— Дети, дети мои! Слышите? — раздался неизвестный голос. Чувствовался чей-то пристальный взгляд. Из-за темноты вокруг невозможно было увидеть лицо говорившего. Слова застревали в горле, да и пошевелиться было сложно, ведь руки и ноги связаны. Никак не высвободиться.
По лицу текли слёзы — даже их нельзя было вытереть.
— Малыши, я спасу вас! Это я, мама. — Услышав этот голос, Феликс проснулся.
Словно пытаясь стряхнуть с себя плохой сон, Унгер резко поднялся, но что-то потянуло его руку, и он неловко упал. Правое запястье пронзило резкой болью — на нём оказались наручники, пристёгнутые к раме кровати. Попытался сильно дернуть правой рукой — боль стала только сильнее, а замок наручников даже и не думал поддаваться. Свободной левой рукой учёный вытер слёзы, он несколько раз глубоко вздохнул и осмотрелся. Подумал про себя: «Значит, к кровати прицепили мой же браслет. Отлично».
Феликс был в незнакомой комнате и не имел ни малейшего представления, как он тут оказался и почему его приковали к постели. Браслет не давал ему даже приподняться с кровати, как бы он ни пытался. Больше всего Унгера беспокоил шрам от укола на внутренней стороне локтя. Ещё раз поднял правую руку, пусть это и бесполезно. Вновь послышался лязг металлических наручников о раму кровати.
— О, ты очнулся? Каково это — вернуться со Шва? — раздался внезапно вопрос. Его задал мужчина в длинной ярко-красной куртке, которая облегала его бочкообразное тело. На правой руке у него тоже был браслет. Феликс не мог сказать, когда этот человек зашёл в комнату. Тот приблизился лёгкой походкой, совершенно не сочетающейся с таким массивным телом. На лбу у него виднелся большой поперечный шрам. Унгер всё же отвел глаза в сторону.
— Я врач. Ну, коронер. Изначально.
Тогда глянцевая красная куртка — это, должно быть, часть медицинской формы. Присмотревшись, Унгер разглядел на его шее что-то похожее на стетоскоп. Мужчина поднял руку и умелым жестом, как фокусник, покрутил кистью. Браслет Феликса отстегнулся от кровати, но второе кольцо продолжало висеть на правом запястье.
Исследователь приподнялся и сел на кровать, переводя недовольный взгляд с браслета на незнакомого мужчину:
— Ты, должно быть, и есть Дедмэн, о котором я так наслышан?
— Безусловно! А ты, должно быть, Феликс Франц Унгер? О тебе я тоже наслышан.
Назвавшийся Дедмэном не дрогнул от взгляда Унгера и протянул руку. Учёный это проигнорировал, ведь не любил рукопожатия. Вместо этого он надел отстёгнутое кольцо на руку и его пронзила резкая боль. Исследователь стерпел её, но лицо предательски выдало эмоции.
— Мой браслет был помягче, чем этот.
— О, поверь, это и есть твой браслет, только теперь он слегка улучшен, — сказал довольным голосом Дедмэн, — c его помощью я буду круглосуточно наблюдать за тобой. Мы будем держать тебя под контролем, чтобы помочь.
— Так вы с руководством и до этого контролировали, — с недоумением сказал Феликс.
— Да, но твой браслет нуждался в обновке, и поэтому мы не могли точно отслеживать твои показания.
На проецируемом в воздухе мониторе помимо даты и времени отображались температура тела, сердцебиение, кровяное давление, электроэнцефалограмма и другие физиологические показатели Феликса.
— Что? Прошло два дня?
Он никогда не спал так долго... Тут явно что-то неладное. Тем более, это впервые, как он вернулся из Шва.
— Пока ты спал, мы позволили себе взять пробы твоих жидкостей, — без тени смущения ответил Дедмэн. Унгер дотронулся до следа укола на правой руке. — Ты возвращенец, а это дорогого стоит. — По голосу Дедмэна не чувствовалось, чтобы его мучили угрызения совести, и он не скрывал своего научного интереса к особому организму, который не исчез во время выплеска пустоты. Дедмэн напоминал не врача, а лабораторного учёного.
Если по какой-то причине физическое тело разрушится, то душа не вернётся в этот мир и не отойдёт в мир мёртвых, а будет бесконечно блуждать по Шву. Этот страх никому не понять, и уж тем более Дедмэну. Для него, наверное, взятие крови и прочих анализов у Феликса, лежавшего в летаргическом сне — не что иное, как дань науке, удовлетворение анатомического интереса к человеческому телу.
