Голод

      19 февраля, 1995г.       Поздний вечер стучится в окна.       Гермиона слушает надоедливый голос ведущего с новостного канала, медленно нарезая овощи для салата. Мама уехала к бабушке и дедушке на несколько дней в соседний город, оставив Гермиону за старшую, отец смотрит телевизор в гостиной, а Том — всегда рядом с ней.       Она переводит дыхание, когда чувство покалывания в области позвоночника становится более сильным. Гермиона знает, что все эти двадцать минут, что она готовит ужин, Том не сводит с неё глаз. Он сидит прямо позади неё, за обеденным столом, и делает вид, что читает книгу. У него это прекрасно получается.       — Хватит это делать, — шипит она, перекладывая овощи в миску.       Она больше чем уверена, что, повернись сейчас, то увидела бы удивлённое выражение на лице Тома. В последнее время он любит строить из себя дурачка.       — Что именно?       Гермиона крепче сжимает нож, который грозится выскользнуть из её руки из-за томатного сока, и переводит дыхание. Через окно она видит, что он пристально смотрит на неё. Конечно.       — Я знаю, что ты наблюдаешь за мной всё это время, — тихо говорит она, опуская взгляд на свои руки. Напоминает кровь. — Пожалуйста, не надо. Это неприятно.       Небольшая тишина. А за ней следует короткое:       — Мне нравится смотреть, как ты готовишь.       Гермиона хочет обернуться, однако замирает. Она слышит храп отца из соседней комнаты, а также тихие шаги прямо позади себя. Теперь она боится повернуться.       — Это приятно, — продолжает он, говоря в противовес её словам. — Ты делаешь это уверено. Спокойно.       — Я…       — Джорджия учила тебя готовить?       Она испуганно вздрагивает, когда чувствует лопатками его твёрдую грудь, и понимает, насколько близко они сейчас находятся друг к другу. Нож в её руке чуть не ускользает на разделочную доску.       — Я готовил для тебя, когда ты была маленькая, — его тихий голос странным образом успокаивает, однако это ощущение исчезает, когда она чувствует лёгкое прикосновение пальцев к своим волосам.       Гермиона резко дёргается вперёд, и момент исчезает. В её голове крутится то, как он намеренно коснулся её на лужайке несколько дней назад, и от этого её передёргивает. Испуг, волнение — всё сразу.       Чёрт возьми.       — Отойди от меня, — испуганно требует она, чуть поворачиваясь к нему, насколько ей позволяет положение.       Он смотрит ей в глаза и молчит, продолжая стоять почти вплотную. Вероятно, проходит всего несколько секунд, прежде чем он соизволит сделать шаг назад, однако для Гермионы это часы.       — Как скажешь.       Он уходит из комнаты прежде, чем она успевает как-то отреагировать. Гермиона бросает нож в раковину и закрывает глаза, когда дверь за ним мягко закрывается.       Теперь она не слышит раздражающий храп отца.       21 февраля, 1995г.       Сейчас около одиннадцати часов вечера. Редкие фонари освещают им путь, когда они едут к дому Маклаггена, все промёрзшие до костей.       — Если бы не эта вечеринка, то я бы всю ночь играл в приставку, — говорит Рон в очередной раз за всю их дорогу.       Гермиона фыркает. Она старается крепче сжать руль, однако её пальцы почти онемели от ночного холода.       — Хватит ныть, Рон. Ты сам потом сказал, что пошёл бы со мной в любом случае.       — Это так, — протягивает он, обгоняя её. — Но, если бы ты сразу отказалась…       — Прекратите, ребята, — раздражённо прерывает Гарри. — Мне надоело ежедневно слушать вашу перепалку из-за него. Мы едем туда — и точка.       — Вот именно, — Гермиона ухмыляется и смотрит на Рона, который закатывает глаза. — Если что-то пойдёт не так, то мы уедем оттуда сразу же.       — А если всё будет хорошо? — предлагает он.       Она морщится от отвращения в его голосе.       — Если так, то мы останемся.       К своему облегчению, она замечает дом впереди и ускоряется. Он небольшой — вероятнее всего, как её собственный. Рядом с ним припарковано несколько машин, а на лужайке она замечает пару велосипедов, когда они подъезжают к дорожке.       — Чёрт, — бормочет Рон. — Не могу поверить, что мы действительно делаем это.       — Да уж, — Гарри останавливается прямо напротив дома и поправляет очки. — Кто бы мог подумать, Рон, что мы с тобой добровольно поедем к Маклаггену?       