***
На следующий день друзья стараются вести себя так, будто синяк Арсения на пол-лица - это нормально, как будто белая повязка на кисти правой руки - причудливый аксессуар, а тихое напряжение в глазах - всего лишь обычная усталость. Они все со временем были бы чертовски хорошими актёрами, потому что неимоверно правдиво вживаются в роли. В какой-то момент Попов даже тихо и почти искренне смеётся. Напряжение начинает спадать к четвёртому уроку, когда у кабинета биологии, сплошь уставленного пыльными цветами, Дима в очередной раз начинает сначала чихать, с чего умиляются Попов и Матвиенко, а потом тяжело кашляет и тянется в рюкзак за ингалятором. "Проклятая астма!" - раздражённо думает Позов, нащупывая маленькую пластиковую коробочку. На биологии Арсений с Серёжей садятся подальше, чтобы не отвлекать Диму от постижения тонкой науки. - Какой-то он странный сегодня, да? - тихо шепчет Матвиенко и Попов едва может разобрать слова, потому что они оба полностью улеглись на парту, подложив под головы руки. - Димка? Да не знаю, мы все сегодня немного странные, - пожимает плечами Сеня, утыкаясь обратно в локоть. Их система работает на честности. Механизм со скрипом продолжает движение. Матвиенко хмурится, упираясь взглядом в коротко стриженный затылок за первой партой, но вскоре тоже прикрывает глаза. Арсений знает - у Серёжи с Позовым особенная связь. Да, они втроём лучшие друзья, да, они всегда вместе, но Матвиенко и Дима, казалось, были вообще единым целым. Эти двое не могли проводить порознь и пары часов, тут же бежали либо в гости друг к другу, либо во двор, либо ещё куда-то. Периодически звали Сеню с собой, но тот гораздо реже ходил с ними куда-то. Иногда Серёжа просто приходил к Позову домой и каждый занимался своим делом. Казалось бы, чего дурака валять, пошёл бы домой. Но Диме и Матвиенко казалось, что это уже не то, им нравилось чувствовать присутствие друг друга. Каким-то едва уловимым осознанием, даже не шестым чувством, а девяносто шестым, Серёжа всегда знал, когда у Димы что-то идёт не так. Обычно друзья практически сразу всё рассказывали друг другу, как только оказывались втроём, но в этот раз всё было по-другому и Матвиенко начинал понемногу нервничать. Во время перемены Позов с Матвиенко шугают мелких с диванчика в рекреации и тут же падают туда - Дима с какой -то книгой устраивается полулежа в углу, а Серёжа, не церемонясь, кладёт голову к нему на колени, вытягивая ноги и немного спуская их с края дивана. Попов на эту картину лишь улыбается. Они как два кота. - Эй, голубки, я в столовку сгоняю, не хочу мешать семейной идиллии, - Сеня усмехается, ожидая тапок, подушек (которых не найти в радиусе полукилометра, но кого волнует), помидоров, матов - чего угодно, но все настолько вымотаны учёбой, вчерашними нервами и миллионами других причин на каждого, что Серёжа лишь вяло показывает ему средний палец, а Дима кивает, как бы поддерживая друга. Когда Попов скрывается в коридоре по направлению к лестнице, Позов запускает пальцы одной руки в отросшие волосы Матвиенко, ласково перебирая их, продолжая при этом держать в другой руке книгу и увлеченно читать. - Как думаешь, может, стоило сходить с ним? - вдруг бросает он, опуская глаза на безмятежное лицо друга. Тот, казалось, готов был урчать от удовольствия. Он мог часами лежать рядом с Димой, если тот не будет прекращать легкие поглаживания и почесывания, спутывая волосы пальцами, - они проверяли. - С Сенькой? Зачем? - резонный вопрос едва различим, Матвиенко даже не открывает глаз, чтобы его задать. - Не хочу его одного оставлять, - Серёжа немного напрягает плечи и слегка приоткрывает один глаз, - вдруг Степанченко где-то подловит, а мы и не узнаем, - Дима замечает, как снова расслабляется на его коленях парень, неуловимо улыбается и одними губами ласково шепчет "ревнивец". Матвиенко снова