Моё Солнце

Ветхая дверь протяжно скрипнула, скрывая спину рыжего хитреца. От неприветливых металлических ветвей веяло страхом и прохладой приближающейся ночи. Закатные лучи слабо пробивались свозь непривычную крону. Нервное молчание. Каждый думал о том, стоит ли вопрос задать провидице и хочет ли он услышать на него ответ. Жить в незнании, судорожно перебирая в голове варианты, или же услышать правду, может быть горькую, но отрезающую все мучительные раздумья. Синекрылая бабочка, чудом оказавшаяся средь этих стволов, порхнула перед лицом. Я выставила ладошку, завороженная сиянием, и она приземлилась. Насекомое красовалось, раскрывая и закрывая волшебные крылья, что под разным углом имели разных тонов окрас. Первое живое существо в этом лесу. За исключением неизвестного жуткого скрежета, иногда доносившегося из глубины этой рощи. Перебрав лапками, она пощекотала мою руку и одним взмахом отправилась дальше, скрываясь в тени деревьев, словно ее здесь и не было. Наверное, это хороший знак. Широкоплечий Сагр скрестил руки на груди и тяжко вздохнул, Улль переступил с ноги на ногу, подминая сырую серую почву. Один только Локи ускакал к вельве без раздумий. А что спросить мне? Почему я здесь или как мне отправиться домой? Лучше второе. Или первое... Внутренности начинают скручиваться в тугой тяжелый узел. Снова эта головная боль, пронзающая виски, заставила впиться ногтями в правую руку. Ван, словно выучив мои эмоции, безмолвно протянул пузырек с вязкой жижей. А ведь он был прав, говоря, что я привыкну с этим вкусам. — Спасибо. Сагр лишь кротко кивнул. На лице его читалось напряжение, какого не было прежде. Блаженное чувство освобождения головы от последствий моего перемещения наступило спустя пару минут и заставило закатить глаза, облегченно вздохнув. Коллективные раздумья прервал уже знакомый скрип и последовавший за ним тягучий голос: — Золотко, прошу, — Локи освободил проход и пригласительно вытянул руку, слегка склонившись. На лице его скользнула многозначительная улыбка, показавшая едва заметные ямочки на щеках. Быстро убрав выбившиеся пряди за ухо, я сглотнула и сделала шаг. Остальные несколько метров ватные ноги сами несли меня к жилищу навстречу ответам. Ступив на порог, я обернулась и поймала глаза, по-доброму блеснувшие, как через миг дверь за спиной захлопнулась, рассыпая наросший на ней мох. Удивительно, как эти глаза способны за секунду внушить теплую надежду и так же леденящий ужас тем, кому они не рады. — Как ты красива, дева, — произнесла вельва. Стеклянные зеленоватые глаза изучали каждую черту лица, а костлявая рука, от которой я едва вздрогнула, проскользила по моим волосам, пронзая пряди длинными острыми ногтями. — Благодарю, — склонила голову и оставила в покое покусанную губу. — Проходи, — фигура в черном одеянии, волочащимся по полу, двинулась вперед. Не было слышно ее шагов, будто она плыла по воздуху. Я смиренно следовала за ссутуленной вёльвой по темному коридорчику. Взору открылась комната, слабо освещаемая танцующими огнями свечей и затухающим пламенем камина. В воздухе витал еле уловимый запах хвои и более резкий и горький запах полыни. Полагаю, провидице непросто найти живые травы и дрова в этом месте. Винтовая лестница в углу удивила — снаружи пещера казалась куда меньше, а сейчас же я понимаю, что здесь минимум два этажа. Присев на потертый темно-синий диван, я машинально начала заламывать пальцы, чтобы сгладить своё нетерпение. Вёльва сидела в кресле напротив, то и дело заглядывая мне в глаза, словно ища не вопросы, а ответы. Руки свои она расслабленно возложила на узорчатые подлокотники, а на лице, окаймленном длинными черными волосами, плясали тени. Не было ясно, сколько лет ей и как точно она выглядела. Черты смешивались, размазывались, не позволяя собрать точный портрет. — Кхм, у меня всего один вопрос, — начала я говорить, почесав шею отрывистым движением и отведя взгляд. — Дитя, знаю, у тебя множество вопросов, но ответить я не смогу. Лишь ты сама должна это сделать, — словно ледяной водой окатил меня ее хриплый голос и слегка разочарованный взгляд полупрозрачных