Голод

      24 февраля, 1995г.       В понедельник Гермиона специально встаёт на час раньше своего привычного времени, чтобы подловить Тома. Обычно он просыпается достаточно рано, однако не выходит из комнаты почти до самого позднего вечера. Единственное место, где она обычно застаёт его — гостиная. После того случая несколько месяцев назад она предпочитает не заходить в комнату в тот момент, когда он тоже находится там.       Она считает, что должна поговорить с ним. Даже несмотря на почти верную гарантию того, что это окажется бессмысленным: обычно он смотрит на неё и молчит, будто не способен вымолвить ни слова — хоть это и не так, как она поняла совсем недавно. Том может сделать большее, чем показывает, и это настораживает её.       Она заканчивает укладывать волосы позже, чем предполагала. Из-за влажной погоды сегодня они удивительно непослушны, поэтому ей приходится потратить на двадцать минут больше обычного, чтобы укротить буйные локоны. Гермиона смотрит в зеркало на своё отражение со смесью скептицизма и принятия. На ней уже надета школьная форма: блузка с кофтой и юбка до колен.       Она кидает последний придирчивый взгляд на себя, прежде чем берёт сумку и выходит. Её пальцы невольно скользят к маленькому ключу, лежащему в кармане кофты: им она быстро закрывает комнату и, кинув тяжёлый взгляд на спальню брата, спускается вниз.       Кто-то уже находится на кухне. Она видела ещё двадцать минут назад машину отца в окне, поэтому в доме остались только они втроём. Гермиона сглатывает, нервно сжимая уголок кофты. Навязчивый голос в голове твердит, что это Том сейчас внизу, — мать никогда не встаёт так рано. Никогда.       Она тяжело вздыхает. Давай же, давай. Соберись. Ты сама хотела поговорить с ним, поэтому не будь такой трусихой!       Она вздыхает.       Не думаю, что это сильно помогает…       Гермиона открывает дверь на кухню и переступает порог, неожиданно для себя встречая Джорджию. Она готовит завтрак, чуть пританцовывая на месте в такт песне, незатейливо играющей по радио. Рука Гермионы чуть подрагивает, и она опускает сумку в угол комнаты, ошеломлённо смотря матери в спину.       Облегчение оседает внутри неё. Ладно. Возможно, всё не так уж и плохо.       — Гермиона? — она оборачивается к ней, заставляя накрученные кудри колыхнуться в ответ её движению. На губах Джорджии расплывается улыбка. — Ты сегодня так рано, детка. Проходи, милая. Завтрак уже почти готов.       Детка? Милая? Что это с ней?       Гермиона морщится, когда мать отворачивается от неё, и ещё несколько секунд не решается пройти вперёд. В её голове крутятся множество мыслей, и ни одна из них не лучше другой. Это очередная её игра в хорошую маму или она действительно решила измениться? Нет. Я столько раз велась на это, что уже действительно не хочется ей верить.       Гермиона рассеянно проводит пальцами по руке и садится за стол. На нём уже стоят несколько тарелок и кружек с налитым чаем, поэтому она придвигает к себе одну, стоящую напротив, и делает глоток. Горячая жидкость обжигает язык. Как она любит.       — Чёрт! — взвизгивает мама, из-за чего Гермиона чуть не проливает чай на себя. Она кашляет и прижимает свободную лодонь ко рту, пытаясь опустить полную кружку на стол. — Прости, Гермиона, что отвлекаю, но не могла бы ты сходить за Томом?       Она хмурится и берёт салфетку, вытирая рот.       — Он сам не может?       Мама бросает на неё недовольный взгляд.       — Не будь букой, дорогая. Сходи и позови своего брата, иначе если это сделаю я, то вам придётся сегодня ходить голодными.       Гермиона морщится, когда запах гари начинает витать в воздухе, и с раздражённым вздохом встаёт. Ножки стула противно скрипят по кафелю, как только она задвигает стул обратно.       — Ладно. Отлично, — ворчит Гермиона.       По пути она выкидывает салфетку в урну, стоящую возле холодильника, прежде чем выходит. Её взгляд скользит наверх, когда она подходит к лестнице. Может, это даже неплохо — так она сможет поговорить с Томом. Гермиона даже начинает жалеть, что не сделала этого раньше, ведь у неё были целые выходные.       