смыкает глаза и бормочет успокаивающе: - Не будет он в школе ничего делать. Сейчас вокруг народу куча, а во двор Арсений не сунется. Не о чем переживать, - Позов не может не согласиться, но тревога всё равно не отступает до тех пор, пока в конце коридора не появляется высокая темноволосая фигура. - Прикиньте, все булочки сожрали! Куда в этих детей только лезет, - Арсений возмущенно скидывает с дивана ноги Матвиенко и плюхается рядом. Серёжа злобно пыхтит и пинает пыльной кроссовкой стройную ногу в идеальных чёрных джинсах, - ах ты грязное животное! - друзья тут же начинают шуточно мутузить друг друга, на что Позов лишь картинно закатывает глаза (как будто кто-то смотрит на него сейчас) и вновь погружается в чтение. Всё, кажется, нормально? Остаток дня действительно проходит спокойно. Друзья покорно отсиживают два оставшихся урока, потом вместе бродят по Омску и провожают Арсения до дома. Попов бы и возмутился такой опекой, только с друзьями действительно спокойнее, и лишние полчаса вместе не могут быть чем-то, от чего стоит возмущаться. Пока Дима с Серёжей делают уроки дома у последнего, Сеня исследует холодильник на наличие еды и изучает полки высоких книжных шкафов. Заставить себя потратить ещё пару часов на подготовку к химии Попов не может, ему уже тошно от алгоритмичного прописывания одних и тех же реакций в разных условиях, поэтому он просто берет понравившуюся ему книгу с полки и идёт в гостиную читать. На обложке значится витыми буквами "Убить пересмешника". К своему стыду Арсений понимает, что не слышал ни об авторе, ни о такой книге, хотя всегда считал себя человеком начитанным. Потратив пару минут на самобичевание и самоуничижение, юноша всё-таки принимается за книгу и так погружается в происходящее, что не замечает, как за окном темнеет. Обращает он на это внимание, когда с трудом вчитывается в слова на странице. Арсений потягивается в кресле, где просидел без малого два с половиной часа, бросает взгляд на прочитанную на треть книгу и решает, что стоит прерваться. Он вновь бредёт на кухню и по дороге уныло вспоминает, что в прошлый раз в холодильнике были только останки повесившейся мыши. Брюнет смутно надеется, что серый грызун за это время нашёл способ обеспечить себя и безалаберного Арсения пропитанием, но позорная мышь в очередной раз его подвела. С тяжёлым вздохом Арсений накидывает на себя куртку, запрыгивает в кеды и выходит из квартиры. От холодного вечернего воздуха бросает в дрожь и приходится невольно ускорить шаг. До ближайшего магазина пятнадцать минут пешком, поэтому Попов натягивает капюшон пониже, сутулит плечи и съёживается как можно сильнее. На улице темно и безлюдно, для прогулок с детьми погода неподходящая, а остальные граждане в такое время не особо рвутся на улицу: кто на работе, кто учится, кто уже отдыхает, а для пьянок молодёжи проще найти какое-то помещение, чем ныкаться по дворам. Уже в магазине Арсений понимает, что совершенно не продумал, что планирует покупать, да и денег у него с собой крайне мало, поэтому он печально плетется вдоль стеллажей с продуктами, прикидывая, что самое сытное и недорогое может себе позволить, желательно с оглядкой на маму и на завтрак следующего утра. Взгляд останавливается на макаронах. Мысленные подсчеты со всеми элементами высшей математики затягиваются, но приводят к оптимистичному выводу, что парень сможет себе позволить небольшой кусочек сыра и дешёвые сосиски, что не может не радовать. А уже завтра они решат с мамой финансовый вопрос и решат, чем закупаться и что готовить. Юноша уже уверенней идёт по магазину, собирая все позиции своего скудного списка. На кассе приходится выждать очередь из трёх человек, прежде чем тучная женщина пятидесяти лет предложит ему пакет и равнодушно пробьет все немногочисленные товары. Когда всё оплачено и часть продуктов сложена в