Хираэт. Крылья и когти

      Аддону было девятьсот восемьдесят два года. Он был первым городом, основанным Рилосом Гайдом после переселения сара на Хазард. Даже в самые темные времена он оставался олицетворением величия страны. Теперь Аддон стал цитаделью скорби, полуразрушенными развалинами. Разбитые улицы алели от крови, всюду лежали трупы. Дворец Не-Лив был почти разрушен, но Солнечный Шпиль уцелел, хотя и на его белоснежных гранях чернели круги от катапульты. Огонь на его остроконечной верхушке продолжал отчаянно полыхать, словно пытаясь убедить кого-то, что надежда еще жива. Орвис и Дерен въехали в черную арку, которая осталась от северного въезда в город. Усталые раджигары хромали и спотыкались, их хвосты безвольно болтались между задними лапами. Орвис ощущал, как пульсирует шрам от отравленного кинжала, и порой боль была такой сильной, что темнело в глазах. Он начал понимать, как вымотан, только когда осознал, что на сегодня все битвы окончены. Ему было страшно возвращаться в город: больше он боялся услышать, что Кайри мертва. Он чувствовал на себе тайный взгляд Дерена. Сегодня они работали в команде, забыв о многолетней вражде. В мирное время их разногласия имели значение, а сейчас, на фоне происходящих ужасов, совершенно потеряли смысл. Ни к чему спорить о судьбе королевства, которого уже нет, и о наследстве, которое потеряно. Город встретил их гробовым молчанием. Лица людей были покрыты грязью, кровью и копотью. Орвису они казались одинаковыми, и он подумал, что Тасаину видит их такой же серой, безликой массой, поэтому ему все равно, кого уничтожать. Братья спешились и зашагали по живому коридору в полной тишине и под сотнями взглядов. Безучастные ко всему вокруг. Потом они услышали ее голос: — Орвис! Из толпы выбралась Кайри. Орвис увидел ее, и сердце его болезненно сжалось. Как и все остальные, она с головы до пят была покрыта сажей и кровью. Каштановые волосы поседели от пыли, на усталом лице выделялись только серые глаза. Повязка на лбу почернела, а на ноге была свежая рана, которую она даже не перевязала. Она смотрела только на Орвиса, и сколько боли было в родном взгляде! — Кайри… Орвис едва узнал свой голос: тот был хрип, чуть слышно произносивший заветное имя. Кайри сделала несколько шагов к нему, раненая нога предательски подогнулась. Обгоняя Дерена, Орвис ловко подхватил ее и обнял, обвивая ее руками так, будто хотел спрятать ее от всех ужасов, что окружали их. Ее руки впивались ему в спину. Он прильнул своим лбом к ее, и что-то горячее и соленое защипало порезы на лице. Кайри гладила его по щеке, смешивая слезы с грязью, и тоже плакала. Он понял, что она боялась за него так же, как и он за нее. Тихо застонав, Орвис еще крепче прижал к ее себе: в это мгновение он любил ее так сильно, что едва мог дышать. Он чувствовал ее привязанность в каждом ее прикосновении и в неразборчивом шепоте, что она бормотала, уткнувшись ему в грудь. Что она пережила, пока его не было рядом? Как страшно ей было? Он ведь мог ее потерять… — Кайри, где Гаарод? Нехотя отстраняясь, Орвис быстрым движением провел тыльной стороной ладони по мокрым глазам и столкнулся взглядом с Дереном. Брат смотрел на него исподлобья уничтожающим холодным взглядом, который говорил Орвису, что пережитое вместе никак не поменяло их отношений. Девушка с сочувствием посмотрела в глаза капитана Соларема и скорбно покачала головой. — Он просил передать, что любил тебя, Дерен. Дерен дернул щекой, его лицо сморщилось, словно он боролся со слезами. Он хотел что-то ответить, но тут из толпы вышла Королева Шера. Она сражалась сегодня вместе со всеми, поэтому выглядела такой же потрепанной, как и ее подданные. Ее взгляд выжидающе смотрел на братьев, и они поняли, что теперь им пора объяснить, что они сделали. Разговор их проходил в стенах дворца Не-Лив, а точнее в том, что от него осталось. Сквозь разбитые окна роскошного зала, в котором Кайри когда-то танцевала с Дереном, светили рваные солнечные лучи, все кругом посерело от пыли и насквозь пропахло дымом. Судя по треску снаружи, совсем недалеко что-то горело, но никто не будет тушить ни этот пожар, ни сотни других. Посреди комнаты