Хираэт. Крылья и когти

Полет на атари вовсе не был похож на плавное скольжение шаттла. Взлетая, Фаер тяжело взмахивал гигантскими крыльями, явно перегруженный пассажирами, и его качало из стороны в сторону, когда он ловил потоки ветра. Площадка, на которой находились братья и Лэдрэ Мааз, была огорожена высокими перилами, в которые Орвис во время взлета вцепился так, словно они были его последней надеждой. Он ощущал себя бумажным корабликом, который поднимает на огромной волне. На высоте Фаер полетел ровнее, доверившись ветру. — Ты скажешь нам, куда Ж-Скаар унес Кайри? — спросил он Мааза. Пока они не поднялись над лесом, никто не произнес ни слова, но дальнейшее молчание было непозволительной роскошью на допросе. Лэдрэ смотрел на Орвиса спокойно, даже равнодушно. Его не пугали ни обнаженные когти, ни суровый взгляд. Залившая его лицо кровь напоминала боевую раскраску. — Если не скажу, ты убьешь меня? — полюбопытствовал он. — Если ты откажешься говорить, ты сам меня об этом попросишь, — пообещал Орвис, засохшая кровь на его когтях говорила даже красноречивее их обладателя. Лэдрэ неловко пошевелил связанными руками и поморщился. — Думаешь, что напугаешь вихерна болью? — горько усмехнулся он. Дерен наблюдал за ними, подпирая спиной перила. Как лидер Соларема, он тоже знал множество пыток, но, в отличие от Орвиса, умел применять их на практике. — Я убивал вас сотнями. Я знаю, что вы боитесь боли, как и все остальные, — Орвис шагнул к пленнику и приблизил к его лицу острые лезвия. Лэдрэ глянул на него, как на неразумного ребенка. — Да, но вы не сможете сделать мне больнее, чем Тасаину, когда тот узнает, что я провалил задание. Я не захватил эти леса. Теперь лес сгорит, дерева не будет, а армия вынуждена отступить. За такие ошибки абад ни за что меня не убьет. Наоборот, он подарит мне жизнь, полную таких невыносимых страданий, что вы и вообразить не сможете. — Лес не сгорит, — заверил Орвис. — Огонь дойдет до реки и остановится. А вот ты со своей карьерой прогорел, это уж точно. Вглядевшись в его желто-зеленые глаза, сара убрал когти. Он понял, что Лэдрэ только изображает невозмутимость. На самом деле перед ним был проигравший военачальник, предпочитавший их общество возвращению к хозяину. «Мы не пленили его. Мы его спасли», — ошарашенно подумал Орвис. — Я скажу вам, где Ж-Скаар, — вдруг заявил Лэдрэ, и братья синхронно вздрогнули. — Ему приказано отвезти ее на базу варлордов. Я покажу вам это место. — Зачем ему похищать Кайри? — Орвис воспользовался откровенностью вихерна, чтобы задать новый вопрос. Солнце блеснуло на лысой голове военачальника, когда он задрал подбородок. В глазах отразился благоговейный ужас. Так выглядят люди, которые только что получили страшные новости. — Он спросит ее про тварь. — Какую тварь? — насторожился Орвис, но брат перебил его. — Если ты ведешь нас в ловушку, Тасаину станет меньшей из твоих проблем, — пообещал он. — В любом случае, других вариантов у вас нет, — заметил Лэдрэ и озвучил им координаторы, которые Орвис вбил в свой наладонник и передал птичнику. Вопрос его остался без ответа, но тут же вылетел у него из головы, потому что созрел новый. Он присел на корточки перед пленником, покачиваясь в такт полету Фаера. — Что будет, если Кайри не ответит на его вопросы? И что будет, если ответит? Он не должен был давать врагу шанса деморализовать себя, но он не сдержался. Лэдрэ безошибочно прочитал в его глазах его любовь к Кайри и страх за нее, но не воспользовался им. В его следующих словах не было торжества, а лишь сухая констатация факта: — В любом случае, варлорд ее убьет, — тихо сказал он. *** Птичник не внял яростным воплям Орвиса, твердо заявив, что атари нужен отдых — иначе они не долетят до гор Рилоса. Они выбрали широкую поляну на берегу Селадона и приземлились. Уставшие птицы жадно пили из реки, которая