полиэтиленовый пакет с тонкими ручками, на кассовую ленту тяжело опускаются две большие бутылки воды. Арсений скашивает взгляд на пластиковые тары, убирая пачку макарон в пакет, и уже хочет выйти из магазин, но внезапно слышит знакомый хриплый голос и ноги будто приклеиваются к полу, сердце ухает вниз, а в голове лишь одна мысль: нужно срочно куда-то уходить. Он медленно оборачивается и против воли вздрагивает. - Наш котик такой послушный, даже маме с покупками помогает? - Витя улыбается криво, он с трудом удерживает твёрдое вертикальное положение в пространстве, то и дело немного кренясь в сторону, хватаясь рукой за металлический край проезжающий мимо чёрной ленты. Женщина за кассой на такое высказывание лишь удивлённо ведёт бровью, но быстро теряет интерес к разговору. - Не называй меня так, - тихо и холодно бросает Попов, наконец приходя в себя, с трудом заставляя ноги передвигаться, и идёт к выходу. Блондин у кассы быстро расплачивается за воду, запихивает бутылки в рюкзак и достаточно шустро покидает помещение. На улице он хаотично рыскает взглядом в каждом направлении, пока наконец глаза не цепляются за юношескую фигуру в отдалении. Арсений не успевает отсечь тот момент, когда на его плече стальной хваткой смыкаются пальцы, разворачивая на сто восемьдесят градусов. Удар куда-то близ рёбер выбивает дыхание и звёздочки перед глазами, которые броуновским движением оказываются в самых неожиданных локациях. - Я уже, кажется, объяснял тебе, Сенечка, что за свои слова я отвечаю. И тебе стоит научиться. Если я решил, что ты котик, значит, ты им останешься, а будешь протестовать и показывать зубки, получишь больно по этим же самым зубкам и не только, - обманчиво приторный голос липкой патокой проникает в сознание. Чужое горячее дыхание опять опаляет кожу и Арсению хочется до крови тереть кожу, лишь бы стереть эти ощущения с себя. - Да чего же ты ко мне прицепился, неужели других нет?! - отчаянно шипит брюнет, пытаясь хоть как-то вырваться из хватки одноклассника. Откуда столько прыти и силы у парня в его-то состоянии, Арсений никак не мог понять. Он то и дело выгибается дугой, пытаясь сбросить с себя чужие руки, но его грубо хватают за загривок и куда-то тащат. Степанченко, не церемонясь, отталкивает от себя Попова в направлении бетонных ступенек ближайшего подъезда, тот запинается и со всего маха налетает на поломанные металлические перила. Он не успевает даже зашипеть от боли, потому что очередным рывком его разворачивают к себе сильные руки. Арсений готов поклясться, что от таких каруселей его скоро вывернет прямо на дорогие джинсы Вити. - Какой-то ты тупой, Попов, раз таких элементарных вещей не понимаешь, - блондин наклоняется к однокласснику вплотную, нависая сверху и продолжая одной рукой крепко удерживать на месте, от чего холодный обломок металла продолжает впиваться в кожу, уже давно разодрав рубашку. Это немного отрезвляет парня и он понимает, что Степанченко отвечает на его последний вопрос. А ещё Арсений внезапно отмечает, что одноклассник невероятно бледный, светлая чёлка свалялась, а на лице выступили мелкие капельки пота. Присмотревшись к бегающим глазам, Арсений замирает, чувствуя расползающийся по телу ужас: глаза юноши были красные, а зрачки размером с баскетбольный мяч, руки, хоть и держали цепко подрагивали, а дыхание было тяжёлым и частым. Степанченко был под чем-то. Пьяных людей Сеня не боялся, а вот наркоманов.. Они были чертовски непредсказуемы и часто очень жестоки, могли запросто убить. Все эти мысли проносятся в голове Попова за доли секунд, меж тем Витя продолжал, - а вот твой друг был сообразительней. Ты теперь моя собственность, котик. Хочешь ты или нет - не важно. Хочешь - молодец, не хочешь, - на этих словах блондин безумно кривит губы в улыбке, - не хочешь - заставим. - Рискни, - глупо, жёстко выплевывает в лицо