***
Моё общение с банкирами ничем нас не порадовало. Платёж ушёл ещё вчера и кто-то неизвестный нам уже распоряжался пятью миллионами долларов. Ироха пропала бесследно и на связь не выходила. Её не было ни дома, ни в сети, не появлялась она и в тех инстанциях, которые вчера обещала посетить. Покинув офис, она будто растворилась. Тогда меня впервые посетила мысль, что я знаю, кто новый распорядитель перечисленных вчера денег. Когда я рассказал об этом Йошитеру, он минуту молчал. Потом дрожащим голосом известил меня, что едет договариваться с частным бизнес-джетом и возвращается в Чибу сегодня, в ближайшее время. Через два часа я уже забирал его в аэропорту. Займокуза выглядел ужасно. Лицо его стало каким-то серым, пальцы дрожали, как у пьяницы. Было такое впечатление, что он не знает, куда спрятать свои руки. — Может, стоит сделать заявление в полицию? Или даже два? Одно о пропаже человека, второе — о краже денег? — спросил я его, не отрываясь от руля. — Хикигая, а ничего что твоя подпись тоже была на этой платежке? А то, что это платёж — чистой воды коррупция, тоже ничего? Нет, никакой полиции тут и рядом быть не должно. Или мы сами разберёмся или… я доживаю свои последние дни. — Йошитеру, послушай меня внимательно. По хорошему, вы заварили эту кашу вдвоём, вам её и расхлёбывать. Мне не составит большого труда организовать себе алиби, например, рассказав, что флешка с моей подписью пропала пару дней назад и я искал её всё это время. Тогда меня, конечно, накажут за служебную халатность, но висеть с тобой на одном дереве я не буду. Но я не буду так поступать. Потому что у нас общее прошлое. Оно никуда не денется, по крайней мере — для меня. Я уже почти не сомневаюсь, что всё это — дело рук Красной Лисы. Она воспользовалась тем, что у меня не было информации и отправила деньги туда, куда было нужно ей. Судя по всему, этот план у неё возник не вчера. Она к нему давно готовилась, ждала удобного момента. В этом есть и моя вина. Это я когда-то вырастил из неё монстра. И всему этого монстра научил. — Ронин-сан… я понимаю, что это наши с Ирохой дела и у меня нет права просить тебя о помощи. Но я сейчас плохо соображаю. Пожалуйста, посоветуй, что мне дальше делать. — Не особо большое у нас сейчас поле для манёвра. Пока приходится выбирать между плохим и очень плохим. Давай попробуем для начала избежать крайностей. Во-первых, нужно немедленно нанять толкового частного детектива, чтобы он поискал Ироху. Если нам удастся её найти, вариантов сразу станет больше. Во-вторых, надо подумать, что сказать клиенту. Сказок ему рассказывать не надо, иначе тебя сразу заподозрят в соучастии и отвезут в лес. Их придётся поставить в известность… но сделать это нужно так, чтобы смягчить удар. Подумай над этим. Про Ироху пока ничего им не говори, вдруг мы её найдем сами. Потому что если сказать — они точно найдут её раньше нас. В-третьих, нужно срочно навести справки про адресата счёта получателя. Кто это, где он, что о нём известно. Наверное, это пока всё. В молчании мы доехали до Чибы. Я остановился на светофоре и впервые за время поездки взглянул на Займокузу в зеркале заднего вида. Йошитеру тихо сидел на заднем сиденье, закрыв лицо руками. Его била крупная дрожь. Мне было его искренне жаль.***
