Проклятый

      Омниклинком турианец быстро откромсал от плоскости стола нечто, напоминающее костыль, и вручил его пострадавшей. Гайра, откровенно говоря, была не против, чтобы ее потащили отсюда — хоть на плече, хоть за целую ногу — однако даже помутненное сознание прекрасно понимало, что молодому лейтенанту придется контролировать пространство вокруг. Как бы он ни был хорош, выбить всех наемников, распределенных по территории трущоб, за такое короткое время ни одному вояке не под силу.       С другой стороны, флотское звание ее настораживало. Правда, мозг твердо решил, что, пока его не снабдят достаточным количеством отдыха и питательных веществ, он объявляет забастовку. Потому батарианке оставалось только уныло ковылять за спасителем, а он спуску не давал, даже шаг не слишком замедлил. Что с его длинными ногами практически приравнивалось к пешей скорости. Вдобавок он будто издевался:       — Давай, живее. Четыре отряда водила за нос, а сейчас плетешься, будто слизневый червь.       — Иди нахер, — буркнула Гайра. — Сам бы побегал с простреленной ногой. Если так торопишься, помоги.       — Я уже помогаю, — отрезал Малис. Он стал не только намного больше, сильнее и умелее, но и в тысячу раз невыносимее. — Если мне придется тебя нести, то отстреливаться я смогу разве что грозным взглядом.       В подтверждение его слов на улицу, вновь окутанную воздушными пылевыми течениями, выскочили сразу трое, однако турианец мгновенно активировал какую-то боевую программу, и их оружие закоротило. Одного, который догадался выхватить клинок и броситься вперед, лейтенант сшиб выстрелом в шею, затем дострелял остальных и презрительно хмыкнул:       — Идиоты… они до сих пор думают, что имеют дело с одиночной невооруженной целью. Могли бы каналы связи использовать… хоть иногда. Быстрее, Гайра. Еще квартал остался, потом отдохнешь.       — Иду, — устало выдохнула она, даже на проклятия уже не хватало сил.       Оставив позади трупы нападающих, с одного из которых женщина со злорадством подобрала пистолет, едва не упав при этом, они прошли ещё сотню метров вдоль стен, затем миновали ещё один переулок, из которого даже вечный ветер не смог изгнать миазмы, и уткнулись носом в белую обшивку корабля. Турианец повел рукой с омнитулом в воздухе, активируя запрос на доступ, и часть обшивки мягко раскрылась, образуя трап. На этот раз лейтенант все же убрал оружие за спину и, придерживая ее под руку, помог забраться на борт.       Шлюз, дезактивация, мельчайшими каплями разбрызгиваемая в рамке... затем дверь со щелчком и шипением разгерметизации открылась, в то же время сзади послышался точно такой же звук. Хриплый звук облегчения сорвался с губ женщины. Она, пересилив себя, сказала:       — Показывай... где у тебя тут медкаюта.       — Каюта? Много хочешь, — бросил он насмешливо, аккуратно ставя винтовку на ее законное место у входа. — Медблок в корме, там автоматическая капсула. Бад, извлечешь ей пулю?       — Бад? — обеспокоенно перепросила батарианка.       — Мой второй пилот. Ах да, Бад, гостевую авторизацию для Гайры.       — Приветствую на борту, Гайра. Вы нуждаетесь в медицинской помощи? — прозвучал голос откуда-то из темно-синей стены.       — Да уж, черт побери, нуждаюсь, — проскрежетала она недовольно, оглядываясь по сторонам. — У меня пуля в ноге! Птенец, это у тебя ИИ в системе управления?       — Мы можем опустить фрагмент с "птенцом" и условно считать, что я уже немного подрос? — холодно спросил турианец, подойдя к ней и смотря с высоты и вправду немалого роста. — И, да, в определенном смысле это ИИ.       — Ну прости, мать твою, я сегодня немного не в духе! — вызверилась Гайра на ни в чем не повинного спасителя.       — Извинения приняты, — лаконично заметил он. — Налево. Направо кабина пилота, а слева — все остальное.       