Золотая пора моей профессии - сплошной обман

      На следующий же день после наших с Юигахамой посиделок в баре я собрал внеочередное партёрское совещание, чтобы сообщить коллегам о своём решении. Хотя в моей голове всё ещё слегка шумело после вчерашнего, благодаря предпринятым Юи мерам, чувствовал я себя удовлетворительно. До обеда каждый занимался своими делами, а в 14 часов мы собрались в переговорной.       Я выступил с короткой речью, в которой объяснил, что вынужден подчиниться их вчерашнему решению, но не хочу участвовать в его реализации ни в какой форме. А также — нести ответственность за его последствия. И… я отказываюсь от своей доли гонорара, полученной от этого клиента.       Реакция партнёров меня удивила и озадачила. Если Йошитеру был искренне расстроен услышанным, то Ироха, как мне показалось… обрадовалась. Думаю, её ещё больше бы устроило, если бы я сегодня заявил о своём уходе, но и такой расклад, похоже, был для неё не худшим. — Семпай, я очень рада что Вы не опустились до войны с нами в этом вопросе, — начала свою речь Ироха. — Это разумный шаг, полезный для нашего дела. Но есть один нюанс, который меня смущает. Вы отказываетесь от своей доли прибыли, полученных от нового клиента. Технически это возможно, а вот де-юре — нет. Потому что в уставе конторы написано, что общая прибыль распределяется между партнёрами в равных долях. Я не могу осуществлять операции, которые противоречат уставу. Поэтому — одно из двух. Либо мы оставляем всё как есть и вы не занимаетесь вот этим вот… детским садом, либо предлагайте схему, которая поможет мне сделать так, как вы хотите. — Ироха, я вижу в твоих словах лишь попытку втянуть меня в вашу круговую поруку. Этого не будет. Почему — я подробно объяснил вчера. Если нужно будет переписать Устав — я готов этим заняться. Но его регистрация в МинЮсте займёт некоторое время, а я хочу расставить точки над «і» прямо сейчас. — Ронин…- неожиданно подал голос угрюмо молчавший до этого Займокуза. — Кажется, я знаю решение, которое всех нас удовлетворит. Мы все помним, чьи деньги были потрачены на покупку нового офиса. И ты, как настоящий друг, даже не удосужился подписать с нами какую-то бумажку, по которой мы тебе что-то должны. Извини, что мы до сих пор не подняли этот вопрос. Так вот, я предлагаю распределять наши деньги как и раньше — на троих в равных долях. Но ту часть, которую будет составлять доход от обслуживания нового клиента, для тебя мы оформим как погашение нашего с Ирохой долга за твои расходы на новый офис. Это растянется во времени, а потом… посмотрим. Может быть, со временем что-то изменится… для тебя… или для нас. Такой вариант тебя устроит? — Йошитеру… я никогда бы не вспомнил об этих деньгах, если бы ты сам о них не заговорил. Но… пусть будет так. Если вам это поможет избавиться от мысли, что вы мне чего-то там должны — я согласен. А я не хочу ничего быть должен вам… после вчерашнего. Пусть это будет взаимно. — Отлично. Тогда я подготовлю проект договора, а Ироха пусть выведет сумму, которую мы должны тебе погасить.       На этом наши переговоры были закончены. В тот же день все документы были подписаны, в том числе — и договор конторы с новым клиентом.       От Займокузы я узнал, что на следующий день нам на счёт упал аванс за предстоящий суд с сетью казино, с цифрой, которую раньше мы все вместе зарабатывали за несколько месяцев. …Это дело Займокуза блестяще выиграл всего лишь за три месяца. Когда Йоши сказал мне, сколько клиент заплатил нам за положительное для него решение суда, мне захотелось ударить его стулом. Потому что этот клиент сознательно привязывал контору к себе крепче любого каната.       За этим делом последовало ещё несколько. Ироху клиент тоже начал озадачивать вопросами, связанными с его финансовыми делами. Наркотическая зависимость конторы от корпорации усиливалась с каждым месяцем. Через полгода мои партнёры практически забросили обслуживание всех других клиентов, кроме этого. Грязные деньги потекли на наш счёт нескончаемой рекой. Я оставался единственным, кто пытался в этой конторе делать какую-то реальную работу, отличную от той, которой занимались мои коллеги.       Как-то незаметно СМИ перестали приглашать нас на коллективные мероприятия юридического толка. А однажды мой знакомый офицер полиции прямо сказал мне- «Хикигая–сан, ко мне заходил вчера сотрудник из отдела внутренней безопасности. Извините, но я не смогу больше с вами общаться. У нас есть информация, что ваша контора фактически контролируется преступной группировкой». Я мог бы что-то ему возразить, но не стал. Потому что по сути он был прав.       