стоял небольшой круглый стол и стулья, на которых расселись пришедшие. Кайри ни на секунду не отпускала руку Орвиса, словно боялась, что они опять потеряют друг друга. Он осторожно поглаживал ноготь ее большого пальца, стараясь доказать, что этого не произойдет. Вскоре подошли Айвена и Жессаро. Феодал был еще на взводе, его доспехи были покрыты кровью и кусочками перьев, а на лице красовался свежий порез от уха до подбородка. Айвена была бледна и напугана: ее военачальник Сотто был тяжело ранен в бою и теперь лежал в лазарете, борясь со смертью. Генерала Вержака тоже не было: он потерял руку и был не в лучшем состоянии. Измученные Орвис и Дерен рассказали Альянсу о встрече с Тасаину. Все слушали их, раскрыв рты. Когда они закончили рассказ, никто не проронил ни слова, даже Жессаро. — Орвис и Дерен, — обратилась к братьям Шера, — то, что вы сделали — это поразительно и смело, хотя и безрассудно. Вы рисковали своими жизнями, но в итоге вы оказались героями. Но ведь выходит, что мы потеряли Аддон и весь Рипербах вместе с ним? — Мы сделали все, что смогли, Королева, — отозвался Орвис, раздраженно чеканя каждое слово. Орвис смертельно устал, у него раскалывалась голова, и он готов был взвыть от боли в спине, но ему было очень важно сейчас донести до Королевы всю важность случившегося. Кайри стиснула его пальцы в знак поддержки. — Таковы были условия сделки. Город мы все равно потеряли бы. Сдав его вихернам, мы избежали огромного количества смертей. Тасаину сказал, что вихерны не сдаются, если победа близка. Сара не сдаются, даже если победа невозможна. Все в этой комнате знали: к вечеру в Аддоне не осталось бы ни одного живого человека. — У вас была возможность убить его. Почему вы этого не сделали? — спросила Шера, и Орвис замер. На помощь ему пришел Дерен: — Неизвестно, кто пришел бы на его место. Кайри кивнула и попросила слова у правительницы. — Абад Тасаину обладает, скажем так, военной интеллигенцией. С ним можно договориться. Если бы они убили его, на его месте мог бы оказаться кто угодно, например, варлорд Ж-Скаар. Это возможно, учитывая усиление влияния варлордов в иерархии вихернов на Хираэт. При таком раскладе дипломатические переговоры были бы невозможны. — Убийство Тасаину нам пока не на руку, Ваше Величество, — подтвердил Дерен. Шера не разделяла их мнение, но не успела заявить об этом. Из соседнего зала вышел вергар Раведж. Он был одет в дорогу, нес за спиной походный рюкзак, а на голову накинул плотный капюшон, чтобы не быть узнанным, когда пойдет по городу. Раведж явно не ожидал что Королева и остальные еще вернутся в разбомбленный дворец. Усталость Орвиса как рукой сняло. Словно подброшенный неведомой силой, он перемахнул через стол, и прежде чем Раведж успел что-либо понять, заехал ему кулаком в челюсть. Старик отшатнулся, врезался в стену и рухнул на пол. Из разбитой губы потекла кровь. Не дав ему опомниться, Орвис схватил его за ворот, поднял и прижал в стене так, что ноги Раведжа оторвались от земли. — Подлая тварь! — сквозь зубы прошипел Орвис, теснее прижимая его к стене. Никто, кроме Орвиса и Дерена, еще не знал о предательстве Раведжа, поэтому его поступок привел их в ужас. Шера поднялась, возмущенно раскинув крылья, ее хвост описал по полу дугу, разворошив только улегшуюся пыль. — Орвис, отпусти его, — приказала она, видя, что вергар судорожно хватает ртом воздух. — Хорошо, только пусть Дерен обыщет его, — через плечо прорычал тот в ответ. — Объяснись. — Сейчас вы все поймете, Ваше Величество, — ответил за него Дерен. Он приблизился к Раведжу, стащил с него котомку и вытряхнул содержимое на стол. Помимо всякой дорожной утвари, там оказался наладонник, похожий на тот, что был у Кайри. — Грязный предатель, — с презрением процедил Дерен и бросил находку перед Шерой. Лицо капитана Соларема было непроницаемо, но зеленые глаза горели от плохо сдерживаемой ярости. Орвис резко отпустил Раведжа, и тот с грохотом упал на пол, кашляя и задыхаясь. Не давая опомниться, Орвис подхватил его за шиворот, легко протащил по залу и усадил на свободный стул. — Его рацию я засекла, когда мы вылетали в Севенак, — убедилась Кайри, вызывая