Мара

Тьма рассеивается бледным сиянием, рассыпается тонкими щупальцами морской осы, обнажает острый лисий профиль с пустыми, вымытыми течением, глазницами. Дыхание перехватывает немой ужас, крепко держит за глотку, не дает вдохнуть полной грудью, не дает выдавить из себя даже звук. Мирон резко просыпается и поднимается с подушки. В комнате темно, и он с трудом различает силуэты мебели вокруг. Чувствует рядом в складках одеяла тяжесть. Мирон знает, что наверняка ничего не рассмотрит и не увидит в такой темноте, но все же поворачивается к лежащему рядом Славе. Из-под одеяла торчит мохнатая макушка. Мирон аккуратно тянет за пододеяльник, тихо убирает волосы с лица, едва касается пальцами ресничек, нежной кожи век. От касаний Слава не просыпается, но отворачивается в подушку. Мирон быстро убирает руку и замирает. Смотрит. Рядом Слава. Все в порядке. Живой, не утопленный. Это просто сон. Это просто сон. Мирон делает глубокий вдох, ложится обратно на подушку. Окидывает взглядом комнату, прежде чем вновь погрузиться в сон. И в момент, когда понимает, что на стене среди портретов над соседней кроватью лишнее темное пятно, проваливается во тьму. — Если расстегнуть воротник, получится сексуальней. — А так я не сексуальный? — Нет, почему? Но с расстегнутым воротником будет лучше. — Варя, перед нами не стоит задача сделать Славу сексуальным. — Что потом девочкам на гифочки резать? На что дрочить-то? — На Мирона Федорова. Вон какой мужчина привлекательный, — смеется Юра. Привлекательный мужчина в ответ строит гримасу и показывает средний палец. На нем нижняя часть гидрокостюма с завязанной вокруг талии верхней частью и безупречно выглаженная рубашка с закатанными по локоть рукавами. Выглядит он комично. — Варвара, простите, это не вам! — Смеется. Сегодня им пришлось встать в невероятную рань, чтобы собраться и дойти до озера в нужное время. Помимо необходимого оборудования, костюмов и пустых ведер для воды, прихватили с собой и лавку, на которой предстояло лежать Славе. Но это потом, а сейчас им надо отснять Мирона в озере, в котором уже стоит по пояс Ладо и Вова с камерами и Антон со светом. Все в уродливых рыбацких резиновых комбинезонах. — Может, стоит надеть штаны? Вова, ты уверен, что их отсутствие никто не заметит? — Нормально все. Никита подрисует. — Костян? — Ну куда их там натягивать? Рукава гидрика мешать будет. Это оптимальный вариант! Мирон заходит в воду, Варвара хлопает хлопушкой и начинается магия кино. Слава очень много снимался в клипах, был у него опыт и в сериалах, да и с Ладо он уже не один месяц работает, но все равно каждый раз он испытывает какой-то особый трепет от всего процесса. Слава не отводит взгляда от Юры, Ладо и Вовы, пытается угадать, что ловят их камеры, что они видят, пока Костя колдует над его нарядом. В отличие от Мирона, Слава застегнут на все пуговицы черного строгого костюма с воротником-стоечкой. Под ним — гидрокостюм. В конце сентября удивительно тепло, как для этих широт, но вода в озере наверняка будет холодной. Минут через тридцать и небольшого перерыва на берегу, наступает время совместной сцены. На глубину по пояс заносят лавку, на которую садится Слава. Чувствует себя максимально неустойчиво и неуверенно, но без нее он наверняка уплывет. — Давайте начинать. У нас есть секунд тридцать. Слава очень аккуратно, чтобы не сильно скаламутить воду, погружается, ложится на доски, придерживает себя к лавке руками, прижимается. За ноги его придерживает Костя. У макушки стоит Мирон и как завороженный смотрит на своего партнера по съемкам, на его неестественно бледное, искаженное озерной водой лицо, на нити тонких волос. От сценария в голове не остается и следа. От времени тоже. Остается только непреодолимое желание убрать волосы с лица, прикоснуться к прозрачной коже, убедиться, что это реальный Слава, не мертвец из его снов. Слава открывает глаза, когда Мирон касается его щеки, и резко поднимается, осыпав брызгами всех вокруг. Шумно глотает воздух. Только сейчас Федоров понимает, что произошло. — Блять, простите. Я залип. Извините. Не знаю, что на меня нашло. Мы можем переснять? — Смотрит беспомощно на Ладо. Тот сосредоточенно молчит. А затем внезапно выдает: — Вы можете поцеловаться? — Что? — Ладо, это