— А что с тем курьером? Что с Центральным узлом? Что с моим бункером?
— Курьера мы не нашли. Твой бункер цел и невредим. А Центральный узел был уничтожен. От него остался лишь один большой кратер.
— Быть того не может!
— К сожалению, может. Выжил только ты, а остальных поглотил выплеск пустоты. Даже грузовика не нашли, — бесстрастно излагал факты Дедмэн. — Все исчезли — и курьер из Центрального, и отдел утилизации. Оперативный отдел «Бриджес», экипаж второй экспедиции, весь Вредефорт — всех потеряли. Центральный узел уничтожен вместе со штабом «Бриджес». Всё превратилось в огромный кратер, центр которого там, где человек из отдела утилизации с Тварью устроили выплеск. Взрывная волна дошла и сюда, в Столичный узел. Мы, конечно, недалеко от Центрального, но я не думал, что взрыв может быть таким мощным.
— А Сэм Портер Бриджес был с ними?
— К счастью, нет. Но мы и без понятия, где он.
Дедмэн снял очки и продолжил, утирая уголки глаз:
— Благодаря этому отделение «Садбери» в Столичном узле повысили до штаба. Прошло два дня, но мы не успели ничего восстановить. К счастью, директор и некоторые отделы в этот момент были в Столичном узле, так что руководство не пострадало.
Дедмэн говорил это самому себе. Центральный и Столичный узлы были двумя крупнейшими городами на Восточном побережье и находились неподалёку друг от друга. То, что при выплеске исчез только Центральный узел, было большой удачей.
— Извини, что не даю отдохнуть, но к тебе есть просьба.
Лицо Дедмэна смягчилось. Может, прежде холодное выражение Феликсу померещилось. Он не мог подыскать слов. Курьер, город, отдел утилизации, оперативный отдел «Бриджес»… Опять он остался один.
— Какая ещё просьба?
— Срочная доставка.
На столике лежал груз, похожий на небольшой дипломат.
— Доставишь морфий президенту?
— Президенту? Президенту UCA? Нет, это же бред... Ты имеешь в виду мэра Центрального узла или кого-то ещё?
— Нет, не мэра. Америка ещё существует. У президента рак в терминальной стадии и сам он в критическом состоянии, но время ещё есть. — Дедмэн не уловил иронии в словах Феликса.
— То есть вы не отказались от этой идеи даже после взрыва?
— Да.
— Но вы и так знаете, что я занимаюсь только исследованиями, какое мне дело до Америки?
— Поймёшь сам.
— Может ты?
Дедмэн пожал плечами, отрицательно покачал головой и улыбнулся.
— Меня тут нет.
Он стал приближаться к Феликсу. Выделявшийся на лбу шрам стал отчётливо виден исследователю. Около волос и на пушке, покрывавшем лицо Дедмэна, уже виднелись мелкие капельки пота, но он всё шёл на Унгера, пытавшегося увернуться, чтобы избежать соприкосновения. Однако дыхание, тепло тела — все те признаки живого организма, — совершенно не ощущались. «Хиралиграмма?» — предположил исследователь.
Дедмэн прошёл прямо сквозь него. За спиной Феликс услышал гордого успешным розыгрышем Дедмэна:
— Извини, это просто хиралиграмма.
Но тут же Дедмэн заговорил менее радостно:
— А сейчас потекут слезы, реакция на передачу хиралия. Сам я нахожусь в изоляторе. — Дедмэн указал в противоположное от стены направление и подошёл к столику. — Морфий здесь. — Он потянулся к контейнеру, намереваясь взять его, но рука просто прошла насквозь.
— Вполне ожидаемо, — сказал утвердительно Унгер.
— «Бриджес» заключает с тобой контракт на доставку, Феликс Франц Унгер.
Очевидно, это только предлог. Феликс покачал головой, пристально глядя на хиралиграмму Дедмэна:
— Наверняка в изоляторе есть морфий. Что вы задумали?
«И почему опять я? — спросил сам себя Феликс. — Почему я опять должен доставлять? Что здесь происходит, мать твою?».
— Ты всё понял. Скажу честно — президент хочет тебя видеть.
Унгер не удивился.
— Феликс, последний президент Америки ждёт тебя.
