***
Арсения утро не радовало. Мало того, что работа начиналась по понедельникам в восемь, требуя невероятно раннего подъема, так еще руки чесались заняться совершенно другими делами. Брюнет вовремя осекся, уже собравшись вместе с рабочими документами закинуть в кейс цветные пластиковые папки. По сути, даже рабочим бумагам нечего делать в статном портфеле, поскольку на дом они были взяты для заполнения и оформления, но до сих пор могли похвастаться белоснежной пустотой во всех нужных и ненужных местах. Арсений даже не хотел ругать себя за упущенное время, выходные были насыщены другими важными событиями. Накинув на плечи стильное пальто и поменяв кроссовки на ботинки, Арс выбежал из дома, уже прикидывая в уме распорядок дня.***
Антон проснулся резко, оказавшись выброшенным в суровую реальность подобно маленькой рыбке, которую вдруг вынесло из теплого ласкового океана на сухой холодный берег. Он рывком сел на кровати, жадно глотая воздух саднящим после морского ветра горлом, и еще с полминуты слепо бродил глазами по комнате. Сердце сильно колотилось, каждым сильным ударом отдаваясь болью в груди. Шастун не мог вспомнить, что именно ему снилось, но вязкое липкое чувство тревоги не то, что не спадало, – оно продолжало расти, со спины окутывая холодным влажным одеялом и просачиваясь под ребра. Немного выровняв дыхание и найдя на тумбочке телефон, шатен решил, что ложиться обратно уже не имеет смысла, да и рискованно – вдруг опять что приснится. Майору редко снились кошмары, но, как говорится, метко. Страшные сны всегда свидетельствовали о том, что подсознательно Антон отметил какую-то угрозу, не обратив внимания на нее в реальной жизни. В прошлый раз он заметил, что преступник, буквально загнанный в угол уликами, на одном из допросов вдруг перестал нервно теребить наручники, бегать глазами по комнате. Вместо этого он вальяжно сидел на стуле и спокойно отвечал на вопросы, пару раз даже отпустив низкие шутки. В ту ночь Шастун просыпался каждые десять-пятнадцать минут от жутчайших образов, настигающих моментально, стоило только закрыть глаза. Утром в участок привели подставного подозреваемого с чистосердечным. Пока следствие разбиралось, преступник успел скрыться. У Антона Андреевича были все причины, чтобы не считать это утро добрым. В целом, утро майора Шастуна редко чем-то отличалось от годами выстроенного конкретного шаблона. Вот и сегодня он принял легкий душ после пары упражнений, затем дополз до кухни (натурально дополз, потому что конечности, все еще казавшиеся неподъемными, отказывались отрываться от манящей поверхности пола), подробно описывая маршрут для человека, придумавшего утро и ранний подъем. Маршрут включает в себя три половых органа женщины, два органа мужчины и много-много страданий. Однако ввиду отсутствия такого человека и за неимением у Шастуна способности проклинать, страдал пока только сам Антон. С горем пополам по вышеописанному пути майор добирался до работы. Он зашел в участок непривычно тихо, с томным убийственным взглядом окруженных синяками глаз. Так же тихо он приблизился к проходной. Лейтенант, оторвавшись от журнала, издал что-то очень сильно похожее на визг красивой девушки, по законам жанра, умирающей в фильмах ужасов первой. Молодой служащий швырнул в главного ключом, искренне надеясь, что он сделан из серебра. В тех же фильмах показывали, что серебро надежный способ защиты от всякой нечисти. – Очешуел, лейтенант?! – прошипел Шастун, поймав ключ, прижимая его рукой к лицу. – Простите, – пропищал сотрудник, уже попятившись от окошка проходной. Антон расписался в огромной клетчатой тетради, выполняющей роль документации посещаемости, и удалился в свой кабинет. В кабинете намного проще было взять себя в руки и даже натянуть маску божеского вида. Несколько раз тяжело вздохнув, будто после этого его кто-то пожалеет и позволит пойти домой, Антон взял в руки первую папку. «Дело 123-51-21». Антон удовлетворенно хмыкнул и бросил ее на стул. Это дело было закрыто еще в пятницу перед уходом и теперь подлежало архивации. Сморщившись от воспоминаний о страшной женщине, заведующей архивом (она говорила очень тихо, ходила еще тише, а