Мой мир у твоих ног

Всю дорогу до дома Стоуна они оба молчали. Майкл нервно сжимал пальцы в замок, прокручивая снова и снова поцелуй. Он бы с радостью свалил все на последствия процедуры, что это из-за нее он не сопротивлялся, позволил себя поцеловать, и что ему понравилось, но в глубине души Майкл понимал — все не так. Только что делать с новым знанием — не знал. Он целовался с мужчиной-оборотнем, и ему вроде как даже понравилось. Отвращения не было, никакого отторжения, неприятия, он бы даже повторил. Наверное. Щеки запылали от смущающих мыслей. Черт возьми, да о чем он думает! Он убил двух оборотней, еще двоих ранил. Теперь один из самых влиятельных оборотней мечтает ему отомстить, угрожая сестре. Над ним висит угроза наказания провести гон с оборотнем, и каким-то образом надо все это объяснить Софи, а он думает о поцелуе, как какая-то сопливая девчонка. Майкл тихо хохотнул себе под нос. Дерьмо. Надо в самом деле подумать, как все рассказать Софи. Поймет ли она? Примет ли его после такого? Внутри засвербело от горечи. А вдруг она не захочет знать его и станет презирать? В груди сжало от ощущения потери. Он боялся перестать быть для нее опорой, боялся потерять ее уважение и доверие. Как ей вообще объяснить все происходящее, чтобы она поняла? Будет ли она в безопасности в доме Стоуна? Сможет ли Доминик защитить ее в случае необходимости? Сможет ли вывести из-под удара? С другой стороны, иных вариантов нет. Он не мог оставить ее в Общежитии, где любой подручный Малайски сможет добраться до нее. Не мог сбежать с ней на окраину, только не после того, что наделал. В сотый раз проклиная себя за необдуманные действия, Майкл не заметил, как они подъехали к знакомому участку. Доминик остановил машину, но из нее не вышел, задумчиво постукивал по рулю и смотрел в темноту перед собой. Когда зазвонил его телефон, Стоун ответил так быстро, словно только и ждал его. — Слушаю. Майкл и сам напряг слух. Стоун слушал говорившего некоторое время с хмурым лицом, через пару минут спросил только: — Ты уверен? — И кивнул, потирая виски. — Я тебя понял. Спасибо, что позвонил. Он с мрачным видом отложил телефон. — Что случилось? — спросил Майкл. — Зак собирается ко мне в гости сегодня. Чертов параноик! Майкл понял, чем это может обернуться для него. Зак явно поймет, что дело нечисто, если увидит, что Стоун не наказал его сразу. Доминик снова взял телефон и сделал звонок. — Привет, Кит. Нужно за одним человеком присмотреть в больнице. Это сестра Майкла. Если парни Зака захотят ее забрать, вмешайся, понял? Да, у нас тут… некоторые проблемы возникли. Потом все объясню. Хорошо. Утром увидимся. — С ней все будет в порядке? — напрягся Майкл. — Все зависит от того, посчитает ли он, что ты достаточно наказан на сегодня, или нет. Его сильно задело то, что ты сумел его ранить. — А ты можешь забрать Софи сейчас? — нервно подался вперед Майкл. Ему хотелось немедленно сорваться в больницу и забрать сестру. — Нет. Мы сможем ее забрать, не вызывая подозрений, только завтра утром, при том, что Зак сочтет, что ты сегодня получил достаточное наказание на первый раз. — А если его не устроит внешний вид, он пойдет за Софи. Что будет, если забрать ее сейчас? — Это привлечет внимание к ней. Зак поймет, что она нужна тебе, мне, и приложит все силы, чтобы добраться до нее. — Значит, его должен удовлетворить мой внешний вид, — вынес заключение Майкл. — Имитация тут не поможет. Твой запах выдаст все, — сообщил Стоун. Кажется, ему