***
В первый раз Ироха с интересом выслушала наши идеи о создании собственного адвокатского бизнеса, но предупредила, что ничего пока не обещает, ибо нам самим слишком много нужно сделать, чтобы воплотить мечты в реальность. А она закончит учёбу только через год после нас. К разговору о партнёрстве мы вернулись спустя три года, когда мы с Йошитеру успели расправиться и с получением дипломов, и с наработкой стажа. Займокуза уже два года гнул спину помощником нотариуса префектуры Чиба, с утра до вечера зарытый в бумаги и реестры. Я в то же самое время занимался ещё более нудной работой, работая юрисконсультом в фонде социального обеспечения в одном из районов Токио. Конечно же, вопросы выплаты пенсий и пособий не были тем, чем я мечтал заниматься всю жизнь. Ироха тоже не сидела сложа руки- после диплома она отттачивала свои навыки акулы финансового мира, работая младшим юристом в аудиторском центре. Но вот заветный стаж в два года был всеми успешно наработан и до получения адвокатской лицензии оставался последний рывок. Мы договорились собраться втроём в воскресенье в Чибе — в кафе, с которым у каждого из нас было связано столько воспоминаний со школьных времён. Ироха, как всегда опоздала минут на сорок. Мы с Займокузой успели уже изрядно пообедать, пока в окне наконец не замаячил вызывающий красный хайер, собранный резинкой в хвост. Хитро улыбнувшись, Ироха выдала тираду о том, что её задержали «ну ооооооочень важные непредвиденные обстоятельства» и переговоры, столь важные для нас, начались. И тут выяснилась вещь, принять которую нам оказались сложно и ещё сложнее- её изменить. На словах всё было готово к последнему рывку. На деле- этому мешала одна почти микроскопическая деталь. Нам не хватало денег. Расчёты, которые сделала Ироха, говорили о том, что накопленные нами совместными усилиями средства не покроют даже третьей части предстоящих расходов. В итоге, мы договорились отложить реализацию проекта, занявшись дополнительными подработками и потуже затянув пояса. Откуда мы возьмём столько денег и когда это произойдёт никто из нас не имел понятия. В какой-то момент мне показалось, что ничего из этой затеи не выйдет, но я прогнал эту мысль. Полгода стажировки в адвокатской конторе подходили к концу, а финансов в закромах у нас не сильно прибавилось. Это беспокоило нас до того самого утра, когда меня огорошила новость, перевернувшая всё с ног на голову. Умер мой дед, известный в Осаке промышленник. Человек, от которого я унаследовал фамильные хикигаевские глаза. Отношения с моими родителями у деда всегда были холодными, но о внуках, как оказалось, он не забывал. По оставленному им завещанию мы с Комачи наследовали всё его движимое и недвижимое имущество пополам. Дорога к мечте неожиданно оказалось открытой. Вскоре мы получили лицензии адвокатов и начали работать вместе, как и задумывалось.***
В работе адвокатской конторы, как я понял позже, можно выделить несколько чётко очерченных временных этапов. Их удобно рассматривать наблюдая, какой транспорт используют сотрудники на каждом конкретном этапе. Вот этап первый — «время велосипедов и скутеров». Мы злые, голодные и готовые к любой работе. Сколько бы за неё не платили. Насколько бы она не была трудоёмкой. Клиентов нет, а те, которые появляются носятся адвокатами на руках, чтоб не сбежали и вернулись снова к нам с новым поручением. Так длится примерно год. Потом наступает второй этап — «один старый Nissan на всех». Есть несколько постоянных клиентов, которые обращаются время от времени и худо-бедно платят. Покупается первое подержанное корпоративное авто, которое все используют по очереди по мере надобности. Не очень удобно, но лучше чем ничего. Этот этап занял у нас ещё один год. Следующий этап занимает года два. Я назваю его «С-класс». Появляются корпоративные клиенты, которые заключают с конторой контракты на абонентское обслуживание. То есть те, с которыми мы работаем всё время и постоянно на них зарабатываем. Изредка — прилично зарабатываем. Каждый обзаводится купленной в салоне новенькой скромной машинкой, которая вскоре вхлам убивается насыщенным морской солью воздухом и ежедневной ездой по родным японским пробкам. Но это не было большой проблемой, потому что дальше… начались события, которые в корне всё изменили. Началась «эпоха бизнес-класса». Настала она после того, как Йошитеру в один прекрасный день встретился с клиентами, к которыми я бы раньше не подошёл и на пушечный выстрел. Потому что за ними стояли люди из якудзы. Или, попросту — преступники.***