Внутри корабль не отличался огромными размерами. Даже по сравнению с тем фрегатом, на котором им довелось увидеться в первый раз, он казался миниатюрным, не говоря уже о больших пассажирских транспортах или боевых крейсерах. Обычный лёгкий разведчик, скорее всего, с этими новыми двигателями для гипера — пока не отстроили ретрансляторы, древняя технология стала серьезным подспорьем как для мирных кораблей, так и Объединённого Галактического Космофлота.       Жилой блок представлял собой одно сплошное бежево-серо-синее с вкраплениями зелёных индикаторов пространство, очень условно разделенное на камбуз, мастерскую, медицинский блок и четыре универсальных ложемента, которые при желании могли складываться в стену. Вообще интерьер разведчика явно отвечал военному назначению, для гражданских тут было слишком неуютно.       Гайра проковыляла к капсуле и нажала кнопку активации, задумавшись и опираясь на стену. Сколько Малису сейчас? Он должен едва выйти из подросткового возраста... хотя у турианцев совершеннолетие наступает в пятнадцать, и затем три года их учат сражаться в особых лагерях. Милитаризм во всей красе. Чужой вид, иная раса, при этом благородно-честные, прямолинейные и в чём-то достойные той роли, которую они удерживали в Совете Цитадели до войны.       Тогда ему было четырнадцать. Почти пятнадцать. Худощавый, нескладный подросток с едва отросшим гребнем совсем не вязался в памяти с гигантским военным, уверенным в себе и умеющим действовать жёстко, каким его увидела Гайра сейчас. Оставалось только догадываться, какое горнило и какого уровня закалку он прошел. Три года турианских военных лагерей... и всего за четыре получить лейтенант-коммандера? Хотя здесь мог небольшую роль сыграть тот его покровитель, которого батарианка едва могла вспомнить. Мельком увиденный на Раннохе турианец с изуродованным лицом.       Ха. Как будто они и без того не уроды.       — Ложитесь, — предложил синтезированный голос. Батарианка провела рукой по кушетке автодока и взгромоздилась сверху, через оставшуюся боль, едва ли десятую часть прежней, снимая высокий бронированный сапог. Мрачно спросила:       — Что значит "в определенном смысле ИИ"?       — Боюсь, на этот вопрос может ответить только автор слов. Капитан сейчас находится в рубке, — уклончиво ответил её собеседник. — Я не являюсь тем, что можно было бы охарактеризовать как искусственный интеллект корабля.       — Много слов, и все не по делу, приятель, — поморщилась она, больше от боли, чем от подобной изворотливости виртуала. — Давай так — вытащи из меня пулю, а дальше мне насрать, кто ты такой, с кем мутишь свои дела и что забыл в системе военного корабля. Я здесь тоже как бы не хозяйка.       — Очень точное замечание, — донеслось сзади. Гайра оглянулась — лейтенант стоял, скрестив руки на груди прямо под выступающей частью панциря. — Бад — мой второй пилот, надёжный союзник и просто симпатяга. Вы ещё познакомитесь... если, конечно, сочтешь нужным меня выслушать.       Батарианка повернулась на бок, следуя указаниям Бада, выдвинула раненую ногу немного вперед и безучастно произнесла:       — Ты вытащил мою задницу из огня. Думаю, я готова выслушать что угодно. Даже если это будет трехчасовая опера о трахающихся элкорах, причем на их языке. И... спасибо.       Он молча кивнул, затем, после небольшой паузы, произнёс:       — Не за что. Мне нужны твои мозги для решения очень деликатной проблемы. Но сначала, Гайра, тебе придется подписать стандартный контракт ОГК о неразглашении.       — Секретность, что ли? Так у меня уже есть допуск.       — И ты его не продала за все эти годы? На черном рынке такие верификации сейчас в цене, насколько мне известно.       Батарианка нахмурилась и чуть приподняла голову, переведя на него взгляд обсидиановых глаз:       — Малис, ты не зарывайся особо. Да, ты крутой вояка теперь, но и я с секретными статусами с семнадцати лет знакома. Обычно их продажа приносит большие бабки и охеренно большие проблемы. Просто проверь.       — Бад, Гайра Билеах, текущий уровень доступа к базе Корпуса?       — Одиннадцать-тридцать два, код "синий", — любезно отозвался бортовой компьютер. Гайра фыркнула:       — Видишь. За семь лет существенно ничего не поменялось.       