тоже не нравилось происходящее. Он не был обязан рисковать и подставляться, учитывая, что на кону стоит его собственная жизнь. — Тогда сделай так, чтобы его удовлетворил и запах, — предложил Майкл. Он согласен был пережить какую угодно боль, лишь бы Софи ничего не угрожало. — Ты понимаешь, о чем говоришь? Он хочет видеть тебя униженным, сломленным и разбитым, — грубо бросил Стоун. — Прошу тебя, Доминик. — Майкл испугался того, что Стоун откажется, отойдет в сторону. — Помоги нам. Он готов был на все, чтобы обезопасить Софи. Быть избитым, раздавленным и униженным. Он готов был сейчас и в ногах валяться, умоляя о помощи. Сам накосячил, совершил ошибку, которая не только ему могла дорого обойтись. — Я завою скоро от тебя, — бросил Стоун. — Выходи. Майкл послушно вышел из машины и вместе с оборотнем отправился в дом, нервно раздумывая над тем, что должно произойти. Доминик ведь согласился? Он поможет? Устроит все, как нужно? У крыльца их встречал Кузя, довольно виляя хвостом и тявкая, но одного взгляда оборотня хватило, чтобы собака прижала уши и спряталась. — Иди в душ, — отдал Стоун очередной приказ уже в доме. — Ополоснись, но мыло не используй. Майкл не расспрашивал его больше ни о чем, отправился в ванную комнату и сделал все так, как ему сказали. Снова вспомнился тот поцелуй, который сейчас уже казался нереальным. Может, его и в самом деле не было? Черт возьми, да хватит уже думать о такой ерунде! Сейчас его явно не по голове гладить будут. Ополоснувшись, Майкл взглянул в зеркало. Внешний вид удручал. Ссадины повсюду, сбитое колено, синяки, расцветавшие по всему телу. Разве он недостаточно плохо выглядит? Чистой одежды под рукой не было, пришлось надеть халат. И выйти вновь к Стоуну. Доминик сидел на диване, перед ним на полу лежало странное металлическое изделие, сделанное в виде двух горизонтальных палок, на концах которых были ввинчены браслеты, и третьей вертикально. — Это подарки СЦО при покупке человека, — сообщил Доминик, не обернувшись. — Раздевайся и иди сюда. В комнате царил полумрак, разгоняемый свечением огня в камине, но Майклу все равно было неудобно. Набрав полную грудь воздуха, он стянул с себя халат и шагнул к оборотню. Его все еще дико смущала собственная обнаженность, и еще больше она стала давить на него после поцелуя в машине. — Для начала я отхлестаю тебя, сначала по спине, потом по ягодицам. Начнем с флогера, он разогреет кожу, закончим розгами, от них больше видимых, внешних повреждений, — сообщил Стоун спокойным тоном. — Сможешь выдержать? — Да, — неуверенно помялся Майкл. — Хорошо. Тогда ложись на скамейку животом. Стоун поднялся с дивана, беря в руки какую-то штуку с мягкими на вид полосками кожи. В его ладони она смотрелась органично и красиво, но Майкл лишь мазнул по ней взглядом и неловко опустился на скамейку, которую сразу и не заметил. Длинная деревянная скамейка была практически под его рост, лишь ноги немного свисали да руки деть было некуда. — Держись за ножки, — посоветовал Доминик. — И расслабься. Готов? — Да, наверное. — Тогда начинаю. Первое прикосновение флогера было мягким, легким и безболезненным. Майкл ожидал чего-то похуже, но, когда и второй, и третий удары не принесли боли, даже расслабился. Было, конечно, неуютно и стыдно лежать вот так и подставляться под удары, но его воображение уже рисовало отрезанные конечности, секс и ужасающую боль. Удары продолжались долго, от них становилось жарко и немного, самую