Хираэт. Крылья и когти

Следующие несколько недель пролетели очень быстро, потому что дел у Кайри было по горло. Все дни она проводила на широкой лесной поляне, обучая сара управлять манта, чтобы в следующей битве возглавить свой собственный отряд и вести его. Для этой миссии каждое королевство выдвинуло по двадцать человек, которым предстояло стать пилотами новоприобретенной техники. Больше всего ее поражало беспрекословное подчинение. Она будто вновь руководила своей командой, как в старые добрые времена. Будущие пилоты тоже понимали, что их ждет сложное испытание, и доверились ей. Орвис был одним из представителей Рипербаха и самым талантливым учеником: он один из первых освоил пилотирование и научился сохранять шаткий баланс при помощи винтов. Кайри наблюдала, как ловко он лавирует между деревьями, и к той невероятной гамме чувств, которую она испытывала к нему, добавилось еще и восхищение его летным мастерством. Остальные пилоты осваивали новую технику с переменным успехом, и Кайри нервничала, понимая, что во время битвы не все из них выживут. Она отчаянно старалась минимизировать будущие потери, заставляя их повторять каждый маневр по нескольку раз. Так учат некрисов: доводить до совершенства каждое движение, пока не будет получаться идеально. Она заставляла их практиковаться в разных условиях: в утреннем тумане, в удушающей зеленой темноте лесной чащи, среди переплетенных сетей лиан и вырывающихся из земли гигантских корней. *** Этой ночью Хоризон до Кайри не добрался. Едва она провалилась в свой привычно тревожный сон, как наладонник громким писком оповестил о входящем сообщении. Десять минут спустя все члены Альянса Трех стояли в просторном зале графского замка, напоминавшего оранжерею благодаря богатому разнообразию растений, обвивающих его. Разбуженные люди еще до конца не распрощались со сном. Они собрались вокруг большого дубового стола, на котором, помимо всяких карт, планов и других бумаг, лежал наладонник Кайри. Все они смотрели на него так, словно он сейчас взорвется. — Простите, что разбудили вас глубокой ночью, но дело срочное, — граф нервно сгибал пальцы, в его глазах цвета зеленого винограда не были ни капли сна. В группе собравшихся пронесся тревожный шепот, а Айвена тихонько застонала, перебирая пальцами рыжие пряди растрепанных волос. — Кайри, пожалуйста, продемонстрируй нам! Некриска провела ладонью над черным зеркалом наладонника, и на столе возникло яркое белое свечение, которое оформилось в фигуру. Перед ними была живая проекция абада Новой Накоджи. Жессаро неприлично выругался, Айвена ахнула, прижав ладони ко рту, а Дерен и Сотто подались вперед. Только Орвис и Кайри оставались спокойными. — Это послание, — объяснила некриска. — Слушайте. — Кто это? — прошептал Мора. — Абад вихернов — Тасаину Шарлах, — шепнул Фархам. Белый бес заговорил. Голос у него был ничем не отличим от настоящего: надменный, низкий, с ноткой равнодушия ко всему окружающему и деланно любезный. Подведенные черным вишневые глаза смотрели с легкой ленцой, на губах застыла улыбка прекрасного хищника. — Приветствую вас, лидеры Альянса, — говорил он. — Уверен, что сейчас вы видите меня, будучи в полном составе, ну или в том, что у вас остался. Хочу предупредить, что лес, в котором вы скрываетесь, скоро станет нашим. Я понимаю, что это ваш последний оплот, но, как и раньше, у меня нет выбора. Он есть у вас. Вы можете вспомнить наши прошлые стычки, оценить ваши силы и сдаться, чтобы остановить все эти бессмысленные смерти. Или вы можете продолжать бороться. Этот выбор я также считаю благородным и достойным настоящих воинов, но я убью каждого, кто окажет сопротивление. Мужчин, женщин, детей, стариков — всех, кто возьмет в руки оружие или обнажит когти. Я готов платить любую цену, а вы? Выбор за вами. До встречи. Проекция Тасаину испарилась, свернувшись в крохотное устройство в руках Кайри. Первым тишину нарушил Жессаро, который снова громко