Пять лет и целая жизнь

“На случай, если ты когда-нибудь по глупости забудешь; я никогда не забываю о тебе”.( Вирджиния Вульф) ОФИС ДОКТОРА СКАЛЛИ 6 мая 1998 года Два часа бумажной работы почти закончены, в воздухе повисает уютная тишина. Когда пальцы Даны скользят по папке у нее на коленях, Малдер смотрит в ее сторону, стараясь не чтобы она не заметила, что он смотрит на нее. Она выгибает бровь и ухмыляется. Он все еще не понял, что она всегда сидит в одной и той же позе в своем офисном диване. Тайно наблюдать за тем, как он работает рядом с ней через отражение в рамке картины,становится все более приятным. Как округлые оправы его очков в проволочной оправе сползают на переносицу его выдающегося носа, как подергиваются его полные губы, когда он читает… Ее соски неожиданно напрягаются. Она прикусывает губу и удивляется, почему мысль о том, чтобы нежно поцеловать его при свете лампы в комнате, заводит ее больше, чем любого обнаженного мужчину, запутавшегося в ее простынях. Она должна двигаться, идти домой сейчас, пока румянец на ее щеках не выдал ее. Вместо этого она остается на месте, когда он устраивается ближе к ней, бедро к бедру, и кладет ноги на стол. Их руки лежали рядом на подушке в бело-голубую полоску. Всего в нескольких сантиметрах и не касаясь, но это кажется таким правильным. Скалли слегка улыбается, позволяя ему увидеть, а Малдер делает вид, что не замечает. -Я чувствую, как ты думаешь, - бормочет она, делая вид, что изучает карту своего пациента. -Проективные мысли - мощная штука, Скалли. -Предполагая, что проекция существует, Малдер, - отвечает она. Он хихикает. -Ты действительно хочешь вступить в еще одну психологическую дискуссию в этот час? Она игнорирует его, когда твердые мышцы его бедра трутся о нее, и ей сразу же хочется большего. Тепло мерцает внизу ее живота и распространяется, как пролитый свечной воск. Боже, она практически вспотела. Прошло слишком много времени с тех пор, как она чувствовала себя так: мягко и покалывающе, и пламя, которое этот мужчина зажег в ней, больше не колеблющийся уголек, а тлеющий огонь. Она сжимает руку, лежащую рядом с его рукой, в кулак, впиваясь ногтями в ладони, надеясь отвлечься от своего воскресшего либидо. Это не работает. И она сомневается, что когда-нибудь что-нибудь изменится, не тогда, когда ее тело горит каждый раз, когда его рука касается ее спины. Не тогда,когда он улыбается ей и заставляет ее чувствовать себя самым важным человеком в комнате. И уж точно не тогда, когда он говорит о своих пациентах, такой нежный и заботливый. Это зажигает ее нервные окончания в огне. И все же каждая тонкая ласка его слов и прикосновений дается без раздумий. Это естественно, как подсознательная тоска, которую их тела, кажется, разделяют без согласия их разума. И дело не только в настоящем, но и в ярких образах их совместного прошлого, которые безжалостны. Внутренние воспоминания о ее языке у него во рту, его руках, перебирающих ее волосы, ее обнаженном теле, извивающемся под ним, когда он трахает ее, пока ее глаза не закатятся… Господи, Дана, возьми себя в руки. У тебя впечатлительный ребенок, на котором нужно сосредоточиться. Ожидание предложения о работе за тысячи миль отсюда. Несколько сердец для защиты. И это была всего одна ночь. Одна ночь, которая преследовала ее в фантазиях уже полдесятилетия. -Скалли? Она моргает. -Да? -Ты в порядке? Ты выглядишь немного раскрасневшейся. -Я в порядке. -Ты уверена, мне бы не хотелось, чтобы ты... Их прерывает пронзительный звук ее мобильного телефона. Она бросает небесам безмолвную благодарность за отсрочку и отвечает на телефонный звонок. -Дана? - голос ее матери звучит странно дрожит. -Мы... мы потеряли твоего отца. На мгновение ее мир перестает вращаться. Кажется, она не может осознать, что ей говорят. Потерялся?? она думает: "как же он потерялся?" Ее отец мог найти дом за 2000 миль, имея только секстант. -Он, э-э, - продолжает ее мать, - у него был обширный инфаркт около часа назад. Ее внутренности становятся жидкими, а в уголках глаз начинают гореть слезы. А затем она слышит звук на линии, который заставляет ее кожу напрягаться, посылая мурашки ужаса на кончики пальцев рук и ног - пронзительный вопль ее дочери. -Мамочка!