Следующие дни опять не принесли нам ничего позитивного. Ирохин «Лексус» нанятые нами детективы нашли аккуратно припаркованным на обочине на окраине Токио. Никаких следов Ишики обнаружено так и не было. Получателем платежа была никому не известная компания в Сингапуре, зарегистрированная за месяц до нашего происшествия. Никакой истории у неё не было вообще, наш платёж для неё был первым и единственным. Результатом нашего расследования стала голая стена, тупик, в который мы упёрлись. Займокуза поставил клиента в известность о случившемся, но пообещал разобраться и всё уладить, поэтому пока нас никто не трогал. К концу недели нам окончательно стало ясно, что мы не найдём Лису и денег нам не видать. Нужно было понять, как выйти из ситуации живыми. Потому что, учитывая специфику клиента и этого платежа, перспективы светили мрачные. На седьмой день Займокуза зашёл ко мне в кабинет с самого утра. Он вообще паршиво выглядел все эти дни, а сейчас на нём просто не было лица. Мне показалось, что за прошедшую неделю он постарел лет на двадцать. — Ронин, я пришёл попрощаться. — О чём ты, Займокуза? — Дзидо звонил мне сегодня ночью. Они назначили «стрелку» на двенадцать. Всё серьёзно. Я еду туда. Скорей всего, ты видишь меня в последний раз. — Йошитеру, я догадывался, что ждать бесконечно они не будут. Но давай рассуждать логически. Какой им смысл сейчас избавляться от тебя? Даже посадить тебя в подвал смысла нет - денег от этого не прибавится. Поэтому не ссы и подумай, как с ними расплатиться. Вы же с Ирохой ворочали миллионами в последнее время, может и наскребёшь чего в своих закромах. — Хачи-кун… это нереально. Ты не понимаешь всю глубину задницы. Через четыре дня после того, как мы перечислили деньги, в парламенте было голосование по закону, который лоббисты должны были потопить. Но поскольку они не получили свою оплату, никто ничего не делал. Закон был принят. Это уже не дела корпорации, это дела якудзы. Их верховный босс, как я понял со слов Дзидо, был в ярости. Поэтому вопрос только в том, что они захотят раньше — мою голову или компенсацию их убытков за этот закон. А это совсем другая сумма, не «пятёрочка лимонов». Я попаду к ним в кабалу до конца жизни. — А давай посмотрим на это иначе. Сейчас твоя главная задача — остаться в живых. А дальше мы как-нибудь это разрулим, я обязательно что-то придумаю… когда немного спадёт накал. Обещай им что угодно. Буквально всё, что они хотят услышать. Но вернись оттуда живым. Больше от тебя пока ничего не требуется. — Знаешь, Ронин… я устал. Мне уже почти всё равно, что со мной дальше будет. Я понял, что ты тогда был прав — не нужно нам было во всё это лезть. Но… поздно. Я жалею лишь о том, что ты перестал относиться ко мне, как к своему другу. — Эй, Йоши… Я давно тебя простил. Забудь, — в этот момент я почувствовал какое-то странное, полностью противоречащее ситуации облегчение и… страх ушёл. — А знаешь… ДАВАЙ ПОЕДЕМ ТУДА ВМЕСТЕ.***
Как я и предполагал, обошлось без стрельбы и смертоубийства. Хотя и приятной нашу встречу с бандитами назвать было сложно. Я снова был за рулём, Займокуза сидел рядом. Большую часть дороги мы молчали, а потом Йошитеру как будто прорвало. — Хачиман, зачем ты …ТАК? Это ведь не твоя война… это не твой прокол. Я во всём виноват. Я должен был за это ответить. — Ответ на твой вопрос предельно прост. Потому что ты мой друг. Потому что я знаю тебя пятнадцать лет. Потому что с таким настроем, как у тебя был ты точно бы с этой встречи не вернулся, — ответил я не отрывая взгляд от дороги. — И что нам теперь делать… счётчик тикает. Каждую неделю наш долг будет увеличиваться на двадцать процентов. Ну и времени… месяц. — Ну, положим не наш долг, а теперь уже мой. А мне терять нечего. Я одинок, имуществом особым не обзавёлся. Если завтра со мной чего случится — никто не заплачет. — Зачем ты взял всю вину на себя? — опять спросил он. — Йоши… ты мне нужен живым и здоровым. Ну и… в конце-концов это же правда, что платёжку подписал я. — Тебя никто об этом не просил… я… — Слушай, заткнись уже, наконец. Что сделано — то сделано. Теперь они будут хотеть мою голову, а не твою. Расслабься. Я отмазал тебя не для того, чтобы ты и дальше ныл мне каждый день, как всё плохо. Подумай над тем, где взять деньги. Начни работать над продажей нашего офиса. В общем… за работу.***