интерфейс чужого наладонника. — Частота и коды совпадают с теми, что засек «Беркут». Шера взяла у некриски гаджет и повертела его в пальцах. Она смотрела на него с презрением и страхом, как смотрела на все, что пришло на Хираэт из Известного предела. — Да, — кивнул Орвис. — И это был не единственный раз. Он докладывал вихернам обо всем, что мы делаем, о каждом нашем шаге. Они все знали только благодаря ему. Королева рассмотрела устройство и сжала в ладони. Послышался хруст. С минуту она смотрела на Раведжа, прижатого рукой Орвиса к столу. Ее лицо застыло маской отвращения, словно перед ней лежал покрытый опарышами кусок мяса. — Когда ты продался им, Раведж? — стараясь сохранять спокойствие, спросила она. — Когда Лэдрэ пришел сюда с дипломатической миссией, — сдавленно произнес тот без тени страха или стыда. Он понимал, что рассказать его все равно заставят, но уже под пытками, поэтому хотел признаться сразу. — Лэдрэ поговорил с вами, потом подозвал меня. Он рассказал о своей армии, о силах Новой Накоджи. Он убедил меня в том, что сопротивление бесполезно. — И ты поверил ему? Просто так? Что он обещал тебе взамен? — лицо Шеры было перекошено от гнева, и Кайри боялась, что она сейчас хлестнет Раведжа по лицу своим хвостом, который извивался по полу, как змея, прижатая камнем. — Он… сказал мне, что если я буду помогать им, они возьмут меня к себе, возведут в звание, и я стану правителем одного из захваченных королевств. Он дал мне эту штуку, сказал докладывать обо всем, что происходит. Сказал… докладывать обо всех ваших решениях, какими бы незначительными они ни были… — Человек, всю жизнь боровшийся с запредельным, так легко продался его представителям, — сощурившись от омерзения, произнес Дерен. — Да не с запредельным он боролся, а за власть, — возразил его брат. — Он отказался от всех своих принципов, лишь бы сохранить ее. Вергар посмотрел им в глаза по очереди, его губы едва тронула алчная улыбка. Кайри видела его глаза, полные наивного обожания. — Я живу не в запредельном, а на Хираэт. Они — будущие правители Хираэт, — возразил он. — Меня тоже ты пытался убить? — спросила Кайри, Орвис тяжелой рукой еще сильнее прижал его к столу. Раведж застонал. — Не причиняйте мне боль, я и так все скажу вам! — Дай ей ответ, — вопрошал Орвис, оставаясь неумолимым, но хватку все же ослабил. — Это был не я. Тасаину ты нужна была живой, — налитые кровью глаза уставились на Кайри. — Кто тогда? Старик не отвечал, и тогда Орвис надавил сильнее. — Генерал Вержак, — застонав от боли, признался Раведж. Орвис от удивления даже убрал руку, Дерен едва слышно выругался, а Шера скрипнула стулом, будто пыталась встать. — Зачем это Вихрю? — искренне удивилась Кайри. Ей всегда казалось, что генерал относится к ней с уважением. — Когда ты нашла свой корабль, он был уверен, что ты перейдешь на сторону вихернов, дав им еще большее преимущество. Мои шпионы знали об этом, и я пытался ему помешать, но он привлек своего спящего агента, о котором я не знал. Орвис с Кайри переглянулись, догадавшись, что речь идет о Тонвене. — Помешать? Ты пытался спасти меня? — нахмурилась Кайри, Раведж посмотрел на нее, так что она сразу поняла: сама по себе ее жизнь не имела для него никакого значения. — Ты была нужна Тасаину живой, — повторил он. — Он поручил мне позаботиться об этом. Поэтому я не хотел, чтобы ты выступала на Главной площади: это был идеальный момент для покушения. Все присутствующие переглянулись в изумлении. Никто не ожидал такой подлости от генерала Вержака, который был одним из лучших главнокомандующих и яростно рвался в бой. Но с ним еще предстояло поговорить. — Теперь понятно, почему Фархам никого не смог найти, — сказал Орвис. — Тонвен молчал, прикрывая Вихря. — Вержак был капитаном Соларема и наставником Тонвена. Взял сироту с улицы, определил на службу. Он был для него как отец, Тонвен никогда не предал бы его, — согласился с ним Дерен. — Я никогда не видел никого более жалкого, чем ты, — с ненавистью в голосе прошептал Орвис, низко наклонившись к Раведжу. — Ты же понимаешь, что не уйдешь отсюда живым? — Я не жалею о том, что сделал, — тихо с вызовом произнес Раведж. — Аддон