малость, приятно, горячо. Натянутые все это время до предела нервы переставали скручивать его в комок, отпуская. А прикосновения флогера были слегка даже ласкающими, чуть пощипывали и щекотали. Вряд ли Стоун рассчитывал на такой эффект. Смешок сверху подтвердил это. — Знаешь, у нас вроде как другая цель была. Мне, конечно, приятно, что ты расслабился, но Заку это вряд ли понравится, поэтому перейдем-ка мы на розги. Майклу нечего было ответить на это, не извиняться же теперь. И первый же удар другого девайса разрушил сладкую негу. От неожиданности Майкл вскрикнул. По спине словно волны жара расползлись. Стоун помедлил. — Совсем другие ощущения, да? Кричи, если нужно. Так тебе будет легче, — посоветовал он, ударив снова по спине. Майкл зажмурился и прикусил губу. Черт. Это уже совсем неприятно. — Еще четырнадцать ударов, и перейдем к ягодицам. Четырнадцать?! Свист от удара пугал едва ли не больше. Майкл вздрогнул и вжался в скамейку сильнее на очередном замахе, невольно начиная отсчитывать удары. Стоун делал перерыв после каждого удара, и этого времени хватало, чтобы перевести дыхание и немного успокоиться. На седьмом ударе Майкл не сдержался, закричал. Боль была кошмарной, прожигающей, она расползалась по всему телу, казалось, розга разрезала кожу до мяса. — Я бью не в полную силу, оставляя ровно те следы, которые пройдут через пару дней, Майкл, — произнес Стоун через некоторое время. — А кажется, будто у меня уже исполосована вся спина, — шумно дыша, выговорил Майкл. Ему стало легче, когда он услышал голос Стоуна. — Это один из способов дрессировки, которому подвергаются большинство людей в проекте каждый день. А ты недоволен тем, что попал ко мне. — Ну спасибо, ваше высочество, что не превратили меня в лоскутки, — полушутливо бросил Майкл, не понимая, откуда берется дерзость в такой ситуации. — Пожалуйста, — хмыкнул Стоун. — Отдохнул? — Можно еще минутку? — попросил Майкл. — Потом будет тяжелее, — предупредил Стоун. — Воды принести? — Нет. — Майкл не поднимал головы, от малейшего движения спина полыхала огнем. Черт! Да что же это так больно-то! — Тебе это не впервой, да? — У нас есть курсы, которые проходит каждый оборотень перед тем, как купить человека. — Типа клуба садистов? Стоун хохотнул. — Что-то вроде того, да. — Тебе это нравится? — спросил Майкл, пользуясь моментом внезапной откровенности. — Что именно? — Голос Стоуна стал серьезным, но он ничего не делал — не бил его, не прикасался, просто стоял, кажется, рядом. — Бить людей этой штукой. — Нет, — ответил Доминик, и что-то подсказывало — правда. — Мне не нравятся увечья, но мне понравилось использовать флогер. У нас не так много времени, нужно продолжать. — Хорошо. Я готов. Стоун ударил его снова с шумным «вжих», больно было в разы больше. Майкл больше не пытался сдерживаться, кричал, зажимаясь. Когда Стоун перешел к ягодицам, на глаза против воли начали наворачиваться слезы. Казалось, на нем уже живого места нет, все пылало огнем, щипало, и хотелось уже банально разрыдаться и просить прекратить все, но Майкл терпел, думая о том, что сошел бы с ума, если бы на месте Доминика был сейчас кто-то другой, кто-то, кто не собирался заботиться о нем. Мысль, что Стоун делает это с ним не из-за собственной прихоти, успокаивала и приободряла. — Все, Майкл. Все. Закончили. Ты молодец, — похвалил его Доминик, отбрасывая чертову розгу в сторону. Майкл нервно задышал, не в силах даже сразу отцепиться от ножки скамейки, все его тело словно превратилось