статья. Это ведь статья, Юра? — Костя отпускает ноги Славы, чтобы он мог встать. — Будет фестивальное, — отмахивается Ладо. — Все равно статья. — Слушай, Ладо. Этого в контракте не было. Так не делается, — начинает издалека Юра, придерживая в руках камеру. — Да что не делается? Ты словно не видишь это, — раздражается Ладо. — Ну вижу и что? — Надо снимать. Юра вздыхает и закатывает глаза. Он прекрасно понимает о чем говорит друг. Но подставлять никого из команды он не собирается. — О чем вы вообще говорите? Нам надо поцеловаться? — Уточняет Слава. — Да. Мирон сейчас на тебя очень хорошо смотрел. Поцелуй очень просится. Но мы это не оговаривали. Вам, наверное, надо с кем-то посоветоваться. Так что смотрите сами. — Что, пожирал меня взглядом, Мироша? Видите, Варвара, и расстегивать ничего не пришлось — я и так сексуальный и соблазнительный, — шутит Слава. — Ваши фанатки умрут, — в благоговейном ужасе шепчет Варвара. — От такого фансервиса? — Уточняет Костя. — Нет, от того, что их посадят. И нас тоже, — хмурится Антон. — Так! Никто никого не посадит, — примирительно Юра. — Раньше времени не паникуем. Отснимем, посмотрим и потом решим. Парни, думайте. Мирон трет лоб, широко улыбается про себя, поворачивается к Славе. — Наши фанатки точно умрут. Только на них и соберем кассу, — смеется. — Грешно так девочек использовать, но и лишать их этого тоже грешно! — Авторитетно заявляет Костя. — Похуй. Если говорите, что надо, то ок, — пожимает плечами Слава. — Что, Мироша, охладишь мой пыл? Давай, попытка два ноль. — Дурак, — смеется в ответ. — Да, я готов. Что делать надо? Командуйте. Ладо заметно оживляется, начинает командовать. — Слава, тебе надо лечь как прежде. Мирон, ты продолжаешь стоять у его головы. Наклоняешься и целуешь. Мирон неуверенно смотрит на Славу. — Прям в воде? И через всю голову? — Ага, валетом. Получится? — Сейчас узнаем, ложись, Машнов. Все возвращаются на свои места. Слава задерживает дыхание и погружается в воду. Варвара быстро хлопает хлопушкой и начинается съемка. Юра, Ладо и Вова — за камерами, Антон держит свет, Костя — Славу, Варвара — микрофон. Мирон про себя отсчитывает секунды — время, которое Слава может быть без воздуха. Стоп, а где должны быть руки? На Славе? Он не закроет камеры? В воде? Блять, как он мог не спросить Ладо? Сколько там времени осталось? Сейчас вместо поцелуя искусственное дыхание будет. Как вообще его целовать? Максимально неудобно. Дыхание задержать, наверное, надо. Мирон погружается в воду и впечатывается в губы Славы. От неожиданности или от того, что он долго пробыл под водой, открывает рот, обхватывает губами мироновские. Рот и нос заполняет вода, пространство вокруг — пузырьки воздуха. Слава выгибается вперед и Мирон быстро отстраняется — воздуха больше нет. Они оба выныривают и долго откашливаются. — Тихо-тихо, парни, порядок? — Костя отпускает Славу и начинает хлопать актеров по спинам. — Порядок, как там вышло? — Наконец справляются с кашлем. — Все хорошо, но, Мирон, давай не так серьезно, — комментирует сцену Ладо. — Я не понимаю, как лучше. Как мне стать? Куда руки деть? Ладо отмахивается: — Делай как удобно, мы снимем как надо. Расслабься. Ты слишком напряжен. Не думай о судах. — Каких судах? — Которые из-за пропаганды гомосексуализма будут. — Вот теперь я напрягся, — смеется Мирон. — Слава, ты как? Порядок? Нужен перерыв? — Уточняет Юра. Со Славы стекают струи холодной воды, к лицу липнут мокрые пряди. — Нормально, — кивает уверенно. И вновь по кругу. Слава погружается в воду, Варвара хлопает хлопушкой. Мирон наклоняется к Славе, погружается к нему, касается холодных губ, наполняет своим воздухом. Требуется несколько дублей, прежде чем они не привыкают достаточно к экстремальным условиям и друг другу. И пока Ладо наконец не кивает удовлетворенно. Но вместо того, чтобы покончить со съемкой, он просит парней просто так поцеловаться. — Неужели мы так херово целуемся? Простите, Варвара, это не я, это моя гетеросексуальность. Она начинает сомневаться в себе, — шутит Слава. Он изрядно устал и замерз — гидрокостюм, это, конечно, хорошо, но голова его уже пару часов все время в холодной воде, от чего он начинает чувствовать странную пока едва уловимую тупую