разрушен, а вы скоро станете рабами. Я не хотел такой судьбы для себя. Рипербах прогнил насквозь. Я не нужен был Ее Величеству, которая заключила Альянс с врагами и служит чужачке. В отличие от Шеры, абад Тасаину слушал мои советы и считался с моим мнением. — Ты глупец, Раведж, — сказала Кайри с улыбкой. Ей было смешно от его наивности. — Ты даже не представляешь, кому продался. Белый бес никогда не признает тебя равным. Ты стал бы таким же рабом, как и все плененные сара, только ты пошел бы на это добровольно. — Время нас рассудит, девочка, — отозвался Раведж. — Посмотрим, что ты скажешь, когда сама окажешься в рабстве. Возможно, я буду твоим хозяином. Орвис надавил на шею Раведжа, заставив того отвести взгляд от Кайри. — Что мы будем делать с ним? — спросил он Шеру. — Убьем его? — Нет, — спокойно ответила правительница. — Он хочет уйти к вихернам — пусть уходит. Когда он поймет, как ошибался, будет уже поздно. Я хочу, чтобы его постигло разочарование, и это и будет его наказание за предательство. Уведи его, Дерен. Раздосадованный Орвис толкнул старика в руки брата. Тот грубо взял его за шиворот и заломил руки за спину. Раведж негодующе крякнул и согнулся пополам. Он был жалок и вызывал только жалость. — Дерен, как поступить с Вержаком — воля твоя. Я назначаю тебя на его место. Отныне ты — генерал армии Рипербаха, — сказала им вслед Королева. Спина Дерена напряглась, но он молча кивнул и вышел из зала. — Полагаю, нам больше не о чем говорить, — заключила Шера, когда предатель покинул комнату. — Нужно собирать войска, проститься с мертвыми и уходить. Айвена, леса Лунус примут нас? — Да, Шера. Арисс писал мне, что они готовы принять всех, — устало ответила Айвена. — Тогда действуйте. Все разом встали. Со скрипом отодвинулись стулья, и участники совещания покинули помещение. Казалось, что им стыдно за все, что сегодня случилось. Они потратили столько сил, пожертвовали столькими жизнями, но все равно проиграли бой. И теперь они вынуждены были уходить. Вихерны были сильнее, и не оставалось надежды, что их вообще можно победить. Они обещали победу друг другу и себе самим. И теперь они просто не могли смотреть друг другу в глаза и видеть в них разочарование. Шера и Кайри остались на месте, не сговариваясь. Некриска знала, что Королева задумала нечто такое, о чем не может сказать остальным. Правительница сгорбилась, ее глаза потускнели, тонкая плеть хвоста безвольно скрутилась у ее ног. Кайри не узнавала Шеру, словно та внезапно утратила свою сущность. Королева без королевства. Кайри знала, как тяжело ей видеть столько смертей и какую вину она чувствует из-за этого. Она понимала ее как никто, потому что ощущала то же самое. Все было замечательно, пока она не пришла сюда и не привела вихернов. Кайри так хотелось рассказать Королеве, что она — причина тому, что вихерны оказались здесь, но ей было слишком стыдно признаться в этом. Шера и так уже разочаровалась во многих, кому так верила, и если еще и Кайри подведет ее, это будет уже непосильным грузом. С минуту они молча смотрели друг на друга. — Ваше Величество, что вы задумали? — Ты знаешь ответ, Кайри, — длинные пальцы Шеры сцепились в замок, глаза потемнели от жестокой печали. — Вы не пойдете с нами? — догадалась Кайри, и Королева скорбно кивнула. — Не пойду. И мне очень важно, чтобы ты поняла, почему я поступаю именно так. Я останусь здесь, в Аддоне. Это мой дом, я живу здесь не одну сотню лет. Я, как дерево, с корнями вросла в этот старый холм. Я погибну вместе со своим городом. — Но как же Альянс Трех? Как же Рипербах? — в голосе Кайри звенел ужас. — Как они обойдутся без вас? — А что я сделала для них, Кайри? — вопросом на вопрос ответила Шера. — Я развязала эту войну, отказавшись от твоих советов, и что из этого вышло? Теперь вы беженцы, у вас нет своего дома. Моя ненависть к запредельному привела к тому, что сара не получили наследие, оставленное цивилизацией Игномиса. Оно могло все изменить и сделать их сильными, но они застряли в развитии и не были готовы к встрече с монстрами за пределами Хираэт. Как я могу смотреть в глаза моих подданных после такой ошибки? Теперь вместо меня будешь