в одну большую рану. — Держи. Попей, — Стоун поднес бутылочку с трубочкой. Майкл втянул несколько глотков и уронил голову на скамейку, чувствуя непередаваемое облегчение от того, что все закончилось. — Нам нужно продолжить. — Продолжить? — Майкл чуть не упал со скамейки. Спина полыхнула болью, но уже не настолько острой и яркой, как это было пару минут назад. — Да. Теперь я тебя отшлепаю рукой, — произнес Доминик. У Майкла против воли запылали щеки. Он не ослышался? Приподнявшись, он посмотрел в лицо оборотня, надеясь, что тот сейчас скажет, что пошутил. — Запах. Ты будешь пахнуть иначе, если будешь стыдиться, — произнес Стоун с невозмутимым видом. — Вставай. Майкл сполз со скамейки с трудом. Тело у него болело еще и до экзекуции с поркой, поэтому двигаться было сложно и трудно, но он не возмущался, веря, что Стоун знает, что делает. Доминик сел на середину скамейки. — Ложись ко мне на колени, попой кверху. — Я не могу, — потирая правое запястье, Майкл представил себе все это со стороны. — Может, лучше хлыст? Лучше он еще потерпит боль, чем вот так. Доминик, ничего не говоря, схватил его за руку и дернул на себя. Майкл не успел отреагировать, возмутиться и избежать наказания — его без проблем уложили на колени, как провинившегося ребенка. Лежать на коленях оборотня, чувствуя ткань его брюк, членом касаясь его бедра — жутко стыдно. У Майкла покраснело не только лицо и уши, но и шея. Даже боль от хлыста как-то отошла на второй план. Майкл крепко зажмурился, стараясь унять взволновавшееся сердце, мечтая провалиться сквозь пол. Доминик положил свою широкую ладонь ему на задницу, и Майкл едва не подпрыгнул от этого прикосновения, сжался всем телом. — Успокойся. Это будет больно, но не так, как с хлыстом, — произнес Доминик, не двигая ладонь, просто прикасаясь пальцами к пылающим ягодицам. — Ненавижу тебя, — сгорая от смущения, процедил Майкл. — Не тяни. Первый шлепок вызвал внутри целую волну негодования, возмущения и унижения. Все сразу. Прикусив губу, Майкл стерпел второй и третий шлепки, звук которых разносился на всю комнату. К душевному терзанию добавились и физические неудобства — Доминик стал бить сильнее, с замахом, и больно становилось кошмарно. Майкл не удержал стон на шестом разе, по шее стекал пот, а израненная спина и ягодицы начинали уже сводить с ума. Единственное, что успокаивало и давало глоток воздуха, — это короткие, ласкающие движения между некоторыми шлепками. Доминик поглаживал ягодицы, унимая назревающую истерику, словно показывая, что он помнит о нем, помнит, что делает больно. Под конец пытки Майкл уже кричал во весь голос, но продолжал держаться, не ерзать на коленях оборотня, позволяя ему бить. Когда Стоун закончил, Майкл ничего уже не соображал, в голове образовался туман. От накатывающих волн боли слегка тошнило, но в целом его охватило странное отупение. — Осталось немного, — шепнул Доминик ему на ухо, поднимая на руки и ставя у металлической конструкции на четвереньки. Майкл едва держался, ему хотелось завалиться и уснуть, но оборотень был повсюду, он направлял его куда-то, что-то говорил, и голос его звучал так приятно, мягко, успокаивающе, что Майкла совсем уносило. Только бы его не оставляли тут одного. — Я тут, — напомнил Стоун. — Буду с тобой до конца. Он читает мысли? Или слова уже вырываются, минуя мозговой барьер? Майкл позволил ему пристегнуть браслеты на руках, но слабо запротестовал, когда Стоун пытался раздвинуть ему ноги. — Так