No Boundaries

Вечер, в который они встретились, МакКой не мог бы назвать самым счастливым в своей жизни. Откровенно говоря, не только вечер, но и день. Предыдущие несколько месяцев были сущим кошмаром, из которого он уже и не наделся выплыть. Жизнь никогда не преподносила сюрпризы по отдельности. И если все шло прахом, то сразу скопом. Раньше МакКой думал, что это испытание, за которым светлое будущее. Теперь же считал, что это уже подарок – потому что за одним ударом почти не чувствуешь другой. И поэтому он даже не разозлился, когда его машину угнали буквально из-под носа. За полчаса до того, как он должен был сесть в нее утром и отправиться в больницу. В больнице дожидались двое пациентов со срочной трансплантацией, доноры для которых нашлись только-только. Это занимало большую часть мыслей МакКоя. Работа и раньше была тем миром, в котором он предпочитал существовать, независимо от наличия других, более важных, но сейчас она осталась практически единственным спасением. После совершенно безумного дня и без машины он появился в собственном районе ближе к полуночи, раздумывая о том, есть ли в холодильнике что-то, кроме пива, или ему предстоит умереть от голода. Впрочем, такой вариант отчего-то не казался совсем уж ужасным. Поэтому юноша, выскочивший из подворотни и почти столкнувшийся с ним, не напугал доктора и не удивил. Он взглянул на МакКоя затравленным взглядом, испуганно отшатнувшись. Белая футболка его была в крови. И Леонард на мгновенье задумался – его ли? Мальчик вышел из тени фонаря, и свет обнажил тонкие руки, исполосованные порезами. Следы были совсем свежие. - Кто это сделал? - Я не знаю… их, - он неопределенно махнул головой в сторону переулка. – Я.. мне… наверное, нужна помощь, - выговорил он еще более неуверенно. - Я вижу. Гордого «я доктор» МакКой не добавил. Не смог, потому что едва успел подхватить на руки потерявшего сознание юношу. МакКой по привычке схватился за сотовый, вызвать «скорую», но забытый накануне в машине телефон, естественно, был украден вместе с ней. -Черт! Юноша оказался почти невесомым, МакКой поднял его на руки без проблем. Картинка выглядела, пожалуй, чересчур театрально. Воображение не разочаровало - так обычно герои вбегают сквозь стеклянные двери больницы, рыдая и расталкивая всех в коридоре. И хотя подобный случай был в практике МакКоя - человек, принесший друга, был испуган до шока, пациент же истекал кровью, - доктор все равно не любил подобных сцен и всегда надеялся, что самому ему не придется с таким столкнуться. К счастью, в доме не было стеклянных дверей, да и в целом его достаточно неудобный подъем на третий этаж остался незамеченным. Он положил мальчика на диван и потянулся к телефону, который в его съемной квартире был лишь по случайности, пользоваться им до сих пор не приходилось. Юноша заворочался на диване и открыл глаза, светлые с длинными ресницами. Девочки толпами ходят следом - щелкнуло в мозгу доктора. - В больнице тебе помогут, - пообещал МакКой. Юноша, будто собрав последние силы, коснулся его руки. Наверное, хотел схватить, но слабость не дала ему этого сделать, и пальцы предательски разжались. - Не надо больницу, - попросил он. – Пожалуйста. Лучше я уйду, хорошо? Попытка подняться тоже не принесла должного результата, на сей раз, потому что МакКой осторожно толкнул его в грудь и уложил обратно. - Вы же врач… - продолжил юноша. - Как ты… Впрочем, не важно. Если у тебя заражение крови? - Пожалуйста. Никогда за всю практику, МакКой не слышал такого «пожалуйста». На его веку попадались пациенты, которые панически боялись клиник, но даже они не заставляли его сбиться с назначенного плана. Хорошо. В любом случае, он мог позволить себе сначала обработать раны, а потом решать, везти его в больницу или нет. Кем бы ни были эти люди, дух садизма преобладал в них в завидных пропорциях. Руки юноши были сплошь изрезаны. Казалось, сотней тонких надрезов. К счастью, почти все достаточно поверхностные. Шов он наложил только один. При обработке МакКой решил, что жить с таким вполне можно, и если в ближайшие время у юноши не поднимется температура и не появится припухлости, значит, осложнений не будет. Но Леонард все же ругал себя за то, что пошел на поводу у мальчишки. В конце концов, человечество еще не изобрело прибор, который безошибочно мог бы определить все внешние