«Это дело рук кого-то из ближайшего окружения президента. Если доставлю морфий, точно смогу встретиться не только с президентом, но и с инициатором этого дела», — в этом учёный был уверен, поэтому решил последовать указаниям Дедмэна. Так он сможет понять, настоящий Дедмэн фокусник или нет. Феликс взял контейнер.
— Вот и хорошо. Буду ждать тебя в изоляторе, — кивнул он на прощание. Его массивное тело, вопреки гравитации, воспарило над полом. Контуры красной куртки стали расплываться. Тело в ней растянулось, распалось на множество частиц и осыпалось в воздухе. Осталась висеть только улыбка, а затем исчезла и она.
Феликс Франц Унгер вышел из комнаты, чтобы доставить заказ. Он серьёзно относился к работе курьера, ведь проработал более пяти лет после того, как ушёл из священников и утратил в веру Бога... хоть до сих пор и носил крест на шее как память о том, кем был раньше.
Как только учёный устроился курьером, каждый заказ для него был испытанием, приключением. Надо было построить точный маршрут до адресата, ведь на пути были то неизведанный ландшафт, то Твари, то иные трудности жестокого мира. Он изведал всё Восточное побережье. Хоть Феликс и бросил работу курьера два года назад, забыть то, что повидал за неё, он точно не мог.
★ Город Столичный узел.
Изолятор
Дедмэн молча смотрел на монитор, транслирующий комнату. Феликс вышел, сейчас в ней никого не было. Мужчина почувствовал, как рядом встал ещё один человек. Его присутствие было явным — как и Дедмэн, он смотрел на монитор, ожидая Унгера.
Учёный должен был скоро прийти сюда, чтобы доставить груз по рельсам, проложенным «Бриджес». К сожалению, Дедмэн не знал, с какими мыслями исследователь прибудет в изолятор. Ну и пусть, у них будет много времени, и он сможет понять Унгера.
Три года назад, когда Дедмэна приняли в «Бриджес», нередко среди руководства шёпотом упоминалось два имени: Феликс и Сэм. Один священник в прошлом и высокомерный курьер-исследователь, а второй единственный и неповторимый, великий доставщик. Сэм возвращенец, тот, кто остаётся невредим даже после выплесков пустоты, страшнейшего бедствия человечества. Говорили, что если физическое тело, в которое он возвращается с того света, исчезнет, то Сэм будет вечно блуждать по Шву. То есть его душа не отойдет в мир мёртвых, и в этом смысле он бессмертен. О способностях Феликса никто не догадывался, зная лишь, что у него ДУМ как и у Сэма: второй уровень. До Дедмэна доходили слухи о Сэме и Феликсе, но он всегда думал, что это выдуманные герои, плоды воображения людей, надеявшихся получить вакцину от такого чудовищного явления, как Выход Смерти. Но сотрудники «Бриджес» настаивали, что это реальный человек. И пусть с Сэмом не получилось выйти на контакт, с Феликсом всё же удалось. «Если так, при встрече надо бы тщательно изучить их и понять их сущность; может быть, так я пойму связь между мёртвыми и живыми и даже приду к согласию с собой — человеком по прозвищу Дедмэн. Хочу встретиться с Феликсом... нет, с обоими», — думал Дедмэн. Постепенно надежда превратилась в желание, а затем и в насущную потребность.
Первая встреча, которую следовало бы запомнить, ещё не состоялась в реальности. Перед Унгером была лишь хиралиграмма Дедмэна. Но они встретятся уже совсем скоро.
— Феликс здесь, — сказал Дедмэн мужчине, стоящему рядом, отодвинулся от монитора и вышел из комнаты. Надо подготовиться к встрече.
Врач и медсестра в красной форме проходили через холл перед лифтом. Когда они приблизились, Дедмэн осведомился о состоянии президента. Направляясь к холлу, он непроизвольно поправил воротник куртки. Скоро учёный выйдет из лифта. Вскоре табло лифта и звуковой сигнал оповестили о его прибытии.
— Феликс, это я, Дедмэн. — Он подал руку Унгеру. Последний же лишь моргнул и сказал:
— Не люблю рукопожатия.
— Извини.
Учёный проигнорировал его извинение и молча протянул чемоданчик.
— Состояние президента ухудшается. — Взяв чемодан, Дедмэн проверил содержимое. Ампулы морфия аккуратно хранились рядом. — Спасибо. Это поможет унять его боль.