нужно. Потерпи. Поцелуй в метку успокоил мгновенно. Дурман в голове и не собирался рассеиваться. От усталости и боли мысли путались, но Майкл помнил — это все нужно ради Софи, поэтому сдался и расставил ноги широко. Стоун зафиксировал его стопы, и Майкл оказался полностью обездвижен. Страх кольнул под ребрами, но Стоун снова напомнил о себе, опустившись на корточки перед ним. Майкл смотрел на него расфокусированным взглядом, опуская взгляд на губы оборотня. Доминик неожиданно обхватил его лицо ладонями и снова поцеловал, как в прошлый раз. Так нежно. Майкл не знал, что можно целоваться так искусно, унося в другой мир, где нет никаких проблем, нет боли и рабского положения. Майкл неумело ответил на поцелуй, который не хотел заканчивать. Но Стоун оторвался от него и заглянул в его ошалевшие наверняка глаза. — Все будет хорошо, — погладил он его по щеке и поднялся. — Наклонись, — обхватив его одной рукой за шею, Доминик притянул его голову почти к полу и, накинув на него ошейник, пристегнул к карабину. Майкл, осознавая, в какой унизительной позе находится, выпятив зад, захотел просто умереть. Нервно задышав, он уткнулся лбом в пол. Доминик стоял сзади. Майкл чувствовал его взгляд всем телом, и от этого было в высшей степени стыдно и неловко. Когда ладонь Стоуна легла ему на бедро, Майкл вздрогнул всем телом. Он понимал, что сейчас должно произойти, и внутренне весь сжался. — Не надо, — хрипло попросил он, чувствуя влагу в глазах. Он не хотел больше этой унизительной боли. Дернувшись в оковах, Майкл понял, что ему никуда не уйти. — Тише, — шикнул Стоун. — Зак приехал. Майкла едва не выворачивало наизнанку. Его сейчас увидят в столь постыдной, откровенной позе. Дышать стало тяжелее. Раздавшийся стук в дверь прозвучал похоронным маршем. Доминик стянул с себя рубашку, отбросил ее в сторону и открыл дверь. — Зак. — Привет, Ник. Извини, что так поздно, но моя вечеринка оказалась настолько скучной, что я решил навестить тебя, — раздался за порогом глубокий, заискивающий голос, от которого мороз по коже бежал. — Я всегда тебе рад, ты же знаешь, — Стоун открыл дверь шире, впуская гостя. Майкл почувствовал острый взгляд на себе уже в следующую секунду, сжимаясь против воли. — О, ты уже начал развлекаться, — усмехнулся Зак. — Вроде того. — Прости, что отвлек. — Ничего, он подождет. — В качестве извинения я принес тебе это, — Зак что-то достал из внутреннего кармана. — Ого. Шартэ, тысяча восемьсот шестидесятого года. — Эксклюзив. В тот год был отличный урожай. — Не разбираюсь в винах, но попробовать не против. Принесу бокалы. Стоун вышел из комнаты, а Майкл задрожал испуганным кроликом. Он чувствовал внимание Зака всем телом и едва не закричал, когда тот ногтем задел раны на спине от хлыста. Из прокушенной губы стекли капельки крови. — Хороший мальчик, — произнес Зак, когда Стоун вернулся. — Крепкий. С ним можно жестче. — У меня не такая богатая фантазия, как у тебя, — хмыкнул Доминик. Его голос изменился, как и равнодушный тон, делающий его похожим на всех этих ублюдков. Майкл больше всего на свете сейчас хотел, чтобы Стоун подал ему какой-нибудь знак, что это все игра, ложь, но тот держался от него на расстоянии. — Давай свое вино. — Держи. Не преуменьшай своей работы — он пахнет унижением и страхом. Его страх такой сладкий, не представляю, как ты сдерживаешься. И эта дырочка его так призывно, испуганно сжимается. — Зак встал сзади и царапнул когтем анус. Майкл дернулся, но не смог уйти от