и внутренние повреждения организма, а уж на глаз он тем более мог вполне ошибиться. Доктор порывался все-таки вызвать «скорую» каждые полчаса, но что-то в этом застрявшем на подкорке «пожалуйста» не давало ему этого сделать. Юноша не был без сознания, он спал, беспокойно ворочаясь. Температура тоже не поднималась. МакКой подавил желание порыться в его карманах в поисках документов или чего-нибудь, что рассказало бы об образе жизни его случайного пациента – рядом с Блаффом [1] неудивительно столкнуться с наркоманами в поисках дозы. Но мальчик тяжело вздохнул сквозь сон и наморщил нос, из-за чего россыпь веснушек собралась на переносице. И МакКой отогнал от себя вторую мысль. Со всем остальным они разберутся завтра. *** - Необязательно было меня закрывать. Голос юноши оказался звонким, но приятным. Вчера почти неуловимый в нескольких фразах акцент, теперь стал ярче. Кажется, это что-то русское или немецкое. Для МакКоя эти два иностранных языка звучали одинаково агрессивно. Сам парень выглянул с балкона. Бледность не пропала, но в целом выглядел он бодро и достаточно здорово. Чистые волосы торчали сотней непослушных светлых кудряшек. Синяя футболка, которую доктор оставил ему вместе с полотенцем, висела на нем мешковато. МакКой подумал, что так, пожалуй, мог бы выглядеть его сын. - Тебе был нужен отдых, а меня срочно вызвали. К несчастью, найти меня могут даже без сотового. Больница… - МакКой пожал плечами. Объяснить все эти срочные вызовы, внезапные операции и смены достаточно сложно человеку, который не живет в этом. Да, и как показала сама жизнь, не каждый может это понять и в течение долгих лет. - Ааа… А я уж подумал, что это лечение голодом, - хмыкнул юноша. И тут МакКой вспомнил про запасы в холодильнике. Не понятно, сколько мальчишка не ел, плюс потеря сил, а он даже про это не подумал. Хорош доктор. - Черт. Прости. Пицца? - Уже. МакКой непонимающе промолчал. - У тебя отличная соседка по балкону. Она одолжила муку. - Я даже не хочу знать, как все это произошло. С Ухурой они общались все два месяца, что он тут жил. Она имела удивительный талант влезть в чужую жизнь достаточно ненавязчиво и при этом расставить по полочкам все, что нужно. Иногда Леонарду казалось, что она не лингвист, а психолог, причем работающий на разведслужбу, уж больно талантлива. - Здравствуй, Леонард, - раздался певучий голос с балкона. - Привет, Нийота, - МакКой прошел на балкон. Соседка, миниатюрная темнокожая девушка подмигнула ему. – Спасибо, что не дала моему гостю умереть с голода. - Я предлагала ему более целостной еды, но он отказался. - Юный повар, - разговаривать с соседкой не хотелось, ненужные вопросы были ни к чему. - Ну, мы пойдем ужинать. - Приятного аппетита, Леонард. И привет Павлу от меня. «Павлу?» - чуть было не переспросил доктор, но вовремя остановился и только кивнул. МакКою хотелось проверить раны юноши, и вообще, наконец, выслушать его историю, понять, что делать с ним дальше. Но названный Павлом кудрявый повар хозяйничал на кухне, на которой внезапно появилось слишком много чистой посуды. Пицца пахла великолепно. И разговор, казалось, определенно лучше вести на сытый желудок. - Из чего ты ее сделал? - Тесто на воде. Прости, молоко я допил, когда проснулся. Ну а так - все, что выгреб из холодильника. Надеюсь, я не слишком хозяйничал? - Нет. Даже если бы и так – ты боролся за выживание, - улыбнулся Леонард. – Там еще пиво, если хочешь. - Его мне можно, доктор? - Думаю, что да. Кстати, вчера ты угадал безошибочно. Как ты понял, что я врач? Паша отвел взгляд и пожал плечами. - Ну, хорошо… Начнем с более простых вопросов. Павел? - Да. Чехов. - Леонард МакКой. В тот вечер они так и не поговорили о случившемся. Паша, на удивление, словно не собирался уходить, МакКой с еще большим удивлением не собирался его прогонять. *** - Прости, сейчас я еще кофе глотну, - театрально начал Кирк, отпивая из пластикового стаканчика и параллельно подмигивая мимо проходящей медсестре. – И теперь еще раз – ты ЧТО сделал?! - Иди к черту, Джим. Ты все слышал, - отмахнулся доктор. - Что ты подобрал парня на улице и оставил его жить у себя? Развод настолько сильно повлиял на твои умственные способности? МакКой стиснул зубы. Воспоминания о недавнем разводе еще достаточно болезненно переживались им, несмотря на то, что отношения с Мириам сошли на нет