глаз, в полутьме сверкнул её медальон с изумрудным камнем. Как сама? А сюда мы зачем пришли? Округленные глаза застыли, смотря на ее морщинистое лицо. В груди мгновенно похолодело: "А что же делать теперь?". — Вижу, не понимаешь ты. Но знай, что наступит час тот, что откроет глаза и заставит вспомнить. Пауза, пока я пыталась быстро переварить услышанное, прервалась спустя десять секунд новым вопросом, наросшим на моей истории: — Что вспомнить? — я подобрала приоткрытый рот. — Свою цель и предназначение, конечно же, — вёльва подалась вперед и собрала мои напряженные кисти в сухие руки. — Лив, я могу молвить лишь одно: поскорее тебе нужно наведаться к Всеотцу, он ожидает встречи, — скрипучим голосом сказала она, не разжимая ладоней. Глубоким взглядом старуха смотрела на меня с неким сочувствием. — Откуда вы знаете моя имя? — Я знаю всё, дитя. Все тайны миров и богов, — старуха натянула уголки губ, собирая морщины на впалых щеках. Сухие руки и острые ногти сейчас тепло по-матерински касались моих кистей. Она знает всё. Но не скажет. Вот он, решающий вердикт, говорящий идти дальше. Говорящий, что паззлы целой картинки найдутся не здесь и не сейчас. Молчание выжидающе витало в воздухе вместе с напряжением и глубоким разочарованием. Поняв, что больше не узнать мне ничего, я лишь выдавила: — Спасибо, — и поднялась с дивана, на что вёльва, кажется, виновато поджала губы. Снова вереница мыслей пронеслась ураганом в голове, нарушая хрупкое подобие порядка. Машинально переставляя ноги, я шагнула за порог и из тьмы позади услышала тихое: — До встречи. Единственная надежда, ради которой мы проделали этот путь, которая должна быть стать разгадкой, рассеялась по прохладному ветру, ударившему в лицо, горсткой пепла. Я не попаду домой в ближайшее время. Кусочек в сердце радостно откликнулся на это, но бо́льшая, трезвая часть души моей с грустью понимала: чем дольше — тем хуже. Снова тайны, тайны, тайны! Никаких ответов! Нет сил оплакивать свою судьбу, лишь начинающая бурлить внутри злость. Не видя ничего вокруг, я замахнулась. Со всей ударила в рядом стоящее дерево, вымещая раздражение от несправедливости, что назойливо плетется по пятам, словно тень. Неожиданно для самой себя. Боль взорвалась в кисти, будто костяшки раздробились на сотни осколков. Перехватило дыхание. На ресницах в уголках зажмуренных глаз застыли солёные капельки, а казалось должны были посыпаться искры из-за всплеска адреналина. Шипя, я трясла рукой, пытаясь её охладить. — Золотко, тут и так с растительностью беда, а ты… Я ощутила теплую тяжелую ладонь, что трепетно легла на правое плечо. — Лив, покажи, — встревоженный Улль перехватил и разглядывал мою ушибленную руку, мягко трогая выступающие места, на которых красовалась лишь пара царапин. — Но как? — он поднял взгляд на меня и перевел его на дерево. На металлической ребристой коре красовалась вмятина, аккурат повторяющая изгибы костяшек. Последние всего чуть покраснели и неприятно ныли. В углублении металла слабо были заметны светло-голубые следы длиной не больше двух сантиметров. — Я… я не знаю, — сжав-разжав пальцы, я удостоверилась, что обошлось без переломов. — Она и не такое может, — ухмыльнулся Локи, опершись спиной на соседнее дерево и зажав в зубах какую-то травинку. Где он вообще ее нашел? Контраст между чутким Уллем и беззаботным Локи сейчас чувствуется особенно остро и отдает небольшой давящей грустью в груди. Рыжий оттолкнулся и двинулся ко мне, ловя острый взгляд лучника, что тут же отпустил мою руку, задержав на долю секунды кончики пальцев, касаясь моих. — О чем ты? — серьезно вопросил Улль. — О том, что наша птичка явно непростая. Это неочевидно только слепым дуракам, — Локи сделал едкий акцент на последних словах, спокойно и уверенно делая шаги. Полагаю, его язвительность начала сводить с ума весь Асгард, находясь еще в зачатке, когда он только научился говорить. — Что-то мне подсказывает, что ты знаешь больше нас, — едва прищурившись, парировал бог охоты. Сердце все еще колотится от адреналиновой вспышки, заставляя пальцы подрагивать. — Может и знаю, может и нет, — разведя