прикосновения, чем вызвал смех оборотня. — Эй, я терпеть не могу посторонние запахи, не отирайся рядом с ним, — бросил Доминик, сев на диван. Майкл слышал, как Зак тоже отошел и сел рядом с хозяином дома. Он чувствовал на себе их взгляды. — Собираешься его сегодня трахать? — спросил Зак ровным тоном. — Эта дырка так и манит, — хмыкнул Стоун. Пошлость в его голосе царапала нервы, ломала изнутри. Зак засмеялся. — Да, тебе это в удовольствие. Точно. Не забывайся только. — Да брось. Ну порву его разок-другой, потом привыкнет. — Тоже верно. С моими та же ситуация была. Они так верещат, когда их трахаешь, как свиньи просто, поэтому я стал заклеивать им рот. А после окончания процедуры они становятся шелковыми, покладистыми, сами в руки идут, но уже неинтересно. Мне нравится, когда они сопротивляются. — У каждого свои тараканы, — небрежно ответил Доминик. — А ты посмотрел, кто родители твоего человека? — Он сирота. — Правда? Хм. Интересно. Они случайно не были охотниками? — Вроде учитель и врач были. А что? — Да повадки его любопытны. Показалось, что он потомок «Орхидеи». — Вряд ли. Он вроде с окраины. Повезло просто. — Может, может. Как тебе вино? — Неплохое. Но сладкое. Не по мне. Зак снова рассмеялся: — Тебе сложно угодить. А твоему человеку наверняка понравится. Позволишь? — Валяй. Каждая клеточка тела напряглась в ожидании новых пыток, когда Зак подошел к нему сзади. — Он сумел пырнуть меня ножом, представляешь? — заговорил Зак, положив одну ладонь Майклу на бедро. Ощущения от прикосновения были совсем иными, в них чувствовалась сдерживаемая холодная ярость. — Меня. — Ему просто повезло, — ровно ответил Стоун. — Не мог же мальчишка справиться с нашим лучшим генералом, не придумывай, — так, словно услышал сущий пустяк, отмахнулся он. Майкла пробирало дрожью от мерзости. Он слабо дернулся в попытке свести ноги, но лишь натянул браслеты. — Возможно, ты и прав. Смотри, как нужно делать, — произнес Зак возбужденно. Ануса коснулось что-то холодное и стеклянное — горлышко бутылки. Майкл, как ни старался оставаться спокойным, все равно запаниковал. — Какая узкая розовая дырочка, чистая, беззащитная, — продолжил Зак. — Не зажимайся, сучка, — ударил он по ягодицам и втолкнул горлышко бутылки в него. Майкл закричал, когда в него стали вливать что-то. Боль была адской, знакомой, благодаря Итану. Слюна оборотня. Этот урод смешал вино со слюной. Мышцы выкручивало, боль заволакивала сознание, вытравливала из него все человеческое, прожигала насквозь. Майкл не мог ее терпеть, она проникала в него и сжигала заживо, он кричал, срывая горло, пытаясь вырваться из оков, но лишь добавлял себе синяков. — Хватит, — вмешался Стоун. — Ты мне сейчас его до отключки доведешь, а у меня еще были планы. Бутылку вытащили, но боль продолжала еще пульсировать, Майкл тихо всхлипывал, дрожа всем телом. — Ладно, прости. Просто хотел показать тебе способ дрессировки, не описанный в инструкции, — отступил Зак. — Не оставляет следов, но делает их послушными. — Я понял. — Что ж. Еще раз прости, что помешал. Не буду больше отвлекать тебя. Проводишь меня? — Сам найдешь дорогу, — хмыкнул Стоун. — Что? Уже не терпится? — засмеялся Зак. — Ты меня раззадорил. — Молодость она такая. Увидимся завтра, Доминик. Стоун попрощался с гостем, дождался, когда за ним захлопнется дверь, выждал еще некоторое время, а потом бросился к Майклу и отстегнул браслеты. Майкл чувствовал себя полностью выпотрошенным, но был рад вновь почувствовать эти