однокласснику Арсений. Жуткая улыбка слетает с лица блондина, а через секунду рёбра Попова пронзает болью с новой силой. Он беззвучно скулит и оседает на бетонные ступени, сжимаясь всем телом, - даже руки Вити не удерживают. - Поосторожней с рисками, - шепчет на ухо Степанченко, - а то как бы не пришлось в школу ползать на руках, - на этих словах блондин окидывает взглядом сгорбившегося на небольшой лестнице одноклассника и уходит в непонятном направлении по неописуемой траектории. Арсений честно не знает, сколько лежит так, привалившись виском к ледяному металлу заграждения, обхватив себя поперёк руками и подобрав ноги. Поднимается на ноги он, только когда пронизывающий холод отодвигает боль на второй план. Стараясь не выпрямляться полностью, потому что от этого рёбра тут же нещадно ноют, парень собирает разбросанные продукты в пакет, прижимает их к себе, будто кто-то пытается отнять, и медленно идёт к дому. В квартире по прежнему пусто, мама возвращается с работы не раньше девяти-десяти вечера, поэтому Арсений опускает пакет где-то в прихожей, а сам, цепляясь за стены, идёт в ванную. Тут же в раковину он сплёвывает вязкую слюну, смешанную с кровью и пытается задрать рубашку, чтобы хотя бы в зеркало рассмотреть повреждения. Руки не слушаются, а разодранная ткань пропиталась кровью и неприятно липнет к телу. Высоко поднять одежду не получается, рёбра тут же схватывает удушающей болью, но увиденного достаточно, чтобы болезненно замычать и устало облокотиться на стену, кусая губы до металлического вкуса во рту. По торсу от правой подвздошной косточки до середины груди правильной дугой тянется глубокая царапина. Мимолётно думая о том, что останется шрам, Попов тянется за аптечкой. Забравшись в ванну, он смывает с себя грязь, а потом, не вылезая, щедро поливает себя перекисью и хорошенько смазывает раны и ссадины зелёнкой. Парень находит футболку, которую уже точно не жалко, накидывает её на тело и аккуратно всё прячет, чтобы вернувшаяся мама ничего не заметила и не волновалась. Он старается действовать аккуратно и быстро, хотя каждое движение и даётся с трудом. От приготовленного ужина он решает воздержаться и сразу идёт в комнату, с порога опускаясь на кровать. Адреналина в крови столько, что дрожат кончики пальцев, и уснуть получается лишь спустя долгих полчаса.***
Утро начинается болью. И нет, не привычной душевной болью от расставания с тёплой постелью и мученических криков страдания, а пронизывающей острой болью, которая вспышками отдаётся в разных частях тела. Арсений максимально осторожно поднимается, стараясь не сильно морщиться, потом медленно опускают правую, а за ней и левую ноги на пол. Голова слегка кружится пару секунд, но потом взгляд спокойно останавливается на одной статичной точке и парень с тихим мычанием поднимается. В зеркале он отмечает свою далеко не аристократическую бледность, тени под глазами и изумрудные крупные капли на старой футболке. С трудом задрав футболку, Попов придирчиво осматривает россыпь фиолетовых, синих и красных, похожих на космическую туманность, кровоподтеков. Рана на половину торса подсохла только по краям и Арсению приходится судорожно думать, как перевязать ее, не используя все запасы бинта и ваты. В итоге он решает проложить большой кусок марли тонким слоем ваты и перевязать бинтом с верхнего и нижнего края. На все манипуляции уходит почти всё утреннее время. Кое-как одевшись и обдав лицо холодной водой, Арсений выходит на улицу. К школе он движется медленно, небольшими шагами и где-то на середине пути запоздало думает, что, может, стоило один день остаться дома и хоть немного восстановиться. К школе он подходит к самому звонку, Позов с Матвиенко уже нервно топчутся у ворот, недоумевая, куда подевался друг. - Выглядишь ты сегодня хреново, - хмуро бросает Серёжа и протягивает однокласснику стаканчик