задолго до официального решения. Уже почти пару лет назад, когда она перестала воспринимать ненормированную работу мужа, а он не мог начать жить иначе. Говорят, что врачи бывают или хорошие, или хорошие семьянины. Он был из первой категории. Они пытались какое-то время ради Джоанны. Но не вышло все равно. Его дочери только что исполнилось шесть. Уже достаточно сообразительный и все понимающий ребенок. МакКой иногда думал, что им стоило разойтись пару лет назад, девочке было бы проще это воспринять. Бракоразводный процесс прошел спокойно. Он согласился на все бешеные условия жены. Связываться не хотелось. Взамен она, по крайней мере, не пыталась отобрать у него дочь, с которой он старался видеться как можно чаще. Хотя «как можно чаще» с его работой было понятием относительным. Теперь эта холостяцкая квартира близ криминального района. Украденная машина. И мальчишка без роду и племени. Полный набор радостей жизни. Так еще и лучший друг делает все, что угодно, только не поддерживает. Джеймс Ти Кирк. Фигура в больнице самая заметная. Пожалуй, после акушерки-лесбиянки, которую обожали все роженицы. Кирк пользовался популярностью у женщин все возрастов и наций. И у молодых мужчин, которые смотрели на него с обожанием. Джим не гнушался ни теми, ни другими. Кажется, самым его долгим романом был двухнедельный. Впрочем, никто из них двоих не осуждал поступки второго. А если судил, то вслух. - Ему была нужна помощь. - Ты мог привезти его сюда. - У него нет страховки. - С каких пор это твоя обязанность? Что с тобой такое? Кто он? Откуда? Что ты о нем знаешь? Леонард не знал ничего. Только имя. И то, что юноша умеет готовить. Он не знал, ни почему тот оказался в подворотне, ни почему на него напали. Ни слова. - Ты со своей параноидальностью и недоверием… И не знаешь? Это казалось странно и ему. Трудный день. Трудная неделя. Хотелось помочь. Впервые за долгое время он почувствовал себя нужным кому-то. И этот кто-то не хотел от него разговоров за жизнь, объяснений или чего-либо подобного. Это был гуманный жест эгоизма. МакКой сделал так, как было удобно ему. - А если он убил кого-нибудь? – наконец, произнес Кирк. МакКой думал об этом всю дорогу до дома. Что если так и есть, и рядом с ним убийца? За сохранность квартиры он не волновался, брать особо было нечего. Мириам позаботилась об этом. Но он уже познакомился с Ухурой, а вдруг он насильник или маньяк, и девушке грозит опасность. На самом деле, Леонард понимал, что эти мысли шли где-то фоном, сердце не екало – то есть никакого плохого предчувствия. Он не верил, что юноша способен на нечто столь ужасное. И все же перед дверью он чуть помедлил, прежде чем открыть ее. Квартира встретила его тишиной и прохладой. Чехов по возможности навел порядок. И хотя это больше было похоже на «собрать вещи и положить их стопочкой в угол», нежели на уборку, тем не менее, МакКой умилился этой заботе. Окно было приоткрыто, поэтому в комнате легко дышалось. В холодильнике доктор обнаружил пополненные запасы. И не только пива. Но все это не могло скрыть один единственный факт – он был в квартире один. Мальчик благодарно сделал все, что мог, и предпочел ретироваться. Этот факт странно воспринялся разумом. Не надо было больше дергаться и волноваться, он сам решит свою судьбу и жизнь. Но ощущение, что МакКой упустил светлячка на темной тропинке, не отпускало. Леонард не успел подумать о большем, когда в дверь постучали. Стоящий на пороге Чехов вызвал улыбку, потому что доктор неосознанно понадеялся, что это он. - Извини, что ушел без предупреждения, - сказал мальчик. - Ты не на привязи у меня, - улыбнулся МакКой. Кажется, за последние сутки он улыбался гораздо больше, чем за предыдущие месяцы. - Я, в общем, домой сходил… А теперь зашел попрощаться. Вот, - Чехов протянул ему сверток из обычной белой бумаги. - Что это? - Больше у меня нет. Это «спасибо». - Да, Чехов, Вы, пожалуй, самый умело маскирующийся убийца в истории. - Убийца? - Не бери в голову. В общем, деньги свои оставь при себе. И приготовленной еды мне на одного слишком много. - Пригласи Ухуру, - улыбнулся Павел. - Пожалуй, такой говорливости я сейчас просто не переживу. Леонард не узнавал себя. Даже попытавшийся поставить его на путь разума Кирк не преуспел. Вместо того чтобы забыть всю эту историю, он снова открыл дверь человеку, который о нем