Автодок закончил орудовать серебристыми манипуляторами и силовыми полями вокруг пострадавшей конечности, аккуратно стянул края раны тонким слоем биоклея и обхватил ногу плотной повязкой с панацелиновым пластырем. Тевкриден молча наблюдал за его действиями, лишь в конце коротко кивнув. Задумчиво произнес:       — Меняемся... только мы сами, а не какие-то загадочные обстоятельства вокруг. Они, конечно, влияют. Но не более того.       — Это ты к чему-то клонишь или не знаешь, как лучше начать, философ?       — Знаю, — усмехнулся лейтенант-коммандер. — Помнишь "спираль"?       Гайра прочистила горло, затем недоверчиво спросила:       — Артефакт охерительной мощности, позволяющий маскироваться под кого угодно? Помню. Протеанин с ним чудеса творил... вернее, с ним и "когтем". Только не говори, что у вас его спёрли.       — Если бы его, все бы не было настолько плохо, — мрачно сказал Малис, смотря куда-то мимо неё. — И "спираль", и "коготь" охраняются крайне серьезно, все меры по обеспечению безопасности неизвестны даже мне. Меньшей степенью защиты обладают результаты анализов, но и к ним через гетский заслон пробраться почти невозможно. А вот экспериментальные образцы приборов, собранные на основе взаимодействия артефакта с живыми организмами, хранились, как выяснилось, отвратительно. В итоге, неизвестная сила получила в свои руки силу крайне опасную, в теории способную нарушить хрупкое равновесие послевоенного мира.       — Ишь, завернул, — зевнула она, по очереди моргнув сначала верхней парой глаз, затем нижней. — А при чём здесь старая шлюха с захолустной планеты?       Он, не повышая голоса, но сверкнув глазами в явном недовольстве, отрезал:       — Не дури. Ты работала с артефактом, ты заложила многие ветви и направления его исследования.       — Но я ни хрена не знаю о том, какие приборчики использовали ваши умники для имитации эффекта!       — Принципы одни и те же. Нам нужно их найти. А для этого, я так понимаю, нужно найти какой-то способ их находить. Или сами приборы, или пользователей, а у тебя для этого будут все возможные данные. Начальство выдало мне вот это, — продемонстрировал он небольшой прибор, напоминающий кварианское лёгкое оружие, — оно фиксирует любое преломление поля в небольшом радиусе, около пятисот метров, и указывает направление. Но обшаривать с подобной игрушкой все системы Терминус... сама понимаешь.       Гайра покачала головой:       — Я бесполезная. Сейчас, по крайней мере. Вряд ли что-то вспомню после такого перерыва.       — Да, пока бесполезная...       — Иди нахер!       — ...именно поэтому тебе нужно выспаться, нормально поесть и, наконец, ознакомиться с заданием в полном объеме, — закончил невозмутимо он. — Если ты согласишься, конечно.       Она огрызнулась, словно затравленный зверь:       — А у меня типа есть выбор?! Или ты думаешь, что я прямо сейчас попрошу: "Нет, пусти меня обратно"?       — Если ты не согласишься, я высажу тебя на любой крупной планете с хорошим транспортным сообщением и наши пути разойдутся. Даже пару сотен кредитов дам на билет, в честь того, что мы когда-то состояли в одном экипаже, — просто ответил он.       Батарианка опустила голову ещё ниже. Кажется, она разрывалась между желанием поддаться яростному порыву разрушения всех хрупких предметов под рукой или разрыдаться, забывшись в безумии более тягостном, навязчивом. Вот только никак не могла выбрать. Наконец, глухо произнесла:       — Я с тобой, Тевкриден. Не доставай меня только...       — Пока не придёшь в себя? Хорошо, — произнес молодой офицер, поведя пальцами в воздухе, — тебе всё равно нужно отдохнуть. Бад, она сильно истощена?       — Организм истощен, мышечные волокна перенапряжены, сердечный ритм нестабилен, перистальтика ЖКТ нарушена...       Малис махнул рукой:       — Понял, спасибо. Вколи ей что-то... подходящее для батарианцев. Ревитализатор, например.       