в этом месте была бурной и шумной. Горящие леса остались далеко позади, солнце блестело в воде, мягко разливалось сквозь листву, и оседало в густых травах выше человеческого роста. Орвис зачерпнул полные ладони холодной воды и умыл лицо. Кожа горела, словно он несколько часов лежал на солнце. Он ненавидел птичников за вынужденную остановку и атари за то, что они — не «Беркут» Кайри и не способны за несколько минут пересечь половину континента. Собственное бессилие выедало его изнутри, хотелось что-нибудь уничтожить. «Варлорд ее убьет. Варлорд ее убьет», — стучало у него в голове. Орвис должен был отправить Кайри домой, пока была такая возможность, но он хотел, чтобы она осталась, и не уговорил ее. Чертов эгоист, который так и не научился заботиться ни о ком, кроме себя. Если она умрет, это будет его вина. Орвис нервно дернул мокрыми руками, стряхивая с себя накатывающую волну паники. Он просил трех богинь, тех самых, которых многие годы яростно ненавидел и в которых отказывался верить, чтобы они уберегли ее. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что не услышал шорох травы за спиной. — Ты веришь Лэдрэ? — Орвис вздрогнул, когда брат заговорил с ним первый. — Нет. Но у нас нет выбора. Голос Орвиса звучал так уверенно, что даже он сам почти поверил, что ему не страшно. Но правда была в том, что от страха он едва мог дышать, а воображение рисовало ему жуткие картинки. Дерен кивнул. Орвис смотрел на кипень от быстрого течения воды, чувствуя на себе взгляд брата. Странно быть с ним на одной стороне. Они так привыкли к взаимным оскорблениям и обвинениям, что уже и забыли, как надо нормально общаться, но им обоим нужно было отвлечься от страшных мыслей. Орвис обернулся. — Я хотел… — они произнесли это одновременно. И оба одинаково вздрогнули, когда поняли это. А потом вместе улыбнулись. Чтобы снова избежать дурацкого молчания Орвис снова заговорил: — Знаешь, я много думал… «Кривое начало», — ругнулся он про себя, но было уже поздно. Птичники кидали атари огромные куски свежего мяса, украдкой поглядывая на братьев. Дерен слегка наклонил голову с подозрением во взгляде и ждал продолжения. — Я подумал, что если мы оба выжили на этой войне, то это что-то значит. Может, нам стоит начать все заново? — К чему ты клонишь? — нахмурился младший брат. Орвис был крайне смущен. Он потер лоб, который так и не отмыл от грязи, и стал спешно подбирать слова. — Слушай, мы хорошая команда, когда работаем вместе. Хватит враждовать. Дерен пристально посмотрел в глаза Орвиса, а затем улыбнулся. С первого взгляда казалось, что это добрая улыбка, но это было не так. Дерен привычно дотронулся рукой до шрама, который пересекал его красивое лицо, а затем вдруг спросил: — Ты любишь ее? — Орвис замер. Зеленые глаза брата глаза беспощадно сверлили его. — При чем тут… — Ты любишь Кайри, Орвис? — в лоб спросил Дерен. Орвис ожидал любого вопроса, но не этого. — Да. Дерен усмехнулся, словно самому себе что-то доказав, а затем спросил: — Она это знает? Орвис молча кивнул головой. — Я сказал ей вчера. — Вот видишь, — ухмыльнулся Дерен. — К чему вообще это все? — окончательно сбитый с толку, возмутился Орвис, но Дерен повысил голос: — Я признался ей в любви еще в Дравоке. Сразу же, когда появилась возможность! Орвис замер, пораженный этими словами. Фаер отвлекся на крик, строго посмотрел на Дерена янтарным взглядом и снова вгрызся мощным клювом в шмат мяса. — Кайри никогда не говорила мне об этом, — растерянно пробормотал Орвис. Дерен скрестил руки и выпятил грудь. — А зачем ей это: она же мне не ответила. Я быстро понял, почему: ты снова был у меня на пути. А что ты для этого сделал? Что ты сделал для того, чтобы она тебя полюбила? Да, ты ее спас, ты герой, но ведь в душе ты остался все там же эгоистичным, избалованным… — Не в отношении нее, — встал Орвис на свою