- Звук металлический и далекий, как будто он отражается эхом от стен пещеры. -Эмили видела все это, Дана, - продолжает ее мать, шмыгая носом. -Тебе нужно приехать сюда. Сейчас же. ОФИС ДОКТОРА ФОКСА МАЛДЕРА 10 мая 1998 года Малдер открывает дверь своему последнему пациенту за день, улыбаясь матери мальчика, ожидающей его в холле. Тринадцатилетний Дэвид отбрасывает с глаз прядь длинных черных волос и стонет, когда его мать подбегает к нему и ласково гладит его по щеке. -Я надеюсь, что на этот раз ты все расскажешь, милый, - умоляет его мать. Дэвид пожимает плечами и идет к лифту. -Удачной недели, Дэвид, и не забудь написать в своем дневнике, - обращается он к спине мальчика, прежде чем напомнить любящей матери Дэвида, что ее копия записанного сеанса скоро придет по почте. Измученный Малдер тащится обратно в свой кабинет, плюхается за стол и сбрасывает ботинки. Следующим становится галстук с НЛО, быстро ослабленный и сдернутый с шеи. Дэвид съежился и закатил глаза, когда увидел это. Но когда он показал его Скалли на прошлой неделе, она игриво похлопала шелком по его груди, прямо над маленьким зеленым человечком в центре, и сказала, что видела и похуже. Скалли. Он много думал о ней с тех пор, как видел ее в последний раз. Наверное, слишком много. Но с тех пор, как она уехала на похороны отца, он не перестал думать о ней. Если сейчас такая жизнь без Даны Скалли, то у него серьезные проблемы. Он бросает семечко подсолнуха в рот и смотрит на свою растущую коллекцию карандашей, воткнутых в потолок. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как возбуждающе просто обсуждать с ней факты? Услышать, как она восхищается тем, как ее пациенты улыбались ей в тот день? Особенно теперь, когда они стали такими близкими, даже друзьями? Он в восторге от ее чрезвычайно острого ума, такого тщательного, такого готового бросить вызов его идеям. Его постоянно мучает щекотание ее духов, прикосновение ее руки к его руке. Если бы он не был психологом, то предположил бы, что близость довела его почти до безумия. Психологическая война романтики. Он трет глаза, прежде чем уставиться на телефон. Должен ли он позвонить ей снова? Он лучше многих знает, каким стрессом может быть такая потеря. Малдер знает, что Скалли будет дорожить временем, проведенным в одиночестве с близкими, но у него есть ноющая мысль, что ее избегание - это больше, чем просто горе. Малдер звонил ей на мобильный, на домашний телефон, оставляя сообщения, выражая свое сочувствие и давая ей знать, что он здесь для нее, если он ей понадобится. Его телефон так и не зазвонил в ответ. Поддерживая ее, он послал цветы и обычную открытку “Я сожалею о вашей потере” в похоронное бюро, надеясь, что она почувствует себя комфортно от этого жеста. Его отчаянное желание воссоединиться с ней вылилось в его домашнюю жизнь, где Байерсу пришлось напомнить ему, что сон в офисе не заставит ее вернуться раньше. Даже Фрохайк и Лэнгли не могли не находить его хандру жалкой. Это было несколько дней назад. Как раз в тот момент, когда он собирается закругляться, зазвонил его телефон, и имя Скалли наконец появляется на идентификаторе вызывающего абонента. -Скалли, привет! Как у тебя дела? -Я в порядке... -Ну, я здесь, если нет. -Я в полном порядке, как никогда. -Мне действительно жаль, Дана. -Дана...- шепчет она. -Спасибо тебе за цветы. Они великолепны. -Цветы - ничто, когда он мог бы подарить ей что угодно. -Если я могу что-нибудь сделать. Хоть что-нибудь...? -На самом деле, Малдер, можешь. Я... эм... я надеюсь, что ты сможешь записать меня на следующую доступную встречу, которая свободна в расписании. -Скалли, я бы хотел обсудить с тобой процесс скорби... -Это для Эмили, - выпаливает она. -Она видела, как все это произошло, Малдер. Она сидела прямо у его ног, окруженная своими Барби… Она сидела в первом ряду до смерти своего дедушки.       У Малдера скручивает живот, и его глаза закрываются, когда эта ужасная картина проносится перед ним. Скалли сейчас активно плачет в его динамике. Ее тихие рыдания, которые она изо всех сил пытается скрыть, прорезаются сквозь стук его сердца, стучащего в ушах барабанными перепонками. Он ждет, не говорит, пока не убедится, что она слышит. -Завтра, хорошо? Приведи ее, Скалли. Приведи ее ко мне.                                     *** Малдер допивает остатки теплого кофе и в десятый раз просматривает медицинскую карту Эмили с тех пор, как Скалли отправила ее по факсу рано утром. Полное имя Эмили и ее день рождения 27 мая указаны вверху, ее полная история болезни изложена черным по белому. Вообще нет записи о ее отце. Одна эта информация кричит о пренебрежении Итана. Тем не менее, ничто из написанного ни на одной бумаге не может сказать ему, что ему действительно нужно знать, чтобы выполнять свою работу. Раздается знакомый тройной стук в дверь, и его сердце бешено колотится, когда он открывает ее. -Привет, - тихо говорит Малдер, придерживая дверь в детскую комнату открытой, чтобы маленькая девочка, в настоящее время приклеенная к бедру Скалли, могла видеть ярко окрашенные стены и полки с игрушками. -Заходи. Скалли приглаживает пальцами волосы дочери, когда они входят. -Вот мы и пришли, милая, - напевает Скалли. -Это доктор Малдер. Он мой хороший друг. Малдер опускается на колени, чтобы широко и приветливо улыбнуться Эмили. Он все еще выше ее, даже стоя на коленях, поэтому он наклоняется и опускает голову, вызывая у нее застенчивое хихиканье. Она моргает, глядя на него, и свет окружает ее голову ореолом огненных волос. Она выглядит мягкой, густой и блестящей. Цвет лисьего меха. Под завитками темных ресниц ее глаза знакомого летнего оттенка - маслянисто-зеленые и яркие, сверкающие любопытством и озорством. Когда она улыбается, прижимаясь к ноге матери, ее округлые щеки цвета слоновой кости светятся под россыпью веснушек с золотой пылью. И, о нет… Его грудь сжимается от неприятной, но знакомой и нелогичной мысли, которая пронзает его лобную долю. Она похожа на Саманту. Сильно. Малдер моргает, заставляя себя оторвать благоговейный взгляд от обращенного к нему лица этой любопытной маленькой девочки. Маленькая девочка Скалли. Не его сестра. Не вечно отсутствующая Саманта Малдер. -Очень приятно познакомиться с тобой, Эмили. Он встает и протягивает ей свою руку, оливковую ветвь, протянутую перед единственным человеком, которому она доверяет больше всего на свете. Что касается детей, то большинство из них просят разрешения у любимого человека приблизиться к незнакомцу. Если Скалли поприветствует попытку Малдера подружиться, Эмили, скорее всего, устно откроется дверь ему в будущем. -Твоя мама сказала, что тебе можно прийти и посмотреть классную игровую комнату. Не хочешь ли проверить ее со мной? Как и было предсказано, широко раскрытые глаза Эмили устремляются вверх, чтобы встретиться со Скалли, молча спрашивая разрешения. -По-моему, это звучит очень весело, - уверяет Скалли, когда Эмили отпускает ее бедро. -Я вижу отсюда несколько довольно крутых игрушек- принцесс. Теперь Эмили ухмыляется, обхватывая своими маленькими пальчиками гораздо большие пальцы Малдера, нетерпеливо подтягивая его к ковру с классиками. -Вас зовут Мюллер? -Малдер, - поправляет он с ухмылкой. -Но ты можешь называть меня Фокс, если хочешь. Эмили наклоняет голову. -Как животное? -Да, точно. Эмили пожимает плечами. -Мама говорит, что у таких животных, как лисы, может быть бешество, поэтому я не должна их гладить. Скалли фыркает с порога, и Малдер бросает на нее веселый взгляд. -Бешенство, Эм, - хихикает Скалли. Эмили вырывает свою потную руку из хватки Малдера. -Но у тебя же нет бе-шенства, не так ли, Малдер? -Конечно, Эм, - смеется он, сгибая руку, чувствуя, как его ладонь покалывает теплом от необычного прикосновения этой маленькой девочки. -И я бы никогда не укусил тебя. Она хихикает, прижимая подбородок к груди. -Это глупо. Но я думаю, что Малдер нравится мне больше. -Мне тоже, - вмешивается Скалли, мягко улыбаясь, когда Эмили начинает прыгать по игровому ковру. Малдер подавляет бабочек в животе, угрожающих выпорхнуть из него, и выводит Скалли в коридор. -Она милый ребенок. Ее взгляд заостряется на маленькой девочке, прыгающей на одной ноге с квадрата на квадрат, ее медные волосы свободно развеваются вокруг лица. -Она потрясающая… и ей каждую ночь снились кошмары с тех пор, как мой отец... - Она с трудом сглатывает. Малдер успокаивающе проводит ладонью по руке Скалли, мягко сжимая ее. Ее глаза встречаются с его глазами, печаль скользит по ее мокрым ресницам. - Пожалуйста, Малдер... Ей не нужно больше ничего говорить; он уже знает. Повинуясь инстинкту, он обнимает ее, обнимает, когда ее руки скользят вверх по его напряженной спине, ее тонкие пальцы отчаянно вцепляются в его рубашку. Они остаются в таком положении долгое время, пока ее пальцы не разжимаются и руки не скользят вниз к его талии. -Я возвращаюсь на работу завтра. Он делает шаг назад и хмурится. -Ты уверена? Я думаю, тебе следует взять еще немного времени. -Мне нужно работать. -Я сожалею о твоем отце. -Я люблю своего папу, - она закрывает глаза, страдая от своей фразы. -Любила его, и я уже скучаю по нему, но я слишком беспокоюсь об Эмили, чтобы сейчас развалиться. Он кивает и успокаивающе бормочет: -В моем кабинете есть маленькое окошко, которое соединяется с игровой комнатой, через которое ты можете наблюдать, как мы взаимодействуем. Можешь использовать