Голод

      11 февраля, 1995г.       Том не врал: родители приезжают домой почти сразу после того, как Гермиона поднимается наверх. Она сидит в комнате ровно до того момента, пока не слышит, как закрывается входная дверь, и только потом выходит.       Короткий взгляд на комнату Тома. Гермиона трёт краешек своей школьной юбки, пока медленно идёт к лестнице, так и не повернув голову вперёд. Она думала над книгой, когда пришла в свою спальню, однако так и не пришла ни к одному адекватному выводу: все её предположения кажутся просто смешными.       Она спросит у родителей. Возможно, они развеят её сомнения.       — Том? — кричит её мать. — Дорогая?       Дорогая. Гермиона морщится и чуть снижает свой темп. Она не видела мать с утра, но сейчас, похоже, у неё отличное настроение. В последнее время Джорджия ласково обращается к Гермионе только при посторонних людях, чтобы создать модель идеальной семьи.       Мерзость.       — Привет, — коротко говорит она, спустившись с последней ступени.       Улыбка на лице Джорджии чуть погасает — будто Гермиона ожидала чего-то другого от неё, — однако в ту же секунду вновь возвращается к прежнему виду. Она коротко машет ей и поворачивается к отцу.       — Где вы были? — прямо спрашивает Гермиона.       Её взгляд обращён к Томасу, прямо в его холодное лицо, однако в последнее мгновение она возвращает его к матери. Томас снимает своё пальто, и Гермиона чувствует резкий прилив запаха его парфюма. Хочется закрыть нос рукой.       — Я разговаривала с доктором Дамблдором, — Джорджия косит взгляд в сторону отца, однако тот уже спешит на второй этаж, — и он… Он посоветовал обратиться с Томасом к семейному психологу.       Гермиона вскидывает брови. Вопрос застывает в воздухе, и она уже хочет открыть рот и задать его, однако Джорджия опережает:       — Дамблдор говорит, что это для благополучия Тома, — она подходит к зеркалу в прихожей и поправляет макияж. — Твой отец долго не соглашался со мной, но вчера я нашла в газете контакты одного хорошего психолога, поэтому мы решили съездить. Ты же знаешь его, — мать машет рукой, и раздражение сквозит в её тоне. — Твердолобый до мозга костей. Он считает, что к психологам ходят только больные люди, и обвиняет меня в том, что это из-за моих родственников Том стал таким…       — Что с нашими родственниками? — перебивает Гермиона.       В её сердце рождается знакомое любопытство. Родители никогда не распространялись о семейной линии матери, поэтому она решает ухватиться за соломинку.       Джорджия опускает взгляд, замирая с серёжкой в руке. Уголки её губ колеблются, пока она, кажется, тщательно думает над её вопросом.       Гермиона сжимает губы, начиная нетерпеливо постукивать ногой.       — Не делай этого, если хочешь услышать мой ответ! — быстро прерывает её движения мать. Она глубоко вздыхает и на мгновение закрывает глаза, прежде чем начинает снимать вторую серёжку. — Мои дальние родственники были одержимы чистотой крови до… девятнадцатого века, кажется. Последние из них — твои прадедушка и прабабушка.       Они стоят около минуты в полной тишине, пока Джорджия не кидает на неё взгляд через зеркало. Гермиона ещё раз прокручивает в голове её слова, прежде чем до неё доходит их смысл.       Её глаза округляются.       — Они…       — Да, — быстро бросает Джорджия. — По этой причине ты никогда их не видела.       Гермиона чувствует, как её живот начинает скручиваться от отвращения. Господи, какой… ужас! Она боится произнести главное слово, которое должно охарактеризовать их отношения, даже в собственных мыслях. Мерзость… Какая же это мерзость!       Гермиона сглатывает тошноту, которая уже начинает подкатывать к горлу, когда образы брата заполняют её голову. Ужас бурлит в ней. Что за чертовщина?       Она закрывает глаза, отчаянно пытаясь очистить голову от навязчивых мыслей, а затем переводит дыхание. Вот так. Гермиону бьёт мелкая дрожь, когда она сжимает руки в кулаки, решая задать вопрос, ради которого она спустилась:       — Я… я хотела спросить, не брал ли кто-то из вас книгу из моей комнаты.       — Какую?       — Дракулу.       Джорджия пожимает плечами.       — Отец, наверное. Он любит читать подобную классику. А вообще, ключи от твоей комнаты у него, поэтому… — Джорджия поднимает голову и резко замолкает. Гермиона напрягается. — Ох, привет, милый! Не ожидала, что ты всё это время был здесь…       Она очень медленно поворачивается в сторону лестницы, где стоит Том, как статуя. Его лицо пусто, а взгляд обращён прямо к ней. Как обычно. Он мог бы хоть раз изменить выражение своего лица?       — Мама.       Джорджия оборачивается к нему с широкой улыбкой на лице, когда он произносит это краткое слово. Гермиона с трудом сдерживается от того, чтобы не закатить глаза, когда мать бросается к брату в объятья. Ну, боже, начинается.       — Спасибо, — раздражённо бросает она матери, которая обхватывает его торс руками и, похоже, уже её не слышит. — Завтра я пойду после школы играть в приставку с мальчиками.       Теперь, когда Том вышел из своей комнаты, Гермионы вновь больше ни для кого не существует.       Проходя мимо матери и брата, Гермиона ненароком толкает его своим плечом. Том чуть подаётся назад, не ожидая от неё удара, прежде чем возвращается в обычное положение. Его взгляд прожигает дыру в её затылке.       Джорджия что-то кричит ей вслед, однако Гермиона тоже уже не слышит.       14 февраля, 1995г.       — Брось, — она закатывает глаза и скрещивает руки на груди. — Разве это так важно? Я опаздываю в школу.       — До неё ещё целый час, ты успеешь.       Джорджия стоит напротив Гермионы и Тома, настраивая камеру. Она периодически бормочет ругательства, которые Гермиона предпочла бы никогда не слышать, однако вскоре заканчивает. Её прямые волосы блестят на ярком солнце.       — Встань ближе к Тому, дорогая, — она несколько раз трясёт камерой, прежде чем подносит её к лицу. Она выглядит нелепо. — А ты, Том… Да, вот так.       Гермиона задыхается, когда чувствует руку Тома, обнимающую её за талию. Он почти не прикасается к ней — как в тот день, когда мать заставила их обняться, — однако Гермиона чувствует его кожу на своей как раскалённый добела нож.       Она с трудом сдерживается от желания взять свой велосипед и уехать в школу.       Джорджия делает несколько снимков, заставляя её улыбнуться или скорчить любые рожицы. Всё это — в честь Дня Святого Валентина, который мать просто обожает. Именно поэтому они сейчас стоят ранним утром на заднем дворе их дома, где единственным фоном является высокий забор.       На Гермионе джинсовый комбинезон и кофта с длинным рукавом, которые она постоянно оттягивает пальцами от волнения. Сегодня директор разрешил всем, даже младшей школе, прийти в свободной форме, чем Гермиона решила с радостью воспользоваться.       Когда Джорджия заканчивает их фотографировать, в гостиной звонит телефон.       — Чёрт, — ругается она и убирает камеру в сумку, лежащую на траве. — Это, наверное, по поводу лекарств. Я быстро.       С этими словами она исчезает за стеклянными дверями, ведущими в гостиную. Отсюда Гермиона её даже видит.       Она переводит дыхание и решает отойти от Тома, однако его рука задерживается на её талии, заставляя невольно замереть на месте. Она чувствует его тонкие пальцы, скользящие по ткани кофты, и от испуга инстинктивно хватает его за руку.       — Ты сказала, у тебя только один друг.       Гермиона вскидывает голову, смотря ему прямо в глаза. Выражение его лица почти не меняется, за исключением слегка нахмуренных бровей. Почему-то у неё сейчас странное чувство, будто он сдерживает себя.       — Что ты делаешь? — возмущённо требует она, пытаясь вывернуться из его ставшей крепче хватки.       — Ты сказала, это только Гарри, — продолжает он, и под конец его голос переходит на шипение. — Ты солгала мне.       Резким движением он сминает ткань и тянет её на себя, выправляя кофту из её комбинезона. Гермиона выпускает воздух из лёгких и подавляет стон, когда кончики его пальцев касаются её оголённого живота, прежде чем он резко отступает назад. Всё это идёт считанные секунды, однако для неё растягивается на минуты.       — Эй! С-стой! Я не лгала тебе!       Том медленно, но стремительно уходит в дом, держа руки вдоль тела и даже не одарив её взглядом. Гермиона смотрит на его широкую спину, обтянутую синей кофтой, когда чувство смущения внезапно охватывает её, и она густо краснеет.       Зачем… зачем он это сделал?       — Том…       Гермиона остаётся стоять на лужайке с красными от гнева и смущения щеками, продолжая сжимать кофту в пальцах даже тогда, когда дверь за ним послушно закрывается.