руки в стороны ответил плут. — Золотко, дай-ка глянуть, — он поднёс мою руку к лицу и обвел взглядом. — До свадьбы заживет, — он хитро подмигнул. — Не стоит переживать. Перевел взгляд на лучника и, дёрнув бровью, продолжил, — Кажется, тебе пора. Улль лишь бесшумно шевельнул крыльями носа, глубоко вдохнув, и отправился к провидице, нервно поправляя лук. А Сагр, кажется, настолько отрешён и погружен в свои размышления, что не замечает ничего вокруг, глядя куда-то в мрачную даль этого леса. — Болит? — спросил плут, проводив взглядом своего недавнего противника. — Немного. О чём ты говорил? — потирая тыльную стороны ладони, спросила я. — Что тебе сказала вёльва? Зачем, зачем я ввязываюсь в разговоры с ним, зная, что не пробьюсь через его стену? Почему я не могу просто избежать контактов? Я мысленно взвыла, словно одинокий волк на холодную Луну. С печалью я всё же осознаю, что самый коварный бог каждое действие, каждый разговор и каждое слово будет использовать лишь в собственных целях и выгодах. Ему любопытно узнать, почему я здесь лишь потому что это знание может дать ему какое-то преимущество, в противном случае он бы попусту не таскался со мной, ваном и лучником. — Что ничего не может сказать, а я сама должна вспомнить. Было бы проще, зная о чем вообще речь, — я обреченно вздохнула и потерла лицо руками. — А ещё? — настойчиво поинтересовался собеседник, который не был ни удивлён, ни ошарашен. Удивительно никаких эмоций не раскрывал он. А это значит, что внутри он думает, выискивает, предполагает. — А ещё, что я слабею и нужно к Одину. Он убьёт меня, да? — От братца всего можно ожидать и если он посчитает нужным, то и убьёт. Однозначно, твой случай он мимо себя не пропустил бы, — он пожал плечами. — Вёльва скажет лишь то, что единственно истинно. — Значит у меня один вариант? — Полагаю, что так, золотко. Но не переживай сильно, — Локи слегка толкнул меня плечом, ехидно улыбаясь, — я словечко замолвлю, если до крайности дойдёт. Спасибо, что решил внушить мне пустые надежды. Очевидно, что словечко молвить будешь только за свою шкуру, максимум — за своих друзей. — А что тебе сказала вёльва? Кажется, ты не расстроен, — хитро прищурив глаза, я до последнего надеялась, что хоть настояв на вопросе, он не избежит. Не снимая с лица фирменное выражение, заиграли дьявольские огни глаз, подобно сильнейшему гипнозу. Он выдерживает паузу, склонив голову набок и пронизывая взглядом, чтобы речи его казались еще слаще, а он снова ушёл от ответа? — Что я самый умный, — Локи слегка приблизился. Хищник хочет напасть. — Что я самый хитрый, — расстояние между нами сократилось еще на десять сантиметров. Несомненно так и есть, но в этот раз у тебя не получится затмить мое сознание своими харизматичными чарами, Локи. Выучив его приёмы, становится легче улизнуть от них, включив холодную голову. — Что я самый красивый, — слова томно тянулись из его рта, то и дело соблазняя покориться. Локи склонился и подался вперед, случайно коснувшись губами моей щеки. Моя шея ещё помнит твой запах. Горячее дыхание обдало ухо и породило колкие быстрые мурашки по телу. Он прошептал: — Что я... — привычная самоуверенность на веснушчатом лице на секунду сменилась недоумением, потому что в тот же миг я извернулась из его заманчивых сетей в сторону. Треск за спиной — кусок рубахи зацепился за острый сук и остался на нём же. Теперь уже я хитро подмигнула. Да, вызов брошен. Раздался звон, что привлек наше внимание. Вышедший от провидицы Улль немедленно запустил стрелу в даль, которая, ударившись о дерево острым наконечником, отлетела в сторону и создала гул, пронесшийся по округе. Локи, кажется, потерял интерес к лучнику, больше не ведущимся на провокации, и обошелся без колких фраз, лишь обвёл его глазами. Улль мотнул головой своим мыслям и, отойдя метров на пять, упал на влажную почву у металлического ствола. Солнце почти скрылось, тьма все плотнее оседает на Железный лес. Тусклый свет, сочащийся из щелей ветхой дверцы жилища, и сверкающие напротив янтарные глаза разбавляют седой мрак. Хлопнула дверь — пошел Сагр. Зашагав к Уллю, я словила