взглядом, казалось, совершала с тобой все самые страшные преступления, которые можно бы было найти в этом самом архиве), Антон взял следующую папку. Вот так мучительно стол принял свой исходный вид. Это иллюзия порядка и собранности, и Шастун прекрасно это знает. Как и весь отдел. Стол майора – аномалия: сколько ни разбирай, сколько ни поддерживай систему, к вечеру вторника или среды все примет свой исходный запутанный вид. Складывалось впечатление, что это персональная головоломка Антона Андреевича, существующая, чтобы иногда отвлекать свой мозг от краж и убийств. За выходные поступило лишь одно заявление – о краже спортивной сумки с дорогими коньками, а потому Антон с чистой совестью направил взгляд на пробковую доску, занимавшую почти всю длину стены по левую руку майора. Больше двух месяцев. Шесть жертв. И ни одной зацепки. Антон прекрасно понимал, что кровь погибших, пусть и далеко не невинных людей, в том числе и на его совести. Ведь с годами оборот наркотиков так и не уменьшился, люди продолжали погибать от неизвестного вещества, а майор не мог даже связи между ними найти. Шаст решил, что лучший способ выйти из тупика – это зайти в лабиринт заново и пойти другим путем, а потому стоит взяться за все с нуля. Он удобно устроился в кресле и взял в руки все файлы по первой жертве. Он вчитывался в материалы, сканируя текст от самой первой строчки и до последней, выписывая детали, которые могли быть хоть сколько-нибудь важными, старался не упускать ничего. Спустя пару часов дотошного чтения и конспектирования, полчаса откровенного безделья и симуляции работы над делом о краже коньков (очевидно же, что виноват сторож), Антона вдруг как током прошибло. Наверное, за это он и любил свою работу. Стоило найти зацепку, и все начинало крутиться со страшной скоростью, выстраивалась целая логичная история, и в голове было как никогда ясно, потому что решение само приходило в сознание, раскидывая в стороны ненужные и лишние мысли. – Нурлан, зайди ко мне, – негромко сказал Шастун в трубку телефона и тут же радостно потер ладони, предвкушая сдвиг с мертвой точки. Сабуров зашел в кабинет уже через пару минут. Работали они вместе давно, абсолютно друг другу доверяли и, с небольшой натяжкой, но все-таки могли бы назвать друг друга друзьями. Нурлан служил в должности капитана, но майор наверняка знал, что у того огромный потенциал на этой службе, он пойдет намного дальше. – Нурик, мне нужны отмеченные на карте вот эти адреса и сводки по этим гражданам на период 1998-2004 годов, – Антон протянул капитану два небольших листочка с написанными от руки списками, – можешь ребят задействовать, все равно дел на сегодня особо нет. Как сделаете, пулей ко мне! – Есть, товарищ майор, – улыбнулся в ответ Сабуров. Работать с Шастуном ему всегда нравилось, поэтому и поручения он выполнял вполне себе с удовольствием. Насколько это возможно, когда тебе чертовски лень и хочется кофе. С ликером. Ладно, ликера с кофе. Уговорили, давайте ваш ликер и унесите кофеин. Когда за капитаном со скрипом закрылась дверь, Шаст опустился на край стола, напряженно пропуская светлые пряди через тонкие пальцы, немного их оттягивая, а потом снова отпуская. Он боялся, что в очередной раз промахнется, и тогда уже не останется ничего. Это единственная зацепка, которую удалось откопать за последние полтора месяца, и, возможно, единственная, способная изменить хоть что-то в этом запутанном деле. Да, для майора полиции у Антона было невероятно много страхов, но разве истинное мужество не заключается в том, чтобы честно смотреть в лицо своему страху и раз за разом его преодолевать? Майор надолго ушел в себя, пуская по кругу одни и те же мысли, пытаясь получить из них что-то принципиально новое, но мысли упорно сопротивлялись – то не хотели думаться, то совсем пропадали, оставляя звенящую тишину, которая еще хуже, чем зацикленные неизменные идеи. Из этого порочного круга его выдернул хлопок двери, шорох одежды и порыв воздуха, словно локальный маленький вихрь, ворвавшийся в кабинет. Перед Шастом замерла запыхавшаяся Суркова, которая, кажется, трое суток бежала к нему от Воронежа. Волосы сбились ветром, щеки