×××

      Из-за праздника в школе очень шумно.       Они идут к шкафчикам после третьего урока. Мальчики болтают о предстоящей игре в футбол, пытаясь вовлечь в разговор Гермиону, однако она неуклонна в своём мнении.       — Я не собираюсь приходить и в очередной раз наблюдать за тем, как вы ломаете себе конечности, — фыркает она, прижимая учебник по английскому к груди.       — Ой, не будь занудой, — отмахивается Рон. — Не зря же мы готовимся несколько месяцев и надеваем защиту, так, Гарри?       — В точку.       Они шутливо щипают её за талию, отчего Гермиона подпрыгивает. Она всячески пыталась отогнать от себя воспоминания о выходке Тома, занимая себя уроками, однако мальчики вновь напоминают ей об этом. Просто отлично.       — Отвяжитесь от меня, — шипит она, сбрасывая их руки.       — Да ладно тебе, Герм, — Гарри хлопает её по плечу, ухмыляясь. — С нами будет всё в порядке. Как и всегда. Мы просто хотим, чтобы ты поддержала нас.       — Я хочу напомнить тебе, что было в восьмом классе, когда ты… — она резко замолкает, когда видит того парня с лестницы.       Он разговаривает с мистером Снейпом, облокотившись плечом о дверной косяк. Гермиона осматривает его пшеничные волосы и модную рубашку, которую она прежде видела в одном из дорогих магазинов, и с уколом удивления понимает, что он ей нравится. Он имеет типичную внешность плохого парня из американских фильмов, однако это освежает.       Он кажется таким земным. В отличие от… от сама-знаешь-кого. Мне действительно стоит меньше думать о нём.       Когда их взгляды встречаются, она резко отворачивается и вскидывает подбородок, краснея от того, что её поймали. В этот момент они проходят мимо него, и Гермиона боковым зрением видит, что он продолжает наблюдать за ней.       Рон чуть наклоняется.       — Эй, Гермиона, — тихо говорит он, смотря ей через плечо. — Ты знала, что Маклагген не отводит от тебя глаз?       — Я знаю, Рон.       — Что этому придурку надо? — шипит он, похоже, больше себе, чем ей.       Гермиона поправляет учебник, когда он чуть съезжает, и скептически смотрит на Рона. Его лицо горит от гнева.       — У него есть имя? — равнодушно спрашивает Гермиона, не обращая внимания на то, как внутри неё всё кипит от любопытства.       Возможно, он её действительно заинтересовал. Но только немного. Она же ведь тоже имеет права влюбляться, не так ли? Этой функцией обладают не только Гарри и Рон.       — Кормак. Но… ты уверена, что с ним стоит общаться? — Гарри поднимает брови. — Он действительно не из самых приятных людей.       Гермиона удивлённо смотрит на него, прежде чем закатывает глаза. В этот момент они подходят к шкафчикам, и она убирает свои вещи.       — Боже, ребята. Я даже не знаю его, — она качает головой и усмехается.       Гарри что-то говорит ей, но она не обращает внимание, когда на глаза ей попадается открытка в виде сердца. Она вскидывает брови и открывает её.       — Что это? — спрашивает Гарри, наклоняясь к ней.       Гермиона читает небольшой стих, который повествует о любовной чепухе, а затем видит аккуратную надпись внизу. Кормак Маклагген. Её сердце подскакивает к горлу.       Рон фыркает, и она быстро убирает открытку, закрывая свой шкафчик одним резким движением.       — Зато он тебя, кажется, знает.       — Мы виделись несколько дней назад, — она пожимает плечами, скрещивая руки на груди. Она невольно краснеет ещё сильнее. — Я даже не знала его имени до этого момента, поэтому, пожалуйста, не задавайте мне никаких вопросов о нём.       — Тогда это…       — Это то, о чём ты подумал, Поттер, — прерывает чей-то мягкий голос.       Гермиона выглядывает из-за высоких фигур парней, замечая подходящего к ним Маклаггена. Он ухмыляется, когда замечает её взгляд на себе, отчего Гермиона резко прячется обратно.       — Маклагген, — говорят парни в унисон, хмуро глядя на него.       Он останавливается прямо напротив Гермионы, полностью игнорируя существование её друзей. Она открывает рот, когда он опирается плечом о её шкафчик, обворожительно улыбаясь.       — Привет, Грейнджер.       Гермиона сжимает лямку своей сумки, чувствуя себя неуверенно под его взглядом, который говорит об обратном, однако через несколько мгновений выпрямляется и вскидывает подбородок. Улыбка скользит по её губам.       — Привет… Маклагген.       