Когда мы только договаривались между собой о правилах нашей дальнейшей работы, я настоял на нескольких принципиальных вещах. Это не было нигде записано, но озвучено это было громко и при всех. И все с этим согласились. Принцип первый гласил: мы не работаем с явными негодяями. Первые пять лет это соблюдалось, по той простой причине что явные негодяи обходили нашу контору стороной. Видимо, они небезосновательно считали, что их проблемы далеки от наших возможностей их решить. Время шло, наши возможности росли вместе с опытом, а проблемы злых гадов меньше не становились. Поэтому момент, когда нечистые на руку постучат к нам в дверь стал лишь вопросом времени. В итоге однажды Займокуза подрядился обслуживать весьма специфических клиентов, попутно убеждая нас что эти негодяи не явные, а возможно и вообще честные люди бизнеса. Поскольку это была его зона ответственности, мы до поры до времени делали вид, что поверили ему. Хотя это был сознательный самообман. Принцип второй регулировал распределение работы между партнёрами. Йошитеру, как отъявленный адреналинщик, взял под личный контроль всё, что было связано с судами. Фактически он стал главным адвокатом конторы, её двигателем. Он получал неимоверный кайф от самого процесса судопроизводства с его эмоциями, прениями, криками «я протестую, ваша честь!» и всем остальным. Выиграть дело для Займокузы было тогда чем-то сродни оргазму. Я не раз наблюдал, как вернувшийся из суда с победой, он потом чуть ли не неделю ходил с сияющим видом. Улыбку в такие периоды стереть с его лица было просто невозможно. Ироха, как дипломированный специалист по финансам, занималась всеми вопросами, связанными с банками, страховыми компаниями, денежными переводами, налогами и прочей околоденежной белибердой. Мы с Зайкомузой всегда старались держаться это подальше, поэтому, когда Ироха взяла эти вещи в свои нежные руки мы оба с облегчением вздохнули. Третьим партнёром был я и я занимался… Чем занимался я мне до сих пор непросто описать в двух словах. Поскольку на этапе построения конторы основное финансовое бремя выпало мне (…а дедово наследство сильно пригодилось), Ироха с Йошитеру предоставили мне свободу выбора собственной специализации. И я этим выбором, как мне тогда казалось, я распорядился максимально выгодно для себя. Итак, в мои обязанности входило… Первое: организация связей конторы с внешним миром. То есть всякие конференции, презентации, интервью и тому подобные вещи по умолчанию было моей заботой и ответственностью. Второе: я был главным переговорщиком конторы, отодвигая в сторону Займокузу в тех ситуациях, когда было нужно не рубить врагов катаной, а договариваться с ними. У меня это получалось лучше, чем у обеих моих партнёров, и это была чуть ли не единственная часть моей работы, которая приносила порой довольно немаленькие деньги. Третье: я занимался всеми работами, которыми мои партнёры заниматься не хотели. Например, программами предоставления бесплатной правовой помощи, которые оплачивало государство. Правда, оно платило за такое сущие копейки, зато участие в них давало возможность часто светиться перед СМИ и предоставляло возможность получить уникальный опыт общения с разными людьми и решения их проблем. Порой — весьма непростых и специфических. Я до сих пор с улыбкой вспоминаю нескольких связанных с этими программами дел, когда листаю на ноутбуке архивные файлы того периода. Вот, например. Программа бесплатной помощи несовершеннолетним, финансируется правительством Японии. Клиент — Ханаби Я., 17 лет, в лице её матери Касуми Я. Мать обратилась с запросом, может ли её дочь быть привлечена к ответственности за сексуальное домогательство, поскольку она совершенно не платонически влюблена в собственного школьного учителя литературы