раскраснелись, пальто было расстегнуто, а шарф вот-вот собирался упасть на пол с тонкой шеи. – Тош… – протянула девушка, сверкнув на него снизу вверх немного виноватыми серыми глазами. – Трагедия вселенского масштаба? Оксана активно закивала. – Дело крайне безотлагательное? Еще один кивок. – Убийства, конечно, подождут… Мужчина больше не спрашивал, параллельно схватив с кресла висевшую на нем куртку. Девушка застенчиво соединила указательные пальчики и могло показаться, что она стыдливо смотрит в пол, но на самом деле она прятала лукавую широкую улыбку. Антон так давно знал все хитрости и уловки, что ему не нужно было видеть глаза Сурковой, чтобы знать: чертики отплясывали там сейчас крайне неприличные и радостные танцы. Но он даже слова не скажет, потому что в последнее, очень долгое время, в глазах подруги не отражались не то, что чертенята – там была леденящая пустота. – Тош, ты хоть что-то ешь? – подруга оглядела его придирчиво и даже, кажется (вот ведь коза, конечно), брезгливо сморщила носик. – Суркова, етить твою вот эту самую! Я сейчас с тобой никуда не пойду! – Антон легко раздражался, когда Окс отпускала комментарии относительно его внешности. – Да все, все, – девушка вскинула руки в знак капитуляции, – пошли в кафе что ли. Там такую штуку подают, еда называется, ты обязан попробовать, на одном фотоси... да блять! ... синтезе не протянешь!! Окончание фразы подруга прокричала из коридора, куда она выскочила, звонко хохоча, как только в нее полетело все, до чего дотягивался майор. Учитывая его комплекцию, в блондинку могло полететь почти все, поэтому она от греха подальше умотала на улицу, пробежав по коридору зигзагами (вдруг догонять бросится, с него станется). Несмотря на отлично скрываемое раздражение Антона Андреевича, которое выражалось в ежеминутном скулеже, а иногда и в попытках рычать (что порядком так шокировало Суркову), друзья все-таки подошли к ближайшему кафе, очень быстро расправились с меню и отослали официанта, спеша скорее приступить к разговору. – Ну что у тебя там случилось, выкладывай! Шаст нетерпеливо перегнулся через стол, в попытке поскорее узнать последние новости изучая пытливым взглядом знакомые черты лица. – Тош... – не зная, куда деть руки, Оксана начала складывать причудливую фигурку из салфетки, – они одобрили мое прошение на отсрочку платежа. Девушка говорила тихо, словно боялась, что если произнесет новость чуть громче, то непременно проснется от этого удивительного сна, в котором все наконец начинает идти по плану. За столом повисла тишина, и Суркова неуверенно подняла глаза на Шастуна. Он сидел молча, прижав руку к губам, пытаясь сдержать широкую улыбку. Успехи Оксаны для него были важны так же, как собственные, если не больше. – Окси, солнышко, я так рад! – он наконец ожил, схватил руки подруги и переплел их пальцы, улыбаясь так ярко и широко, будто это не он полчаса назад напоминал тень… да даже не отца Гамлета, а его запылившегося старого деда. Улыбка, вопреки всем попыткам сдержать эмоции, все-таки вырывалась наружу, так что сидящая напротив подруга счастливо засмеялась и даже немного зажмурилась. – Я, как узнала, сразу к тебе прибежала! Я так счастлива! Девушка склонила голову к Антону, и тот незамедлительно прижался к ее лбу своим, не разрывая зрительного контакта и не разнимая рук. Оксана, конечно же, не была просто подругой. Она всегда была особенной, для нее в сердце Шаста всегда будет место. Она была, что называется, его родственной душой, его семьей. Когда же они наконец оторвались друг от друга, продолжая переплетать пальцы, Антон отвел взгляд от серых глаз Сурковой и утонул. Утонул в знакомой синеве. И он все никак не мог понять, то ли он взлетал в необыкновенно яркое и чистое небо, то ли опускался на самые большие глубины ледяного океана. Арсений выглядел растеряно, будто потерял что-то, но еще даже не осознал, что именно. Антона прошибло, как током по оголенному нерву, во рту стало сухо, горло опять начало саднить, как во время тяжелой простуды, а кончики пальцев похолодели. Он неловко выпутал пальцы из рук Оксаны, не зная, что делать. Шастун был готов уже встать из-за стола и решительно