ничего не знает. Человеку, о котором ничего не знает он сам. После ужина МакКой проверил его порезы. - Все вполне нормально. Раны совсем поверхностные, кроме той, что на предплечье. Я наложил швы, но боюсь, что шрам может остаться. - Это не так страшно, - махнул рукой Чехов. – Все могло быть и хуже. Я не знаю, чего они от меня хотели. Деньги забрали, конечно, но там был минимум. - Может, это их и разозлило. Это достаточно криминальный район. - Почему ты живешь в нем? - Здесь дешевле, а в данный момент мое финансовое положение после развода мне не позволяет другого, - быстро рассказал Леонард и прежде, чем мальчик смог развить ту тему, добавил: - А вот что ты здесь делал? - Заходил к приятелю. МакКой не поверил, но кивнул. Он не отец ему, чтобы разбираться, где и как парень проводит ночи. - Я так понимаю, что заявление ты писать не собираешься? Павел отрицательно покачал головой. - Тогда я считаю, я могу узнать, ради кого нарушил клятву Гиппократа. Это не был вопрос. Паша потянулся в кресле. - Я не знаю, с чего начать. И сейчас по закону жанра ты скажешь «начни с начала», поэтому я с него и начну. Я второй год живу здесь нелегально, поэтому больница для меня - это сразу депортация. - И что стало причиной? - Знаешь, у нас в стране говорят «приехала поступать и не поступила». Обычно про девушек, которые приезжают в столицу, проваливают экзамены, не хотят уезжать и вынуждены работать проститутками. МакКой поперхнулся. - И ты?.. - Нет, что ты, - засмеялся Чехов и театрально завел руку за голову, выгнув шею. – Хотя я бы мог. - Без сомнения, - Леонард не лгал. - Поступил я нормально. Более того учусь до сих пор. Только сейчас… - он засомневался, словно готов был бежать за дверь по любому неясному взгляду доктора. - Поддельные документы? Я не собираюсь тебя никуда сдавать. - Да. Я… В общем, с моими блистательными результатами на экзаменах никто особенно глубоко в документы не лез. Поэтому повезло. Плюс мне разрешили подработку на кампусе, стандартную. Двадцать часов с минимальной оплатой. Но хотя бы на съем койки в общежитии. И помогаю с лабораторной работой. - Оно стоит этого? Вот такая жизнь? - Я думаю, что это уже несколько личный вопрос, доктор. МакКой и забыл, что разговаривает с подростком. Что бы там ни было у него за плечами, но характерные особенности возраста никто не отменял. Конечно, максимализм. - Сколько тебе лет? - Девятнадцать. - По документам возможно. А если серьезно? - Семнадцать. - Еще можно играть с жизнью, да, - кивнул МакКой. Чехов хмыкнул. - Что? – спросил Леонард. - Речи человека, который считает, что уже все прожил и испытал. Ему кажется, что он особенный, что за спиной столько всего, но на самом деле он обычный человек, которому не повезло в личной жизни, и который теперь придумывает себе кокон из душевных травм и умных мыслей… У МакКоя просто челюсть отвисла. То ли от того, что кто-то в принципе с ним разговаривает в таком тоне, то ли от того, что этот кто-то - юнец, которому он, может, и не жизнь спас, но помощь оказал. - Простите, юноша, а не слишком ли вы разошлись в моем доме? – обижаться на него было невозможно, поэтому МакКой откровенно улыбался. - Наверное, - он почесал затылок. – Я слишком часто говорю правду. - Живя по фальшивым документам. - Где-то прибыло, где-то убыло. Закон сохранения массы вещества во Вселенной. - Как я посмотрю, ты тоже считаешь себя особенным. - И тоже крайне зря, - улыбнулся Чехов. Молния разрезала полотно неба. И полил дождь. В этот вечер Паша тоже не ушел. *** Спустя неделю Чехов чертил что-то в альбоме, сидя в кресле, которое облюбовал. Он все еще уходил утром на учебу, приходил вечером – посидеть - и оставался. Чаще потому, что МакКой не отпускал его одного среди ночи. Опасно – уговаривал он то ли себя, то ли его. - Ты машину времени проектируешь? – спросил МакКой, когда в очередной раз заглянул в тетрадь юноши и не понял ровным счетом ничего из обозначений и вычерченных линий. - Почти, - улыбнулся Паша. – По сути это вариант космического двигателя. Слышал про солнечные паруса? - Нет. - Одна из теорий, благодаря которой мы сможем развить не сверхсветовую, но все-таки близко световую скорость. Как ты понимаешь, речь идет об энергии солнца. Если перед путешествием к дальним звездам и планетам корабль, оснащенный солнечными парусами, проложит путь вокруг солнца, фотонное