защиту, но тут же вспомнил, как минуту назад корил себя за то, что не отправил Кайри домой, когда была возможность. Дерен словно прочитал его мысли и напал снова. — В отношении нее тоже, Орвис, и ты это знаешь. Если бы слова были кинжалами, Дерен метнул бы их брату в голову. И был бы прав. Видя молчаливое согласие Орвиса, он пошел в атаку. — Она полюбила тебя, потому что ты был первым! Ты просто первым попался ей на глаза. Если б я там оказался на твоем месте… Орвис почувствовал, как в нем вскипает ярость. Их первую встречу с Кайри невозможно было назвать романтичной, и порой Орвис удивлялся, как она могла увидеть в нем кого-то, помимо того монстра, которым он тогда был, но сейчас Дерен судил о том, чего не понимал. — Ты не имеешь права так говорить. Ты не знаешь, через что мы оба прошли, — перебил он. — И ты бы не оказался, потому что всегда верно служил короне и никогда бы не стал изгоем. — Ах, бедный великомученик Орвис, — Дерен издевательски закатил глаза. — Расскажешь, как побыл изгоем полгода, а потом вернулся героем? Ты был изгоем несколько месяцев, братец, а я — всю свою жизнь! Птичники замерли, слушая их перепалку. Орвис метнул на них сердитый взгляд, и они поспешно вернулись к своим делам, пряча глаза. Дерен сделал к нему шаг и ткнул пальцем в грудь. — Отец любил тебя — своего бунтующего первенца. Он любил тебя, даже когда ты предал его, а меня не замечал, хотя я из кожи вон лез ради его одобрения. Тебя любили люди, когда ты устраивал революцию, и жалели, когда тебя изгнали. А потом ты вернулся с человеком из Известного предела, и теперь тебя снова уважают. Что бы ты не делал, ты — герой. А я им никогда не был. Орвис стоял и слушал. Мир вокруг сузился до них двоих, они будто очутились в водовороте боли и обиды. Однако это отвлекало их обоих от мыслей о судьбе Кайри. Пусть Дерен кричит на него, а он будет кричать в ответ: так они не будут чувствовать свою бесполезность на этом залитом светом лесном пятачке, вынужденные ждать, когда отдохнут атари. К тому же, это чуть ли не единственная возможность либо наладить отношения, либо уничтожить их окончательно. — После всего этого ты просишь меня проникнуть на корабль Тасаину, и я соглашаюсь, — продолжал Дерен. — Но Кайри бросается к тебе на шею, а не ко мне. И Королева называет сначала твое имя, а потом мое. Никто не заметил, что я тоже рисковал жизнью, потому что там был ты. Мне надоело быть в твоей тени, Орвис. Солнце запуталось в светлых волосах Дерена. На миг Орвис увидел в сильном генерале Рипербаха маленького нелюбимого мальчика-бастарда, который хотел стать королем, не зная, что когтистая корона никогда не откроется ему из-за генетического замка. В итоге он покрыл тело и душу броней, упрямо играя роль хорошего человека. Этого никто не замечал. В своей яростной речи он так часто произносил слово «любовь», что было очевидно, насколько сильно ему ее не хватает. — Дерен, я не виноват, что мои действия портили тебе жизнь, — вздохнул обреченно Орвис. — Я боролся за то, во что верил, и делаю это до сих пор. Меня порой преследуют неудачи, но именно так я строю свою жизнь, не считаясь ни с твоим мнением, ни с чьим-либо еще. Быть может, и тебе стоит строить свою, не оглядываясь на меня? Зря Орвис это сказал. Дерен резко развернулся к нему, схватил за ворот и подтянул к себе. Сара отчетливо ощутил остроту его когтей на своей шее и замер. Дерен смотрел на него с лютой злобой, почти как в тот день, когда впервые увидел на нем корону, но Орвис не собирался сопротивляться. — Я работал как проклятый, а тебе просто везло! — прорычал он Орвису в ухо. — Тебе все само идет в руки. Твое изгнание уже с лихвой окупилось, так что не надо говорить, что у тебя плохая жизнь. Она начнется, если мы потеряем Кайри. Он отпустил брата и оттолкнул его от себя. Орвис приложил руку к шее: на ладони осталась кровь. Он