Она закатывает глаза на эти мысли и сжимает руки в кулаки. Сейчас, когда она всё обдумала, поговорить с Томом будет легче, не так ли? Она доходчиво объяснит ему, что нельзя просто взять её и затащить в комнату насильно, даже если там идёт отец, и спросить, для чего на самом деле он это сделал. Почему-то Гермиона сомневается, что это из-за заботы о её благополучии. Не верит.       Когда Гермиона останавливается напротив двери, то несколько секунд молча стоит, прежде чем решается тихонько постучать. Она взволнованно топает ногой и, скрестив руки на груди, смотрит в маленькое окно напротив. Серое небо и бьющийся о стекло дождь не предвещают хорошей погоды на неделю.       Внезапно дверь открывается.       Она чуть отскакивает назад от неожиданности и смотрит на Тома, стоящего напротив. Его волосы растрёпаны из-за того, что он, вероятно, только недавно встал с кровати, глаза сужены, а под ними видны тёмные круги. Гермиона скользит взглядом ниже, смущённо замечая на нём белую футболку, обтягивающую слабые мускулы, и чёрные свободные штаны. Её щёки заливает краска, и она отводит взгляд в сторону.       — Мама просит спуститься вниз, — хрипит она, после чего прокашливается. — Завтрак почти готов.       Она вновь смотрит на него, замечая огонь удивления в его глазах. Он кидает краткий взгляд назад, на стену, и мышцы на его шее перекатываются под кожей. Гермиона чувствует, как начинает краснеть ещё сильнее, когда воспоминания о том вечере у Маклаггена затмевают здравый смысл.       Её голос дрожит, когда она говорит.       — Знаешь, Том… нам нужно поговорить.       Она скользит языком по пересохшим губам и сжимает руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Он, вероятно, уже заметил её странный вид: растрёпанные волосы от влаги и пылающие щёки, которые она тщательно пытается скрыть за копной локонов.       Это невероятно неловко. Её терпение постепенно начинает лопаться, а прежняя решимость — пропадать, несмотря на то, что она пытается стойко сдержаться от побега. Даже если он так сладок…       Она уже собирается открыть рот, когда молчание усиливается, и заговорить с ним, как чувствует его руку на своём предплечье, грубо сжимающую кожу. Гермиона пищит от боли, вспыхнувшей из-за его железной хватки, и впивается пальцами в запястье. Он стонет вместе с ней.       — Какого… чёрта! — она с силой вытягивает руку из его и прижимает к себе, отшатываясь назад. Её глаза быстро бегают по его лицу в поисках ответов, но упираются лишь в ошеломлённое выражение на нём. Полностью идентично ей. — Что ты творишь?       — Я хотел…       — Не смей больше трогать меня! — шипит она сквозь зубы, перебивая его на полуслове. Гермиона тяжело дышит, гневно смотря на него и всё ещё сжимая руку. — Завтрак.       Она выделяет последнее слово, намеренно делая на нём акцент, а после разворачивается и уходит. Том всё ещё стоит позади и смотрит ей в спину: она чувствует его мерзкий взгляд каждой клеточкой своего тела. Гермиона обнимает себя обеими руками и сдерживает слёзы, которые вновь грозятся пролиться. Держи себя в руках. Ну же.       Губы дрожат.       — Ты что-то долго, — говорит мама, когда Гермиона заходит на кухню. — Том скоро спустится?       — Да, — хрипит она, опускаясь на свой стул.       — Отлично! Мы так редко собираемся вместе, дорогая. Могу… м-м… припомнить только день рождения Тома.       Гермиона сжимает губы. Её взгляд скользит по маминому шёлковому платью, когда она подходит к столу и начинает раскладывать еду по тарелкам. Это яичница с хлебом: слегка подгоревшая и безумно хрустящая. Гермиона переводит дыхание и берёт вилку дрожащей рукой, что почти падает обратно на стол, когда в комнату заходит Том.       Это действует на маму как красная тряпка на быка.       — Том, милый! — она бросает сковороду и лопатку в раковину, а затем бросается к брату в объятья.       Гермиона с отвращением наблюдает за тем, как мать встаёт на носочки, чтобы поцеловать Тома в обе идеально выбритые щёки. Дурнее становится только тогда, когда она замечает его взгляд на себе: мрачный и холодный. Она сужает глаза и демонстративно отворачивается.       Пошёл к чёрту.       Мама бегает вокруг Тома, пытаясь ухаживать за ним, однако всё это выглядит жалко. Гермиона наблюдает за цирком, что разворачивается прямо перед ней, и сдерживает смех, рвущийся наружу. Наблюдать за каменным лицом Тома — истинное удовольствие.       Она запихивает новую порцию яичницы в рот и опускает глаза, когда он замечает её взгляд. Он заслужил это. Неужели Том считает, что хватать людей — нормально? Я больше чем уверена, что родители объясняли это ему в детстве. Но с учётом его… ареста…       Еда в одно мгновение становится безвкусной. Гермиона с шумом проглатывает, чем вызывает гневный взгляд матери, сидящей рядом, и делает быстрый глоток чая. Ей определённо не стоит думать об этом во время еды.       Оставшийся завтрак проходит беспокойно для неё: Том почти не ест, вместо этого пожирая взглядом её пылающее от злости и смущения лицо. Гермиона доедает за считанные минуты и спешит в коридор за пальто, прежде чем, даже не попрощавшись, выбегает на улицу.

×××

      В школе она находит Маклаггена только к обеду. Он сидит за пустым столом, поэтому она решает подсесть к нему. Гарри и Рон застряли в кабинете мистера Снейпа.       — Привет, Маклагген, — тихо говорит она, пытаясь привлечь его внимание.       Парень, будто сначала даже не заметив её, быстро поднимает взгляд. Его глаза округляются при виде Гермионы, сидящей прямо напротив, однако вскоре сужаются в две узкие щелки.       — Что тебе нужно? — грубо спрашивает он, скрещивая руки на груди.       Гермиона ожидала такого исхода, когда шла к нему, поэтому ничуть не удивляется. Он обижен — конечно, ведь она задела его гордость. Вероятнее всего, обижаться стоит ей, а не ему, однако она решает махнуть на это рукой.       — Я хочу поговорить о том, что было в пятницу, — она делает паузу и взволнованно кусает нижнюю губу. Он терпеливо ждёт. — Это не из-за тебя, чтобы ты понимал…       — Тогда в чём проблема? — он вскидывает одну бровь, а после усмехается. — Разве нормальные девушки сбегают с первого свидания?       Она удивлённо смотрит на него, что, кажется, только веселит его.       — Погоди, — хмуро говорит она, бегая глазами по столу. — Нам стоить прояснить эту деталь: мы с тобой не были на свидании. Ты позвал меня на вечеринку, куда, похоже, пришли половина старшеклассников из нашей школы. Это не свидание.       — Но ты пошла со мной наверх! Можно было догадаться, чем мы собираемся заниматься там, мисс Самая Умная.       Гермиона морщится, когда слышит подтекст в его словах. Отвращение бурлит в ней. Она обнимает себя руками, глядя на самодовольного Маклаггена. Он выглядит так, будто выиграл спор, — она видит эту усмешку не только на его губах, но так же в глазах.       — Я не отрицаю этого, Маклагген, — шипит она. — Просто пытаюсь донести до тебя мысль, что мы не пара или что-то в этом плане.       — Конечно, нет, — он стонет и откидывается на спинку стула, опуская ладони на лицо. — Чего я хотел, когда приглашал к себе в дом Гермиону Грейнджер? К твоему сведению, я не собирался заставлять тебя или принуждать к чему-либо без твоего согласия. Судя по тому, что ты с радостью пошла со мной в комнату, я был уверен, что ты не против, но потом… Если ты расстроилась из-за этого, то я не хотел тебя пугать.       Он убирает ладони от лица и с укором смотрит на неё. Гермиона качает головой, уже жалея, что действительно решила поговорить с ним о произошедшем.       — Я не знала этого! — выпаливает она, а затем старается говорить тише, когда несколько подростков обращают на них внимание. — Я не ожидала, что ты поведёшь меня наверх, чтобы… ты сам знаешь.       — Тебе не понравилось?       — Я… — она делает паузу и облизывает губы, чувствуя, как её щёки покрывает краска от воспоминаний. Тошнота начинает скручиваться в животе. — Я не говорила этого.       Некогда хмурое выражение лица Маклаггена сменяется лёгкой ухмылкой, ползущей по его губам. Гермиона выдыхает, готовая закатить глаза. Чёрт.       — Значит тебе понравилось целоваться со мной? — дразнит он, чуть склоняясь к ней.       Гермиона неохотно кивает, ругая себя за то, что сказала лишнего. Она действительно не хотела говорить ему о том, что ещё никогда не целовалась с парнями, однако это само сорвалось с её губ.       Лицо начинает стремительно краснеть.       — Хватит улыбаться, дурак, — бормочет она, строго смотря на него. — Мы с тобой не пара, Маклагген.       Он стонет с наигранным разочарованием.       — Мы можем остаться друзьями?       Гермиона смягчается, когда видит искреннюю заинтересованность в его глазах. Она грызёт нижнюю губу, несколько мгновений думая над его вопросом, прежде чем смущённо кивает.       — Да. Но только друзьями.       — Идёт, — он широко ухмыляется ей и протягивает руку, которую она неохотно пожимает.       Стоит признать, что после пятничной вечеринки трогать Маклаггена для неё сродни того, чтобы коснуться Тома. От сравнения её передёргивает.       — Гермиона? — она оборачивается на знакомый голос, видя Гарри и Рона, спешащих к ней. — Гермиона!       Маклагген цокает позади неё, когда к ним подходят мальчики. Гарри опускает тяжёлую руку на её плечо и сжимает его, пока Рон со злостью смотрит на Маклаггена.       — Что ты делаешь с ним? — грубо спрашивает он, не глядя на неё.       Она хмурится и сбрасывает руку Гарри со своего плеча, прежде чем встаёт из-за стола. Парни не сводят взгляда с Маклаггена, который отвечает им тем же, и Гермиона закатывает глаза от раздражения. Она забирает поднос с едой и толкает Рона локтём в плечо.       — Прекрати, — шипит она, а после смотрит на Маклаггена. На его губах застывает презрительная усмешка, направленная на парней. — Надеюсь, мы с тобой всё разъяснили, Кормак. Встретимся на литературе.       Она натянуто улыбается ему, когда он переводит свой взгляд в её сторону. Усмешка быстро превращается в ухмылку, и он подмигивает ей, чем вызывает фырканье у мальчиков.       — Конечно, дорогая.       Гарри подаётся вперёд, однако она шепчет ему на ухо, чтобы он остановился, и уводит их от стола Маклаггена. Гермиона нервно ищет свободное место, и, как только ей на глаза попадается столик у окна, идёт к нему.       — Что вы там устроили? — раздражённо требует она, опуская поднос с салатом на стол. Гермиона по очереди смотрит на парней, которые стоят перед ней с каменными лицами и сжатыми губами. — Я думала, что Маклагген ведёт себя как ребёнок, но вы — ещё большие дети в сравнении с ним. Грубо так брать и встревать в наш с ним разговор!       — Не начинай это снова, Гермиона, — Рон закатывает глаза и скрещивает руки на груди.       — Не начинать что?       — Не отчитывай нас, ради бога! Мы лишь хотим узнать, зачем ты снова говорила с ним? Мы с Гарри думали, что после вечеринки ты больше не захочешь с ним общаться.       Она смеётся и садится, вынуждая их следовать за ней.       — Мне кажется, что мы это обсудили ещё в пятницу, — бормочет она, открывая коробочку с соком. — Я подошла к нему, чтобы извиниться за то, что сбежала тогда. Мы приняли решение остаться друзьями.       — Остаться друзьями? — переспрашивает Гарри, хмуро смотря ей за спину. — Звучит слишком радикально, не думаешь? Или он убеждён в том, что вы встречались?       — Он думал, что это свидание, — она кривит уголок губ и делает маленький глоток клубничного сока.       — Маклагген не хочет извиниться за то, что чуть не изнасиловал тебя? — спрашивает Рон, сжимая кулаки на столе. Гнев сочится из его дрожащего голоса. — Гарри, нам стоит поговорить с ним.       — Да, мы…       — Не надо, — стонет Гермиона, сжимая переносицу. — Мы во всём разобрались, и он… не пытался меня изнасиловать, Рон. Я должна была знать, на что иду, когда решила подняться в комнату вместе с ним.       — Это не твоя вина!       — Я и не говорю, что я виновата. Просто констатирую факт, что мы оба повели себя неправильно. Он не согласовал это со мной, сделав поспешные выводы, а я — упустила это из вида. Хотя могла догадаться, — угрюмо заканчивает она, оборачиваясь назад.       Маклагген уже не смотрит на них: он всецело увлечён разговором со своими друзьями. Парни в кофтах с эмблемой их футбольной команды дурачатся, играя с едой, и пристают к проходящим мимо ученикам. Гермиона закатывает глаза и отворачивается от них, не увидев ничего нового.       — И всё равно, — тихо начинает Гарри, — мы можем поговорить с ним, если он снова начнёт к тебе приставать. Главное — скажи нам.       — Сразу же!       — Ладно, — Гермиона кивает и дарит им небольшую улыбку. Тепло разливается в её сердце от заботы, которую она слышит в их голосах и видит на деле. — А теперь рассказывайте, в чём вы опять провинились.       — Снейп увидел, как мы переписываемся во время урока, — фыркает Гарри. Он рассеянно чешет шрам на руке. — Он отобрал у нас листы и заставил прочитать всё перед ним.       — Так просто? — спрашивает Гермиона, чувствуя маленький укол разочарования. — Я была большего мнения о нём.       Она прыскает от смеха, когда видит удивление, отразившееся на лицах парней.       — Снейп пригрозил, что в следующий раз это будет класс, а не он, — пожимает плечами Рон, засовывая в рот ложку её салата. Она кидает на него недовольный взгляд, и он вскидывает брови. — Что? Я не ел с самого утра!       — Тогда иди и возьми себе еды, Рон! — Гермиона тащит поднос ближе к себе и забирает у него ложку. — И ты, Гарри, тоже. Через полчаса начнётся урок.       — Да, Гермиона, — синхронно говорят они, прежде чем встают из-за стола и направляются к кафетерию.       Гермиона смотрит им вслед, прокручивая в руке свою ложку, и думает над тем, что сказал ей Маклагген. Он действительно думал, что у нас было свидание? Она фыркает и качает головой. Он, возможно, и ничего, но точно не в моём вкусе. Хорошо, что мы быстро разобрались. Я думала, он более конфликтный, судя по множеству задержаний у учителей после уроков.       Гермиона вздыхает и черпает ложкой овощной салат, опуская её в рот. Ей следует отдохнуть от всех этих мыслей.       2 марта, 1995г.       — …а потом она поцеловала меня с языком. Я думал, что меня вырвет.       — Господи, Рон, — Гарри прикрывает рот рукой и делает вид, что его сейчас стошнит. — Мы могли обойтись и без подробностей твоей личной жизни.       — Я согласна с тобой, Гарри, — Гермиона морщится и откидывается на спинку дивана.       Рон смеётся над их реакцией, сгибаясь пополам, прежде чем давится от смеси пива и смеха. Гермиона ухмыляется и стучит его кулаком по спине, наблюдая за Гарри, который, похоже, вскоре тоже повторит участь своего друга.       Сегодня воскресенье, и они собрались все в доме Гарри, чтобы весело провести этот день. Мистер и миссис Поттер уехали на важное мероприятие по работе его отца, поэтому приедут только утром. Рон останется у Гарри с ночёвкой, что планировала и Гермиона, однако мать запретила ей. Она говорит, что волнуется за неё, оставляя на ночь в компании двух парней.       Последние несколько дней она ведёт себя так странно.       Сейчас они сидят на диване и смотрят фильм ужасов, который крутят по телевизору уже весь вечер. У каждого из них в руках по банке пива, которое Гарри украл из запасов своего отца. Она думает, что ему здорово влетит за это, когда родители вернутся утром.       Эта мысль вызывает у неё хихиканье, и она пытается его скрыть за очередным глотком. Сливочный вкус орошает её язык.       — Я не… — Рон отворачивает от них, вновь закашливаясь. Его лицо всё красное, а голос хриплый, когда он продолжает говорить. — Вы же сами сказали, что вам интересно послушать. Вы действительно надеялись на что-то романтичное? Что мы посидим у бассейна и мило побеседуем, а затем я накину на неё свою кофту, чтобы она согрелась? Чушь.       — Мы не думали, что она зайдёт так далеко на первой же встрече, — Гарри играет бровями, намекая на историю с языком Лаванды Браун. Гермиона чувствует, что её начинает тошнить, когда представляет эту сцену. — Бон-бон.       — Нет, — тянет Рон и вымученно стонет в свои ладони, — Гарри, не смей! Прошло всего несколько дней, а я уже ненавижу это прозвище.       Гермиона болтает пиво в банке, которого осталось совсем немного. Она выпила всё за пятнадцать минут.       — По-моему, звучит очень мило, — ехидно говорит она, вытирая пенку с верхней губы и покрасневших щёк — каким образом она попала на остальные части её лица?       — Надеюсь, ты шутишь, — Рон кривит губы, допивая своё пиво. — У тебя есть ещё, Гарри?       Он качает головой, переключая каналы на маленьком телевизоре. Гермиона рада, что они перестанут смотреть тот ужасный фильм: она не из пугливых, но действительно уже начинает задумываться над тем, как будет ехать домой. Этот фильм вызывает у неё неоднозначные эмоции.       — Не наглей, Рон. Я сразу сказал, что, если возьму больше, то мне сильно влетит.       — Тебе и так влетит. Это лишь вопрос времени, когда мистер Поттер заметит пропажу.       — Не переживай, — мрачно говорит Гарри, и они все напрягаются от изменения тона его голоса. — Его волнуют сейчас вещи пострашнее, чем три пропавшие банки пива. Но они стоят очень дорого, поэтому я стараюсь не увлекаться.       Момент тишины.       — Это всё ещё Блэк? — неуверенно предлагает Рон, ковыряя кутикулу на большом пальце.       Гермиона смотрит на профиль Гарри. Желваки ходят ходуном на его обострившихся скулах, когда он слишком сильно стискивает зубы. Из-за футболки, оголяющей руки, она может заметить то, как напрягаются его мышцы. Кажется, будто маленький пульт сейчас сломается на пополам из-за его сильной хватки.       Она сглатывает и опускает взгляд на свою полупустую банку. Атмосфера вокруг них накаляется.       — Конечно. Прошло уже несколько лет с тех пор, как он сбежал из тюрьмы, а его всё ещё не могут найти. Ни одной улики, указывающей на место, где он прячется, после того случая с парком в прошлом году, — горько говорит Гарри.       — Я слышал версии того, что он может прямо сейчас путешествовать по миру, находясь в бегах. Либо же прятаться здесь, совсем близко.       — Это звучит достаточно логично, — рассеянно говорит Гермиона. — Второй вариант. Часто преступникам удаётся долгие годы не попадаться на глаза полиции именно тем, что они находятся всё это время у них на виду. Я слышала, Сириус Блэк довольно изобретательный… Возможно, эта версия действительно имеет место быть.       — Мой отец думает так же. В этом году он стал часто выпивать… Во время таких моментов он может начать рассказывать о своём детстве и о том, как Блэк вёл себя в те годы, — Гарри хмыкает, и затем, не найдя ничего интересного, выключает телевизор. Тишина ложится на их плечи. — Он говорит, что Сириус всегда был слишком дерзким для своего же блага, слишком хитрым, но никогда не думал наперёд, действуя моментом. Отец уверен, что именно по этой причине он смог сбежать из тюрьмы.       — Тебе не кажется, что мистер Поттер слишком сильно одержим его делом? — тихо говорит Рон и ставит пустую банку на столик.       Гарри пожимает плечами.       — Я могу его понять: сложно забыть о человеке, с которым вы когда-то тесно дружили, а затем он убил всех твоих друзей.       Холодок пробегает по телу Гермионы при этих словах. Она чувствует, как слёзы начинают накатывать к глазам, — она всегда реагирует слишком остро на такие вещи. Гермиона рассеянно моргает, а затем переводит взгляд на зашторенное окно рядом с телевизором. Становится беспокойно.       