излучение зарядит паруса настолько, что скорость корабля практически приблизится к скорости света. Проблема в том, что множество мельчайших остатков метеоритов и космической пыли будут постоянно пробивать паруса, а значит нужны мини-роботы или не знаю… в общем что-то, способное чинить их, латать дыры постоянно, не выходить из строя и выдерживать космические температуры и давление. Вот этими роботами мы и занимаемся. - Поправь меня, если я ошибаюсь. А разве не надо сначала разработать сам корабль и парус? - Было бы ведро для молока, а там и корова появится, - отмахнулся Чехов. – К тому же паруса уже есть и используются, но пока по мелочи, выравнивают орбиты спутников и прочее. - Это опять Британские ученые придумали? - Нет! Русские! - Да, конечно. - Я серьезно. Фридрих Цандер теорию выдвинул. - Не русское имя. - Угу, - кивнул Паша, не отрываясь от расчетов, - немец латвийского происхождения. Но мы тогда все были СССР. Так что все лавры нам. - Значит, ты продолжаешь великое патриотическое дело? - Я просто следую за мечтой. - В космос полететь? - В далекий космос! Ребенок. - Пожалуй, я займусь более земным, мне надо отчеты написать. На какое-то время они замолчали, погруженный каждый в свое творчество. - А ты совсем не умеешь мечтать? Леонарда не поразил этот вопрос. Кажется, его давно обвиняли в излишне реалистичном взгляде на жизнь. - Ты сейчас опять скажешь, что я считаю себя особенным, но мечты… На моих глазах люди умирают, болеют неизлечимыми болезнями, мои коллеги - это масса людей с массой проблем. Я сам не исключение. Людей исполосовывают в подворотнях. Самолеты падают, здания взрывают. Прости, в каком месте там вмещается слово «мечта»? - Мечты же бывают личными. А не мир во всем мире. Поехать куда-то, забраться на гору, купить телевизор… - Ты строишь парусник для путешествия в космос. А я должен мечтать о телевизоре? – не улыбнуться было невозможно. - Надо начинать с маленького. - Конечно. - Нет, серьезно! Ты же хочешь чего-то! Ну, хоть чего-нибудь? - Я хочу, чтобы ты меня не дергал. - Кажется, я порываюсь уйти каждый вечер и не дергать тебя. - Хорошо,- МакКой потер глаза. – Я хочу, чтобы ты не порывался. Пожалуй, такого поворота не ожидал и сам доктор, а Павел и вовсе выглядел крайне обескураженным. - Серьезно? – спросил он. - Нет, - он усмехнулся, - я бы с удовольствием лучше у тебя работал горничной, диван мне здесь нравится намного больше, чем в общежитии. Но тебе это зачем? - Я не жил один восемь лет. Привычка. Кто-то рядом. Знаешь… - это было правдой. - Кошку завел бы. - Она бы быстро сдохла от голода. Я бы выкинул ее в урну и, может быть, мучился бы муками совести пару дней. А ты можешь самостоятельно найти холодильник и даже Ухуру. - Разделать и съесть, - подытожил Павел совершенно серьезно. И на следующий день в квартире МакКоя появилось чуть больше вещей. *** - И этот человек собирается в космос! - И этот человек латает людей! - И эти люди зовут себя мужчинами! После часа попыток и мучений они сидели посреди залитой водой кухни в квартире Ухуры и устало смотрели на текущий кран. - Нийота, ты не могла сразу вызвать специалиста? – уточнил МакКой. - У меня за стеной живут два мужика, я подумала, что это логичнее. Вообще после истории с мукой отношения соседей вышли на какой-то другой уровень. МакКой даже рискнул назвать бы это дружбой. И одалживать у Ухуры некоторую кухонную утварь, жизненно необходимую Паше (Леонарду казалось, что эти двое вообще говорят на каком-то неземном языке, когда они обсуждали готовку) стало привычным делом. А вот отплатить добром за добро как-то не вышло. - Мне кажется, надо хотя бы кран перекрыть, - предположил Чехов. - А я что, по-твоему, пытаюсь сделать? – МакКой, мокрый по пояс, вновь полез под раковину. - Неудивительно, что жена от тебя ушла. Не то чтобы он готов был прощать Ухуре такие достаточно жесткие издевки, но сейчас это вообще почему-то не задело Леонарда. Впервые за три месяца, которые он жил один, он вдруг почувствовал, что все так и должно быть. И Мириам в его жизни давно уже утратила тот смысл, которым наполняла ее когда-то. Задумавшись об этом, доктор случайно выкрутил резьбу еще сильнее. И получил струей холодной воды в нос. - Давайте, вызовем кого-нибудь, - обреченно простонал он. - Сдаешься? - Я доктор, а не сантехник, в конце концов. - Вылезай