его, когда захочешь. Это помогает. -Мне бы этого хотелось. -Хорошо. Я буду записывать каждый сеанс с ней и делать более подробные заметки после этого, прежде чем встречаться с вами раз в неделю для всестороннего обновления, - объясняет он. - Я знаю, что ты захочешь оставаться в курсе событий настолько, насколько это возможно. Она отстраняется, вытирая глаза и надевая профессиональную маску. -Неужели меня так легко прочесть? -Только для того, кто ничего не пропускает. Малдер сглатывает, убеждая себя успокоить ее, что он может помочь, обнажив лишь небольшой кусочек камня, который десятилетиями давил ему на сердце. -Послушай, я потерял свою младшую сестру, когда был маленьким. Саманту. Это то, что никогда не забывается, но я могу помочь Эмили пройти через это. Она ахает: -О,мне так жаль... -Давай просто сосредоточимся на Эмили, - говорит он, и она облизывает губы. Малдер может сказать, что она видит, как его пальцы подергиваются в порыве протянуть руку и снова прикоснуться к ней, но он этого не делает. Она испускает дрожащий вздох, который звучит ужасно похоже на разочарование. Но прежде чем Малдер успевает заговорить снова, взволнованный визг Эмили разрывает тишину. -Мамочка, у Малдера есть мистер Картофельная голова! Они оба улыбаются, и Малдер прочищает горло: -Мне лучше пойти туда, пока она не нашла нарядные костюмы. -О, я не знаю, Малдер, -Скалли выгибает бровь, - я думаю, из тебя получилась бы красивая принцесса. -ПФФ, ты должна увидеть во мне пожарного. Он не может быть уверен, но ему кажется, что он видит странный взгляд в ее глазах. *** Когда Дана входит в кабинет Малдера, она замечает все детали, которые раньше видела лишь мельком. Они всегда работают над планами ухода за пациентами в ее кабинете, так как большая часть его вещей была упакована в коробки. Только недавно он убрал весь хлам с пола и повесил еще один научно-фантастический плакат за своим столом, пока ее не было. "Я Хочу Верить", написано на постере. Конечно, он хочет. Она вдыхает его мягкий, древесный аромат, тот, который она чувствует во сне, и присматривается к его дивану. Она может сказать, на какой стороне он спит, потому что свет из аквариума освещает углубление на правой подушке, где должна покоиться его голова, когда бессонница ,наконец, даст ему передышку. Она знает, что он проводит слишком много времени в офисе и никогда не спит достаточно в настоящей постели, если она у него вообще есть. Она предложила ему снять жилье за городом, где он мог бы подолгу бегать по ночам, чтобы успокоиться. Она быстро сменила тему, прежде чем он спросил о ее жилье, не желая зацикливаться на том факте, что, хотя да, у нее есть своя квартира, большую часть времени она проводит в родительском доме, где ее семья наблюдает за Эмили, пока она работает. Просто еще одна неровность на неровной дороге одинокого материнства. Кончиком пальца она проводит по прохладному дереву его стола и нежно улыбается прилепленной к столу записке с нацарапанным на ней списком новых игрушек, подходящих по возрасту для его пациентов. Лавина диаграмм и множество ее собственных исследовательских статей по нетрадиционной неврологии у подростков выплеснулись на поверхность рядом с ней. Прилив нежности к нему заливает ее кожу краской. Теперь ей ясно, насколько он уважает ее разум, поскольку расцветающий жар, прокатывающийся по ее животу, напоминает ей, что он точно так же восхищался ее телом. Она прочищает горло и подходит к смотровому окну, о котором ей рассказывал Малдер. Глядя на него и Эмили, увлеченно играющую с мистером Картофельной Головой на полу, ее мысли блуждают по неизведанной территории. Малдер великолепно ладит с детьми. Со своим ребенком. Ночь, когда Эмили прижалась к ней перед сном, когда поняла, что она единственная в классе без папы, с тех пор преследует Дану каждую ночь. Когда он заканчивает свою первую консультацию с ее малышкой, она пытается сохранять спокойствие. И все же под ее сдержанным фасадом целая стая бабочек порхает в ее животе при виде нежной картины перед ней. Она прикрывает рот рукой, и по ее ресницам струятся горячие слезы. Она поворачивается, вертится кругами, пытаясь найти салфетки, и шарит по другой стороне стола Малдера. Это немного загроможденный беспорядок, но там под пачкой бумаги лежит коробка с салфетками, а Поезд Томас безучастно смотрит с картонных сторон. Она подносит салфетку к лицу и промокает глаза, делая глубокий вдох и пытаясь взять себя в руки. Не годится, чтобы Эмили, выйдя с сеанса, обнаружила свою мать с красным носом и заплаканной в