Они оба морщатся и продолжают говорить об этом, когда как Гермиона осматривает дом. Она была права: он действительно выполнен примерно так же, как её, и она даже замечает некоторые схожести в отделке стен и оформлении лужайки. Интересно.       Под приглушённые звуки какой-то популярной песни они оставляют велосипеды около входной двери и заходят внутрь, где их почти сразу же оглушает громкая музыка. Гермиона противится желанию закрыть уши, вместо этого проходя дальше, в гостиную.       — Боже…       — Мы точно зря сюда пришли, — бормочет Гарри, когда они проходят мимо целующейся пары.       — Хватит, мальчики.       В доме очень много людей. Они стараются держаться друг с другом, чтобы не потеряться, пока идут по комнате. Гермиона с сомнением оглядывает дорогой интерьер, замечая неподалёку несколько знакомых лиц. Некоторые из них — их одноклассники, но большая часть людей ей не знакома. Около пятнадцати человек сидят на большом роскошном диване и играют, пока остальные находятся либо на кухне, либо, вероятно, на втором этаже.       Гермиона вздрагивает. Она даже боится представить, что они там делают.       Отлично. Маклагген, вероятно, очень жестоко шутил, когда говорил, что здесь будет дружеская обстановка.       — Я знал, что всё будет так! — кричит Рон, когда они отходят к окну.       — Это было очевидно, — Гарри скрещивает руки на груди и с сомнением осматривает гостиную. Отвращение появляется на его лице, когда кто-то рядом с ними вновь начинает целоваться. — Нам нужно найти более уединённое место… и, желательно, не настолько шумное!       — Мне нужно найти Маклаггена, — бормочет Гермиона, пытаясь отыскать его в толпе.       Рон тяжело вздыхает.       — Зачем он тебе, Гермиона?       — Он пригласил меня…       — То, что он сделал это, ничего не означает! Он пригласил сюда кучу народа, а сам пропадает чёрт знает где!       — Он может быть на втором этаже, — предлагает Гарри, а затем показывает рукой на лестницу. — Слышите голоса?       — Ты знаешь, зачем они туда идут? Чтобы накуриться и потр…       — Не произноси этого слова! — кричит Гермиона, покрываясь краской от смущения.       Гарри смеётся себе в ладони, а Рон поднимает руки.       — Ладно, ладно. Но вы меня поняли.       Гермиона сжимает губы. Она пытается найти взглядом Маклаггена, однако вместо этого встречается глазами с несколькими своими одноклассниками. Лаванда Браун машет ей рукой, на что Гермиона неловко отвечает.       — Что ты делаешь? — раздражённо спрашивает Рон, оборачиваясь.       — Здесь Лаванда.       — Браун? — резко переспрашивает он, вертя головой в разные стороны.       — В нашей школе больше нет никого с таким именем, Рон, — цокает Гарри позади.       Гермиона показывает ему пальцем на открытую кухню, находящуюся прямо перед ними.       — Она там, — она указывает на девушку с длинными кудрями, которая стоит к ним боком и разговаривает с Парвати.       Рон смотрит на неё, поднимая брови.       — И? Какая мне разница?       — Ну, Рон, — Гермиона усмехается, глядя на его покрасневшее лицо, — я видела, как ты смотришь на неё на уроках… Подойди к ней. Я слышала, что она, вроде, влюблена в тебя.       — Джинни рассказывала, — бросает Гарри.       Они разом поворачиваются к нему.       — Ты общаешься с моей сестрой? — удивление в голосе Рона почти смешит Гермиону.       — А мне нельзя?       Лицо Рона вспыхивает после этих слов ещё сильнее.       — Нет, но… Мы поговорим об этом завтра.       Рон несколько секунд смотрит на Гарри — серьёзно, почти строго, — прежде чем медленно разворачивается и уходит в сторону кухни. Гермиона скрещивает руки на груди и поворачивается к нему, вскидывая брови.       — Ты дружишь с Джинни?       Гарри краснеет и опускает взгляд на свои кеды, проводя рукой по смоляным волосам. Музыка плавно переключается, оставляя им несколько мгновений тишины.       — Ну… вроде того, — он вздыхает и бегает глазами по комнате. — Я не говорил Рону, потому что думал, что это не понравится ему. Знаешь, он ужасно ревнивый. И тебе, потому что… Мы начали общаться только недавно.       — Я понимаю, — Гермиона упирается спиной в стену. — В какой-то степени, возможно, ты и прав, но… Если ваши отношения с Джинни выйдут на другой уровень, то тебе придётся это рассказать. И мне в том числе.       — Конечно. Боюсь, после этого мы с ним не будем общаться несколько дней.       — Я даже не сомневаюсь.       Они слоняются по дому около десяти минут, пока он не встречает Чжоу — девочку из параллельного класса. Гермиона удивлённо слушает его смущённые оправдания, прежде чем он уходит на второй этаж, и она остаётся одна.       