Гайра покорно легла и даже не почувствовала, как небольшая игла впивается в плечо. Слова турианца, а то и двух-трёх, отдавались эхом в тяжёлом черном тумане:       — Потом обсудим все детали — что, как, почему и зачем. Можешь использовать любую койку, я обычно сплю в кресле пилота. В ящиках есть... Билеах? Ты заснула, что ли?       Батарианка и в самом деле спала. Кажется, она отключилась, как только голова во второй раз коснулась медицинского ложа.       — Вот дерьмо, — вздохнув, тихо проговорил Малис. Вряд ли он, конечно, ожидал бурной радости и встречи старых друзей, однако... услышать бы немного больше энтузиазма, что ли. Впрочем, после той переделки, в которой побывала Гайра, и не такое простительно.       Плюс, конечно же, её мерзкий характер, который с годами, кажется, только воспарил на новые высоты неуживчивости.       Малис усмехнулся и направился обратно в кабину, на всякий случай зафиксировав пациентку слабым силовым полем.              Задав курс прочь из системы Енох, лейтенант-коммандер откинулся назад в анатомическом кресле и задумчиво потер одну из жвал большим пальцем. Ему было что обдумать — для начала, еще раз внимательно перечитать досье спасенной и обдумать дальнейшую тактику действий. Малис не был слишком хорош в качестве детектива, но вот как варрена, идущего по следу, его уже несколько раз использовали. И использовали с немалой результативностью, если уж сейчас доверили самостоятельное задание. Он не обольщался — наверняка точно такое же получили еще десятки групп и одиночек, подчиняющиеся ОГК в качестве сил специального назначения — однако имел свою точку зрения на то, как должна осуществляться подобная миссия. От начальства юный лейтенант-коммандер потребовал небольшой корабль-разведчик из новой серии, хорошую легенду и полную свободу в подборе помощников.       Знай Малис, что в общих чертах повторял схему действий других специальных агентов, его бы это сравнение только позабавило. У него не было серьезного опыта, как у иных кадровых военных, однако взамен имелось несколько козырей. Один из козырей сейчас спокойно спал в жилом отсеке — батарианка, сорок девять лет, гражданство Кхаршана, специальность — гравитационная физика, индекс сотрудничества — низкий. Без особых примет, рост средний, вес шестьдесят пять килограмм, кожа блекло-зеленая с небольшой примесью серого пигмента, наглая и стервозная. Последние слова в досье отсутствовали, как ни странно, но турианец ее все еще помнил. И тогда, в его четырнадцать, ученая не выглядела самым адекватным существом во всей галактике. Впрочем, как и сейчас.       Но сейчас он не собирался копаться в ее детских психологических травмах, а твердо намеревался подумать над загадкой более простого содержания. Как гражданка спасенной ею же звездной системы (а заодно и всего созвездия), которой явно выделили на родине немалую долю почета, уважения и более материальных благ, спустя всего несколько лет оказалась в звездной заднице под названием Жоаб? Когда-то она любила выпить… это напрашивалось на очевидную причину. Мотив «номер раз».       — Бад.       — Да, Малис?       — У нее в крови был алкоголь?       — Нет, содержание этанола не выше стандартного.       Да, это было бы слишком легко. И не похожа батарианка на одного из тех запойных бродяг, прячущихся в многочисленных переулках Дасилвы.       — Что-то еще? Из нехарактерного… — задумчиво произнес турианец.       — Психотропные препараты, стимуляторы, кридекризин, универсальное обезболивающее типа «Четыре», остаточные следы гиллура, цинкламина, фолиевой арктурианской пыли, седативных препаратов, этилиодида.       Он хмыкнул:       — Ничего себе накачалась. Вот и попробуй разобрать, что тут было из необходимости избежать смерти, а что — для души, как говорится.       — Стимуляционная составляющая некоторых из этих веществ близится к нулю, — мягко сказал невидимый Бад. Малис сухо ответил:       — Да, я знаю. Вопрос в том, что ей грозило… и грозило ли вообще. А начать нужно, вероятно, с вопроса, почему она бежала с Кхаршана.       — И Гайра ответит? — скептически поинтересовался бортовой компьютер.       — Вряд ли.       Корабль вышел на виток, заботливо придерживаемый гравитацией серо-бурой планеты. Даже отсюда, из верхних слоев атмосферы, земли уже не было видно — сканеры небольшого разведчика, на чьем фюзеляже красовалась золотистая надпись «Пламя звезд», сделанная турианским угловатым шрифтом, выдавали примерную картинку поверхности, однако топология и метеорологические данные не шли ни в какое сравнение с красотами некоторых планет. Лейтенанту, впрочем, захолустье пришлось по душе — как и темные громады архитектуры возрожденного Палавена, как и буйная зелень под куполами небольшого планетоида Рабаскан, где ему пришлось побывать до этого. Искусствовед бы сказал, что молодой турианец лишен вкуса, сам же Малис считал себя просто неприхотливым.       Маневр не был обязательным, но планету огибать так или иначе пришлось бы, вектор курса лежал в противоположной стороне. При всей загадочности происшествия Малис твердо знал одно: что бы не пропадало в галактике, оно с высокой вероятностью переправлялось в огромную область систем Терминус за Траверсом, и все, что можно было продать, рано или поздно оказывалось на черных рынках Омеги.       Поэтому и курс он проложил именно туда.       После окончания так называемой Войны Вторжения Галактика научилась существовать без остатков древних технологий. Синтез разбил и перемешал все, сделав неживое живым, живое более устойчивым и одновременно способным к взаимодействию, а Жнецов, ту самую легендарную напасть (о которой и легенд-то не существовало, если не считать таинственные протеанские записи, настолько давно они появлялись в последний раз) — очень странной космической расой, взаимодействующей с остальными только посредством консенсуса о постепенном предоставлении граничных технологий. Граничных для данного уровня развития цивилизаций. К помощи на поверхности планет древние машины, являющиеся одновременно пожранными народами прежних циклов, были практически не приспособлены, однако в космосе они наравне с Объединенным Галактическим Космофлотом служили гарантом безопасности.       А еще верфи, не имеющие аналогов. Около шестидесяти процентов послевоенного гражданского флота было выпущено с почти мгновенно отстроенных внутрисистемных верфей, и видовые различия транспорта тут же размылись, хотя в Терминусе, например, больше доверяли посудинам собственного производства. И, тем не менее, устанавливали на них двигатели Жнецов. Что им еще оставалось? На субсветовой скорости серийный корабль даже технологически продвинутых саларианцев или азари мог ползти по Галактике месяцы, даже годы. Теперь же, с принципом туннельного разгона, называемого также инверс-разгоном, путешествие от одного края Млечного Пути до другого занимало, в худшем случае, три дня. Пришлось это сделать и ОГК, хотя споров в первые дни после окончания войны было более чем достаточно. Однако неведомые космические твари, убийцы всего живого, механические планетарные палачи неожиданно показали себя… с лучшей стороны. Их, разумеется, все еще побаивались, однако теперь воспринимали больше, как беспощадную стихию, которую можно и нужно использовать.       Если хватит сил и решимости.       Лейтенант-коммандер успел употребить по назначению два твердых пищевых брикета с едва уловимым мясным привкусом, проверить оружие, трижды перечитать досье, открыв для себя несколько новых фактов не из разряда приятных, и даже несколько часов поспать, прежде чем его гостья, наконец, выспалась. Когда турианец делал заметки, голосом размечая в омнитуле отдельные любопытные факты касательно дела, перегородка между отсеками приоткрылась. В щель просунулось сонное, недовольное лицо батарианки, которая отчаянно моргала всеми глазами, явно пытаясь убедить себя, что происходящее нереально. Наконец, она буркнула:       — Чего бубнишь?       — И тебе привет, — кивнул Малис, развернувшись в кресле. — Проходи, садись, будем обговаривать детали.       Гайра облизнула пересохшие губы и попросила:       — Дай воды. Я как дерьма наелась, привкус во рту незабываемый.       — Да, дерьма тебе хлебнуть пришлось изрядно. Вода в дозаторе. Или можешь взять в ящике слева вверху, но она с минеральными добавками. То есть, турианскими минеральными добавками, — хмыкнул лейтенант, всем видом показывая, что ей такая вода придется не по вкусу.       После того как она вернулась назад и долго, жадно хлебала очищенную, почти дистилированную воду, командир крохотного корабля все же удостоился чести видеть менее недовольное лицо, чем двумя минутами ранее. Посвежевшее и, кажется, даже умытое. Гайра все еще ощутимо прихрамывала, однако панацелин уже начал оказывать заживляющее воздействие — благо, маленькая пуля не прошибла кость, раздробив ее на множество мелких осколков, а прошла рядом. Тяжело плюхнувшись в кресло, она перевела взгляд на сполохи эффекта Рюйцманна на прозрачной части пилотской кабины и спросила:       — Куда мы летим?       — На Омегу.       — На Омегу?! — взвинтилась было батарианка, однако быстро взяла себя в руки и уже более спокойным голосом заметила:       — Ты не успел мне рассказать, что мы летим на Омегу.       — А кто бы успел? Даже этот саларианский репортер, который выдает по тысяче слов в секунду… как его там? — развел руками лейтенант. — Ты отключилась мгновенно, как будто кто-то наградил целительным ударом в лоб.       Она мрачно усмехнулась:       — Да ты хренов поэт. Слушай, Малис… а почему я? Не синежопая зазнайка со своим древним хахалем, не капитан Мозги-в-Коробочке, а я? То есть, ты потратил какое-то время, чтобы отыскать меня и вытащить из всего этого месива… ради чего?       — Разве плохо вышло? — вопросом на вопрос ответил он. Гайра неопределенно пожала плечами, и снова вперила в него взгляд в ожидании ответа.       — Во-первых, теперь ты мне обязана. Это не значит, что я оставлю тебя без куска хлеба и загоню в рабство, но есть некоторое… назовем это моральным обязательством. Во-вторых, действительно, над самой «спиралью» проводили эксперименты не только три блестящих ученых из нашего экипажа, но и лучшие лабораторные умы Галактики. Однако никто из них не обладает тем опытом практического использования, который был у тебя, и, самое главное, расшифровать твои записи, которые ты сдала вместе со всем остальным, кажется, способна только ты сама. И, в-третьих…       — Лиара.       — Что «Лиара»?       — У Т’Сони был опыт практического использования. Как и у протеанина.       — Я связывался со всеми, скажу честно, — покачал головой Тевкриден. — Лиара явно вне доступа любой сети, даже кью-мек, капитан, наоборот, откликнулся почти сразу, но с раздражающей жизнерадостностью сообщил, что он сейчас задействован в «проекте смежных биосфер» и не может принимать активное участие в расследовании. Говоря простым языком — меня послали.       Гайра хмыкнула иронично:       — А я, значит, не пошлю? Тебя и заодно твои моральные обязательства, оба в ряд и нахер дружным строем?       — Думаю, что не пошлешь, — с этими словами он сменил расслабленную позу, в которой пребывал до сих пор, на более хищную, опустив одну руку на колено и слегка наклонив голову, неотрывно смотря ей в глаза. Оранжевая радужная оболочка неожиданно сверкнула внутренним огнем, и батарианка, с ее опытом, возрастом и дубленой различными жизненными неприятностями шкурой, внезапно почувствовала себя неуютно. — Я могу на это надеяться?       Женщина отвела взгляд и буркнула:       — Да… можешь. Как ты это делаешь? Такое чувство, что съесть готов.       — Хорошие учителя, — лаконично ответил лейтенант, снова откидываясь назад.       — М-да. Вообще ничего не объяснил, ну да черт с ним. Почему Омега?       — Сердце Терминуса не может оставаться в стороне от подобного рода операций. Либо мы найдем хвосты в виде информации, либо, при невероятной удаче — нашу цель, хотя лично я не верю в подобный исход.       — Как ты собираешься все это провернуть? — задала она очередной вопрос. Турианец медленно произнес:       — Пока у меня только некоторые наметки для плана, но не сам план. Тебя завалить кучей информации или пока пощадить и выдать сокращенную версию?       — Иди… сокращенную.       — Молодец, — бесстрастно похвалил он, невольно вызывая раздражение. Впрочем, батарианка не решилась выказывать его напрямую, поскольку буквально только что начала подозревать, что ее спаситель не так уж и прост. Точно не тот «птенец», что состоял в экипаже «Омеги-5», пусть и не беспомощный, уже тогда меткий стрелок, но все же подросток. — Полная версия все равно интересна только для отчетов. Короткая же звучит так: у меня есть всего одна версия того, что произошло, небольшой набор версий, как это произошло и целая гора правдоподобных и неправдоподобных сценариев, ведущих к тому, кто за этим стоит.       Фыркнув, Гайра пожала плечами.       — Если сперли у ОГК, значит, замешан кто-то из важных шишек в Космофлоте. Логично?       — Логично. Исключая тот факт, что у меня не хватит сил, чтобы начать служебное расследование на таком уровне. И это только одна из версий.       — Остальные — чушь полнейшая. Тебя гоняют попусту, лейтенант-коммандер, — презрительно отозвалась женщина, почесывая шею. — Наверняка кто-то из властных структур решил прикрыть себе задницу, вот и подняли переполох, чтобы замести следы.       — Я бы не сказал, что есть однозначные указания на «своих», — провел отрицательную черту в воздухе турианец, шевельнув длинными пальцами. — На том уровне, где проходили исследования, именно из-за соблюдения секретности и желания спрятать все «на виду» разработки мог получить практически любой. Лаборатория находилась в Аттическом Траверсе, на территории одной из крупных смешанных колоний без четкого подчинения правительствам. Практически на самой границе с Терминусом. Полиция все перерыла, вводились длительные запреты на вылет, даже сумели как-то привлечь Жнеца для охраны внешнего планетарного пространства… вот только никто из экспертов так и не понял, когда именно были похищены образцы.       — Ты хочешь сказать…       — Я хочу сказать, что были изготовлены крайне достоверные копии, а документация не просто похищена, а скопирована без малейших следов. Я бы даже сказал, что это дело рук кого-то вроде Авраама Румоя, если бы не было достоверно известно, что Румой погиб. Высококлассная команда преступников… которая либо включает в себя заинтересованное лицо, либо же этим лицом оплачены их услуги. В любом случае на след исполнителей будет выйти очень сложно.       Ее глаза слегка расширились:       — И как ты тогда собираешься найти хоть какую-то зацепку?       — Через заинтересованность в их использовании, — пояснил турианец.       — То есть?       — Я думаю, что, если их вынесли, имея четкий план по использованию, то постепенно могущество какой-то конкретной персоны будет возрастать без всяких видимых на то причин.       — Бля… и как мы их увидим, эти невидимые причины? — не выдержала батарианка. Турианец слегка развел жвалы в усмешке:       — Мне нравится, как ты говоришь «мы». Пока мы будем заниматься полевой работой, со сбором информации нам поможет Бад. Бад?       — Вы ждете устного подтверждения, лейтенант-коммандер? — раздался вопросительный голос из незримых динамиков.       — Нет, я жду, что ты объяснишь нам свою роль в этом плане. Кому, как не тебе лучше знать.       — Я занимаюсь сбором и анализом всех данных, касающихся изменения политической ситуации в зонах Аттического Траверса и систем Терминуса. «Пламя звезд» снабжено мощной аппаратурой связи и кластерным процессорным узлом, позволяющим многомерную обработку баз данных, а также выведение некоторых производных из уже обработанных результатов. Тем же занимаются компьютерные сети Штаба командования ОГК, однако на более глобальном уровне, мои же результаты обладают меньшим информационным охватом, но большей глубиной погружения. Я достаточно раскрыл повествование, или в следующий раз прибавить больше мелких деталей?       