Наруми К. и была неоднократно улучена во всяческих (пока, хвала богам, безуспешных) попытках его соблазнить. Матери даны соответствующие разъяснения со ссылками на Семейный и Криминальный кодексы, а с объектом посягательств мною была проведена разъяснительная работа, после которой он даже не пошёл, а скорее побежал к своей нынешней сожительнице — учительнице музыки той же школы Аканэ М. делать предложение руки и сердца (… от греха подальше). В итоге всех этих манёвров мы получили следующее. Объект посягательств вступил в законный брак со своей коллегой, у них все хорошо. Падкая до учительского тела несовершеннолетняя до сих пор пишет моё имя в ближайших подъездах в комплекте со всякими нецензурными иероглифами, а её мать и сейчас не скупится на благодарности при случае. После своего участия в этом деле я понял, насколько вменяемыми и целомудренными подростками были мы все, когда учились в старшей школе Собу. Или вот другой, не менее патологический случай. Клиент — Котоноха К., 16 лет, учащаяся первого класса старшей школы. К адвокату, как и в предыдущем случае, обратилась мать девушки, которая случайно услышала, как та обещала младшей сестре отрезать башку своему парню-изменщику, который её бросил. Мать боялась, что дочка- тихая, скромная и необщительная девочка, каким-то образом сможет осуществить задуманное и сядет в тюрьму до конца своих дней. Проведённая мною работа по изучению ситуации дала крайне неожиданные результаты. Оказалось, что возлюбленный девушки, некто Макото И. является школьным секс-идолом, к которому термин «бросил» не подходит в принципе. Ибо он был одновременно со всеми и ни с кем. Вся продвинута девичья тусовка школы ходила за ним табуном — прочти как у нас в своё время за Хаято Хаямой, но более плотными рядами. Такие понятия как «ответственность», «отношения» и тому подобное было не про этого парня в принципе. Его интересовал только секс с одноклассницами и ничего более. Поразмыслив над ситуацией, я через подружек подкинул одной из девушек из его гарема идею, как покрепче привязать альфа-самца к себе и таким образом заполучить его законным мужем на веки вечные. На следующий день эта тян при всём классе объявила, что беременна от Макото, после чего ему ничего не оставалось, кроме как сообщить новость своим родителям и начать жить с девушкой как пара, под одной крышей. Правда, от справедливого девичьего гнева оставшейся не у дел части школьного гарема это его не спасло: через несколько месяцев Макото И. был обнаружен с располосованным ножом животом и полным отсутствием головы на собственной кухне. Как с ним это произошло — история умалчивает, ибо свидетелей так и не нашлось. Награда, как говорится, нашла героя. Проведенное криминальной полицией (при моем ненавязчивом законном сопровождении) расследование полностью исключало участие в ужасной судьбе несчастного моей юной клиентки, чему я был, разумеется, очень рад. Девочка долго посещала потом психолога, но перспектива попасть в тюрьму ей благодаря мне уже не светила. Кроме программы помощи несовершеннолетним было и множество других, в которых я принимал участие — работа с благотворительными организациями, защита прав потребителей, волонтёрские проекты и многое другое. Всё это было безумно интересно…но приносило довольно скромные доходы. На жизнь, впрочем, хватало, а благодаря тому, что практически всё моё полученное от деда наследство ушло на постройку красивого нового офиса, претензий ко мне со стороны партнеров по поводу моего слабого участия в формировании денежных потоков не возникало. Существовал и ещё один, третий принцип. Он был самый простой, но самый важный. Он подразумевал: совместное принятие всех важных решений, максимальную открытость партнёров друг другу… и взаимное доверие. Если честно, я ещё со школьных времен не пришёл к однозначному выводу, нужно ли полностью открыть себя окружающему миру. Но поскольку речь шла не о тотальном раскрытии себя перед всеми, а только о нас троих… я согласился. Так мы и проработали в мире и согласии пять лет. До тех пор, когда на нас не свалились большие деньги и, как я узнал позже, не менее большой груз для нашей совести.