вздох Локи, что закатил глаза на мою попытку облегчить переживания лучника. — Все в порядке? — я присела рядом с ним, подтянув согнутые колени. — Да. Я был готов к правде, — улыбнулся бог охоты с ноткой горести, ковыряя землю стрелой. — Хотя, пожалуй, никогда не будешь готов к ней полностью. Где-то глубоко все равно теплится толика надежды. — Понимаю, — хотелось поддержать его хоть чуть-чуть, как это делает он в отношении меня. Меня одолевала неприятная жалость. Она словно начинает ныть внутри и давить на то, что у тебя нет вариантов это изменить. — А чем тебя старуха так омрачила? — он немного неловко указал мне на руку. — Толком ничего, кроме того, что к Одину нужно идти. — К Одину? — Улль удивился, посмотрев на меня. — Ты и правда непростая, Лив. Попросту вёльва ко Всеотцу ссылать не будет. Я пожала плечами, не находя объяснения. Лучник усмехнулся, а я прошлась пальцами по ушибленным костяшкам. — Только хочу кое-что сказать, предостеречь, — он заговорил тише, бросив взгляд на Локи, что неподалеку ловко вертел клинок. Холодное лезвие в его руках приобретало жизнь, переливалось огнями. — Будь с ним осторожнее, — прошептал Улль. — Речами своими он легко может ввести в заблуждение. Спасибо, лучник, за волнения и честность. Иногда излишнюю честность, которую я и сама поняла, вот только попытки принять сложны. — Думаешь, он хочет это сделать? — Мы знаем его почти с начала времён, — он призадумался, подбирая слова. — Считаешь, он убил бы меня, когда мы повздорили у портала? Возможно, ранил бы, но потом они с Сагром меня исцелили и все стало бы, как прежде. У нас бывали разногласия, но мы давние друзья. А вот с незнакомцами он может быть по-настоящему жесток, Лив. И он часто рядом с тобой... — Улль, — мягко остановила я его. Улыбнувшись, постаралась не изобразить лицо, по которому честно пробежала эмоция тревоги. — Спасибо, я прислушаюсь к твоим словам. Тепло от искренних переживаний бога охоты ушло на второй план, выпуская вперед то, что он сказал. Что значит "по-настоящему жесток"? Да, Локи правда часто оказывается рядом, иногда даже слишком близко, но потом отдаляется. Чтобы не ранить? Или наоборот? После визита к провидице он скрывает ещё больше, чем прежде и явно не желает делиться новостями. — Рад слышать, — произнёс он, коснувшись на несколько секунд моей ладони, и продолжил уже громче, — к Одину значит? — Верно-верно, — подтвердил Локи, убирая клинок в ножны. — За сколько мы к нему доберемся? — рыжий дал нам время на беседу и теперь уже, остыв от прошлых несогласий, подошёл к нам. — Если ты нас перенесешь, то в миг, — развёл руками Улль. — Ты можешь нас переносить? — недоумение одолело меня. — Могу, но не буду, — Локи помахал пальцем перед нашими лицами. — Не хочется мне, знаете ли, привлекать ненужное внимание такой яркой вспышкой энергии лишний раз. — Без происшествий дня за два-три, — заключил лучник. Немного помолчав, бог лжи непринужденно заговорил: — Дельце есть. На всякий случай к Лиод наведаемся, золотку оружие какое-нибудь нужно. Мало ли что может быть, а она с голыми руками. — Лиод наша знакомая, она искусный кузнец, живет недалеко, — пояснил Улль. — Ты владеешь чем-нибудь? — Разве что клинки метала, когда была в старшей школе. — Где? — не понял лучник. — Это место, где люди обучаются, — я невольно улыбнулась. — Но если Лиод решит сделать тебе меч или топор, то придётся учиться,— заговорил Локи, — её оружие само выбирает хозяина, а не наоборот, — он похлопал ладонью по клинку на поясе. Отворилась дверь и оттуда выпорхнул наш друг Сагр. Никогда еще его походка не была так легка, а лицо так счастливо. — Что, дружище, ждёт тебя все-таки любовь в этих бесчувственных мирах? — Локи положил руку на плечо вана, а тот в свою очередь немного смутился. — Ждёт, ждёт, — ван сделал трехсекундную паузу, — в отличии от тебя!— и Сагр прошелся пальцами по боку рыжего. — Ай! Ахахахахх! — Локи молниеносно отпрыгнул, согнувшись от смеха. — Ах ты, подлец! Знаешь моё слабое место, так еще и пользуешься этим! Ван раскатисто захохотал. — Мы теперь тоже знаем,— подметила я и заразилась с Уллем смехом блондина.