ты. — Я? Брови Кайри сдвинулись к переносице. Ей хотелось, чтобы Шера взяла свои слова назад, но та лишь коротко кивнула. — Я теперь ничего не значу. «Беркут» уничтожен, и я вернулась к началу. Я ничего не могу, и я совсем одна. Кайри говорила о «Беркуте», затолкав все чувства по поводу его крушения в тот угол сознания, где они пока не причиняли боли. Шера покачала головой и подалась вперед. — Ты ошибаешься. Вспомни, чему ты их научила, как вдохновляла их! Они слушают тебя, ты — лидер, который может вести за собой людей. Когда я первый раз увидела тебя, я была разочарована. Ты помнишь? Но потом ты доказала, как много ты можешь. Поверь, даже без корабля ты можешь больше, чем сама думаешь. И ты не одна. Тебя окружают друзья. У тебя есть Орвис, и я знаю, он ценой своей жизни будет защищать тебя. Он даже согласился сдать Аддон врагу, чтобы спасти тебя. И Дерен. Он любит тебя и он будет нуждаться в твоих советах на посту генерала. Богини идут рядом с тобой, Кайри. Я чувствую, что они оберегают тебя. Ты сможешь все. — Но, Ваше Величество… — Дай мне договорить! — отрезала Королева, и Кайри притихла. — Ты всегда знала, что делать, и я верю, что даже в эти темные времена ты найдешь решение. Я больше не встану у тебя на пути, потому что ты будешь представлять Рипербах вместо меня. Она склонила голову и сняла корону. Аккуратно положила ее на стол перед Кайри. Девушку восхищала грубая красота короны, но она твердо знала, что не дотронется до нее. — Нет! Кайри резко встала, скрипнув стулом. Раненую ногу ошпарила боль. Теперь их с Шерой глаза были на одном уровне. Она не чувствовала никакого искушения властью, глядя на венец, а лишь тяжесть надвигающейся ответственности, которую Шера хочет переложить на нее. — Я не возьму ее. Корона ваша. — Это не только корона. Посмотри внимательнее. Кайри переборола себя, взяла венец в руки и почувствовала тяжесть холодного металла. Когти на нем были такими же острыми, как и у сара, словно их периодически точили. Повернув корону на свет, она увидела на правой стороне обода едва заметную паутину микросхем. Технологии Известного предела? — Что это? — она погладила пальцем золотые линии, они едва прощупывались. — Одно из хранилищ данных «Доброго Ока», — спокойно сообщила Шера. — Последняя копия, сохраненная в самом надежно охраняемом предмете в королевстве. Твой компьютер сможет считать информацию. Вы с Орвисом должны воспользоваться ей, чтобы выиграть войну. Они с Орвисом? Кайри еще раз взглянула на микросхемы на ободе короны, а потом кивнула и убрала ее в рюкзак, чувствуя облегчение. Технологии Известного предела — это просто и понятно. Это проблема, которую она сможет решить, в отличие от всего остального. — Когда все закончится, я верну ее вам, — Кайри набросила рюкзак на плечи. — Это символ вашей власти, это только ваша ответственность. Если вы хотите остаться здесь, я не стану отговаривать вас от этого. Но вы не перестанете быть Королевой Рипербаха. — Сара не простят мне мои ошибки, — скорбно ответила Шера, опустив глаза, ее пальцы сжались. — Все совершают ошибки. Я знаю это лучше многих. Прощайте. — Пусть боги идут рядом, Кайри. *** В осиротевшей пустоте были слышны лишь звуки ветра. Солнце садилось в пыль ставшего тенью города, оно казалось бледным и далеким, словно погасший глаз мертвеца. Холод пробирал до костей. Кайри стояла на одной из уцелевших башен и стучала зубами, зябко обняв себя за плечи. Под ногами взбивался пепел, смешанный со снегом и грязью. Поле боя, покрытое кровью, трупами и развороченной техникой, уходило за горизонт, где возвышались башни вихернов. Сокрушенный «Беркут» напоминал атари, крылья которой безвольно распластались по земле. Он когда-то вызывал восторг своей красотой и грацией полета, а теперь валялся там бесполезной грудой металла. Это был не просто корабль. Это был ее спутник, ее напарник. Ее путь домой. Татуировка с серебряным октаэдром будто жгла руку. Никто не прилетит за ней. Она не сможет улететь сама. Кайри останется здесь навсегда. У сара больше нет дома, и вскоре вихерны поработят их. Ей придется служить вихернам, и она всегда будет чужой здесь. Хираэт снова был ее тюрьмой. Вид разбитого «Беркута» вытянул остатки мужества: у нее больше не было сил на сражения. Даже стоять было трудно. — Кайри. От оклика Орвиса Кайри вздрогнула. Он был бледен и выглядел очень уставшим. Его темные глаза, очерченные синеватыми кругами, отражали закатное солнце. Кайри отвернулась, не сумев выдержать его проницательный взгляд. — Тонвена больше нет. Погиб под завалами тюрьмы, — он подошел к ней и встал рядом, облокотившись на сколотый снарядом зубец. Его голос звучал пугающе равнодушно. Кайри мало знала об их взаимоотношениях, но, как и все связи Орвиса, они были сложны, запутаны и полны взаимных обид. И все же, Тонвен был его лучшим другом. Кайри не хотела выбирать фразу из тех шаблонов, что говорят скорбящим, но она искренне ему сопереживала и надеялась, что он чувствует это. — Я не представляю, каково тебе сейчас. Орвис рассеянно ковырнул пластырь на лбу. — Для меня он умер еще год назад, а тот человек, которого я видел, был призраком. Пусть им и остается. Давай не будем о нем. Кайри кивнула, и они какое-то время еще стояли в полном молчании. Некриске казалась, что если она сделает хоть шаг, то развалится на куски, как стена Аддона. Вот бы лечь прямо тут, в пепел, и больше никогда не открывать глаза. Она так устала! — Сейчас начнется церемония сожжения, — Орвис щурился от сильного ветра. Кайри плотнее прижала скрещенные руки к плечам, будто пытаясь стать меньше. — Ну вот, — с горечью в голосе произнесла она, — все и закончилось. Она говорила тихо, но тоска рвалась из ее груди криком. Что-то внутри нее ломалось раз за разом, всякий раз причиняя невыносимую боль, и ей казалось, что она умирает. Воины не плачут, говорила она себе, но сколько боли может выдержать воин? А человек? Сколько нужно потерять, чтобы понять, что ты готов сдаться? Кайри, кажется, знала ответ. — Кайри, это не конец. Мы ведь еще живы. — Да, но у нас больше нет «Беркута». — Ты сделала все что могла, ты спасла нам жизнь. Мы придумаем что-нибудь еще, — он заглянул ей в глаза, но она снова отвела взгляд. «Всегда смотри в глаза», — учил отец. Сегодня Кайри нарушала его правило. — Теперь я никогда не смогу попасть домой. Гаарод погиб. Вержак и Раведж предали нас. Сотто при смерти. Королева бросила нас. Это конец. Небоскребы Некриссы покрывались ржавчиной, их серебристые стены обрушивались, обнажая темные каркасы. Кристалл замерцал, лишенный энергетической подпитки, и погас, оставшись висеть в небе черной звездой. Вихерны отобрали оба ее дома. Королева переложила все проблемы на нее. Кайри знала, что должна быть сильной, но это было выше ее. Зря она думала, что сможет чем-то помочь Альянсу, Аддону или Орвису. В конце концов, она была просто человеком, напуганным и потерявшим надежду. Слезы душили ее. Они начали прорываться наружу, и их было уже не остановить. Она обещала себе больше не плакать, но в очередной раз нарушала это обещание. Кайри до боли терла щеки, смазывая слезы, и часто сглатывала, но Орвис перехватил ее руку, не позволяя сдерживать себя. — Иди ко мне, — ласково шепнул он, привлекая ее к себе. Знакомое тепло обволакивало ее, словно исцеляющая раны мазь. — Плачь, — просил он. — Выпусти эту боль сейчас, пока можно. А потом мы вернемся и будем продолжать бороться. И мы выживем, потому что мы с тобой это умеем. Кайри уткнулась носом ему в грудь и позволила себе плакать навзрыд, пока он гладил ее по спине. Он был единственной ее опорой в целом свете, и она позволила себе быть собой: слабой и уставшей. Истерика сгибала ее пополам, плач переходил то в вой, то в кашель. Она то полностью расслаблялась в его руках, то пыталась вырваться. Орвис держал ее очень крепко и шептал на ухо ласковые слова, позволяя ей безопасно выплескивать эмоции. Кайри вцепилась в него так, будто он мог исчезнуть, словно мираж, а он пытался доказать ей обратное: — Я с тобой, я всегда буду с тобой, журавлик. Долгое время он думал, что она уже не нуждается в нем, но он ошибался. Кайри была невероятно смелой, но и у нее был предел. Сейчас она безмолвно просила его защиты. Волны ее боли обжигали его, проходили сквозь него. Он вдыхал запах ее волос, чувствовал под своими пальцами ее дрожащую спину, и его