оттуда, - скомандовал Чехов. – Я другу позвонил, он все сделает. - И друга мы тоже тут жить оставим, ага, - хмыкнула Ухура. Час спустя, когда они интеллигентно отказывались от предложенного угощения, МакКой заметил, что пошутила она как нельзя точно. Друг Чехова, которого тот представил просто как Скотти, и Леонарду было откровенно все равно, как зовут его полностью, если и не перевернул мир, то впечатление произвел точно. Под его чутким руководством, они разве что дом не разобрали. Но трубы сменили всюду, докуда дотянулись. И когда восхищенная настоящим мужчиной Ухура уговаривала его остаться на чай, а Скотти усиленно смущался и краснел, они решили, что пора бы вернуться в свою не мужскую квартиру. Абсолютно мокрые они ввалились в квартиру и не в состоянии что-то делать уселись на пол, облокотившись о диван и вытянув ноги. - Домашние заботы дико утомляют, - произнес МакКой. - Как ты жил в браке столько лет? - Я платил за коммунальные услуги специально обученным людям. Чехов хмыкнул и замолчал, задумавшись. - Что-то не так? - Нийота… Она права ведь. Пришел мальчик с улицы и остался жить здесь. Я неловко себя чувствую. - Во-первых, не с улицы. Во-вторых, я что-то не замечал за тобой неловкости. Чехов улыбнулся. - Если не замечал, не значит, что этого нет, - сказал он. - Это временно, правда. Я не собираюсь приватизировать твою квартиру. И это был первый раз, когда Леонард понял, что что-то не так. МакКой с уверенностью так и не мог сказать ни тогда, ни позже – когда он привык. К постоянному присутствию в своей жизни незнакомого мальчишки с жутким акцентом, которому особо не удавалось слово «доктор» и которым он так любил награждать Леонарда. Он учился утром, отрабатывал свои часы днем или вечером и к возвращению МакКоя появлялся в квартире, как фея. Леонард работал почти постоянно. Чужие смены, дополнительные часы. В попытках восстановить и материальное, и душевное состояние. В квартире был художественный кавардак, но всегда чисто. Убирались они по общим выходным под какое-то абсолютно невыносимое русское радио. У Паши, как он выражался, не было ностальгии по Родине, но в курсе последних событий он должен был быть. Дошло до того, что стандартные фразы ди-джеев МакКой уже без труда мог произнести по-русски. Холодильник не пустовал. Паша закупался сам или звонил и просил купить что-нибудь по дороге. О существовании многих продуктов до сих пор МакКой даже не догадывался. У юноши был абсолютный дар по части приготовления чего-нибудь из ничего. А самое интересное, что было и желание. От плиты его отвлекали только математические формулы, сон и прогулки с друзьями. Казалось, самой страшной трагедией в жизни мальчишки было то, что при умении приготовить все, что угодно, он так и не мог нормально пожарить яичницу. В такие моменты МакКой перехватывал инициативу. Впервые в жизни радуясь, что мастерство приготовления этого нехитрого блюда отточено на ура. Им практически не о чем было разговаривать, но МакКой привык слушать про очередные неосуществимые, на его взгляд, вещи, а Паша всерьез интересовался историями пациентов. Чехов был одержим колледжем так же, как МакКой работой, поэтому у них почти не было проблем с выходными. График был абсолютно сбит и нарушен. Завтраки начинались вечером, ужины после полуночи. И однажды одним самым обычным утром, когда Чехова не было, Леонард вдруг обнаружил, что в ванной две зубные щетки. Две. За эти два месяца он ни разу не воспринимал факт того, что так везде - две щетки, две кружки, две тарелки. Но сейчас они ясно предстали перед его глазами. Синяя и желтая. И совершенно невероятным сознанием вдруг ворвалось – что он не один. Эта теплая волна сбила с ног так неожиданно, что МакКой не успел охнуть. И такие же мелочи обнаружились во всем. В простом карандаше, брошенном на столе. В ровной стопке книг по физике. В разноцветном шерстяном пледе, появившемся на диване. Во всем было совершенно неуловимое присутствие. МакКой не заметил, что рабочие часы сами собой сократились. А списки продуктов пополнялись самостоятельно – на попробовать, потому что Чехов так радостно улыбался на это, что невозможно было отказаться от этой новой привычки. Один раз он столкнулся в магазине с Ухурой. Оба чересчур счастливые. Как он узнал, пока помогал ей с сумками, она ждала в гости Скотти. К счастью, о причинах его радости она