светлом веселом кабинете доктора Малдера. Когда она обходит его стол — она всегда была только по другую его сторону — ее взгляд скользит по простой черной рамке для фотографий - единственной в комнате. Глаза, озорно смотрящие с фотографии, так же знакомы ей, как и ее собственные, и она резко останавливается, оглядываясь назад, удивляясь, с какой стати у Малдера на столе фотография Эмили. Она снова смотрит. Это не Эмили. Но, Боже милостивый, так похожа. Фотография, при ближайшем рассмотрении, старая, не такая четкая, как современные, и в качестве света есть старая патина. Кодахром. Саманта, думает Дана. Это, должно быть, Саманта. У девочки на фотографии та же форма лица, что и у Эмили, но волосы темнее, длиннее, заплетены в две толстые косы. Она видит Малдера в этой потерянной маленькой девочке; то, как ее нос расположен между ее мудрыми глазами, и взгляд за ее улыбкой, как будто она знает что-то, чего не знаешь ты. В ее груди начинает разворачиваться чувство, похожее на медленно раскрывающиеся лепестки розы. Тоненький голосок говорил, что если... Саманта, Малдер... Эмили. Она качает головой, пытаясь избавиться от навязчивой мысли. Если бы желания были лошадьми, она слышит, как ее мать говорит, что нищие ездили бы верхом. Две недели спустя Солнечные лучи просвечивают призмами сквозь витражное окно коридора перед утренним обходом, и Дана ловит себя на том, что смотрит на Малдера, не сводя глаз с его рта, где капля желе в уголке ненадежно свисает с его пухлой губы. Что бы он сделал, если бы она просто встала и слизнула его для него? Где-то вдалеке хлопает дверь, и она, задыхаясь, отшатывается от него. -Что мы делаем? -Ну, ты уже некоторое время пялишься на мой рот после того, как сказала мне, что я слишком много говорю. И я как раз собирался... Ее телефон громко урчит в кармане лабораторного халата. Ее сердце замирает, когда она проверяет его. Телефонные звонки из дома уже никогда не будут прежними. - Пропустила звонок от моей матери. Эмили, наверное, оставляет мне еще одно голосовое сообщение. Ей нравится звонить мне на работу, насколько это позволяет бабушка. -Проверяет, как ты? Скалли прикусывает губу. -Теперь она часто это делает. Малдер протягивает руку и гладит ее по руке, их горячий момент мгновенно рассеивается, когда они сосредотачиваются на более важных вещах. -Для нее это механизм преодоления. Приятно знать, что с тобой все в порядке. -Потому что я не с ней, - шепчет она. Чувство вины исходит от ее увядающего тела, и она может сказать, что Малдер сочувствует ей, так же как и другим родителям, которые вместе с ним пытаются пережить травму своего ребенка. -Потому что она стала свидетелем чего-то ужасного. Не потому, что ты не потрясающая мать, Скалли, - мягко уверяет он. -Она пытается осознать тот факт,что кто-то, кого она любила, страдал у нее на глазах и теперь ушел навсегда, а с тобой все в порядке, хотя она и не может тебя видеть. Ее подбородок дрожит. -Боже, Малдер... Его ладонь ложится на ее поясницу, и он ведет к уединенной лестнице, чтобы сесть на ступеньки бок о бок, предлагая комфорт в тишине. -Не помогает и то, что мой отец был самым близким человеком, похожим на отца, который когда-либо был у Эмили. Меня злит, что Итан переложил свою ответственность на кого-то другого. Малдер кивает. -Расскажи мне об этом. Об Итане, если тебе удобно. -Итан был...у нас были отношениями, которые шли своим чередом, - говорит она, опустив глаза в пол. - Он был подходящим для меня, пока не стал другим. Я уже порвала с ним, когда узнала, что беременна. Малдер снова кивает, позволяя ей заполнить тишину, старый психологический трюк. -Он… он не был заинтересован в том, чтобы быть отцом. Мысль о жизни за городом с газоном, который нужно постоянно стричь, и игрушками во дворе вызывала у него отвращение. И хотя я счастлива, что могу принимать все родительские решения, не обсуждая его мнение, я чувствую себя ужасно из-за того, что Эмили никогда не узнает любви своего отца. И Итан...