сердце заходилось от нежности. Закатные лучи Доброго Ока издевательски скользнули по изломанному крылу «Беркута», будто напоминая, что Кайри теперь останется здесь навсегда. Всю жизнь она будет ловить взглядом Некриссу на ночном небе. «Смогу ли я дать ей новый дом?», — подумал Орвис. Один раз он уже попытался и потерпел поражение. Но он будет пытаться снова, направит на это всю свою ярость, все свое раздражающее других упрямство. Орвис поклялся вернуть ей дом. Будто прочитав его мысли, Кайри подняла на него глаза: слезы делали их похожими на две капли ртути. Орвис не мог оторваться от ее лица: болезненно бледного, исцарапанного, заплаканного и такого родного. Он не знал, что любовь будет именно такой, что она предстанет перед ним так внезапно и будет так похожа на сумасшествие. Он мягко провел пальцами по ее скуле, потом по мокрой от слез щеке. «Не целуй ее. Не делай все еще сложнее», — подумал Орвис. Затем он поцеловал ее. Когда он почувствовал вкус ее губ, в груди словно что-то взорвалось. Он ждал, что Кайри возмутится, отшатнется от него, шокированная неудачно выбранным моментом, но к его большому удивлению, она ответила ему. Она подалась вперед всем телом, будто тоже давно этого хотела. Орвис ощутил ее дрожащие пальцы, касающиеся кончиков его волос в районе шеи, и ее горячее дыхание на своих губах. Как часто он представлял этот момент. Воображал дурацкое свидание, какие любит устраивать Дерен. Правда была в том, что в их сумасшедшей жизни первый поцелуй должен быть таким же, как их первая встреча: среди крови и боли. В этом ломающемся мире их поцелуй был единственно-правильной вещью: в нем соединились не только их губы, но и их души. Орвис мягко отстранился и шагнул назад, отчаянно борясь с желанием прильнуть к ней вновь. Кайри нахмурилась, словно тоже приходя в себя. Иллюзия растаяла, реальность рухнула обратно. И снова вернулись и разрушенная башня, и умирающий Аддон, и развороченные скалы, и скорбь. Не верилось, что что-то настолько прекрасное, как любовь, способно зарождаться в подобных местах. Соленый вкус поцелуя горел на губах Орвиса. Он взял Кайри за руку и повел прочь из города. *** Жители Рипербаха не хоронят тела умерших в земле. Они предают усопших огню, чтобы они оказались в объятиях Вандоры и были под ее защитой вечно. Ливельцы погребают своих погибших под землей, чтобы их души жили под опекой Ванеды. Жители Островов отдают тела океану, в объятия Чандры. К сожалению, когда дело касалось войны, выбирать не приходилось. Земля промерзла на много метров, и лопаты не брали ее, моря и океана поблизости не было, а река Солиам была красно-коричневой от крови и грязи. В итоге было решено, что все тела погибших будут сожжены. Они бережно собрали с Большого Перекрестка павших товарищей и принесли из лазаретов тех, кто не справился с ранами, уложив их длинными рядами вдоль разрушенной городской стены и облив горючей жидкостью. Все это проходило в страшной тишине, все старались не показывать своих слез, когда несли своих погибших друзей на место прощания. Этот день был черным днем для всех, темным временем, как назвал его Дарвелл. Старый наавин тоже был с ними в эти роковые часы. Схватка ослабила его, но он все же нашел силы, чтобы поддерживать их. Сара приходили к нему за благословением, он чертил на их лбах невидимые знаки и читал молитвы. Церемония началась, и теперь можно было дать волю скорби. Многие плакали, молились, а некоторые просто молча стискивали зубы. Караваны были готовы, марги, атари и раджигары экипированы, раненные перенесены в передвижные лазареты. Оставалось только проститься с павшими. Неважно было, кто где лежал, потому что границы между королевствами стерлись, все умирали вместе и шли в последний путь тоже вместе. Дерен с зажигалкой в руках стоял напротив тела Гаарода. Оно было накрыто темным саваном, никак не выделявшим его среди остальных. Родственников у Гаарода не было, поэтому в последний путь его отправлял его друг и капитан. Лицо погибшего соларемца было спокойным и умиротворенным, словно он спал после долгого дня. Неподалеку от тела Гаарода лежали Илан и Шеон, которые когда-то вместе с Кайри путешествовали за «Беркутом». Они оба пали в бою, обороняя город. Орвис осторожно подошел к Дерену. Свет горящей зажигалки освещал его бледное усталое лицо, придавая ему мистические черты. Дерен должен был первым поджечь тело, а затем эстафету перенимали Айвена, Жессаро и Фархам. — Дерен. Брат поднял голову. Орвису сначала показалось, что тот не видит его, потому что взгляд у него будто остекленел. Орвис знал, что это такое — потерять лучшего друга, и разделял чувства Дерена. — Он был отличным парнем, — сказал Орвис, посмотрев на тело Гаарода. — Мне очень жаль, что он погиб. Дерен ничего не ответил ему. Он отвернулся и продолжал смотреть на лицо друга. Орвис понял, что сказал все, что мог, и отвернулся, чтобы присоединиться к Кайри, которая ждала его верхом на Нерби. Но когда он уже был спиной к брату, Дерен заговорил. — Такого мира ты хотел, Орвис? — спросил он, не оборачиваясь. — Таким ты его себе представлял? Орвис остановился. Он слышал, как Дерен бросил зажигалку на саван Гаарода. Огонь побежал по настилу, перескакивая с тела на тело, быстро разгораясь. Огромные рыжие языки пламени устремлялись в небо, испуская черный дым. Искры большими оранжевыми снопами улетали в небо. Оно было уже цвета индиго, но горизонт был пунцовым и зловещим, словно там пролилась кровь. Другие тоже поджигали тела павших, и теперь вся братская могила полыхала, видная на много километров вокруг. — Нет. Не таким, — вздохнул Орвис, глядя, как огонь лижет безжизненные тела. Дерен не слышал его, но ему это было не важно. Эти слова он сказал сам себе и сам для себя открыл истину: его миром всегда был только этот. И теперь он умирает. *** Под шум разыгравшегося пламени первые ряды двинулись в путь. Атари грузно взмыли в небо, расправили усталые крылья и вырвались вдаль. Марги пошли следом шагом, а за ними — раджигары. По осколкам камней и снарядов катились упряжки, телеги и передвижные лазареты. Раджигары шли, низко опустив свои лохматые головы, их лапы волочились по земле и спотыкались. Рваные знамена срывались с шестов, ветер унизительно волочил их по полю: щит и когти Рипербаха, белое дерево Ливела, грозную морскую змею Гидровых Островов. Никто не спросил про Королеву Шеру. Никто не смотрел друг другу в глаза. Казалось, все оставили частичку своей души в этом городе. Смертельно усталые воины шли в единственное убежище на материке — в густые джунгли Лунуса. Кайри ехала верхом на Нерби, Орвис — рядом с ней на белоснежной Енаре. Прекрасный некогда город, белая столица Рипербаха, никогда не спящая, живая и захватывающая дух своей красотой и архитектурой, превратился в некрополь, охваченный смрадом горящих тел. Кайри обернулась в последний раз в поисках Королевы, надеясь, что она передумает. Но она не появилась. Вместо этого в чернеющем небе показались крылатые силуэты варлордов. Кайри вскрикнула, многие обернулись. Сотни варлордов окружили Солнечный Шпиль. Ж-Скаар с широкой повязкой на глазу облетел по кругу всех своих подчиненных, занял свое место, прицелился и дал команду открыть огонь. Сотни заряженных энергетических лучей единой сиреневой вспышкой врезались в обелиск. Основание Шпиля вспыхнуло, и от него повалила пыль. Нерушимая башня покачнулась. Камень начал с треском проминаться под невероятной тяжестью Шпиля, и его верхушка закачалась. Рассекая воздух, величественная башня начала падать, поднимая клубы пыли. Все случилось быстро: с громким треском часть башни сложилась сама в себя, словно складная подзорная труба, а после рухнула. Земля задрожала, с гор опять стали сыпаться камни. Пыль заволокла рухнувший Шпиль и скрыла его от глаз. На месте величественного обелиска остался жалкий огрызок с неровными краями высотой не более двадцати метров. Он был похож на неудачно отколовшийся зуб. Варлорды уничтожили символ Аддона, символ самого Рипербаха, и теперь за ними можно было признать абсолютную и окончательную победу. Они радостно взмыли в небо, издавали победный клич, что-то кричали в сторону сара, посылали в небо сиреневые лучи. Холм, на котором стоял Аддон, будто осиротел. Легендарного Солнечного Шпиля, построенного самим Рилосом Гайдом, больше не существовало. Столица Рипербаха пала.