боль и легкое головокружение. Да и воды он наглотался немало. — Всего один поцелуй! Вот сейчас, просто, без погружений. Не на камеру. — Да вы знатный извращенец, Ладо Кватания,— Антон удивленно смотрит на режиссера — что он уже задумал? — Не извращенец, а эстет. Ну как? Мирон поворачивается к Славе, смотрит вопросительно. Слава откидывает прилипшую прядь с глаз, пожимает плечами. Они стоят по пояс в холодной сентябрьской воде в окружении любопытных глаз. Все ждут, всем интересно, к чему все это ведет. Не на камеру оказывается совсем иначе. Они никак не могут выполнить просьбу режиссера и поэтому Мирон наконец делает первый шаг. Незаметно от всех находит в воде ладошку Славы, цепляет мизинцем Славин палец, тянет на себя, от чего Машнов поддается, слегка наклоняется и Мирон тут же ловит его своими губами. То, что поцелуй, вероятно, длится дольше, чем следовало бы, парни понимают не сразу, а когда понимают быстро обрывают его и отстраняются. Неловкая тишина не успевает повиснуть, потому что ее сразу же нарушает Антон: — Нет, Ладо. Сразу говорю тебе: нет. — Я еще ничего не предложил. — Ой, да знаю я, что ты хочешь предложить. И сразу говорю: нет. Мы не будем это снимать в воде. Для этого есть специальные павильоны. Сейчас такие сцены никто в полях не снимает. Ладо кривится и смотрит на Вову. Тот пожимает плечами. Он бы с большим удовольствием сейчас закурил на бережку, чем еще торчал в этом озере. — Идея херовая. Ладо, мы это не снимем. — Юр? — Я согласен со всеми. Это тупо. Не те условия. — Но возможно? Юра вздыхает. — На какую глубину? — Два с половиной. — Думаешь, тут будет столько? Ладо молча отдает камеру Варваре, а сам ныряет под воду как есть — в комбезе и свитере. — А что происходит вообще? — Наконец решает уточнить Слава. — Ладо хочет снять вас под водой, — поясняет Костя. — Что? — Вот и мы об этом говорим. — Это вообще возможно? — Возможно, но надо ли? — Риторически спрашивает Вова. — Сильно геморно. Костя, забери у Варвары камеру. Тяжело ведь. — Вовсе нет, мне не сложно! — Противится девушка, но все же отдает оборудование. — Сейчас такое или рисуют или в павильонах снимает. Посреди озера — ну это уже очень слишком, — продолжает Вова. Ладо выныривает ближе к середине озера. — Тут нормально, — кричит. — Блять, давай ближе. Мы туда не дотащим все, — кривится Вова. Ладо послушно делает несколько гребков к берегу и приближается к команде на пару метров. — Ну допустим, — уже мягче. Юра вздыхает. Отдает свою камеру Славе и ныряет к Ладо. — Ебать, холодина! Слава, как ты в ней лежал столько, — выкрикивает между гребками. Доплывает до режиссера, оглядывается, несколько раз ныряет, обменивается несколькими фразами с другом. Они приближаются еще на несколько метров ближе к берегу и наконец приходят к согласию. — Тут будем. Что думаете? — Мне не нравится эта идея. Сделать сделаю, но результат охуенный не обещаю. Я ничего не брал для таких съемок, — хмурится Антон. — Вова? — Разве что только одной камерой худо-бедно. — Костя, что тебе надо? — Мирону придется снять костюм и надеть брюки. Иначе херня будет. Так что придется померзнуть немного. — Я готов, мне нормально. А что делать надо будет? — Целоваться в воде, — Ладо не понимает, что тут непонятно. — Опять?! — Обещаю, это последний раз. Снимаем его. Потом Славу, выходящим из озера и все. Это час максимум. Или сначала Славу, а потом сцену с поцелуем. Слав, ты как? — Ну после всего, что между нами сегодня было, Мирон обязан будет на мне жениться. На меньшее не согласен, — устало шутит Слава. Головная боль усиливается, но он всячески старается не подать вида и поскорее покончить с этим. Следующие полчаса Мирон переодевается, пока проходит съемка Славы, выходящего из озера. Еще через полчаса требуется на подготовку всего необходимого для подводной съемки. Все замерзли, устали и проголодались, но переносить съемку ни у кого нет желания. Они держатся за руки, когда погружаются в воду. Свободными стараются балансировать и держаться одного направления. Тело уже привыкло к холоду и о нем можно не думать. Мирон отпускает руку Славы, берет за плечи, касается губ и закрывает глаза. Нет необходимости снимать какой-то страстный и глубокий засос — в воде такое и не получится. Он