Через неделю мы уже должны были якудзе на один миллион больше. Займокуза худо-бедно нашёл полтора, но корпорация категорически отказалась погашать долг частями. Только всё и сразу. Мы даже попытались взять в банке кредит, но, видимо, слухи о наших проблемах успели просочиться наружу и ни один банк не хотел иметь с нами никаких дел. Жалел ли я о том, что сделал? Ответ — нет. Потому что лучше было закончить всё это здесь и сейчас, чем жить дальше с таким камнем на душе. Для меня гораздо больше значило то, что мы с Займокузой снова стали друзьями, чем те суммы с многими нулями, которыми меня пугали татуированные качки на нашей совместной встрече. Так прошёл без малого месяц. На двадцать восьмой день со дня «стрелки» Займокуза снова заявился ко мне с самого утра. — Йо! Чем порадуешь? — задал я ему вопрос с порога. — С учётом того, что мне удалось собрать, у нас сейчас есть три миллиона пятьсот восемьдесят тысяч. Я продал всё, что мог и заложил всё наше имущество, включая офисное здание. Но и долг увеличился… существенно. — Вот как. Значит, мне осталось жить два дня. Прыгнуть выше головы не получится, а на те варианты, которые я смогу им предложить, они вряд ли согласятся. — Хачиман… я поэтому к тебе и пришёл. Часики тикают, важно не опоздать. — Не опоздать куда? На собственные похороны? — Нет, Ронин… нет. Я пришёл к тебе с предложением.***
Предложение Займокузы не отличалось каким-то полётом мысли или изяществом. Но рациональное зерно в нём определённо было. — Ронин, мы оба прекрасно знаем, что после того как ты перевёл на себя все стрелки, они будут хотеть твою голову. Я этого не допущу. Поэтому вот тебе предложение, от которого я не приму отказ. Сегодня ты соберёшь вещи, завтра купишь билет на паром и уедешь на материк. Куда хочешь — хоть в Корею, хоть в Китай, хоть в Россию. Там ты доберёшься до ближайшего аэропорта, купишь авиабилет и улетишь подальше отсюда. Не важно, куда. Предвижу твой вопрос: отсюда улететь нельзя, тебя сразу вычислят и быстро найдут. Я не должен знать, куда ты направишься… на всякий случай. Вот тебе карточка, я забросил туда немного денег, на месяц должно хватить. Через тридцать дней, если всё пойдёт как надо, я её пополню. Телефон выбрось, не звони мне. Сигналом, что всё нормально и можно вернуться будет поступление на эту карточку какой-нибудь странной денежной суммы…пусть это будет 3421 йена. Это будет значить, что здесь уже всё …наладилось. Я посмотрел Займокузе прямо в глаза. Он не отвёл взгляд и это было хорошо. — У меня есть целых два вопроса. Во-первых, почему ты решил, что я с этим соглашусь? — Я не спрашиваю твоего согласия. Когда ты взял мою вину на себя, ты не спрашивал, согласен я или нет. Значит, у меня теперь тоже есть право так поступить. Хотя бы потому, что это не твоя война. — Ладно, я тебя услышал. Тогда второй вопрос, самый главный. Ты уверен, что с тобой в моё отсутствие будет всё в порядке? — Уверен. Теперь уверен. Потому что все собаки уже спущены только на тебя.***
Так я оказался в корейском порту Пусан. Потом в Сеуле. Конечной точкой моего пути стал Бангкок. Денег на карточке было немного, поэтому я снял самый дешёвый номер в самом простеньком отеле, но не очень далеко от центра. Нельзя сказать, что я был, как крыса заперт в тёмной комнатушке отеля, нет. Во-первых, я внушил себе, что Йошитеру сейчас намного хуже, чем мне. Во-вторых… я подумал, что меня ничего особо в этой вселенной не держит. Мне нечем было гордиться, я ничего не сделал в жизни хорошего и, похоже, всё время шёл не в том направлении. Иначе я не попал бы в ту точку пространства с теми проблемами, которые у меня нынче присутствовали. Да ещё и с тем нулевым багажом, который был со мной. Мне не о чем было жалеть и нечего терять. Кроме разве что… одной девушки, которая была влюблена в меня всю мою бестолковую жизнь. Я понял, что никогда