посмотрел на эти крохотные красные капли и ударил младшего брата в челюсть. Тот от неожиданности потерял равновесие и рухнул на траву. Птичники тревожно переглянулись, не зная, вмешиваться ли в конфликт. Разнимать генерала Рипербаха и мастера когтя никому не хотелось. Братья ничего не замечали. — Тогда зачем ты мне помогал?! Зачем впустил в Аддон, помог захватить Тасаину? И сейчас ты тоже здесь, и не говори, что дело только в Кайри — это не так! Если ты так меня ненавидишь, мог бы давно уже сбросить с атари и найти ее сам! — прокричал Орвис, нависая над лежащим в высокой траве Дереном. Тот потер ушибленное место. Орвис порадовался наступившему моменту расплаты: во многом благодаря Дерену он знал все о пытках в тюрьме Аддона. Его удар не был сильным, но он почувствовал, что отомстил брату за все причиненные обиды. Оказалось, что для мести нужно было не так уж много. — Я пытался тебя ненавидеть, — Дерен сел, рассеянно проведя рукой по длинным темно-зеленым стеблям. — Не получается. Ты мой брат, мы одна кровь, поэтому, ты прав, я здесь не только ради Кайри. Я должен тебе помогать, иначе никак, понимаешь? Но есть много вещей, которые я не смогу забыть. Орвис замер. Он не ждал, что после гневной тирады последует такое откровение. — Дерен, мне жаль, — искренне признался он. — Я бы хотел все исправить. Он протянул руку, помогая брату встать. Они стояли друг напротив друга, залитые светом, и больше не отводили взгляд. Зеленые глаза Дерена были похожи на листву, напитавшуюся первыми лучами весеннего солнца. — Нечего исправлять. Я тоже много чего натворил, — пожал он плечами. — Всю жизнь я тебе завидовал и продолжаю это делать. Ты прав, надо начинать жить своей жизнью. — И что ты будешь делать? — Не знаю, — после короткой паузы ответил Дерен. — Для начала мы найдем Кайри, а когда все закончится, уйду из Соларема и уеду. Не смогу вас вместе видеть. Я ведь тоже ее люблю, понимаешь? Орвис понимал. Он видел, что Дерен переживает за Кайри так же сильно, как и он, и был благодарен ему за это. — Но я вижу, как она изменила тебя, сделала тебя лучше. Мне нравится видеть, каким человеком ты стал. Ваша любовь — я такого никогда не видел. Однажды она сказала, что я тоже заслуживаю такого счастья, и я верю, что однажды встречу ту, что посмотрит на меня так же, как она смотрит на тебя. А ты, Орвис, предупреждаю: не вздумай обидеть ее, — все еще потирая челюсть, серьезно заявил Дерен. — Ни за что, — пообещал тот. — И подумай о карьере, — Дерен улыбнулся. Без издевки, вполне по-братски. — Когда закончится война, вступай в Соларем. Побудешь героем еще немного, раз тебе это так нравится. Шокированный Орвис смотрел на крепкую спину Дерена, когда тот шел к птичникам, чтобы поторопить их. Незаметно вытерев глаза, он поспешил следом. *** Раздался выстрел. Ж-Скаар глухо выругался хватаясь за ухо, до черноты обожженное синим лучом инфосера Кайри, пока она, не разбирая дороги кинулась в черную коробку базы варлордов. Высокая раздвижная дверь была закрыта не до конца, оставляя маленькую щель, и девушка юркнула внутрь. За ее спиной слышался мат и шипение лучей, ударявшихся в глухую стену. Решение спрятаться в обители зла пришло ей одновременно с мыслью, что сейчас она умрет. Когда-то после этой мысли Кайри послушно склонила голову, отдавая свою жизнь в руки вождя аквангов, но в этот раз все было иначе: желание жить вытеснило и страх, и боль от ран. Она выстрелила первой, оказалась проворнее Ж-Скаара, и побежала. Он не сдастся просто так. Не в этот раз! Кайри не была уверена, что база пуста, но ей повезло: никто не вышел в замызганный коридор и не попытался остановить ее. Задыхаясь от страха и запаха пота, которым пропиталось все здание, Кайри побежала по длинному коридору, осознавая, что попала в огромный лабиринт. Коридоры петляли, уводя ее то вправо, то влево, и среди