чувствует, как Слава обхватывает его свободной рукой и притягивает к себе. Мирон в ответ берет его лицо в ладошки, не разрывая поцелуй. Когда Мирон открывает глаза, он оказывается в плотной темноте озерной воды. Напротив на него смотрят вымытые темные глазницы. Он даже ничего не успевает сообразить, как чувствует, как Слава ускользает от него, как он отпускает его, как безвольной тяжестью идет на дно. — Слава! — россыпью пузырей воздуха. На этом съемки закончились. — Ну как он? — Варвара первая замечает, вошедшего в комнату Мирона. — Спит. — Температуры нет? — Говорил, что нет. — Много он говорил! Проверить надо было! — Пусть уже так отдыхает. Он садится за стол, за которым уже сидят Юра, Ладо, Варвара и Антон. Костя и Вова решили остаться у озера в палатке. Пока Юра готовил ужин, Варвара и Мирон отнесли им сменную одежду и взяли больше воды. Вытащить на поверхность потерявшего сознание Славу Мирону помог Вова. Каким-то удивительным образом он втулил Мирону камеру, подтолкнул в поверхности, а сам потянулся за Славой и вытащил его на берег. Только тогда Слава пришел в себя и выкашлял воду. Никто больше никакие съемки не продолжал. Когда они вернулись в деревню, Слава еще досидел до того, как нагреется вода, чтобы вымыться и отогреться, но на ужин уже оставаться не стал — ограничившись горячим чаем. И хоть и давление, и сатурация, и пульс, и температура были в пределах нормы, все все равно изрядно встревожились от происходящего, и теперь сидели за тарелками и уныло ковыряли остывшую гречу с грибами. — Он весь день пролежал в холодной воде, то и дело задерживая дыхание. Ничего удивительного, если организм дал сбой, — вздыхает Юра. — На износ поработал. В этот раз они наконец запустили генератор и теперь они с Ладо сидели за своими маками и пересматривали отснятый материал. — Что там? — Мирон заглядывает через плечо. На экране как раз кадры с последней съемки. Смотреть на себя со стороны максимально странно. Всего несколько минут, но Мирон готов признать, что они стоили всех мучений — даже без цветокоррекции получилось охуенно. Если это останется в фильме, фанаточки их точно ни одного сеанса не пропустят. Еще и из других стран приедут на показы. Если, конечно, их таки не посадят. В кадре их поцелуй выглядит действительно интимно и глубоко. — А что теперь.. — хочет спросить о сценарии Мирон, но его перебивает Юра. — Что это за пятно не пойму. Ладо, видишь его? На две сорок шесть. — Действительно. Что это? Я его зумлю, а все равно размытое какое-то. — Может рыба? — Всматривается в экран Антон. — Местные говорили, что в озере рыба не водится. Потому и мертвое. Или нет? — Старается припомнить разговор с водителем в первый день Мирон. — Серьезно? И вы ведь наглотались этой воды за сегодня! Мирон, вы как вообще? — Пугается Варвара. — Варвара, пожалуйста, не паникуйте. Потому что я тоже сейчас запаникую и тогда наверняка найду у себя миллион болячек. — Но пока не нашли? — Не нашел. — Сообщите, когда найдете. — Сообщу. — Может это быть тень? — Продолжает смотреть в экран Юра. — Не может, — Антон не сомневается. — Лох-несское чудовище? — Мирон, полегче с такими предположениями. Мы рискуем сейчас остаться без режиссера, который отправиться искать мифическое существо, — шутит Юра. — Не мифическое, а доисторическое! И оно вполне может быть там! Не просто так озеро скрыто, ничего в нем не водится — оно все съело, а вокруг кресты из-за суеверных местных жителей. — Ладо, я тебя прошу. Не развивай тему. Это больше похоже на серию “Секретных материалов”, чем на реальную историю. — В “Секретных материалах” был крокодил. — Звучит так, словно нам надо идти спасать Вову и Костю, — хмурится Варвара. — Звучит так, словно нам всем надо спать, — Юра захлопывает мак и трет глаза. — Мирон, пойдешь к Славе? — Да, не надо ему оставаться одному. — У него ведь есть вода? Возьмите еще одну бутылку на всякий случай. Вдруг ночью поднимется температура и начнет сушить. И будите нас, не стесняйтесь! — Варвара встает со стола и начинает убирать посуду. К ней присоединяется Юра. Мирон подхватывает бутылку минералки, кивает всем на прощание и разворачивается, чтобы выйти из комнаты, когда до них доносится отчетливый и настойчивый стук в дверь. — Мы кого-то ждем?