не задумывался, что она на самом деле чувствовала всё это время и поэтому всегда поступал по отношению к ней эгоистично. И во времена клуба волонтёров, и теперь. Наверное, таким образом моя карма мстила мне сейчас за годы боли, которые пережила Юи из-за меня. Увижу ли я её ещё когда-нибудь? Думаю, навряд ли. Я не особо верил, что меня оставят в покое, поэтому дорога домой мне была заказана надолго. Если не навсегда. Кем она была для меня на самом деле? Я не хотел задумываться над этим вопросом. Через месяц деньги на карточке начали подходить к концу. Не знаю, что происходило в Чибе, но карточку Займокуза не пополнил. Всё это время я волновался за него, но после того как ушёл в прошлое тридцатый день после моего побега, я просто перестал находить себе место. Воображение рисовало всякие страшные картины. Похоже, у меня началась депрессия. Я перестал выходить из номера. Денег оставалось дней на десять при самой жёсткой экономии. И тогда я подумал, что надо что-то делать. На обдумывание вариантов у меня ушли почти сутки. В итоге я остановился на самом безумном из них. И немедленно начал действовать. Для начала я сходил в ближайшее интернет-кафе и нагуглил телефоны центрального офиса одной известной японской корпорации. Потом вернулся в отель, снял трубку телефона в номере, ввёл код Японии и после него — номер, найденный в сети. Время было уже позднее и мне ответил автоответчик, посоветовав оставить сообщение после звукового сигнала. В трубке что-то запищало, после чего я медленно, словно боясь упустить что-то, сказал: «Это сообщение для госпожи Юкиношиты Юкино от клуба волонтёров. Снежная, мне срочно нужна твоя помощь». И положил трубку.***
Деньги закончились три дня назад. На оставшуюся сумму я оплатил номер в отеле ещё на неделю. Это был тот редкий случай, когда я не знал, что мне делать дальше и пока не хотел об этом думать. Как говорила в подобных случаях одна литературная героиня — «об этом я подумаю завтра». Если это завтра вообще для меня наступит. За своими внутренними переживаниями я совершенно забыл, что моя жизнь висит на волоске и отсутствие новостей из Чибы на самом деле означает плохие новости. Было одиннадцать часов вечера. Я как раз высыпал остатки гнусного растворимого кофе местной расфасовки в отельную чашку и собрался им «поужинать», когда начал трезвонить телефон внутренней связи. Звонили с рецепшн. — Мистер Хикигая? — Да, это я. — К вам посетитель. Вы просили предупредить вас, если кто-то к вам придёт. — Спасибо, я понял, — ответил я и положил трубку. Ну, вот и всё. Они меня нашли. Говорят, в такие моменты перед глазами человека пробегает вся его жизнь. Не верьте этому, ничего такого не происходит. В ту минуту я всего лишь задал себе вопрос — о чём я хочу вспомнить перед тем, как со мной что-то случится? Что хорошего и важного было в моей жизни, чтобы помнить об этом в такой момент? Я закрыл глаза и словно в тумане увидел двух семнадцатилетних девушек в красивой школьной форме. Одну рыженькую, вторую брюнетку. …Зря, наверное, я об этом подумал. Простите меня, если что… Через минуту в дверь номера постучали. Совершенно спокойный, готовый ко всему, я открыл дверь. С той стороны дверного проёма на меня смотрела потрясающая девушка, прижимающая к груди большой картонный конверт с каким-то логотипом. Та самая рыженькая, которую я видел в своих воспоминаниях минуту назад. Но только чуть старше и гораздо красивее. В глазах предательски защипало, примерно так, как тогда, когда много лет назад я рассказал одноклубницам про НАСТОЯЩЕЕ. Каких-то пару секунд мы стояли молча и просто смотрели друг на друга. Ровно до тех пор, пока я не понял, что никакой разграничительной линии между нами больше нет. Я сделал шаг вперёд и через мгновение наши губы встретились. Тяжёлый картонный пакет с шумом рухнул на пол.