подойти к Арсу, когда того кто-то потянул за рукав и что-то сказал. Рядом с ним стоял среднего роста загорелый мужчина с аккуратными чертами лица и ласковой улыбкой. Антону молодой человек совершенно не понравился. Полицейская чуйка не при чем, просто... Антон и сам на задворках сознания понимает, что все совсем непросто, но незнакомец рядом с Арсением вызывает в нем наивную и детскую ревность. Это его друг, человек, резко ворвавшийся в жизнь майора, чтобы все перевернуть и неожиданно стать достаточно близким, он пока не готов делить необычного брюнета с кем-то еще. Попов отвернулся, отвечая знакомому, затем улыбнулся, легко кивнул и внезапно посмотрел прямо на Антона. Он торопливо, но грациозно подошел к нему, протянув руку и улыбнувшись одними губами, сделав взгляд нечитаемым. – Тош, – Арсений никогда его так не называл. Прозвучало так ласково, но властно. Антону понравилось. Мужику у стойки заказов не понравилось, а как Арс моментально показал их близкую связь, понравилось. Суркову Попов игнорировал ровно до тех пор, пока поднявшийся для приветствия Шастун не спохватился. – Арсений, это Оксана, она моя лучшая подруга еще с самого детства. Антон не мог не почувствовать, как чужие пальцы сжались крепче на его руке. Попов так и не разжал рукопожатие, и сам майор не решался прервать незамысловатое касание. Казалось, если они отпустят руки друг друга, Арсений непременно тут же уйдет. – Очень приятно, можно Арс и на «ты». Брюнет галантно поцеловал девушке руку, и та, кажется, совсем впала в прострацию, потому что не понимала ровным счетом ничего. – Оч… очень приятно, – обычно бойкая Суркова замялась и не знала, как себя вести. Кажется, это суперспособность Арсения – ставить в тупик, подумал майор. – Честно говоря, – начал Арсений, – не ожидал здесь встретиться, но мне уже пора идти, коллега ждет. На слове «коллега» глаза Антона непроизвольно сузились, и он поджал губы. – Может пересечемся ненадолго вечером у Матвиенко? – предложил Арсений, обернувшись к Шастуну, который, в свою очередь, уже мысленно составил не менее ста вопросов про работу и коллегу Попова. – Я только за, – тепло улыбнулся Шаст и снова пожал Арсу руку. На этот раз касание длилось считанные секунды, и ощущение чужой ладони пропало так быстро, словно его вообще не было. – До вечера, – бросил брюнет, уходя к стойке к своему выглядит-как-ебаная-порнозвезда-и-на-арса-смотрит-чересчур-много коллеге. Шастун порывисто выдохнул и опустился обратно за стол под пристальным взглядом Оксаны, немой вопрос в глазах которой вот-вот должен был резко перестать быть немым в очень конкретной и колкой форме. – Тош, а что ж ты не говорил, что влюбился? – Суркова даже не издевалась. Она крутила прядь волос аккуратным пальчиком и рассматривала Шастуна, склонив голову набок. – Окс, что ты несешь? – Антон в этот момент являл собой живое воплощение скепсиса. Хотя его странная и неожиданная реакция на Арса и его коллегу шокировала даже самого Шаста. – Да ты готов был меня в окно выкинуть, лишь бы он не подумал, что мы вместе, а потом на его коллегу смотрел так, будто он детишек ночью потрошил, а теперь заявляет, что невиновен! Оксана даже забыла о первоначальном поводе для спонтанной встречи. Личная жизнь друга сейчас интересовала ее куда больше. Заявление подруги заставило шатена закатить глаза и устало откинуться на спинку стула. Суркова всегда была склонна преувеличивать, нечего говорить о том, что любой неосторожный взгляд или жест расценивался ею как флирт. Ничего удивительного, что их общение с Арсением тут же подпадало под категорию любовного интереса. – Хотя бы не отрицай, что он тебе нравится! Да ты же покраснел, Шастунишка! Оксана одновременно была шокирована и абсолютно счастлива. Таким она не видела друга со студенческих времен. Стоит ли говорить, что на самом деле Антон не краснел, а просто вернул себе здоровый цвет лица, впервые за долгое время поев нормальной еды? – Ты давай не выдумывай. Я все еще не гей, – как-то вяло отмахнулся Антон. Спорить с Оксаной глупо, тупо и нелепо. А главное, всегда безрезультатно. – Тебе напомнить, как ты на Поперечного слюни пускал? – нагло вздернула бровь