Батарианка молча смотрела куда-то в стену, затем произнесла:       — Погоди… ты не суперкомпьютер. Но и не ВИ. И не оцифрованный мозг типа Квартуса, потому что здесь тупо негде поставить аппаратуру. Вряд ли за семь лет настолько продвинулись, что теперь умеют делать пятидесятые «иксы» размером с палец.       — Возможно, я просто очень хороший ВИ, — теперь в голосе бортового компьютера сквозила откровенная насмешка. Подняв палец вверх, его собеседница с упреком ткнула в потолок кабины:       — Ты гребаный гет!       — У вас нет доказательств, Гайра. Кроме того, я буду все отрицать.       — Ты — гет, — повторила она. — Малис, кто дал тебе добро на запихивание гета в бортовые системы?       Бад осведомился:       — А с чего вы взяли, что я — один из гетов? У меня нет платформы, эмоциональные реакции не являются гарантией, мои так называемые «паттерны мышления» могут быть просто удачно написанной программой…       — Не е… не морочь мне голову!       — Успокойся, Гайра, — вздохнул лейтенант. — Да, он гет. Как ни странно, доброволец, с Ранноха. С допуском, разумеется. Интуиция тебя не подвела.       — Охренеть. Что дальше? В бардачке спит кроган-спецназовец?       — Нет, здесь только мы трое, — терпеливо произнес он, наблюдая за переменчивым настроением гостьи. Еще один странный признак — да, она была взрывной, но не настолько. Если память его не подводила, конечно. Батарианка на секунду закрыла лицо ладонями, проведя пальцами сверху вниз и повторила:       — Охренеть… ладно, хер с ним, с гетом, а что там с версиями? Кто-то хочет дать пинка самой Арии?       Малис кивнул:       — И это тоже один из возможных результатов. Можешь попросить у Бада таблицы, там около двух тысяч различных потенциальных изменений, начиная с минорных.       — Но значимых, — подчеркнул «компьютер». — Подозреваю, впрочем, что результаты моих усилий будут ей неинтересны.       — То есть, мы знаем ровным счетом ничего?       — В точку.       — А тебе интуиция что-то подсказывает? — не сдавалась Гайра. Лейтенант развел руками:       — Интуиция мне подсказывает, что банды вряд ли действовали бы от своего лица. Но доказательств даже этому у меня нет. Кроме того, в командовании также подозревают экстратерриториалов.       — В смысле, неведомую межзвездную хрень, которая явилась к нам в галактику и решила отобрать свое… почему тогда не утащила сами артефакты? Уж извини, но походит на бред.       — Согласен. Именно поэтому чем раньше мы найдем то, что достаточно красноречиво подтверждает участие местного криминала, тем лучше.       Гайра молча посмотрела на него и через десяток секунд затянувшейся паузы внезапно сказала:       — А ты изменился.       — Я не мог не измениться, — просто ответил он. — Тебе что-то нужно прямо сейчас?       — Пожрать, помыться и поднять все записи по «спирали», которые у тебя есть. И к которым сможешь получить доступ любыми путями.       — Принято. Пищевые брикеты для левоаминов в жилом отсеке, в плоской сумке у коек, там же аптечка, если вдруг тебе нужно еще что-то подлатать. С «помыться» пока ничем помочь не могу, запас технической воды на исходе. Нужно либо зачерпнуть льда с астероидов, либо дождаться, пока не доберемся до Омеги — «Пламя» не рассчитано на длительное проживание, разведчик сконструирован для максимальной оперативной эффективности, а я в нем обитаю уже четырнадцать дней. Доступ сейчас открою, там и так все, что удалось вытянуть из примарха… выше головы не прыгнешь, так, кажется, говорят?       Гайра с удивлением спросила:       — А бывает выше примарха? Не каждому смертному удается напрямую пообщаться с главой цивилизации.       — Не напрямую. Через свои каналы.       — Насчет помыться же… а в шлюзе можно как-то увеличить напор дезинфицирующей жидкости? Хотя ладно… потерплю. Побуду грязным батарианским животным.       Они помолчали еще несколько секунд, затем турианец нарушил тишину:       — И все?       — В смысле?       — Никаких больше просьб? Никакого алкоголя?       — Я больше не пью, — ухмыльнулась батарианка. Лейтенант приподнял надбровную пластину и задумчиво изрек:       — Вот кто изменился — так это ты.