Удовлетворение блестит в его глазах. Отсюда она видит каждую неровность на его, казалось бы, идеальном лице. Он напоминает ей Драко Малфоя, её одноклассника: с виду такой же напыщенный и совершенный.       — Видел, ты уже посмотрела открытку, которую я тебе отправил, — он бросает краткий взгляд на Рона через плечо, который скоро взорвётся от гнева. — Если бы я лучше знал, что тебе нравится, то, может… прислал бы что-нибудь получше.       Он улыбается в конце, обнажая белоснежные зубы. Гермиона усмехается.       — Мне достаточно открытки, спасибо. Так… — она смотрит на Гарри, который кривит уголки губ, — ты пришёл сказать мне это или…       — Определённо нет, — Маклагген наклоняется к ней ближе, и Гермиона от неожиданности чуть не отшатывается назад. Его взгляд скользит от её лица к шее, которая призывно открыта, и ей приходится откашляться, чтобы вновь привлечь к себе внимание. — Хотел спросить, свободна ли ты на следующей неделе, Грейнджер? В пятницу.       Она видит, как Рон подаётся вперёд, однако Гарри его сдерживает.       — Я… — она сглатывает и бегает глазами по его лицу. — Думаю, да.       — Скажем так, в следующую пятницу я устраиваю вечеринку по случаю Дня Святого Валентина, — начинает он, нарочито медленно произнося слова. Он хочет позлить её друзей — это видно с самого начала, как он подошёл к ним. — Мои родители смогут уехать только через неделю, поэтому пришлось перенести вечеринку. Немного алкоголя, дружеские посиделки… Как ты смотришь на это?       Немного алкоголя и дружеские посиделки? Гермиона глубоко сомневается и скорее думает, что всё будет ровно наоборот.       Первая её реакция — отказаться и сослаться на конец недели, однако мелькнувшие лица родителей и Тома останавливают её. Гермиона думает о том, как много они скрывают от неё… и даже та история о её дальних родственниках не является единственным секретом. Неужели она не заслужила немного отдохнуть?       — Э-эм, — она колеблется, сжимая ремешок на сумке. — Возможно, я…       — Соглашайся, Грейнджер. Будет весело.       Не делай этого… ты даже никогда не была на вечеринках. Повеселиться можно и дома, как ты обычно это делаешь…       — Ладно. Хорошо, — в горле пересыхает. — Я приду, Маклагген. Но только с Гарри и Роном.       Его улыбка становится ещё шире. Рон издаёт странный звук, напоминающий стон ужаса и облегчения одновременно, и в этот момент Маклагген оборачивается. Парни не сводят с него глаз, когда он начинает медленно приближаться к ним.       Его руки опускается на плечо Гарри.       — Гермиона права, — говорит он. — Приходите тоже. Место найдётся даже для тебя, Уизли.       Он отходит от них и на мгновение оборачивается, чтобы подмигнуть Гермионе.       — На обратной стороне я оставил свою улицу и номер дома. Приятного праздника, Грейнджер.       Она краснеет, наблюдая за тем, как он уходит. Рон сжимает руки в кулаки и бормочет проклятья в сторону Маклаггена.       — Зачем ты согласилась? — слишком громко спрашивает он.       Когда на них обращают внимание, Гермиона сжимает губы и берёт Рона за руку, отводя дальше по коридору. Гарри тихо идёт за ними, держась за лямку на плече.       — Потому что я хочу повеселиться.       — Ты? — он вскидывает брови и смеётся. — Ты не умеешь веселиться с такими парнями, как он, Гермиона. Мы говорили тебе, что он полный придурок.       — Может, пора научиться, — бормочет она, а затем скидывает его руку. — Какая тебе вообще разница?       — Какая мне разница?       — Да! Он не изнасилует меня или что-то вроде того, — шипит она, чувствуя отвращение глубоко внутри. — Более того, вы будете со мной. Если он пригласил меня туда ради того, чтобы посмеяться, то мы сможем сразу уйти.       Рон недоверчиво смотрит на неё, и Гермиона улыбается.       — Вместо этого пойти к тебе или Гарри, поиграть в приставку…       Гарри цокает рядом.       — Рон прав. Маклагген — скользкий тип. Может, ты и не знакома с ним, но мы играем вместе уже несколько лет. Он ведёт себя примерно так же, как Малфой. Просто представь.       Гарри начинает изображать Драко, и Гермиона не может удержаться от смеха. Рон закатывает глаза и опускает руки в карманы брюк.       — Если он попытается что-нибудь сделать, то я сломаю его смазливое личико.       — Конечно, — она качает головой, ухмыляясь ему. — Никто и не сомневается.       Возможно, это действительно поможет ей развеяться.