выругался. Затем Мора медленно опустился на свой обитый бархатом стул, пододвинул к себе карту графства и отметил несколько точек черными чернилами. — Вероятно, они пойдут отсюда, — совершенно спокойно заявил он. — Надо эвакуировать мирное население, — скорбно ссутулив плечи, произнесла Айвена. Сотто положил руку ей на плечо. — Это бесполезно, — возразил Мора. — Мы окружены со всех сторон. Больше нет безопасных мест. — Значит, это последняя битва с вихернами? — с ужасом осознания в голосе спросил вдруг Дерен. — Выходит, что последняя, — отозвалась Кайри. — Идти нам больше некуда. Придется защищать то, что у нас осталось. Хотя Тасаину и дал нам выбор, он знает, что мы не уйдем без боя. — Ситуация очень серьезная, — Арисс Мора нервно загнул уголок карты. — Альянс не восстановился после прошлых поражений. В открытом бою против них нам ни за что не выжить. Они ждали этого момента много недель, но все равно ощущали себя неготовыми к новой битве. Они еще помнили их постыдное поражение и бегство с поля боя, недостойное для сара, не привыкших сдаваться. Кайри не хотела поддаваться общему унынию. — Арисс, это ведь ваш лес! Они столько месяцев не могли даже подступиться к нему. Им нужно дерево, а не территория. А если есть деревья, то будут и древолазы. И у нас есть теперь шестьдесят манта и столько же пилотов, способных ими управлять. Это наш шанс. — Этого недостаточно. Безумие: принимать бой теперь, когда от нас ничего не осталось, — возразил Мора. — К тому же, в священном лесу запрещено проливать кровь! — Вихернам все равно, священный он или нет. Они не уважают ничьи традиции, и нам тоже придется их нарушить. Только так мы сможем им противостоять! — парировала Кайри, поднимаясь с места. Арисс, не видавший самых страшных боев с вихернами, был готов спорить и дальше, но остальные члены Альянса уже знали, что случится, если не послушать Кайри. Первым ее поддержал Жессаро. Огромный островитянин тяжело поднялся, опираясь костяшками пальцев на стол. — Не принять бой — это еще большее безумие, граф, — заявил он. — Они всех нас сделают рабами. В покое они нас не оставят. — Жессаро прав, — присоединилась Айвена. — Речь идет о нашей свободе: о наших детях и стариках, о нашей нации. Кайри тоже права: мы — хозяева леса. Мы обратим каждый листик, каждый камень в этом лесу против них. Это все, что осталось от моей страны, и я не отдам его без боя. Лунус будет стоять до последнего. Изумрудно-зеленые глаза Королевы Ливела горели воинственным огнем. Оказавшись на краю пропасти, она скинула с себя образ испуганной женщины, готовая сражаться до последнего за свое умирающее королевство. Это вдохновило остальных: исполненные решимостью они дружно закивали. — Боги идут рядом, — мрачно прошептал Дерен, бледной рукой сжимая край стола. — Надеюсь, они нам помогут. *** Кайри возвращалась домой в полной темноте. Она допоздна инструктировала центр связи, показывая им, как незаметно от вражеских радаров связываться с отрядами по рации, а затем еще раз заставила самых слабых пилотов манта облететь несколько кругов, в который раз закрепляя материал на практике. Сегодня они летали над Селадоном, стараясь максимально прижиматься корпусом к его гладкой, как стекло, поверхности. Кайри все время казалось, что она не успела показать им что-то важное, но она видела, что они уже измотаны постоянными тренировки, как и она. Поднимаясь на крыльцо дворца, она услышала знакомый голос. — Кайри? Дерен приветливо улыбнулся ей, обошел, сел на крыльцо и указал на место рядом с собой, приглашая сесть. Кайри не хотелось говорить, и они просто сидели молча, вдыхая запах леса. Легкий ветерок трепал их волосы, сладкий пьянящий воздух был горяч, как и минувший знойный день. — Не спится? — участливо поинтересовался он. — Много дел. Хочется, чтобы все были готовы. — Все готовы, — заверил он. — Мы сделали все, что в наших силах. Она кивнула. Совсем стемнело, и сквозь крону деревьев пробивался звездный свет. Дерен