с кофе. - А ты всегда хреново выглядишь, но я же молчу, - мрачно отзывается Сеня, принимая уже порядком остывший напиток. Дима на эту стычку не обращает ровным счетом никакого внимания, продолжая обеспокоенно изучать лицо Попова. Точнее эту тихую мрачную тень, которая осталась от друга. Однако так и не найдя, за что зацепиться, он бросает это занятие. В класс они заходят уже с опозданием. - Сеньк, ты чего стоишь, занимай место, пока малышня не прибежала! - подбегая к диванчику в рекреации говорит Матвиенко. Три урока проходят достаточно спокойно и на большой перемене друзья выходят в коридор, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в лениво тянущийся день. Арсений останавливается у пустого синего диванчика, обтянутого искусственной кожей и тупо смотрит на него, о чем-то задумавшись. В момент, когда к нему подлетает Матвиенко, юноша пытается решить, что будет менее мучительно: сначала сесть и потом встать или простоять двадцатиминутную перемену, подпирая стенку. Подошедший Дима занимает излюбленное место в углу дивана и выжидающе смотрит на друзей. Подбежавший Серёжа внезапно хлопает Арсения по середине спины, и, хотя удар был несильным, выбивает из легких Попова воздух. Он мычит, сгибаясь почти пополам и резко выдыхает. Когда парень наконец находит в себе силы открыть глаза, он тут же сталкивается с шокированными взглядами Димы и Матвиенко. И если последний просто не понимает, что случилось, и переводит взгляд со своей руки на согнувшегося Арсения, пытаясь понять, как его удар мог так подействовать, то взгляд Димы с шокированного быстро меняется на напряженный и серьёзный. Он тихо подходит к другу, отводит его руки в стороны и задирает футболку. Осторожно отодвинув край марли и судорожно вздохнув, он поднимает глаза на Арсения, который скорее выглядит замученным, чем напуганным или напряженным. - Степанченко? - только спрашивает Позов и, получив утвердительный кивок, зло сжимает кулаки. До Матвиенко долго доходит, что именно происходит. Лишь подробно рассмотрев каждый синяк и каждую ссадину, выглядывая из-за плеча Димы, в голове Серёжи складывается паззл. - Блять, - единственное, что он может осознанно сказать в этой ситуации, - надо что-то делать с этим... - Идём, - Позов берёт Арсения за руку и немного оглядывается на Матвиенко, давая понять, что сейчас нужно следовать за ним и не задавать вопросов. Друзья втроём спускаются на второй этаж, заворачивают в левое крыло и останавливаются у массивной деревянной двери с пластиковой табличкой "Директор". Попов недовольно поджимает губы, косясь на одноклассников, но молчит. Он чувствует, как контроль над ситуацией не то что выскальзывает из рук, он уже скрылся за Канадской границей, и самостоятельно Арсению уже ни с чем не разобраться. Ему нужна чья-то помощь. Позов понимает, что ждать, пока Сеня соберется с мыслями, бессмысленно и сам настойчиво стучит по дереву. Как только за дверью раздается глухое "войдите", он решительно распахивает дверь. В кабинете директора, как ни странно, даже при наличии большого окна приглушенный свет. Во главе вытянутого стола сидит мужчина в деловом костюме, обложенный разными папками, и заполняет какие-то документы. Он бегло оглядывает вошедших школьников и просит подождать пару минут, пока он закончит с бумагами. Попов с Матвиенко глазами блуждают по всему кабинету, в то время как Дима неотрывно смотрит на лицо директора. Он пытается предугадать исход беседы прямо сейчас, но никак не может решить, какой вариант наиболее вероятен для них. Когда же мужчина за столом наконец заканчивает и поднимает на них глаза, Позов уже готов был тактично напомнить об их присутствии. - Добрый день, молодые люди, чем я обязан вашему визиту? - Он говорит без тени иронии, однако Арсению отчего-то становится неловко и неприятно. - Здравствуйте, Станислав Владимирович, - начинает