Оксана. – Да я вообще-то... – возмутился Шаст, даже несильно стукнув по столику. – Хорошо-хорошо, стадию отрицания никто не отменял, – протараторила подруга, хитро усмехнувшись, – тогда просто расскажи мне, что за перец твой Арсений? С какой горы спустился? Ладно, это вопрос риторический, очевидно, что с Олимпа, с его-то мордашкой. Антон лишь снова закатил глаза, надеясь, что они повернуться на 180 градусов и ему не придется больше наблюдать хитрую моську Сурковой, которая таки дорвалась до сплетен о личной жизни Шаста. Правда с ним самим же, но это уже мелочи. Однако майор все-таки ввел девушку в курс дела. Сначала он хотел ограничиться сухими фактами, но сам не заметил, как обед был съеден, кофе выпит, а мужчина все не прекращая болтал об Арсе и даже показывал фотки и видео с их совместных выходных. Оксана лишь ласково смотрела в такие родные зеленые глаза и надеялась, что этот Попов не разобьет самое доброе и теплое сердце из всех, что она знает.***
Остаток рабочего дня и Арса, и Антона прошел вяло и комкано. Попов съездил в пригород Питера на консилиум с диагностической лабораторией, а Шастун копался в бумажках, на оформление которых забивал несколько дней (недель) подряд, отчего их скопилось некоторое количество (невероятно огромное дохуя). Под конец вечера майор начал сомневаться, что работает в полиции, а не суперзвездой Голливуда, без конца раздающей автографы. Как только часы достигли цифры семь, Антон ребячески подскочил с криком «не пойман – не слинял!» и полетел на проходную, едва не сбив Ирочку и Стаса, судя по количеству папок у них на руках, грабящих архив. Не очень изящной ланью Шастун запрыгнул в автомобиль, оставив там форменный пиджак и документы, осмотрел себя на предмет частей гардероба, способных рассказать об их владельце то, чем он не готов делиться, натянул кольца (на службе старался их снимать) и выбрался на улицу, быстро зашагав в сторону бара. Долетел он туда, по ощущениям, раза в два быстрее обычного. В зале было пустовато, что нормально для раннего вечера понедельника, Арсения тоже пока нигде не было видно. Антон решил не писать другу, а просто занять место и подождать. В конце концов, он сам пришел немного раньше положенного. Матвиенко моментально оказался перед Шастуном по ту сторону стойки и радостно пожал ему руку, хотя плечи отчего-то были напряжены. – Привет, – радостно кинул шатен, – чего как? – Да отлично, на выходных тюленил весь день. Сам как? Сережа взял в руки кристально чистый бокал и, кажется, намеревался банально стереть его с лица земли, иначе зачем так сильно полировать его тряпкой? – Работал, – горько и устало усмехнулся майор, – ну, и с Арсом пересеклись, за городом были. Он, кстати, тоже должен сейчас подойти. Выражение лица Матвиенко стало вдруг абсолютно нечитаемым, он предложил напитки, и Шаст, решив, что точного времени встречи не было и Арсений мог еще долго не появляться в баре, заказал пиво. Армянин ловко наполнил большой, причудливой формы бокал янтарной жидкостью и ретировался к другому концу бара, где его уже ждали для заказа. Антон ничего не понял, но спрашивать не спешил, решив оставить свои мысли пока лишь себе и своей шизе. Пиво в бокале игриво пенилось, в полумраке бара напиток играл таинственными тенями, приковывая к себе взгляд. Арсений вошел в бар спустя двадцать с лишним минут ожидания. Антон посмотрел в сторону входа и на долгие несколько секунд замер, скользнув взглядом по мужчине. На Арсе было длинное черное пальто, которое майор не заметил в их первую встречу сегодня, брюки из джинсовой ткани, но с белой рубашкой, и высокие осенние ботинки. «Ты в курсе, что вылез из плейбоя или тебе не рассказали?» – растерянно и шально подумал Шастун. На улице моросило, и отросшие темные волосы немного слиплись, но, когда их обладатель провел по ним ладонью, легли так, будто за такую укладку заплатили очень и очень много. Попов ненавязчиво окинул взглядом закатанные до локтя рукава рубашки, окольцованные длинные пальцы и светлые кудри у немного оттопыренных ушей. Такой образ показался брюнету одновременно изысканным, утонченным и в то же время наивно очаровательным. Пока взаимные переглядки