольше. У него уже так бесконечно давно не было никого, с кем можно просто поговорить. — Нет. Мне нравится, когда ты не молчишь. Майкл кивнул, принимая слова оборотня, и устроился удобнее. Он не понимал себя. Ему нужно было опасаться Стоуна, держать с ним дистанцию и избегать его любой ценой, без необходимости не вступая в контакт. Но он сидит с ним рядом, слушая потрескивание поленьев, разговаривает и пьет пиво. И это было чертовски странно. Обычно ему требовалось намного больше времени, чтобы чувствовать себя в обществе незнакомца свободно, и это насторожило. Майкл осекся в своих мыслях, когда в голову закралось предположение, ответ, кружащий на краю сознания. — Это же последствия процедуры, да? — сглотнув, спросил он прямо. — То, что ты чувствуешь себя со мной комфортнее? — догадался Стоун. Майкл хотел закрыть уши руками и не слышать ответ, но оборотень не стал уклоняться. — Скорее всего, да. Майкл выдохнул и допил остатки пива. Черт. Подумав об этом, он не мог выкинуть мысль из головы. Он ведь даже не почувствовал чего-то особенного, просто расслабился рядом с оборотнем, а так не должно быть. — Тебя это пугает? — наблюдая за ним, спросил Стоун. — У тебя изменился запах. — Да, — не стал юлить Майкл. Его это чертовски пугало. Он даже не заметил изменений. Сев прямее, Майкл прислушался к себе. Стоило сосредоточиться, и он сразу почувствовал это. Вроде тумана в голове, который закрывал сигнальную красную лампочку «Опасность». Он знал, что должен опасаться оборотня, но это было лишь знание, не затрагивающее эмоций и чувств. Как это могло не пугать? — Эй, — Доминик коснулся его ладони. Но вместо ожидаемого испуга Майкл почувствовал облегчение. Это размазывало его по стенке собственного сознания, а ведь пару минут назад было так хорошо. — Все в порядке? — В охрененном просто. Из груди вырвался смешок. А потом еще один. И еще. — Иди сюда, — Доминик протянул ладонь. Майкл нервно потер свое запястье, стараясь сосредоточиться, не сползать в ненормальное состояние, навязанное процедурой, но это отнимало чертовски много сил и было таким сложным делом, что на лбу выступила испарина. — Майкл, — позвал Стоун его по имени и, схватив за руку, дернул на себя. Майкл и сам не понял, как оказался вновь на его коленях, оседлав их. Стоун смотрел на него так участливо, внимательно. У него были красивые глаза, такие яркие, необычные, они завораживали. И лишь на краю сознания мелькало понимание того, что он вновь сидит на коленях у мужчины, у оборотня, что это все жутко неправильно и что нужно возмутиться, ударить, уйти. — Это пройдет, — пообещал Доминик. — Я не хочу этого испытывать. Сопротивляясь своим желаниям из последних сил, Майкл понимал, что проигрывает. Ему было хорошо, впервые за очень долгое время ему было спокойно. Как можно бороться с этим? — Тебе тяжело, потому что ты никогда никому не доверял. И это настолько глубоко в твоем подсознании, что даже после процедуры тебе сложно отпустить себя, — поглаживая медленно его плечи, произнес Доминик. Его голос звучал мягко и так низко, что отдавался внутри приятной вибрацией. — Но разве это плохие ощущения? Нет. Совсем нет. Но… неправильно. Их не должно быть. Они навязанные. Ненастоящие. И об этом так тяжело помнить. — И что дальше? — нервно усмехнулся Майкл, наслаждаясь чувственными прикосновениями. — Я сам захочу кабачок в задницу? — Кабачок? — не понял Стоун. Майкл опустил взгляд вниз, на ширинку оборотня, и тот внезапно беззлобно рассмеялся. Когда он смеялся, то выглядел довольно мило. Если это слово вообще можно было применить к оборотню с подобным телосложением настоящего медведя. Майкл залип на губах Стоуна, на этой улыбке, настолько откровенной и настоящей, похожей на то, что было в кабинете с Итаном. Доминик изменение его настроения заметил тоже, прекратил смеяться, но продолжил смотреть в лицо, будто хотел увидеть там что-то нужное. — Ты любил его? — против воли сорвался с губ глупый вопрос. Майкл не знал, для чего ему эта информация, но не мог выкинуть из головы ту улыбку, адресованную другому оборотню. — Кого? — Стоун выглядел так, словно не