серых стен и высоких потолков некриска ощущала себя маленьким зверьком, прячущимся от очередного хищника. Позади громко хлопнула дверь: охотник вышел на охоту. — Выходи, сука! — проорал он, голос из динамика под потолком звенел он ярости. Кайри подскочила от резкого звука, но не остановилась. Ей некогда было слушать его оскорбления — она тянула время, пока наладонник анализировал карту здания, составляя схему. Мимо нее проносились открытые комнаты — пустые, грязные коробки, в которых жили варлорды. В них смертоносные воины Накоджи могли только сидеть или стоять — настоящий карцер, лишенный даже туалета и кровати. Можно было подумать, что тут держали животных, но даже животным подстилают солому. Еще один поворот налево, и на карте вырисовалась комната, похожая на оружейную. Навигатор вел ее туда короткими путями, но Кайри выбрала запутанный маршрут. В гулкой пустоте были слышны громкие шаги Ж-Скаара, и она надеялась, что за ними он не слышит ее тяжелые ботинки и хриплое дыхание: она так и не научилась передвигаться так же бесшумно, как сара. Легкие обжигало огнем, словно она снова находилась в горящем Лунусе, в боку кололо, но она не останавливалась. Оружейная запиралась на электронный замок, но сейчас была открыта. Вдоль стены на толстых креплениях должны были висеть огромные пушки варлордов, но сейчас там осталась только одна. Поднять ее Кайри не смогла бы при всем желании, но в железном ящике она увидела компактные бомбы-липучки с детонаторами и забрала две из них. Ж-Скаар наверняка увидел на карте проникновение в оружейную и уже идет сюда. Времени мало. Опасно прижимая квадратные бомбы к груди, она выбежала из комнаты и все теми же петлями направилась в другое место, которое вырисовалась на карте. Ж-Скаар загнал ее в ловушку. Огромный зал только с одним входом, который он закрывал своими огромными крыльями. С высокого потолка светили яркие лампы, лишавшие комнату спасительных теней. Вдоль стен тянулись железные столы, залитые остатками того, что вихерны называли едой, а варлорды — помоями. У дальней стены за перевернутым столом скрывалась Кайри. Она спряталась, как глупый ребенок, впервые в жизни играющий в прятки. — Я хотел тебя просто убить, но после того, что ты сделала, я заставлю тебя страдать, — прорычал Ж-Скаар, его почерневшее ухо ужасающе сочеталось с дырой в отсутствующем глазу. Торжествующе улыбаясь, он пошел вглубь столовой. Кайри успела посчитать: столовая состояла из трех соединенных вместе модулей, которые поддерживали шесть колонн — по две на каждый модуль. Когда Ж-Скаар оказался между первой парой колонн, Кайри резко встала, и он даже притормозил, удивленный ее странной улыбкой. Кайри так часто видела глаза хищников: исступленные азартом охоты — у аквангов, ненавидящие — у варлордов, жадные — у предателей. Все они хотели убить ее, сделать своей жертвой и насладиться ее кровью. Она выжила после каждой такой встречи и выучила каждый такой взгляд. Она переняла их черты, насытилась тьмой в их душах. Некриска знала, что пугала очередного охотника, потому что он понял, что ошибся в ней: сегодня она не была жертвой. «В нашей команде ты принимаешь крутые решения, а я бью людям морды», — говорил Орвис. Если Кайри хочет выжить, она должна сделать и то, и другое, и получить от этого то кровавое удовольствие, которое испытывали хищники, пытавшиеся ее сломать. С этими мыслями она нажала на оба детонатора и нырнула под стол. Звук ломающегося металла невыносим — будто огромные когти вгрызаются в мозг и выцарапывают его. Колонны, на которые она установила бомбы-липучки, пошатнулись и прогнулись от силы взрыва, но стол Кайри выдержал взрывную волну. С диким скрежетом кусок крыши первого модуля обвалился на Ж-Скаара, скрыв его среди рваной стали и пыли. Вторая часть крыши осталась опасно висеть, но уцелела, ритмично покачиваясь над