Формально я не имел к этим грязным делам никакого отношения. Но мне не было от этого легче. Я пытался сосредоточиться исключительно на своей работе и забыть о том, что творилось вокруг. Но я чувствовал, что когда-нибудь не выдержу. Своё общение с партёрами я свёл к минимуму и… я больше не ощущал их своими друзьями.       Никогда не думал, что эти двое могут превратиться в людей, в глазах которых будут лишь денежные знаки.       Единственной отдушиной для меня в этот период стала Юигахама. Иногда в той атмосфере, в которой я был вынужден существовать, мне становилось настолько душно, что я звонил Юи и мы с ней общались целый вечер напролёт, гуляя по парку или сидя в очередном кафе. Заливать проблемы алкоголем с того памятного случая я зарёкся, потому что понял — спиртное лишь притупляет ощущения на время, а утром ты просыпаешься и проблема кажется ещё беспросветнее, чем вчера.       После октябрьской ночи, когда Юи вытащила меня из трясины отчаяния в прямом и переносном смысле, я словно посмотрел на неё другими глазами.       За то время, что я её знаю, Юигахама сделала огромный шаг вперёд.       Из робкой, неуверенной в себе глупенькой девчонки Юи выросла в самодостаточную личность, которая знает, чего хочет от жизни и идёт к своей цели как ледокол, не глядя на препятствия.       А ещё в свои двадцать восемь она превратилась в безумно красивую женщину. Не знаю, почему я раньше этого не замечал.       Будь я нормалфагом, я бы уже давно закрутил с ней роман… или, как минимум, попытался затащить в постель.       Но моя жизнь прошла очередной круг и на новом витке спирали я снова стал одиночкой. Со всеми вытекающими последствиями.       Когда я смотрел тогда на Юи, в моей душе ещё не было страсти. Но… было уже много нежности. Часто мне хотелось обнять её и не отпускать. Но я никогда не делал этого. По одной простой причине: я не понимал, что я могу ей дать. И подсказать было некому.       Раньше всё было проще — рядом была Комачи, я всегда мог с ней обсудить всё что угодно, всё, что меня волнует. Но у сестрички давно была своя семья, свои проблемы и свой маленький ребёнок. Общались мы редко, в основном по телефону и никогда ни о чём конкретном.       Вот я и внушил тогда себе, что я не должен слишком сближаться. Ни с кем. Потому что это не принесёт никому ничего хорошего. Об этом кричал весь мой предыдущий жизненный опыт: Оримото Каори, Юкиношита Юкино… и мои нынешние партнёры. Все мои попытки связать с кем-то свою жизнь заканчивались плохо.       В то же время, я прекрасно видел КАКИМИ глазами Юи смотрит на меня. Прошло одиннадцать лет… неужели ничего не поменялось? Это странно звучит, но… правда заключалась в том, что за это время изменилось многое, но на самом деле — ничего.       Я не верил, что с таким статусом, как у неё сейчас и с такой внешностью она до сих пор не могла найти себе достойную пару. Что же тогда? Я не мог найти ответ. Но фактом оставалось то, что мы оба — глубоко неравнодушные друг к другу люди, остановились в шаге друг от друга и ничего не предпринимали. Почему Юи не пыталась сделать это? Думаю, она просто не хотела меня ни к чему подталкивать. Надеялась, что я когда-нибудь всё пойму и сам проявлю инициативу.       Вот так и вышло, что время между нами будто застыло. Мы стояли каждый со своей стороны невидимой красной линии и неясно, было ли в этой жизни обстоятельство, которое способно толкнуть нас друг к другу.

***

      «Пир во время чумы», как я называл про себя сотрудничество моих партнёров сами знаете с кем, продолжалось уже третий год. Потом я понял, что моей ошибкой было полное отстранение от процесса их работы. Попросту, их никто не контролировал и не ограничивал. Наш могучий трёхголовый дракон со временем выродился в персонаж иностранной сказки про лебедя, рака и рыбу, каждый из которых преследовал собственные интересы и тянул в свою сторону.       С некоторых пор контора по сути превратилось в дочернюю структуру «Кёкута-кай глобал продакшн». Новые клиенты не привлекались, старые тихо ушли. Зачем они, если платят мизер, а денег от единственного клиента хватает на то, чтобы вести роскошный образ жизни?       Я давно потерял все рычаги влияния на курс нашего кораблю и тешил себя иллюзией, что я от него абсолютно независим и мы ничего не должны друг другу.       Так продолжалось до тех пор, пока наш «Титаник» не нашёл свой айсберг.       То памятное утро началось стандартно. Беды ничего не предвещало. Я запарковал свою видавшую виды RAV-4 между «Субурбаном» Адвоката дьявола и «Лексусом» Красной Лисы и, бросив ключи в карман, направился в свой кабинет на втором этаже. Едва я включил ноут и начал разбирать почту, как в дверь постучали.       