В ней так много такого, чего он никогда не узнает. И я не могу не сожалеть о том, что он - или кто-либо еще в его семье, пропускает все это. -Я получаю хорошее представление о ней во время ваших визитов, но мне бы хотелось услышать о ней больше, - умоляет он. - Пожалуйста. -Эмили... это Эмили, - хихикает Дана. -Маленькая хлопушка, как называет ее моя мама. А еще она милая, добрая. Она любит обниматься, играть с моими волосами и рисовать картинки, на которых написано "Я люблю тебя". Малдер усмехается, быстро двигая рукой, предлагая утешение. Она улыбается его розовеющим щекам и нежно кладет его руку на место. На этот раз ее пальцы обхватывают его. -Она сова, к моему большому разочарованию, и ее любимое место для сна - свернуться калачиком у меня за спиной. Она будет спать в своей большой девичьей кровати только в том случае, если ей читали и, к сожалению, в моем случае, пели. Она вздергивает подбородок и съеживается. Малдер радостно улыбается. -Она очень добросердечная и чувствительная. Но также дикая, необузданная. Она вспыльчивая, упрямая и... Рука Малдера ободряюще гладит ее по спине. Он так поддерживает ее, и это почти так же приятно, как если бы его большой палец водил кругами по ее грудной клетке. Ее взгляд скользит по его глазам на расстоянии одного вдоха. -Правда в том, что я люблю ее огонь. Мне нравится, что она упрямая. Мне нравится, что она бросает вызов жизни. Я бы солгала, если бы не сказал, что она иногда утомляет меня и мою семью, но я бы также солгала, если бы не сказала, что я абсолютно люблю ее и ее свирепость такой, какая она есть . -Возможно, я тоже знаю кого-то подобного. -Это правильно? -Итан не знает, что он упускает, Скалли. Дана смотрит вниз и улыбается, позволяя пряди волос упасть ей на лицо. -Кстати, о мисс Упрямый Огонь, - говорит она, - в пятницу у Эмили день рождения. Со всем, что происходит, и с папой... мы не делаем ничего грандиозного, просто обычная вечеринка с семьей в доме моей мамы. Она хочет, чтобы у них все было нормально, и настаивает на том, что папа хотел бы, чтобы ее пятый день рождения был веселым... В любом случае, Эмили абсолютно непреклонна в том, чтобы я пригласила и тебя. Она бросает взгляд на его лицо, которое выглядит удивленным, но довольным. -Я бы поняла, если бы ты не смог прийти или подумал, что это уместно, но... -Нет! - перебивает он, протягивая руку, чтобы положить ее на плечо, - Я с удовольствием приду. Она улыбается и на мгновение накрывает его руку своей. Эмили без умолку говорит о нем, и даже ее мать заметила это. -Она будет в восторге. -Эй, это был мой единственный опыт, если женщина Скалли пригласит тебя куда-нибудь, ты никогда не пожалеешь об этом. Дана чувствует, как краснеют ее щеки. Оплати счет и встретимся в номере 1013. Она чувствует, как напряжение между ними нарастает, но сейчас не время, и она должна двигаться дальше. -Она полностью в режиме планирования вечеринки, - говорит Скалли, застенчиво заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. -Я уверена, что ты получишь подробные инструкции на следующем сеансе. -Я обязательно последую им до конца, - отвечает он, вытягиваясь по стойке смирно. -Пожалуйста, не обращай внимания на ее более диковинные просьбы, -говорит она, посмеиваясь, затем добавляет, - И тебе не нужно приносить подарок. -Ах, - говорит он, улыбаясь ей и делая шаг к двери. - Этой инструкции я определенно не собираюсь следовать. *** Малдер со стоном поднимается с крошечного деревянного детского стульчика, придвинутого к Эмили за столом для раскрашивания. Его колени подгибаются, а спина отчаянно хрустит, когда он потягивается. -Как ты думаешь, моей маме это понравится? - спрашивает Эмили, ее нос-пуговка морщится, когда она наклоняет голову. -Конечно, понравится, - Малдер улыбается, глядя на яркий рисунок всей своей семьи, над которым она так усердно работала во время сегодняшнего сеанса. -Это, конечно, достойная холодильника картинка. -Я даже нарисовала твой сумасшедший галстук, чтобы мама знала, что это ты! Он фыркает. -Это один из моих любимых. Малдер дал Эмили задание нарисовать то, что всегда заставляет ее чувствовать себя в безопасности, и она решила нарисовать свою семью. Это не неожиданный выбор для ребенка ее возраста, особенно для того, кто недавно перенес травму, но что его удивило, так это выбор Эмили включить его - его выдающийся нос, густые каштановые волосы и длинные конечности, выглядывающие из плотной бумаги в ярком карандаше. Его сердце безмерно переполнено. -Моя тетя Мисси собирает все мои рисунки и собирается подарить их маме на Рождество! - восклицает девочка, затем смотрит ему прямо в глаза и добавляет,- Но я не могу рассказать маме, потому что это все испортит. -Ну, я понимаю, почему она их коллекционирует. Ты проделала отличную работу, Эм. -Тебе это нравится?- Эмили взволнованно улыбается, прижимая рисунок к груди. -Безусловно!-Малдер сейчас сияет, как губка впитывая энтузиазм этой милой девочки. -Я закончила рисовать, - Эмили бросает коробку с мелками на стол в игровой комнате и вынимает ноги из-под стола, теперь уже нетерпеливо. -Когда мама закончит работать? -Пока еще нет. Она просила меня, не присмотрю ли я за тобой, пока ты играешь, помнишь? -И ты сказал ”да"!