всё-таки Дима. Он понимает, что Матвиенко не готов впутывать директора, а Попов долго будет запихивать свою гордость в самое подходящее место, и перемена успеет закончиться, - мы по поводу хулиганства. - Какого хулиганства? - мужчина легко вздёргивает брови, переводя взгляд с одного школьника на другого. - Виктор Степанченко, наш одноклассник, он.. - тут Позов запинается, не уверенный в том, как лучше озвучить свои мысли. - Он ведёт себя очень вызывающе, навязывает драку и угрожает, - ко всеобщему удивлению заканчивает за друга Серёжа. - Кому именно и в каких обстоятельствах? - теперь уже директор хмурится, видимо, понимая серьезность ситуации. По крайней мере, так трактует выражение его лица Сеня. - Арсению, - Дима кивает на старшеклассника. - Отчего же вы, Арсений, молчите? - мужчина заинтересованно склоняет голову, смотря на подростка. - Не люблю жаловаться, - тихо отвечает он. Попову неуютно. Ему хочется уйти и молчать об этом, решить всё самому, как когда-то его учил отец, пока ещё был жив. Однако он понимает, что это не та ситуация, из которой можно выкрутиться, игнорируя проблему. - Он уже приводил свои угрозы в действие? - мужчина говорит мягко, но отстраненно, как будто вовсе не увлечен разговором. Арсений на вопрос лишь кивает. - Каким образом? - Он уже два раза его избил, - вкрадчиво отвечает за друга Дима и опускает низко голову, ощущая тяжесть произнесенных слов. - Как давно это продолжается? - директор закидывает их стандартными для случая вопросами, но Матвиенко кажется, что они не закончатся никогда и мужчина за столом просто тянет время. - Приставания около месяца, а избиения, - тут Позов бросает взгляд на Сеню, но сразу же вздёргивает подбородок и заканчивает, - а избиения два дня. На какое-то время в кабинете повисает тишина. Арсений может поклясться, что слышит, как бьется сердце Матвиенко, стоящего по правую руку от него. А Дима уверен, что слышит, как со скрипом сменяет одна мысль другую в голове директора. Он опирается подбородком на сцепленные руки и внимательно изучает полировку стола, совершенно, кажется, забыв о присутствии старшеклассников. - Видите ли, ребята... - мужчина тяжело вздыхает, как будто грудную клетку что-то сдавливает, не давая доступ кислороду, - со Степанченко такая ситуация, на которую у меня нет влияния. У его родителей такие связи, что если я попытаюсь что-то сделать, меня снимут с должности, а вам, скорее всего, перекроют поступление в ВУЗ. Я бы очень хотел воспользоваться своим статусом директора, да только не могу. - А что же делать нам? - ошарашенно подаёт голос Арсений. Он настолько не ожидал такого исхода событий, что наконец включился в диалог. - Избегать встреч с ним, везде ходить вместе - на троих он не сунется, я думаю, ну и терпеливо ждать конца года, - на этих словах Станислава Владимировича звенит звонок и друзьям приходится покинуть кабинет. На них на всех нет лица. Директор школы только что прямым текстом посоветовал школьнику, которого избивает одноклассник, потерпеть и подождать. У ребят нет сил даже взглянуть друг на друга. В этот момент Арсений понимает, что полагаться можно только на себя и на самых близких друзей. - И что теперь? - немного безэмоционально спрашивает Матвиенко. Несмотря на то, что идея была спонтанной и принадлежала Позову, оказавшись в кабинете директора, все почувствовали защищенность и надежду, которая теперь со страшным хрустом рассыпалась у них под ногами. Арсению кажется, что, если принюхаться, можно почувствовать едва различимый запах предательства. В ожидании ответа они оба поворачиваются к Диме. Он поправляет очки, внимательно изучая коридорный линолеум, а потом всё же поднимает глаза на приятелей. - Значит после уроков пойдём в полицию. Спустя года Арсений думает, что не так уж и не прав был Станислав Владимирович: нужно было потерпеть.