Интересно, как они засыпают каждую ночь с мыслью, что где-то рядом может прятаться настолько жестокий преступник? В моём положении я должна знать ответ на этот вопрос, но он никак не приходит…       Она поджимает губы, когда ей становится слишком грустно.       — Знаете, — задумчивый голос Гарри прерывает её размышления, и она вскидывает голову, — отец обычно не оставляет кабинет закрытым, поэтому я мог бы показать вам кое-что. Надеюсь, вы не испугаетесь.       — Не думаю, — бормочет Рон, вставая с дивана.       Гермиона проводит рукой по бёдрам, чувствуя, как тревога скручивает желудок в узлы. Она кашляет и ставит банку на стол, прежде чем встаёт следом за Гарри, и они поднимаются наверх.       — Он начал вести эту доску ещё три года назад, — говорит Гарри, открывая им дверь. — В большинстве своём там много хлама, который, как мне кажется, только отвлекает, но отец со мной не согласен. На середину он закрепил вырезки из газет, которые датируются от семидесятых годов до наших дней.       Гермиона охает, когда они заходят во внутрь, и Гарри включает свет. Кабинет мистера Поттера небольшой, как и весь их дом, от чего помещение выглядит ещё более маленьким: коричневый стол посередине почти полностью заполнен фотографиями и папками с различной документацией, лежащими друг на друге высокими стопками, а шкафы, стоящие по бокам, ломятся от книг.       Пробковая доска, висящая прямо над столом, привлекает её внимание почти сразу. Гермиона чувствует, как начинает бледнеть, когда, бегая глазами по газетам и фотографиям, находит изображения с посиневшими телами жертв. Она подходит ближе, несмотря на дрожь в руках и коленях, и рассматривает фотографию молодого парня в очках и клетчаткой рубашке. В его глазах горит огонь, а уголки губ чуть приподняты в лукавой улыбке, когда он смотрит прямо на неё.       Гермиона чувствует себя так, будто её сейчас вырвет.       Она заставляет себя перевести взгляд, замечая рядом с фотографией прикреплённую газету с кричащим заголовком. Шестнадцатилетний Эндрю Ховард был найден повешенным в собственном доме.       Она начинает тяжело дышать, когда углубляется в чтение, и рассеянно стирает дорожки слёз со своего лица. Боже… Его тело было обнаружено в подвале только на следующий день. Кажется, это первая жертва Блэка. Я не могу это читать…       Гермиона резко отворачивается, пытаясь перевести дыхание. Рон рассматривает фотографии с мест преступлений, лежащие на столе, когда как Гарри сидит в кожаном кресле, устало опустив голову.       — Это ужасно, — хрипит она, сжимая дрожащие руки в кулаки. — Так ужасно…       — Это лишь часть всего, — бормочет Гарри. — Всё это — работа отца. Если бы не он, то дело бы давно прикрыли.       — О нём почти ничего не слышно уже полтора года…       — Да, ты прав. Полиция хотела временно приостановить расследование несколько месяцев назад, потому что нет никаких улик, указывающих на его текущее местоположение или потенциальных жертв. Отец злится из-за этого, поэтому много пьёт.       — Мне жаль, что дело хотят закрыть, Гарри, — говорит Гермиона, отходя в другой конец комнаты. Подальше от пробковой доски.       — Он начнёт своё собственное расследование, — твёрдо говорит Гарри. — Даже если официальное дело действительно остановят, я уверен в том, что папа пойдёт копать дальше любую информацию о Сириусе. Он не такой человек.       — Я бы хотел помочь, Гарри, — хрипит Рон, отходя от стола. Гермиона кивает, поддерживая его. — Но я ни черта не понимаю в этом деле.       Гарри качает головой, но улыбается им: вымученно и слабо.       — Вы и не обязаны. Что-то мне подсказывает, что это расследование должно принадлежать отцу.       Гермиона сжимается после его слов. Она поднимает взгляд на Рона, встречаясь с ним глазами и видя ту же эмоцию в них, что она испытывает сама — раскалённый добела ужас. Он сглатывает и расстёгивает верхнюю пуговицу, будто ему становится тяжелее дышать.       Гермиона подозревает, что сейчас прозвучит. Осознание этого бьёт её наотмашь.       — Самое важное — то, чтобы это дело не стало для него последним.