- Она улыбается, довольная этой информацией. И на секунду она так сильно напоминает Малдеру Саманту. Ее глаза, ее подбородок, то, как появляются ее крошечные ямочки на щеках, когда она улыбается… но он позволяет сходству омыть его и проникнуть сквозь кожу лишь на мгновение, прежде чем запихнуть частичку своего сердца обратно в сейф, где ей и место. -И я сказал "да"". - Он смотрит вниз на яркую картинку, на которой он стоит рядом со Скалли и Эмили в праздничной шляпе, забавляясь тем, как его три похожих на палки пальца держатся за Скалли. "Удивительно, - думает Малдер, - с течением дней, как много света не по годам развитый дошкольник может осветить даже самое мрачное настроение". И когда Эмили смотрит на него, Малдер не может не видеть в нем сияющего будущего. Яркого и прославленного - полного надежд.Может быть, у него еще есть надежда на будущее, которое ему не придется проводить в одиночестве. -Я хочу пить. Можно мне попить? - сладко спрашивает Эмили. Малдер подарил бы ей луну с неба. -Конечно, мы можем пойти и взять что-нибудь в кафетерии. Воды или сока? Эмили наклоняет голову, явно обдумывая свой контраргумент. Очень глупый поступок. -Шоколадное молоко? Он постукивает себя по подбородку, готовясь изложить свое опровержение: - Молоко, и я добавлю ночную закуску. -“Орео?” - настаивает она на печенье. Внезапно у Малдера мелькает мимолетная мысль о том, как сильно этот маленький человечек напоминает ему самого себя. Один сценарий, который он никогда не думал, что придумает в жизни, посвященной тому, чтобы избегать подобных вещей. Прошло семнадцать дней с тех пор, как этот маленький рыжеволосый монстр из печенья вошел в его жизнь. Семнадцать дней он не изменил бы ни за что на свете. -Ты собираешься обмакнуть это печенье в молоко и сделать его шоколадным, не так ли? Эмили хихикает над ним, беззастенчиво гордясь. -Хорошо сыграно, малыш. Малдер дает ей низкую пятерку и обнаруживает, что крошечная ручка Эмили крепко сжимает его на протяжении всей поездки в кафетерий и обратно.                                                 **** -Похоже, ты назвала всех моих молли в аквариуме, Эм. Дважды,- Малдер похлопывает по диванной подушке рядом с собой. Попытка успокоить дошкольника с высоким уровнем сахара в крови -непростая задача. -Как насчет того, чтобы сейчас присесть и расслабиться? -Но я не устала, - скулит Эмили, ее голубые глаза почти закатываются от усталости. -Ты не можешь отвести меня к мамочке? Я пока не хочу, чтобы ты меня бросал. Эта маленькая девочка могла поставить мир на колени. -О, Эм, прости, но я обещал твоей маме, что подержу тебя здесь, пока она не закончит помогать своему пациенту на скорой помощи. Малдер приглушает свет в своем кабинете и берет подушку с одного из своих стульев, прислоняя ее к подлокотнику дивана. -И я не оставлю тебя, Эмили. Это опасно говорить ребенку после травмы, борющемуся с тревогой разлуки,но он говорит серьезно. -Уже поздно, почему бы тебе не прилечь и не отдохнуть, пока мы вместе будем ждать твою маму, хорошо? -Ты можешь спеть мне песню? - спрашивает Эмили со слабым вздохом, сворачиваясь в крошечный комочек. Ее переливающиеся кроссовки поблескивают в свете аквариума, пока она зарывается в кожу дивана. Он съеживается. -Спеть? -Ммм... тетя Мисси или бабушка поют мне, если мамы нет дома перед сном. -Ох,- Малдер почесывает затылок. Он не поет. Не то чтобы он не мог, просто он больше этого не делает. С той ночи, как Саманта исчезла из своей постели, он не произнес ни слова. -Дай мне подумать, что я могу сделать. Его глаза находят последнюю нераспечатанную коробку в углу, и он вспоминает, что в ней. Он быстро отрывает пленку сверху и роется в коробке, хватая стопку альбомов для старого проигрывателя своего отца. Этот человек не оставил ему ничего, кроме бесконечного чувства вины, но он оставил после себя немного хорошей музыки. -Малдер? -Да, одну секунду, Эм. Он включает проигрыватель и ставит каждый альбом, прежде чем найти тот, что подойдет идеально. Малдер включает песню и садится на стол перед Эмили, которая уже засыпает на диване. Когда ровный голос Элвиса напевает в его офисе в подвале, Эмили протягивает руку и обхватывает его большой палец, подсовывая его под свою невероятно мягкую щеку. -Пой, Малдер, - бормочет она. -Пожалуйста. Его сердце замирает на мгновение. -Хорошо, Эм. Ладно... Малдер делает глубокий вдох, бормоча о значении любви для нее через стихи Короля, когда ее ресницы трепещут, а лицо сладко утыкается в подушку. -Ты сделала мою жизнь полной, и я так люблю тебя... Он моргает, проглатывая внезапные эмоции, наблюдая, как выравнивается дыхание девочки, когда он хрипло поет припев. Он любит эту маленькую девочку, признается он себе, с самого начала.       