тайно поглядывал на нее. Она знала, что он не спал уже несколько дней: под его красивыми зелеными глазами залегли два темных полумесяца. — Звание генерала не идет тебе на пользу, — без стеснения заметила она. Дерен хохотнул и рассеяно потер шрам на лице. — Я выбрал не лучшее время, чтобы делать карьеру. — Определенно не лучшее. — Два месяца они не трогали нас, но они уже и сами поняли, что конец близок. Но ведь все будет хорошо, верно? — Дерен, ты мой друг, правда? — устало вздохнула некриска. — И тебе я могу не врать. Все будет зависеть только от нас. Мы обязаны сопротивляться, потому что у нас нет иного выхода. Но огромная удача здесь не повредит. — Ты уже говоришь как сара, — он зарылся носками тяжелых ботинок в рыхлую землю. Кайри вспомнила, что Орвис уже говорил ей об этом, когда она убила своего первого акванга. — Я и мыслить стараюсь также. — Выходит, ты все-таки нашла здесь что-то прекрасное, — тихо улыбнулся он, напоминая ей об их первом и единственном свидании, на котором он так старался показать ей красоту мира, который она считала своей тюрьмой. — Знаешь, у вояджеров есть выражение — «крайняя точка». Это последняя метка на планете, после которой ее изучение считается завершенным. Но иногда вояджеру попадается планета, на которой он хочет остаться навсегда. Она становится крайней точкой в его карьере. С этого момента он больше не вояджер. Могла бы Кайри сказать про себя, что она нашла крайнюю точку? Здесь постоянно приходится выживать. И речь не только о войне: здесь любой мирный день — это борьба с болезнями, с голодом, с бытовыми условиями. Однако она была готова сражаться за такую жизнь. Что если она больше не вояджер после этого? «Мой дом — это ты» — Но знаешь, кто он? Счастливый человек, который нашел свой дом, — она сказала это себе, а не Дерену. От осознания простой истины заколотилось сердце: не так страшно перестать быть вояджером или некрисом — страшнее потерять то, что она нашла здесь. Дерен коснулся ее руки. — Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива тут, — серьезно заявил он. Его рука была мозолистой и теплой. Кайри всегда знала, что параллельно с большой войной идет другая битва — между Орвисом и Дереном. Их привязанность к ней была причиной, по которой они не могли забыть свои старые обиды и объединиться. Девушка чувствовала свою вину за это и жалела, что не решила этот вопрос раньше, бесчестно играя с чувствами двоих мужчин. Ей пора было закончить это. — Дерен, нам надо поговорить, — начала она, но тут он заставил развернуться и посмотреть ему в глаза. Его зрачки блестели в тусклом освещении, и Кайри видела в них слабую искру надежды. — Я знаю, что надо, — согласился он. — Многое изменилось с нашего последнего разговора о нас. Я уже говорил тебе, что я люблю тебя. Я знаю, что ты меня не любишь, но я хочу, чтобы и ты набралась смелости и сказала мне, почему у нас ничего не может быть. — Я не могу тебе это сказать, — она встала, но он поднялся следом, не выпуская ее руку. «Дерен, тебе будет слишком больно это услышать» — Дерен… Он приложил ее руку к своей груди в районе сердца. Оно стучало, как бешеное, жалобно ударяясь в ее ладонь. Кайри представила, сколько месяцев он провел в ожидании ее ответа, как прятал отчаяние под скорлупой бесстрастия, и как она была жестока с ним. — Мне надо знать, — тихо попросил он. — Я солдат, и я должен видеть труп врага, чтобы перестать бороться. Скажи мне, чтобы я перестал изводить себя этим и сосредоточился на деле. Кайри невыносимо было видеть его боль. Она была так перед ним виновата: запутавшаяся в своих чувствах к Орвису, запуганная вихернами и ночными кошмарами, она совсем забыла о Дерене. Она пережила столько битв и была готова к следующим, но сейчас ей захотелось убежать, как последней трусихе. — Мне надо идти, — вспыхнула она, дернув свою руку, но Дерен ловким движением привлек ее к себе, заключил в свои объятия и поцеловал. Его губы были требовательными, дыхание