головой некриски. Когда пыль слегка осела, Кайри рискнула вылезти из своего укрытия. В ушах стоял знакомый гул, как в день осады Аддона, когда вихерны взорвали городские ворота. Она нашла варлорда под завалами. Нижняя половина его тела скрылась под обломками, бордово-красная кровь медленно расползалась под его спиной. Его мощная грудь высоко вздымалась, целый глаз смотрел в небо, которое медленно заволакивали облака. Солнечные лучи прорвались в унылое помещение и залегли в пыли. Кайри тяжело дышала, сжимая в руке инфосер, с ужасом понимая, что весь этот хаос сотворила она сама. Она отомстила ему за все: за «Беркут», Аддон и Солнечный Шпиль. За Гаарода, Илана и Шеона. За каждый его визит в ее ночные кошмары. Темнота окутывала ее сердце успокаивающим теплом, и она знала, что больше не увидит кошмаров. Хищникам они не снятся. Ж-Скаар застонал: жить ему оставалось недолго. У него сломан позвоночник, а бордовая кровь говорила о том, что у него перерезаны жизненно-важные артерии. Он открыл глаз — огромное чудовище, искалеченное своими хозяевами и человеком, несущим смерть. Странная, удовлетворенная улыбка оттянула уголки его губ. — Теперь я понимаю, что видел в тебе Тасаину, — просипел он, и изо рта вытекла тонкая струйка крови. — У тебя сердце вихерна. Вихерны и варлорды не признают другие расы равными себе. Его слова были проявлением высшей формы уважения. — Нет, — возразила Кайри. — У меня сердце сара. Она села возле него на обломок крыши и смотрела, как он умирает. Стоять она больше не могла: победив, она потеряла остатки сил. Инстинкты призывали убегать от него подальше, но она заставила себя остаться. Сколько такому гиганту нужно времени, чтобы расстаться с жизнью? Кайри готовилась к долгому ожиданию. Возможно, Ж-Скаар воспримет это как взаимное уважение. — Ненавижу, — жалобно простонал он. — Как же я ненавижу тебя! Это по твоей вине мы здесь! Если бы не ты, мы бы жили на необитаемой планете, и нам не пришлось бы воевать… с этими… дикарями… —слова выходили рваными, резкими. Он судорожно всхлипнул от боли, как огромное дитя, но крепче сжал окровавленные челюсти и заставил себя успокоиться. — Я столько раз пытался убить тебя. Все эти… Мааз, Шарлах. Любители людей. Все мечтали завербовать тебя. А я всегда хотел просто убить. Не получилось. Почему?       Кайри вспомнила, как он нарезал вокруг нее круги, хотя мог выстрелить. Он медлил, когда они с Орвисом стояли перед ним у обломков корабля абсолютно беззащитные. Вряд ли это было связано с приказом Тасаину привести ее живой: Ж-Скаар всегда был готов ослушаться хозяина. — Ты пытался сделать это много раз, но всегда колебался. Может, ты не такой злой, как тебе кажется? — осторожно предположила Кайри. Варлорд горько усмехнулся, потом застонал вновь. — Глупая, о чем ты говоришь? Я — генетический урод. Мутант. Тварь лабораторная. В моей крови яд. Я умею только убивать. У меня нет никаких эмоций, кроме ненависти. «Он сам не понимает, что лжет», — подумала Кайри. Вихерны заложили в эту машину для убийства настоящие эмоции, но не объяснили, как ими управлять. Она видела Ж-Скаара ребенком, который не может понять, почему мир оказался гораздо сложнее, чем ему рассказывали взрослые. Варлордов держали в клетках, как зверей, взращивая в них чистое зло, будто они — цветы лории. Если хозяин бьет и кормит собаку, она ожесточится, но что с ней будет, когда увидит, что мир за пределами конуры состоит не только из жестокости?       