Он любит ее и женщину, которая сделала ее с болезненной уверенностью. -Люби меня нежно, люби меня по-настоящему, все мои мечты сбылись, - поет Малдер с плотно закрытыми глазами. - Моя дорогая, я люблю тебя, и я всегда буду...                                                 *** КАБИНЕТ ДОКТОРА ДАНЫ СКАЛЛИ Дана нажимает кнопку вызова лифта и осторожно оглядывается. Это была тихая ночь дежурства в отделении неотложной помощи, и если она станет слишком самоуверенной по поводу окончания своей смены, Вселенная, несомненно, вмешается. Все, что нужно, это одно пулевое ранение или какой-нибудь идиот с поршнем в заднице, ворвавшийся в двери скорой помощи, чтобы испортить ей всю ночь. Это одна из многих причин, по которым она занимается педиатрией. Когда лифт приходит, и двери за ней закрываются, она вздыхает с облегчением и нажимает кнопку этажа Малдера. Мгновение спустя, передумав, она снова нажимает кнопку этажа своего офиса. Если каким-то чудом Малдер заставил Эмили заснуть, она не хочет возвращаться в свой кабинет, чтобы взять сумочку и пальто. Нет смысла отказываться искушать судьбу в одну минуту, а затем тыкать ее в это носом в следующую. Она не утруждает себя включением света, когда входит, она просто снимает пальто у двери, обходит свой стол, чтобы выключить монитор компьютера (электронная почта может подождать до завтра, ее заявление все еще помечено как “на рассмотрении”), и на обратном пути вокруг стола она хватает свою сумочку, нагруженную разнообразными закусками, салфетками и одним маленьким Пони. И она совершенно неверно оценивает вес сумки. Он кажется на добрых пять-десять фунтов тяжелее, чем следовало бы, и вместо того, чтобы плавно поднять сумку и снять со стола, ее рука отдергивается назад, и она тянет сумочку по всей длине, посылая каскад бумаг и канцелярских принадлежностей, с грохотом падающих на пол.       Один раздраженный взгляд на небеса, и она включает свет, сначала посмотрев, что, черт возьми, сделало ее сумку такой тяжелой в первую очередь; длинное издание "Винни-Пуха" и, похоже, полная подборка всех книг Артура, опубликованных на сегодняшний день. -О, Эм, - говорит она долгим, страдальческим жалобным тоном, известным каждой маме на планете, и наклоняется, чтобы убрать беспорядок. Три файла пациентов и около 32 разбросанных скрепок позже она делает паузу. На полу под копией монографии в “Американском журнале генетики человека”, которую она собиралась прочитать ("Длительные периоды гомозиготности"), экземпляр "JAMA", с которым Малдер возился в тот день, когда он впервые вернулся в ее жизнь, распахнулся, и что-то на странице, которая обращена вверх, привлекает ее внимание. “ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ПРЕЗЕРВАТИВЫ ИЗ ОВЕЧЬЕЙ КОЖИ МАРКИ LANCE НЕ ПРОШЛИ ПРОВЕРКУ ЭФФЕКТИВНОСТИ FDA”, - гласит заголовок вверху страницы. Но не заголовок заставляет ее задуматься. Это изображение продукта. Она вспоминает губчатую головку члена Малдера, снова и снова скользящему в нее , медленно сводящему ее с ума от желания. Она возвращается к этому воспоминанию, мысленно протягивая руку к белому пластиковому пакету с символом кадуцея, оттиснутым спереди. Она сосредотачивается на фиолетовой обертке из фольги, которую он разорвал зубами и оставил на столе в ее гостиничном номере. Это та же самая обертка, изображенная под словами “ПРОВАЛ ТЕСТА ЭФФЕКТИВНОСТИ FDA".       Она быстро читает статью, и у нее сводит живот. Презервативы, выданные в качестве образцов для практики на Северо-западе Тихого океана в качестве альтернативы пациентам, страдающим аллергией на латекс, не прошли тест FDA на передачу ЗППП ... и предотвращение беременности. Продуктовая линейка была закрыта, и она так и не попала на полки магазинов. О, боже мой. Дана откидывается на спину, ее мысли взлетают, как стая птиц, вспугнутых с ветки. Она чувствует себя отделенной от своего тела, парящей. Конечно, Малдер мог бы найти слова для этого, если бы увидел ее сейчас. Диссоциация. Перемещение. Возможно, внетелесный опыт. Она думает о фотографии на столе Малдера, о глазах Эмили, смотрящих с лица незнакомки.       Это тот же самый презерватив, она уверена в этом. А если он был непригоден… есть очень реальный шанс, что Малдер - отец Эмили.