горячим. Этот поцелуй был последней отчаянной попыткой заставить ее передумать, словно Дерен надеялся, что после этого она полюбит его. Кайри, дернулась, словно он сдалал ей больно, ощущая себя в ловушке, а не в объятиях. — Я заслуживаю знать! Почему, Кайри? — прорычал он ей в губы. Ее некрисская сущность мгновенно взбунтовалась от его прикосновения. Она была готова на что угодно, чтобы выбраться, и если это будет горькая правда, то пусть. — Потому что я люблю Орвиса! — отчаянно выкрикнула она ему в лицо. Слова вырвались в темноту и застыли, словно смертельный диагноз врача, сказанный пациенту, до последней минуты хранившему надежду на выздоровление. Дерен замер, и почувствовав слабину, Кайри вырвалась из его рук. Он стоял перед ней такой растерянный и одинокий, и казалось, вообще забыл про нее. Девушке хотелось сбежать, но она не могла оставить его одного в таком состоянии — это было слишком неправильно. — У вас тут все нормально? Кайри отпрыгнула от Дерена, словно нашкодившая кошка. Фархам тревожно поднял бровь, смущенный, что стал свидетелем неприятного разговора. Как долго он тут стоял, что видел и слышал? Дерен будто не заметил его. — Ну конечно, — проговорил он медленно, глаза остекленели. — Снова он. — Прости, Дерен, — тихо попросила она. — Я не хотела тебя обидеть. Но я не знала, как еще объяснить тебе. — Очень рад, что ты в себе разобралась, — перебил ее Дерен, посмотрев ей прямо в глаза. В этих словах была холодная сталь, но он мастерски справился с эмоциями, и следующие слова звучали ласково. — Я надеюсь, он заслуживает тебя, потому что ты удивительная. Кайри молчала. — Из-за тебя я впервые решил сделать что-то ради себя, а не ради других. На короткий миг я поверил, что заслуживаю личного счастья, и тут же получил напоминание, что это не так. Она хотела дотронуться до него и ободрить, но он отшатнулся, будто ее прикосновение причиняло боль. — Ты заслуживаешь счастья, Дерен. Да, не со мной, но определенно найдется человек, который даст тебе его. Он ответил ей улыбкой, которую дарят тем, кто лжет во благо. Так умирающий улыбается родственникам, которые говорят, что он поправится. — Прости за этот разговор. Мы никогда больше не будем к этому возвращаться, я не стану заставлять тебя проходить через это снова. Да и себя тоже, — он вздохнул, пряча глаза. — Ты всегда будешь для меня важна. Это никогда не изменится. До встречи, Кайри. Он ушел в темноту. Кайри осталась стоять на крыльце, глядя ему вслед. — Не говори Орвису, — попросила она Фархама. Тот скрестил руки на груди. — Это не мое дело. Он ушел, оставив Кайри в полном замешательстве. Ярость уходила из нее, и все ее мысли внезапно выстроились в нужную цепочку, словно тома книг, расставленные в правильном порядке. Она точно знала, что чувствует к Орвису. Похожая на взрыв, на безумие, на огромный цветок мака. Любовь. Когда это началось? Когда он поцеловал ее в первый раз? Когда выбрал ее, а не изгнание? Когда открылся ей, не зная, как простить себя? Кайри знала ответ: когда среди крови и дождя его полные ярости и боли горящие глаза впервые посмотрели на нее. Но что же делать теперь? В это опасное время надо решаться на то, на что не хватит смелости в другой раз. Чувствуя невероятный прилив сил, Кайри рванула во дворец, пронеслась по просторному холлу и взлетела по ступенькам к комнатам для гостей. Орвис открыл дверь и замер, сразу догадавшись, зачем она пришла. Со всеми этими ребяческими метаниями пора было заканчивать, и они оба это понимали. Он молча впустил ее в комнату. Кайри смотрела в его черные глаза и понимала, что когда-то он был для нее демоном, но стал ее крыльями, что пронесли ее над бездной боли, ее когтями, что защищали ее от врагов. Он выбрал ее, когда никто не выбирал. Он показал ей настоящую дружбу и безграничную преданность. Научил вновь радоваться и верить в себя. Защищал и позволял принимать «крутые решения». За это она позволила себе полюбить его. — Знаешь, я