Разочарование медленно постигает её. Я должна была предугадать, что будет именно так. Может, мальчики были действительно правы и нам стоит уйти… Или теперь уже только мне.       Гермиона возвращается обратно в гостиную, где решает заглянуть на кухню. В холодильнике нет ничего примечательного, кроме нескольких банок пива и газировки.       — Ты будешь что-нибудь брать или нет?       Голос позади пугает.       Гермиона вздрагивает, оборачиваясь на звук. Маклагген обворожительно улыбается ей, прежде чем осматривает. Гермиона решила не заморачиваться насчёт одежды, поэтому на ней толстовка и джинсы, однако сейчас, под взглядом Маклаггена, ей становится неловко.       Она переносит вес на другую ногу и откашливается, привлекая к себе внимание.       — Э-эм… наверное, нет.       Гермиона извиняется и отходит от холодильника, однако Маклагген останавливает её и даёт одну банку пива.       — Ой, нет, — она качает головой и смеётся, прокручивая в руке банку. — Я не пью, спасибо.       — Значит, тебе обязательно стоит попробовать, — он подмигивает ей и закрывает холодильник.       — Но…       — От одной банки с твоей милой головкой ничего не случится, Грейнджер.       Гермиона краснеет, чувствуя, как дрожь закрадывается в её конечности. Никто никогда не говорил про неё так. Это звучит странно, но… Она обнаруживает, что ей нравится. Многие не любят её из-за знаний и некоторой самоуверенности, поэтому приятно видеть, что кто-то считает её милой.       — Ладно. Отлично.       — Отлично, — повторяет он, ухмыляясь ей. — Поттер и Уизли уже развлекаются, да?       Гермиона сжимает губы, бегая глазами по его рубашке.       — Вроде того… Знаешь, мне всё равно.       — Даже так? — он вскидывает брови, будто она удивляет его, а затем беззастенчиво смеётся. — Тогда тебе стоит тоже развлечься, Гермиона. Знаешь… вдали от толпы. Ты наверняка уже устала от всего этого шума.       Гермиона открывает рот, чтобы отказать ему, однако потом останавливается. Она ведь и пришла за этим: отвлечься от рутины. Более того, все её друзья ушли со своими… подругами, поэтому Гермиона не собирается сидеть одна до конца ночи.       Не сейчас. Не сегодня, когда у неё есть возможность познакомиться с кем-то поближе.       Она сжимает банку пива и улыбается ему.       — Ты прав.

×××

      Маклагген приводит её в одну из немногочисленных свободных комнат.       Гермиона открывает банку и делает несколько глотков, осматривая комнату. Отдалённо она напоминает своим строением спальню, принадлежащую Тому, однако здесь нет этих глупых плакатов по химии или наград. Скорее, она похожа на комнаты Гарри или Рона своей неряшливостью и уютом. Единственное, но существенное различие — безумно дорогая неоновая подсветка на потолке.       По его комнате можно с уверенностью сказать, что здесь кто-то живёт — это чувствуется в атмосфере, — а в спальне её брата будто пусто. Некомфортно.       Гермиона одёргивает себя и мысленно ругает. Хватит сравнивать их. Господи, они даже не похожи между собой… Зачем мне нужно всё усложнять? Я пришла сюда, чтобы повеселиться, а не наоборот.       Гермиона вновь делает глоток, но на этот раз больше предыдущего. Иногда ей кажется, будто, пытаясь убежать от брата, она только больше привязывается к нему. Это будоражит и пугает одновременно.       — Это твоя комната?       Глупый вопрос, но ей надо что-то спросить.       Гермиона поворачивается к Маклаггену, который стоит около двери и смотрит на неё, убрав руки в карманы.       — Да. Как тебе здесь?       — По-моему, очень уютно и мило. Мне нравится, — она улыбается ему, и он вновь расплывается в знакомой ухмылке.       — Мило? Никто прежде не говорил так про мою комнату, — он проходит глубже и садится на корточки возле письменного стола, где Гермиона только сейчас замечает мини-бар. — Садись, Грейнджер. Чувствуй себя как дома.       Она слушается, устраиваясь на мягкой кровати, покрывало которой сбито ближе к подушкам. Гермиона откидывается на одну руку, другой держа банку с пивом. Алкоголь неприятно крутится в животе, однако она не возражает.       Гермиона наблюдает за тем, как Маклагген достаёт из мини-бара банку, а затем садится рядом с ней.       — Слушай, я… — она опускает взгляд на свои руки, смущённо подбирая слова. — Я хочу спросить, почему именно я. Ну… ты сам знаешь, что в нашем классе есть более красивые и классные девушки, а я… не отношусь ни к одной из этих категорий.       Маклагген несколько секунд молчит, вероятно, думая над тем, что она сказала. Гермиона ёрзает на своём месте, проклиная своё любопытство. Чёрт, я, кажется, опять всё испортила…       Шершавые пальцы останавливают её. Она замирает, чувствуя нежное прикосновение к своей щеке. Её взгляд скользит наверх, к Маклаггену, который смотрит на её губы, однако больше не улыбаясь.       Гермиона сглатывает. Она знает, что сейчас будет — это очевидно, но… Страх рождается в её теле. Она никогда не целовалась.       — Слушай, я…       — Отдохни от разговоров хотя бы на секунду, Грейнджер, — его шёпот касается её губ, прежде чем она чувствует их мягкость на своих собственных.       Она задыхается.       Его язык скользит в её приоткрытые губы, и она чувствует резкий вкус пива и чего-то ещё более крепкого, что обжигает язык. Она стонет сквозь поцелуй, пытаясь отстраниться, однако он вслепую забирает её банку пива из рук и убирает на прикроватный столик, чтобы затем впиться пальцами в её скулы.       У неё кружится голова. Гермиона не может понять: пиво это или первый поцелуй, который у неё даже не от любимого человека.       Она хватается слабыми руками за его плечи, пытаясь то ли отстранить от себя, то ли удержать, но в итоге ничего из этого не делает. Гермиона краснеет, когда понимает, что у Маклаггена это — очередной поцелуй, в отличие от неё, когда она даже не знает, в какую сторону надо двигать язык.       Он отстраняется от неё с громким чмоком, заставляющим её покраснеть от смущения ещё сильнее, прежде чем она падает на кровать. Его губы опускаются на шею, и Гермиона стонет от неожиданности и внезапного прилива удовольствия.       Если поцелуй с ним был неприятным и скользким, то это место заставляет её зажмурить глаза и поджать пальцы ног.       — Ты сладкая, — бормочет он, цепляясь зубами за тонкую кожу на её шее.       Гермиона что-то пытается сказать ему, однако все её попытки перерастают в тихие стоны. Кто бы мог знать, что это будет так приятно?       — С-стой…       Резкая боль ослепляет её, и Гермиона вскрикивает в ладонь от неожиданности.       Она сжимает его рубашку, когда перед её глазами начинают витать смутные, но столь знакомые образы. Подтянутое тело подростка над ней медленно сменяется на сильное и гибкое, но мужское, к которому она ранее уже когда-то прикасалась. Тепло превращается в колючий холод, мягкие губы — в розовые и пухлые, грубо опускающиеся на её шею, чтобы доставить серию сладкой боли, а не удовольствия.       Возбуждение внезапно затуманивает её разум, и она ёрзает под телом над ней, когда внизу живота начинает теплеть.       Боже… Это надо остановить…       Образ брата, сложившийся воедино из мелких деталей, заставляет её резко открыть глаза, а всей дымки возбуждения, закрутившейся вокруг неё, резко уйти. Гермиона несколько секунд никак не реагирует на поцелуи, продолжая смотреть в потолок со слезами на глазах, однако тошнота, стремительно закручивающаяся внутри, заставляет её начать биться в объятиях парня.       — Стой… — она бьёт его по плечу — сначала слабо, но постепенно увеличивая силу. — Хватит! Прекрати!       Он неохотно отрывается и смотрит на неё мутным взглядом.       — Что случилось, Грейнджер?       — Я…       Она осматривает дикими глазами его комнату, начиная всё больше замечать схожести, от которых её ещё сильнее тошнит. Гермиона подскакивает с кровати и зарывается пальцами в волосы, сжимая их до боли.       — Мне надо идти… домой. Сейчас же.       — Но…       Она пытается сдержать рыдания, рвущиеся наружу, и бежит к двери.       — Грейнджер, стой! Чёрт… Гермиона!       Она выбегает из комнаты и, будто в тумане, спускается на первый этаж. Из-за слёз она почти не видит, в какую сторону направляется, поэтому несколько раз врезается в людей, прежде чем выбирается наружу.       Воздух не помогает.       Что… боже, я… Я только что думала о нём… Чёрт.       Нет.       Нет.       Гермиона почти в бреду берёт свой велосипед и быстро вытирает глаза рукавом толстовки. Ей мерзко от себя как никогда. Хочется снять всю одежду и заживо содрать кожу, чтобы избавиться от ощущения грязи, навсегда въевшейся в неё.       Господи.       Музыка отдаётся шумом в голове, когда она поспешно уезжает, почти не разбирая дороги из-за слёз.