не перешли грань приличия, Арсений поторопится снять пальто и пройти вглубь бара. Они улыбнулись друг другу и пожали руки. Высокие барные стулья из темного дерева стояли так близко друг к другу, что мужчины то и дело соприкасались коленями, легко задевали друг друга локтями или ладонями, но ни тот, ни другой не спешил отодвигаться. – Могу я предложить аперитив? – Шастун улыбнулся немного высокомерно, как будто обхаживал дорогую девушку. Но Арсений не девушка. И дорого лишь выглядит. Поэтому тут же согласился, не сдержав тихого смеха. – Так что за коллега? – вдруг спросил Антон, мысленно уже покарав себя за излишнюю несдержанность. Шастун всегда был человеком эмоциональным, и выпитый бокал пива лишь подлил масла в огонь. Особенно неловко ему за свой холодно-безразличный тон, который настолько наигран, что Шаст был уверен: Попов физически почувствовал эту ревнивую обиду, которую майор отчаянно пытался скрыть. Арсений медленно поднял на него свои апатитовые глаза. – Его зовут Сергей. Антон усмехнулся, вдруг глупо подумав, что Арс для простоты специально дружит только с Сережами. – Он самый адекватный у нас. Все остальные какие-то... – Арсений поморщился, не зная, как выразить мысль, но Шаст понимающе кивнул, не нуждаясь в дальнейших пояснениях. – Вы с ним...? – Шастун даже не знал, как продолжить этот вопрос. В любом случае получится бестактно, глупо, неуместно, а то и вовсе может разозлить нового друга. – Мы с ним коллеги, – Арсений мягко улыбнулся, – иногда нас можно назвать приятелями. Мы предпочитаем обедать вместе, потому что нам приятна компания друг друга, нам весело, но ничего более. Почему ты решил спросить? Брюнет действительно не понимал, откуда у Антона такие мысли, поэтому внимательно нахмурился и заинтересованно склонил голову, отчего челка немного спала на глаза. Шастун замялся, решая, что ответить. Он давно уже не знал, куда девается вся его хваленая выдержка рядом с этим мужчиной. Антон легко тряхнул головой, будто скинув наваждение, выпрямил спину и вновь обрел ту силу и решимость, которая вгоняла в трепет всех преступников и которая помогала Шастуну проходить все невзгоды с гордо поднятой головой. Ему стесняться нечего. Он честный и делает все по уму и совести. Поэтому он больше не прятал ярких глаз, поправляя отросшие волосы Арсения, он смотрел прямо в глаза собеседника. – Просто он смотрел на тебя так… так заботливо, – наконец нашел нужные слова Антон. – Сережа всегда такой. Он сама забота, всегда переживает обо всех друзьях. Антон решил, что это хорошее качество, но этот Сережа все равно слишком много смотрел на Арса. Арсений подумал, что за два дня Шаст вырвался вперед любого потенциального коллеги. – А Оксана... она? – нерешительно начал Арс. Он вообще не знал, имеет ли право расспрашивать Антона о личном, но ему было слишком любопытно, и мужчина лишь надеялся, что его не оттолкнут. – Оксана, она лучшая, – улыбнулся Антон. От такого количества нежности, с которой Шастун говорил о подруге, у Попова что-то защемило под горлом. – Мы знакомы двадцать лет, дружим из них шестнадцать. Первые четыре жестоко воевали друг с другом, – тепло усмехнулся майор. – Вы с ней..? – повторил незаконченную фразу мужчины Арсений. – Была глупость в старших классах, когда мы пересмотрели мелодрам и решили, что нам судьба быть вместе, – честно сознался Антон, и, дабы скрыть неловкость, опустил взгляд и зарылся пальцами в волосы на затылке, – благо вовремя поняли, что это не про нас. Мы самые близкие люди друг для друга, но эту грань мы больше никогда не переступим. Этот небольшой разговор так запросто снял напряжение, витавшее между ними, что остаток вечера они провели за тихими и уютными разговорами, едва заметными касаниями и в полной уверенности, что уж теперь они друг про друга знают все самое важное. Когда пришло время прощаться, они с минуту стояли в неловком молчании: Матвиенко, стоящий неподалёку, невольно вынуждал их вести себя более сдержанно. И все же шатен первым обнял мужчину, махнул рукой Сереже и направился к своей машине, мысленно уже набирая Арсению ночные сообщения, а вот Арсений с Сережей поехали к Попову составлять план действий.