подумала, что нам, возможно, осталось жить всего ничего. И мы взрослые люди, давай уже разберемся со всем этим, пока не поздно. Я хочу… Я хочу тебе сказать… — она начала смело, но потом сбилась от волнения, захлебнувшись последними словами. Он догадался, что ей надо помочь. — Тише, журавлик, успокойся, — хрипло произнес он, коснувшись ее щеки. — Все хорошо. — Правда? Он приблизился к ней и взял за руки. — Да. Я тоже тебя люблю, — шепнул он. Он никогда еще не видел ее такой. Серые глаза блестели серебром, щеки залил румянец, лицо озарялось счастьем. Кто-нибудь хотя бы раз говорил ей, что любит ее? Орвис провел рукой по ее щеке, запустил пальцы в каштановые волны ее волос. Она потянулась к нему и поцеловала. Это был не тот робкий поцелуй у Колодцев Эльдоры и не попытка найти на его губах защиту на фоне окровавленного поля битвы. В этот раз раскаленное желание смешалось с нежностью в одно взрывчатое соединение, и остановить химическую реакцию было невозможно. От нее веяло жаром, дыхание прерывалось, словно ей не хватало воздуха, и Орвис становился смелее, понимая язык ее тела. Они увлекались все больше, и вот его руки уже изучали ее тело, постепенно лишая его одежды, в то время как она едва заметно касалась губами его ключицы. Когда они высказали друг другу то, что давно хотели, все чувства между ними стали казаться правильными и простыми, равно как и их желания. — Я так давно тебя ждал, — выдохнул Орвис, и речь шла вовсе не про эту ночь. Свет звезд скромно просачивался в окно их комнаты, мягко ложился на белые мятые простыни. Теплый ветер чуть колыхал занавески. Серые глаза не отрывали взгляда от бездонных черных глаз, в которых пылал темный огонь, загорающийся только в миг гнева и блаженства. Окружающий мир вместе со всеми его обитателями превратился в игру двух ритмичных теней на стене. Едва рассвело, но за окном уже слышался шум готовящейся к обороне армии. Кайри проснулась, когда почувствовала, как рука Орвиса сгребла ее в охапку и прижала к его груди. Он зарылся носом в ее волосы и издал мурлыкающий стон, который она раньше никогда от него не слышала. — Доброе утро, — сонно шепнул он ей в затылок. Когда его дыхание коснулось ее кожи, по шее побежали мурашки. — Доброе, — Кайри повернулась к нему, встретив долгий чувственный поцелуй. Ей меньше всего хотелось выбираться из-под одеяла, под которым руки Орвиса гладили ее талию, и возвращаться в реальность, где ее ждали кровь, боль и смерть. Кайри разрешила себе еще несколько минут счастья в его объятиях, позволяя ему целовать ее там, где он хотел, а потом мягко отстранилась, по-кошачьи выворачиваясь из его рук. — Эта ночь была великолепна, — заметил сара, приподняв бровь. — И ты была великолепна. Я был уверен, что некрисы в такие моменты ведут себя скромнее. — У нас сложности с социальными связями, а не с физическими, — напомнила она, зардевшись от его комплимента. — В любому случае, ты — что-то с чем-то, — лениво улыбнулся он, продемонстрировав острый клык. — Ты тоже, — она сжала его руку. — Значит, теперь мы вместе? — Мы уже давно вместе, просто раньше это было не настолько близко, — улыбнулся он. — Конечно, если ты не против встречаться с принцем-Изгоем. — А ты — с чужачкой-Звездницей, — парировала девушка, и они улыбнулись своим дурацким прозвищам. Кайри села на постели и рассеянным взглядом искала свою одежду, которая валялась где попало, пока Орвис с интересом рассматривал ее обнаженную фигуру, даже не собираясь помогать ей в поисках. — У меня этого никогда не было, — призналась Кайри, закрывая волосами краснеющие уши. — Отношений? — Да. Любви и отношений. — А Рутгер? Некриска задумалась, с удивлением понимая, что не сразу вспомнила имя бывшего босса, и осознание этого вызвало у нее непроизвольную улыбку. Удивительно, как некогда значимые вещи становятся такими ничтожными, когда сравниваешь их с чем-то действительно важным. — Это не было настоящим, — сказала она после долгой паузы. Шум