не спросила. Потому что он ведь не ждал гостей и не шел на свидание, а просто возвращался домой в какую-то совсем уже не холостяцкую квартиру. *** - Прости. Паша виновато почесал затылок и прикусил губу. Часы показывали два. Юноша загулялся, МакКой ничуть не обвинял его в этом. Горячая кровь, молодой активный парень. Чехов извинялся скорее за то, что разбудил. Он собирался проскользнуть в ванную, но не вышло. - Ничего, - МакКой перевернулся на бок, разглядывая в дверном проеме силуэт. - Там холодно? - Нет. Нам было нет. - Пошли по крепким напиткам? Паша демонстративно преодолел расстояние, их разделяющее, и выдохнул. Он принес с собой запах дождя и прибитой пыли. И не больше. - Ни капли, папочка, - улыбнулся он. - Не надо так меня звать, - МакКой почему-то очень остро среагировал на такое определение. - Я просто пошутил. - Не хочешь такого отца, - хмыкнул МакКой. - Отца?.. – Чехов замер рядом с кроватью в опасной близости от него, и МакКою перестало хватать воздуха от доступности мальчишки. Он хотел бы дернуться, отодвинуться, встать, уйти на кухню, сославшись на жажду, но Паша смотрел на него настойчиво, и вряд ли бы побег удался. - Кого ты видишь, когда смотришь на меня? – продолжил юноша. Ночью все кошки серы. Но это черный и очень цепкий кот. Глаза юноши блестели в полумраке комнаты. У Леонарда перехватывало дыхание. И не только. Желать его стало также естественно, как заботиться о нем. Осознание того, что именно значила для него эта привязанность, настигло внезапно. Раньше он думал, что так не бывает, и чувство или есть, или его нет. Теперь… Каждый вздох, каждый шаг. Движение. Время заварки чая, две ложки сахара в кофе и молоко на ночь. До самой темноты только естественный свет и обязательно остро заточенный карандаш. Он знал почти наизусть этого тощего мальчика. Извращенец. - Я не очень понимаю вопрос, - он лгал нагло, в лицо. Сказать невозможно. Объяснить, тем более. Не сейчас. Павел улыбнулся, и в этот момент МакКой понял, что давно уже пропал. Не ленивые, не глупые, не невинные губы толкнулись в его, и он не смог оказать в этом поцелуе. Губы юноши были достаточно жесткими, совсем не девичьими. МакКой в этот момент отчетливо понимал, что если в его жизни раньше и были какие-то категоричные понятия, то они таяли под этими прикосновениями. Это было мгновенное осознание - ему нравится мальчик, ему хочется его целовать. Мысль не напугала. Он притянул юношу за затылок, целуя глубже. Паша чуть не упал на кровать, но выпрямился, прервав поцелуй. - У меня уличная одежда, - оправдался он, улыбнувшись. – Спокойной ночи. МакКой понял, что непроизвольно чуть сжимает ладонь юноши. И разжал пальцы, отпуская добычу на свободу. Впрочем, кто из них был охотником, он так и не понял. Они не вспоминали ночь утром. При свете дня все стало привычным. И Леонард хотел было начать, но прикусил губу. В конце концов, что он хотел узнать? Что можно было требовать от юноши, если он сам не понимал, что испытывает. Паша мазал джем на оладьи, и МакКой смотрел на его тонкие пальцы совсем иначе. Привычные мелочи внезапно стали совсем другими. И беззаботный смех, и кудряшки, и то, как серьезно он может размышлять над заданиями. Картинка, которую он видел каждый день, вдруг приобрела совсем другой смысл. - Я уйду завтра, - произнес Чехов. - То есть? – Леонард, наверное, умер бы, подавившись, но, к счастью, в этот момент ничего не ел. - Я не могу жить у тебя вечно, правда же, - пожал юноша плечами. – Сулу и Райли согласились меня приютить. Квартира у них небольшая, но диван есть, и я уже достаточно заработал, чтобы делить с ними оплату. - Я не гоню тебя, - голос прозвучал неожиданно глухо и хрипло. - Я знаю. Но все когда-то надо менять,- фраза не терпела возражений. - Конечно, - внутри все сжималось. Не стоило даже секундно тешить себя мыслью, что за всем этим стояло нечто большее. Юному умному мальчишке нужен кто-то как минимум такой же юный. - Тогда прощальный ужин - пицца и пиво, - как можно более жизнерадостно выговорил МакКой. - Отлично. Я одолжу муку у Ухуры, - улыбнулся Павел. Все правильно. Все так и должно быть. *** - Боунс! МакКой страдальчески закатил глаза. Он ценил дружбу Кирка и был достаточно часто готов пойти ему на уступки, но не сегодня. - Что, Джим? - Та чудесная новенькая доктор из педиатрии, - Кирк чуть задумался. – В общем, не