***

Как мне объяснили: чтобы попасть к Лиод нужно было выйти из Железного леса, который по своей сути являлся довольно большой частью Ётунхейма, а посему к нему вел отдельный портал, а потом подняться вверх к Муспельхейму поблизости. Мужчины решили, что лучше поскорее выбраться из этого места, дабы не наткнуться ночью на неприятелей, Локи подметил: «Тут такие твари водятся. Мы могли бы с ними повеселиться». Веселиться в стиле рыжего никто не захотел. И так как Муспельхейм находится рядом, то при перемещении через портал в этот раз не будет посредника в виде гигантского ясеня. Улль с Сагром соорудили факелы из двух наколдованных Локи палок. Рыжий бог обдал их огнем и в своей ладони также создал пламенную сферу, освещавшую на расстоянии двух-трёх метров. Мы шли уже привычной очередью: первый Улль, следом Сагр, потом я и последнее звено Локи. Наши тени растягивались, дёргались, но неумолимо следовали за огнём. Воображение чудило, заставляло напрячься и глядеть в оба, создавая жуткие фигуры, что тянут к тебе когти меж вытянувшейся стали. Я понимала, что надо отвлечься. Ётунхейм ведь родина Локи, если опираться на мифы, что дошли до людей. Приятно ли ему иногда бывать дома? Судя по всему, здесь не осталось близкой родни, раз уж тут он не задержался наведаться в гости. — Опять пьёшь? — спросила я, услышав за спиной "чпок" открывшейся пробки. — Будешь? — негромко ответил он. — Буду, — я повернулась вполоборота, не останавливая шаг, и Локи вручил мне драгоценную флягу. Я уже привыкла к этой крепости и горько-сладкому вкусу настоящего божественного мёда, что иногда вяжет язык, иногда заставляет щеки гореть, а иногда уносит сознание куда-то далеко, если выпить больше своей нормы. Под ногами изредка брякали перекатившиеся камешки, выл затерявшийся меж пригорков и пещер ветерок, нарушая всеобщую тишину. — Прости, Лив, — еле слышно донеслось до меня и заставило поперхнуться, когда делала очередной глоток, что на секунду комом встал в горле. — Кхм, что? — прокашлявшись, я шёпотом переспросила. Это галлюцинация или он слова перепутал? — Ты ведь услышала, — между слов я почувствовала добрую усмешку. — За что? — Может я тебя обидел когда-то и сам не заметил, — он говорил тихо, чтобы не услышали даже безжизненные деревья. Да, своим неоднозначным отношением — Ладно, хорошо, — не знала, что наш бог умеет просить прощения. Думаю, ему это стоило немаленьких усилий. Однако, лучше бы я этого не слышала вовсе. Принимать раскаяния вечно избегающего — ещё сильнее ощущать боль, когда он сбежит снова. Я безмолвно вернула ему флягу и он больше не проронил ни слова, пока мы не вышли из леса. На окраине Ётунхейма стало еще прохладнее и меня передернуло. — Это ещё весна. Зимой здесь сугробы местами по сто метров и ветер, что может заморозить насмерть, — сказал Сагр, пока я тёрла свои плечи. Вокруг густо стояли высоченные ели, что выше обычных были раз в пять, сквозь землю упорно пробивались травинки, желая пожить до следующих холодов. Ночь полностью поглотила день, лишь свет потрескивающего костерка освещал наши лица и отдавал тепло моим пальцам и ледяному носу. Локи снова наколдовал мягкую шкуру и, приземлившись, пригласил меня, похлопав ладонью по ворсу. Сагр с Уллем устроились на своих жилетах. Ван же был непривычно разговорчив, вспоминая старые похождения с рыжим и жестикулируя. Что за любовь его ждёт? Улль как-то упоминал про это, но я не решалась спрашивать блондина прямо, а друзья похоже и так все поняли. Надеюсь, застану снова Сагра таким счастливым, только уже вместе с его предметом воздыхания. Отхлебнув еще мёда, я перестала содрогаться и поселившиеся на коже мурашки наконец отступили. Тепло от сидящего рядом Локи