Кайри знала, что могилы варлордов — это знак того, что у них есть чувства. Она увидела в них то, чего не видели вихерны: их простые, человеческие слабости. Возможно, именно поэтому Ж-Скаар так ее ненавидел. — Эта планета меняет тех, кто сюда приходит. Я видела твой страх и твою боль. У тебя больше эмоций, чем ты думаешь. Возможно, она изменила и тебя. Он посмотрел на нее черным глазом, будто впервые увидел в ней что-то, чего не замечал раньше. Пальцы его огромной руки были согнуты так, будто в них было оружие. Так пальцы шахтенных каторжников сгибаются по форме черенка кирки. — Не меня, но тебя — да. Кайри вздрогнула, словно он ударил ее. — Когда я впервые тебя увидел, я понял, что ты слаба. Ты храбрилась и говорила то, во что сама не верила. Я мог запросто тебя прихлопнуть, но слабаков убивать неинтересно. С каждой встречей ты становилась сильнее, и я все больше хотел тебя убить. А сегодня ты победила меня и сделала это с улыбкой убийцы. В тебе больше ненависти, чем в варлордах, девочка. Взращивай ее дальше, направь на своих врагов, и возможно, ты победишь Тасаину. «Он хотел тебя убить, но ты оказалась сильнее, и слава богиням», — сказал ей однажды Фархам. «Самозащита оправдывает убийство?» — возразила тогда Кайри. «Нет, но собственная жизнь всегда ценнее всех прочих», — отвечал королевский убийца. Теперь она поняла его слова. Выходит, вот как мыслят хищники — вот как они выживают. Кайри редко отводила взгляд, но выдержать взор единственного глаза Ж-Скаара она не смогла. Одни видели в ней надежду, другие — силу и доброту, и только он видел ее тьму. Время будто остановилось, и невозможно было определить, прошло несколько минут или много часов. Они оба молчали. Кайри смотрела на золотящуюся в лучах Доброго Ока пыль. Ж-Скаар загнанно дышал, глядя в небо. Некриска понимала, что его боль сейчас сильнее, чем может выдержать обычный человек, и врач в ней хотел предложить ему обезболивающее, но она не решаясь: вдруг варлорд сочтет это за оскорбление? — Я умру? — спросил он спустя вечность. — Да. — Ты будешь сидеть здесь и смотреть на это? Пауза, потом ее обнадеживающий шепот: — Да. — Хорошо, — с едва различимым облегчением одобрил он. «Даже варлорд не заслужил смерти в одиночестве», — мысленно ответила она. Крики атари над гнездом варлордов раздирали горную тишину. Серебряное крыло Фаера мелькнуло в дыре, когда он шумно пошел на снижение. Кайри и Ж-Скаар повернули головы и молча смотрела на дверь в столовую, ожидая гостей. Некриска даже не пыталась подняться и лишь вздохнула с облегчением. Первым в зал ворвался Орвис: слишком шумно для сара, вторгшегося в логово врага. Ловко перемахнув через завалы, он в считанные секунды оказался рядом с Кайри, не убирая Ж-Скаара с прицела инфосера. Скользнув по раненному варлорду беглым взглядом, он опустился возле Кайри на колени и с тревогой посмотрел в глаза. — Ты нашел меня… Кайри улыбалась ему потрескавшимися губами. Удар Ж-Скаара напоминал о себе пульсирующей болью, когда Орвис приподнял ее подбородок, чтобы рассмотреть ее расплывшийся по лицу синяк и окровавленное ухо. Осознав, что она в безопасности, Кайри бессильно упала ему на руки, окунувшись в его успокаивающее тепло. Он бегло осматривал ее, выискивая возможные ранения, и мягко гладил ей спину. — Кайри, журавлик мой, успокойся. Я с тобой, все уже закончилось. Слышишь? Сердце Кайри сжалось, когда она услышала знакомое прозвище. Она сомневалась, что после всего случившегося заслуживает его. Хорошо, что он не спросил, что произошло: она не была готова рассказывать. — Кайри, мы победили! Вихерны бежали, — шептал Орвис, прижимаясь губами к здоровой половине ее лица. Он знал, что сказать, чтобы ей стало лучше. Кайри отстранилась и с надеждой заглянула ему в глаза. Ей хотелось что-то ответить, но слова не шли. Ужас пережитого смешался с радостью от хороших новостей — такие эмоции нельзя было выразить словами. — Победили, — с трудом повторила она. Орвис обернулся на Ж-Скаара, частично скрытого под завалами, и с трудом подавил порыв сунуть дуло пистолета ему в рот и выстрелить. Наказать его за то, что он посмел сделать Кайри больно. Он дернулся, но некриска сжала его руку и тихонько помотала головой. Тогда Орвис решил, что лучше увезет