успевал за ходом его мыслей. — Итана. Доминик перестал улыбаться. — Не думай сейчас о нем, — непонятно сказал он, уклоняясь от ответа. — Почему? — Майкл ощутил отголоски злости в груди, которые удивили и его самого. — Просто не надо. Не сейчас, когда ты в таком состоянии. Он в прошлом, Майкл, а ты в настоящем. Сосредоточься на этом, не думай о других. Лучше вернемся к кабачкам, — шутливо улыбнулся Стоун. — Тебе настолько не понравилось? — А должно было? — чувствуя себя пьяным, дерзко ответил Майкл. Он все больше хотел, чтобы его обняли, закрыли от всего мира и пообещали быть рядом. И Майкл всеми силами сражался с этим нелогичным, дурацким желанием, которое было настолько наивным, что выводило из себя. — Тут нужна практика. Вряд ли с первого раза это могло понравиться, ты же не мазохист, — ответил Стоун, опустив ладони ему на бедра. Сука. Майкл был уверен — чертов оборотень знает, как сейчас действует на него. Прикрыв глаза, Майкл наклонился вперед и уткнулся лбом ему в плечо. Выдохнул нервно, когда Стоун погладил его спину. — Ненавижу это, — простонал Майкл, презирая себя за слабость, которой не получалось сопротивляться. — Меня поражает твоя сила воли. Даже в таком состоянии ты продолжаешь контролировать себя, — с долей восхищения произнес Доминик. Его похвала была приятна, но в то же время Майкл знал, что она не должна быть настолько приятна, что ему должен быть неприятен оборотень. — Обычно людей на втором приступе кроет так, что они соображать связно не могут, но ты и тут выделился. Майкл чувствовал горячие и большие ладони оборотня даже через ткань одежды. — Перестань противиться своим желаниям, — посоветовал Стоун, неторопливо лаская руками. Своим желаниям? Они не его. Не настоящие. Его настоящие желания ничего не стоят, они бесполезные и глупые, недостойные, бессмысленные. Он не должен ничего желать, у него нет права что-то хотеть для себя. Это основа его жизни, то, что позволило выжить, продержаться на плаву, вырастить Софи. Его желания ничтожные, не нужные. Никому не нужные, всем плевать. Софи. Вот что важно. Единственная, кто важен. Она — его ответственность, его жизнь, его работа. Воспоминания о сестре заставили мозги немного очиститься, что явно не понравилось Стоуну, который смотрел на него хмуро. Майкл взглянул в его глаза. — Это не мои желания, — уверенно и твердо произнес он, заставляя себя оторваться от оборотня и сползти с его колен. Он хотел сбежать, но пока еще помнил, что не свободен, что Стоун — не друг. — Можно я прогуляюсь один? — В лес не заходи, — тяжело вздохнув, не стал удерживать его Доминик. Если бы он сейчас продолжил давить, если бы вновь прикоснулся и утянул в объятия, Майкл бы не смог сражаться, он бы растворился в ощущениях, а потом разбивался без возможности восстановления. Майкл стремительно направился к выходу. На свежем воздухе его перестало так скручивать в тугой узел, но легче стало ненамного. Радовало лишь одно — он ушел, справился, только вот до зубного скрежета накрыло одиночеством и нерациональной тоской. Он спустился с веранды, тяжело и часто дыша, упал на колени, готовый завыть от раздирающих чувств, но неожиданно в его руку уткнулось что-то влажное. Вздрогнув, Майкл обернулся. Рядом с ним стоял волк иссиня-черной окраски, его синие глаза светились так ярко в лунном свете. Майкл не чувствовал опасности, несмотря на размеры зверя. Волк снова уткнулся ему в ладонь и аккуратно подлез под рукой, опустившись на землю, как собака. Майклу захотелось истерично рассмеяться, но волка не хотелось прогонять. И это не было навязанным желанием, оно шло из глубины его сознания. Детские воспоминания всплывали в голове. Майкл помнил, как ему тогда понравилось прикосновение к мягкой шерстке. И было странно воспринимать этого зверя тем самым Домиником Стоуном. — Я так с ума сойду, — покачал Майкл головой, но тяжелое, давящее чувство в груди отпускало. Он осторожно зарылся пальцами в шерсть животного и нервно выдохнул. Волк поднял голову, посмотрел на него, словно говоря: «Все в порядке», и отвернулся, подставляясь под ладонь. Так они и сидели на траве, рядом.