за окном усиливался. Кто-то, не церемонясь, громко топал по коридору и стучал во все двери. Реальность не давала им передышки. Кайри частично оделась и снова села на постели, накручивая локон на палец. — Что если мы не справимся? — вздохнула она. — Что если у нас не получится, и эта ночь — это все, что у нас было? — Кайри, — он сел позади нее и крепко обнял, пряча ее в своих руках. — Мы справимся и выживем, потому что нам есть ради чего жить. Мы продолжим бороться, как делали это всегда. Все будет хорошо. И таких ночей, как сегодня, у нас еще будет очень много. Я обещаю. — Я тебе верю, — Кайри поцеловала его и нехотя спустила голые ноги на пол. Нежиться было некогда: впереди было еще одно крайне важное дело, которое не терпело отлагательств. Тюрьма в Толране совсем не была похожа на тот сырой подвал в Аддоне, где она навещала Орвиса. Это было светлое бревенчатое здание с большими зарешеченными окнами. Внутри было сухо и жарко. Два молодых охранника у входа указали Кайри на камеру в конце коридора. На узкой койке сидел мрачный мужчина со спутанной грязной бородой. Рукав его правой руки безвольно висел: он потерял ее в бою за Аддон. Увидев Кайри, воин поднял усталые глаза и медленно поднялся. — Здравствуй, Вержак. Он подошел вплотную к решетке. Он был очень широк в плечах, и камера была ему маловата. Чтобы видеть его темные глаза, Кайри высоко задрала голову. — Леди Кайри, — задохнувшись, прошептал он. — У меня есть к тебе дело, — начала она, но тут он шумно рухнул на дощатый пол. — Я не верил, что ты придешь, — надрывающимся голосом произнес он. — Я хотел поговорить с тобой, но они не давали. Бывший генерал изменился до неузнаваемости. От прежнего генерала ничего не осталось: щеки ввалились, глаза очертили черные тени, а руки дрожали, будто у старика. — Ответь мне на вопрос: зачем ты хотел убить меня? — спросила она, стараясь вложить побольше холода в свой голос. — Кайри, я совершил страшный поступок. Она молчала, позволяя ему открыться. — Я не поверил в свою страну, — сделав страшные глаза, заявил Вихрь. — В первом сражении вихерны показали такую мощь, что я решил, что у нас нет шансов против них. Я был так напуган и был уверен, что ты предашь нас. Когда я увидел твой корабль и представил, что ты обернешь его против нас, я запаниковал и решил убить тебя… Не дать предать нас. Какой же я был идиот! Он хватался рукой за решетку, влажные пальцы скользили по ней. Кайри смотрела на него, теперь уже сверху вниз, и укол жалости снова ранил ее сердце. Раньше он казался ей сильным и свирепым генералом, но сейчас она видела перед собой сломленного человека, изгоя, каким когда-то был Орвис. Кайри растерялась, позволяя жалости завладеть ее сердцем, но усилием воли заставила себя вспомнить все, что он натворил. — Я боялся запредельного, боялся тебя. Но потом я увидел, как ты сражаешься с вихернами, и понял, как я ошибся. — Из-за тебя чуть не погиб Орвис, — озлобленно произнесла Кайри. — Если бы мне хватило духу, я бы извинился перед ним, — взмолился сара. — Хотя ни тебе, ни ему не нужны мои извинения. Вержак прислонился к стене камеры и дрожал, свесив свою обросшую голову. — Я раскаиваюсь, Кайри. Сожалею, и мне нет оправдания. Дерен должен был убить меня. — Ты причинил боль человеку, которого я люблю, и я не сумею этого простить, — почти с сожалением произнесла Кайри, — но ты можешь искупить вину. Голова его поднялась, он с надеждой взглянул в глаза Кайри. — Я сделаю все, что нужно. — На Лунус идут вихерны. Ты хороший воин, и нам понадобятся твои таланты. Прошлое уже не имеет значения, если на карту поставлено будущее. Поэтому я предлагаю тебе выйти отсюда и встать в наши ряды. Прости, я не знаю другого способа успокоить твою совесть. — В этой битве я восстановлю свою честь! — вскочив на ноги, громоподобным басом заявил он, частично возвращая того человека, которым он был раньше. — Тогда ты свободен, — ответила ему Кайри. — И пусть боги идут рядом.