ее отсюда, чем заставит смотреть на еще один акт насилия. Орвис поднял Кайри на руки, пока Дерен, делая вид, что не обращает на них внимания, стоял подле варлорда. Позади него маячил связанный Лэдрэ Мааз. — Я рад, что ты цела, Кайри, — деланно равнодушно произнес генерал, а затем указал на Ж–Скаара. — Что тут произошло? — Взрывчатка, — только и смогла выдавить Кайри, и на лице Дерена мелькнула смесь ужаса и уважения. Тут вперед вышел Лэдрэ. Он остановился рядом с варлордом и произнес: — Ж-Скаар? — в его глазах читалось искреннее удивление. Он не привык видеть злобного крылатого демона таким жалким. — А, Мааз, — хрипло пробасил варлорд, глядя в небо, уже полностью затянутое облаками. Взгляд его затуманился. — Ты теперь с ними, да? Пришел поглумиться надо мной? — Где вы его взяли? — шепотом спросила Кайри Орвиса, кивая в сторону Мааза. — Боевой трофей, — подмигнул тот. — Нет, — спокойно ответил Лэдрэ. — Я пленник, и я провалил свое задание. Ты тоже, как я вижу. — Правильно, что переметнулся к ним, — бессильно зарычал варлорд, — Представляю, что сделает с тобой Белый бес. Лэдрэ испуганно отшатнулся, ошалевший от наглости Ж-Скаара: называть абада прозвищем, данным ему другими расами, было запрещено под страхом смерти. Варлорд довольно ухмыльнулся: вряд ли хозяин успеет наказать его за дерзость. В его правом ухе зашипел маленький маячок связи. В полной тишине Ж-Скаар прижал окровавленную руку к уху. Дослушав, он горько усмехнулся, привычно уставившись в небо. — Все кончено. Варлорды летят сюда. — черный глаз вперился в Кайри. — Беги, глупая. Но они догонят. — Быстрее! — поторопил их Дерен, поспешив к выходу. Орвис направился следом, но Кайри попросила его остановиться и поставить ее на пол. Хромая, она сделала несколько шагов к Ж-Скаару. — А ты? Варлорд замер, продолжая сверлить глазом небо. Затем неловко хохотнул. — Всегда любил летать, — с удивлением заявил он. — Раньше я об этом не думал, а теперь вот понял. Может быть, ты права, и ненависть — это не единственная эмоция варлордов. Орвис и Дерен непонимающе переглянулись. Кайри не чувствовала их взглядов, глядя в глаза монстра, который видел монстра в ней. — Я обещала посмотреть, как ты умрешь, — напомнила она Ж-Скаару. — Так добей, — холодно приказал он. — Я этого не сделаю. — Сделаешь. Прояви уважение к врагу, — это был уже не приказ, не просьба. Мольба. Хоть и озвученная равнодушным холодным голосом. Вскинутая рука Кайри, держащая инфосер, не дрогнула. Никто не успел спасти ее душу: ни Орвис, намеревавшийся сделать все за нее, ни Дерен, пытавшийся остановить ее криком. Синий луч разрезал ее мир пополам и погас во лбу варлорда. Черный глаз потемнел еще больше, сливаясь цветом с бездной в другой глазнице, и он умер. «Ничто не сравнится с убийством врага», — слова, сказанные Фархамом целую жизнь назад, оказались правдой. Кайри показалось, что неуемная сила Ж-Скаара перетекает в нее. Торжество вступило в реакцию со скорбью, которую она по непонятной ей причине испытывала из-за смерти варлорда. Чувство, охватившее ее, было сравнимо с любовью к Орвису. Это пугало больше всего: она боялась осознать, что первое окажется сильнее второго. — Идем, — приказала она, встретившись взглядом с Орвисом. Сложно было прочитать его эмоции. Интересно, видел ли он сейчас в ней то же, что и Ж-Скаар? Лэдрэ Мааз в отчаянии упал на колени, ожидая, что его или бросят здесь или просто убьют. — Чего расселся? — раздраженно спросил Орвис, рывком поднимая его с земли, и тот покорно поспешил к атари. Фаер разбежался и вспорхнул, спрыгнув с ближайшей скалы. Птичник развернул его в сторону гор и направил меж остроконечных пиков, торчащих из горной породы. Другие атари следовали за птицей-лидером. — Надеюсь, в горах они нас потеряют, — объяснил птичник. Атари развернула исполинские крылья и скрылась за ближайшими скалами.