На пороге стояла Ироха. Обычно её появление в моём кабинете предваряла сияющая, как у чеширского кота, улыбка, которая, казалось, появлялась раньше её владелицы. Но не в этот раз. Ишики в это утро была как-то необычайно сосредоточена и даже, как мне показалось — напряжена. — Семпай, — начала она. — Займокуза оставил для Вас одну просьбу. Он вчера улетел в командировку на Хоккайдо, в Саппоро. Его не будет два дня, а работа ждать не может. — Что нужно от меня? — Думаю, Вам нужно для начала поговорить напрямую с ним, а потом мы с Вами продолжим. Вы можете набрать его прямо сейчас?       Я молча достал из кармана смартфон и набрал номер Займокузы. Адвокат дьявола принял звонок почти мгновенно. — Ронин-сан, доброе утро, рад тебя слышать. Подозреваю, что ты звонишь мне, чтобы уточнить насчёт моей просьбе. Я готов. Что вызвало у тебя вопросы? — Займокуза-сан, начнём с того, что Ироха мне вообще ничего не объяснила. Зато сослалась на тебя — мол, он расскажет. Что нужно от меня? — Понимаешь ли, друг мой… Есть вещи, которые я не смогу доверить телефонной линии. Расспроси потом Ишики-сан о подробностях. Я же всего лишь попрошу тебя помочь ей в отправке одного важного платежа. Инициатором его являюсь я, по делам известного тебе клиента. — Хм, всё понятно. Почему тогда ты сам не мог его отправить… скажем — вчера? — Вчера на нашем счету не было достаточно денег, чтобы это сделать. Нужная сумма зашла сегодня утром, когда меня уже не было в Чибе. — Вот как. Тогда почему Ироха не может провести его самостоятельно? Я не хочу участвовать ни в каких… — Хачиман… я знаю твой подход, не нужно повторять насколько ты все ненавидишь. Просто этот платёж очень важен для нас. Ироха не может сделать это самостоятельно, так как у нас с тобой право первой подписи, а неё лишь второй, как у главного бухгалтера. Платёжка должна уйти за двумя подписями. Флешка с моей электронной подписью закрыта у меня в сейфе, вы до неё не доберётесь. А этот платёж… должен уйти сегодня. Мы ведь с тобой друзья детства? Сделай это для меня. Единственный раз. Пожалуйста. Время не ждёт. — Ладно, в порядке исключения. Это первый и последний раз. — Вот и прекрасно. Подробности Ироха расскажет. Сумма там не маленькая, но пусть тебя это не смущает. — Не маленькая — это какая? — Пять миллионов долларов. Это валютный платёж.       Сказать что я охренел — это не сказать ничего. — Займокуза… Какого хрена мы перебрасываем куда-то непонятно куда такие деньги? — Ироха всё объяснит, я не могу по телефону такое обсуждать. Так было согласовано с клиентом. Это… транзитный платёж.       Я положил трубку и вопросительно уставился на Ироху. — Ишики-сан, а ну-ка объясните мне что всё это значит.       Из того, что рассказала мне Красная Лиса, я понял, что в страстном романе моих партнёров с оргпреступностью я пропустил начало новой волнующей главы.       Как оказалось, я пропустил момент, когда контора стала передаточным звеном в операциях якудзы со своими лоббистами в парламенте.       Схема была простой, как угол дома. Корпорация сбрасывает конторе некий «гонорар» за выдуманные услуги на огромную сумму. Контора вычитает из этой суммы определённое количество процентов, а оставшуюся часть отправляет в неизвестный широкой общественности благотворительный фонд, где их следы теряются. Как я понимаю, дальше эти деньги каким-то непонятным образом плавно перетекали в карманы нескольких не чистых на руку депутатов парламента, которые проталкивали там проекты законов, выгодных тому, кто платит. Я задал Ирохе вопрос об уплате налогов. Ответ её меня успокоил. Налоги с поступивших денег удерживались с той суммы, что уходит лоббистам. А с поступивших от нас денег фонд ничего не платит государству, потому что это не прибыль, а благотворительный взнос. — Ироха, я подозреваю ответ, но хочу услышать его от тебя. Зачем нам нужно всё это? — Семпай, мы на этом очень хорошо зарабатываем. И практически ничем не рискуем. С этого платежа наш профит составит полмиллиона. На каких ещё операциях мы сможем столько получить?       Моя голова шла кругом. Это было какое-то безумие. Я не хотел в этом участвовать…но я ПООБЕЩАЛ. Деваться было некуда. — Ладно. Это первый и последний раз. Мне глубоко противно всё происходящее, но… я дал Займокузе слово. Я не могу его нарушить. Готовь платёжку.       Впервые за время нашего разговора Ироха улыбнулось. — Вот и славненько, семпай. Обещаю, мы вас больше по таким вопросам не побеспокоим. Электронный платёж я сейчас наберу, мы его завизируем, а потом я вас покину до конца дня. Я в банк, потом в страховую, а потом ещё в налоговую нужно заехать. Это надолго. Увидимся завтра утром. Будут вопросы — звоните.       Через полчаса платёж ушёл за нашими двумя (моей и Ишики) подписями.       Ироха после этого села в свой «Лексус» и умчалась по делам, как и обещала.       Больше я никогда её не видел.