важно. Подменишь меня? - Джим, я не могу, - он хотел придумать что-нибудь, чтобы сразу отсечь вопросы, но мыслей не было. - На свидание собрался? Кто она? – Кирк обвивался вокруг него змеей, почуяв запах жертвы. Иногда казалось, что говорить о любовных похождениях он любил даже больше, чем участвовать в них. Сказать «да» означало придумать потом историю про несуществующее свидание. - Нет, просто договорились на домашний ужин. - С твоим юным принцем? - Джим! – одернул его МакКой. - Ладно-ладно, я не буду говорить, что хорошо тебя знаю, что пережил твой брак и даже сватовство к Мириам. И что я прекрасно знаю этот взгляд. И ты отказываешься от работы только по редким случаям. Я не буду всего этого говорить. Джим улыбался. МакКой в другой раз не обратил бы внимания, но сейчас кровь стучала в висках. Мысли и чувства, которые он сознательно прятал, вылезали наружу. - Он уезжает завтра, мы просто хотим попрощаться. Это было неплохое соседство. - Уезжает? – глаза Кирка округлились, и улыбка мгновенно исчезла с лица. – И как ты? - Нормально. А почему я должен чувствовать себя не так? Кирк закатил глаза, проигнорировав его вопрос. - Ты не хочешь предложить ему остаться на совсем? МакКой понимал, что смотрит на него волком. - Ну что? – продолжил Джим. – Ты забыл, что мы в Атланте? [2] Здесь нетрадиционных супружеских пар… - он как можно шире развел руками. - Ему это не нужно. - Ты думаешь за него? - Джим, скажи мне, кому я вообще нужен? - Тебе привести всех хотя бы в пределах этого здания? Там и мальчики найдутся, я уверен. Слушай, - Кирк взял его под локоть и отвел чуть в сторону с прохода. В конце концов, их и так считали подозрительной парой, еще не хватало на весь коридор обсуждать мужские задницы. - Я не знаю, что думает он. Ты не доставил мне чести познакомиться с ним. Но я вижу, что испытываешь ты. Терять тебе нечего, мне кажется, стоит попробовать. Леонард открыл было рот, чтобы сказать очередное нет. Очередное «я ему не нужен». Но Кирк покачал головой. - Не будем ругаться. Я посоветовал то, что считал нужным. Дальше ты сам, будь любезен. - Я учту. МакКой намеревался уйти, но Кирк взял его за руку. - Если ты учтешь в нужную сторону… Ты это… Знаешь, как обращаться с мальчиками? - Боже, Джим! Иди к черту! *** В квартире было темно. На мгновенье МакКой решил, что Паша вышел до магазина. Или, может, просто еще не вернулся с учебы. Но стоило ему включить свет, он охнул. Юноша сидел в углу комнаты. В его руке был нож, и он методично оставлял на руках тонкие порезы, один за другим, безвольно, будто кукла, которой управляют, но четко и абсолютно целенаправленно. - Паша! МакКой кинулся к юноше. Но тот, словно не узнавая его, продолжал резать руки, это был почти транс. Глаза полузакрыты и слезы по щекам. И стоны. Но стонал он отнюдь не от боли. И Леонард малодушно подумал, что не видь он сейчас ножа и исполосованных рук, вцепился бы в юношеские губы, срывая с них эти всхлипы, распластал бы его на полу и… - Чехов! – МакКой дернул его руку, пытаясь одновременно придти в себя и растрясти его, вырвал нож. - Отдай, - Паша пришел в себя, будто только для этого, весь был сосредоточен на острие. - И не подумаю. Он перехватил его руки. Сжимая тонкие запястья. Это с самого начала был он, внезапно осознал МакКой. Никто не нападал на него тогда в подворотне. Вопросы были не нужны, на них не мог ответить тот, кто сидел сейчас перед ним, словно околдованный. Но волнение перемешивалось с болью, с осознанием, что все три месяца каждое слово было основано на лжи. О чем он не врал? Об имени и возрасте, разве что. Но вряд ли можно поручиться и за это. - Отдай мне нож, - отчетливо проговорил юноша, глядя на него стеклянным взглядом. Нет, он не был пьян. И не был под кайфом. Наркоманию МакКой вполне мог диагностировать, как и алкоголизм. Но он был совершенно невменяем. Юноша внезапно перестал сопротивляться, захныкал, словно ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. МакКой растерялся. Впервые во врачебной и жизненной практике он не знал, что делать. - Шшш… - он попытался погладить его по волосам, но Чехов смотрел на него совершенно отсутствующим взглядом. И казалось, не узнавал. - Что же с тобой, мальчик? Паша обнял окровавленными руками колени и начал раскачиваться, сидя на полу. И тут МакКой вспомнил, что видел… Что знал эти симптомы.