знакомые руки. Только не удержался. Когда Стоун отстегнул ему ошейник и браслеты на руках, Майкл, собрав жалкие остатки сил, ударил оборотня кулаком в лицо. Только он сам повалился на пол от своего удара и застонал от боли во всем теле. Его лихорадило, и хотелось свернуться в комок, но сначала отползти куда-нибудь, зарыться в нору и сдохнуть. — Сейчас все пройдет, — рыкнул на него Стоун и стал расстегивать браслеты на ногах. — Больно, — пожаловался Майкл непонятно кому. — Давай, иди ко мне, не дерись, — Доминик не пытался схватить его, только помог приподняться. — Идти можешь? Майкл на ногах стоял неуверенно, и его начинало клонить набок, из ануса вытекало и скользило по ноге вино. И это было так мерзко, что Майкла затошнило. Стоун не дал ему позорно разрыдаться, приблизился, осторожно обнимая. — Ты справился, — шепнул он на ухо. Майкл беззвучно всхлипнул, прижимаясь к теплому телу. Справился. Софи будет в порядке. — Я донесу тебя до спальни, хорошо? Майклу стало все равно. Он позволил оборотню взять себя на руки и отнести на второй этаж. Стоун обращался с ним бережно, донес до места, осторожно положил на кровать. Майкл лег на живот, вдыхая знакомый запах наволочек. — Я обработаю тебе спину, — Стоун достал что-то из шкафчика и сел на край кровати. Майкл угукнул в ответ, но зашипел и вздрогнул, когда спины коснулся холодный гель. Доминик стал аккуратно втирать его в спину легкими массирующими движениями. — Эта тварь успокоилась? — спросил Майкл спустя время тишины. — Думаю, да. Его удовлетворило увиденное, но твоей сестре все равно будет безопаснее находиться здесь, чем в Общежитии сейчас. Если мы завтра заберем ее, Зак подумает, что я послушал его совета и взял девочку, как способ манипулирования тобой, — пояснил Стоун. — Я и так все сделаю, не трогайте ее, — попросил Майкл. — Это я знаю, что ты псих ненормальный, готовый жизнь отдать за сестру. Им это знать необязательно. Меня начинает пугать то, что ты совсем не ценишь себя. Майкл горько хохотнул в подушку. Ценить себя? За что? Он не смог найти иного способа спасти ее, он едва не потерял Софи там, на окраине, она умирала у него на глазах. Он ничего не может сделать для нее. Ничтожество. — Хоть мозги мне не еби, — зло огрызнулся Майкл. — Ты стал все чаще зубоскалить, — в голосе Стоуна послышалась улыбка. — Уже не боишься меня? Майкл не знал точного ответа, но то, что в обществе этого конкретного оборотня стал чувствовать себя свободнее, — факт. Он до этого ни с кем не был так близок, не было ни одного живого существа, с которым бы он проводил так много времени. Это было незнакомо, странно, но и капельку приятно, что рядом есть кто-то, кому на тебя не наплевать. — Как чувствуешь себя? — словно чувствуя его состояние, спросил Доминик. — Словно меня пропустили через мясорубку, — пожаловался Майкл и облегченно выдохнул, когда боль начала отступать. — У вас волшебный гель. — Да. Полегче? — Угу. Ладони Стоуна опустились на ягодицы, и это было настоящим блаженством. Боль уходила, приятно холодя разгоряченную кожу. Майкл откровенно наслаждался массирующими движениями, расслаблялся и начинал уже клевать носом. Он безумно устал за этот вечер. — Ненавижу этого твоего Итана, — промелькнула в голове несвязная, сонная, но важная мысль, которая сама собой слетела с губ. Над ним раздался смешок Стоуна и его тихий, низкий голос: — Он не мой. Уже засыпая, Майкл довольно улыбнулся. Ему нравился такой расклад. К черту этого придурка Итана Блэка!