Унгер помрачнел:
— Его?
— Да. Первый президент UCA, он же последний президент США. Твой приёмный отец.
Феликс молчал. Предсказуемая реакция, но Дедмэна почему-то охватила необъяснимая тревога: «Это точно Феликс Унгер? Он должен знать, что нынешний президент Америки — мужчина, воспитавший его. Если так, то что означает его молчание? Может, это какой-то другой Феликс?» Дедмэн пошел вперед, Феликс молча последовал за ним. Датчик на двери среагировал на браслет, и она открылась. Дедмэн развернулся и жестом пригласил учёного войти.
В одном из углов подземного этажа изолятора был оборудован Овальный кабинет. Священная полукруглая комната, в которой американские президенты жертвовали всем ради этой страны. Место, где поколения руководителей становились жертвами идеалов и отдавали за них свою жизнь. Алтарь, куда страна атеистов вела на заклание своих первых лиц.
В середине комнаты под балдахином стояла кровать. Дедмэн пропустил Унгера, и Феликс почувствовал, как тот задержал дыхание. Взглядом Дедмэн подал знак пройти вперед.
Унгер сощурился, будто ослеплённый. Напротив кровати было огромное, доходящее почти до потолка окно, через которое свет заливал комнату. Рядом с кроватью спиной к вошедшим неподвижно стоял человек.
— Это правая рука президента, директор «Бриджес», — прошептал на ухо Феликсу Дедмэн, приблизившись сзади.
Словно почувствовав их присутствие, человек развернулся. Больше всех он ждал Сэма, но и Феликса тоже. Он уже давно оставил службу, но сохранил военную выправку. Его лицо было закрыто металлической маской.
— Дайхардмэн?
«А, так эти двое уже встречались и знают друг друга дольше, чем я». — Дедмэн проскользнул мимо учёного и подошёл к кровати.
Он проверил показания аппарата ИВЛ и электрокардиографа, убедился, что дефибриллятор на месте, и пристально вгляделся в пациента, лежавшего посреди всего этого медицинского оборудования, аккуратно расставленного вокруг кровати. Дыхательная маска, трубка капельницы, кабели датчиков кровяного давления и сердцебиения — все они тянулись к худощавому телу мужчины, похожего на попавшую в сети паука бабочку. Хотя нет, скорее он паук в центре своей сложной паутины: несмотря на свою истощенность, именно он был руководителем, который снова оплёл этот умирающий материк тонкой, но прочной паутиной.
Дайхардмэн повернулся к неподвижно стоявшему рядом со входом Унгеру. Дедмэн прислушался, продолжая смотреть на кровать.
— Феликс, вот уж не думал, что снова встретимся при таких обстоятельствах. — раздался глухой голос. — Прошло уже более двух лет? Встретились два бессмертных.
— Да, только вот не хватает третьего. Не знаешь, где пропадает?
— К сожалению, нет. В общем, я тоже рад тебя видеть. Президент ждет.
Дайхардмэн немного приблизился к Феликсу и сказал на ухо вполголоса:
— Твой отец, Стивен. Он немного не в себе, но тебя должен узнать.
Дедмэн помог президенту сесть, отрегулировав угол наклона кровати. Закрытые веки мужчины медленно приподнялись. Он прошептал на ухо нахмурившиеся мужчине:
— Мистер Президент, Феликс пришел.
Президент едва заметно улыбнулся. Дедмэн поманил учёного рукой, и только тогда тот наконец приблизился к кровати. Мужчина издал стон — узнал учёного и потянулся высохшей рукой к кислородной маске, чтобы ее снять. Дедмэн хотел было остановить его, но почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял голову. Дайхардмэн молча кивнул, призывая уважать волю президента.
Дедмэн незаметно снял маску. Из глубины гортани президента раздался сдавленный голос. Его лицо ещё сильнее побелело.
— Мы оставим вас, — наклонившись к президенту, сказал Дедмэн и отошел от кровати, чтобы освободить место Унгеру.
— Давно не виделись, Феликс. Спасибо, что пришёл, — услышали за спиной Дедмэн и Дайхардмэн, выходя из кабинета.
Сейчас там должна была состояться встреча впервые вернувшегося с того света сына и пожилого отца, уже заглянувшего в пучину смерти. Дедмэн смотрел, как их силуэты скрывались за дверью.