подогрело моё остывшее тело, мышцы начали расслабляться. Я вытянула ноги, упираясь ладошками в шкуру. — А помните, как мы Фреки колковицей накормили? — вспомнил Локи, шлёпнув себя по лбу. — Точно! Он неделю спал, а Один не понимал в чём дело, — смеясь, добавил Улль. Сагр залился хохотом вместе с ними, не в силах ответить. — Дааа. Вот и попало нам тогда от братца, — довольно ностальгируя сказал рыжий. Локи встрепенулся: — А как мы к Идунн в гости наведывались? Своими голосами они заполняли окружающее пространство, пока я наблюдала за тёплой атмосферой старых друзей. Пусть со сложными отношениями, но они так много вместе прошли и прожили. В их арсенале, кажется, есть тысячи рассказов и самых смешных, и самых страшных. И когда-то, через сотни лет, мою историю будут так же вспоминать, звонко смеясь и попивая мёд. Но уже без меня. Безусловно, и я буду вспоминать об этом. С печалью или радостью. Пока не знаю, как закончится моё путешествие здесь, но, возможно, позже буду молить богов, чтобы стёрли мне память вместе с тяжёлой тоской. Снова украдкой я гляжу на него, медленно перебирая ворс кончиками пальцев. Длинные ресницы и едва заметные морщинки у глаз, когда он смеется. В груди теплеет. Ямочка на щеке, растрепавшаяся рыжая косичка. Кажется, даже дыхание приостанавливается и я перестаю моргать, чтобы выследить и запечатлеть каждую деталь на его лице. Веснушки, так ему подходящие. Какой же он беззаботный и простой. Смеется так чисто, как ребёнок. Бледный маленький шрам над бровью. Интересно откуда? Заостренные уши. И такие сверкающие живые глаза. — Что, золотко? — он застал меня с поличным. Погруженная в исследования, я не успела среагировать, как янтарные глаза уже прожигали меня насквозь. — Ничего, — мотнула головой. Сагр уснул сидя, зажав в руке флягу и припав спиной к ели, а Улль... не смогла найти его глазами. — Улль ушел на разведку, — снова он будто читает мои мысли, как открытую книгу! — От чего это он так? — я кивнула головой в сторону вана, что сейчас мирно сопел. — Я думал, наш Улль тебе все рассказал, — ответил Локи, аккуратно разжимая пальцы блондина. — Много думаешь, — бессовестно сдерзила я в ответ. — Сагра любовь ужасно безответная мучает сотни лет уже, — он сделал глоток,— и живет она себе в Альфхейме, порхает и опыляет цветочки в своей деревне, скрываясь. — От кого? — От полчищ влюбившихся женихов. Эта девица отвергает всех, кто просит, золотко, — он кинул быстрый взгляд на Сагра и убедился, что тот в крепком сне. — Даже тебя? — Ты позволяешь себе мысль, что самого́ меня, — он тыкнул пальцем в небо и сделал акцент на последнем слове, — могут отвергнуть? Рыжий звонко цокнул. — Я не последний болван, чтобы тратить своё драгоценное время на зазнавшуюся девицу. Но я понимаю, почему Сагр превращается в лужу при мысли о ней: они оба любят нюхнуть фиалок по утрам, — он усмехнулся от последней фразы. — А где твои жёны? — случайно сорвались с губ слова, а я отчаянно пыталась состроить незаинтересованное лицо, принимая всегда полную флягу из рук Локи. Разумеется, я знала о его личной жизни из легенд, но не могу упустить шанс услышать всё из первых уст. Да и покривлю душой, если не признаюсь себе, что мне интересно, кем занято это пламенное сердце. Костерок потрескивает все тише и скромнее, уступая место нашим словам. Осевшая плащом ночь позволяет больше свободы эмоциям, таящимся в сердце. Ветер мягко толкает ветви, укачивая величественные ели. — Золотко, ты знаешь о моей личной жизни? Так понравился, что затевала расследование о самом Великом Боге? — Локи поиграл бровями и натянул свою ухмылку. Упираясь ладонями в шкуру, он вытянул ноги, закину одну на другую. — Да ну тебя! — пихнула его локтём. — Ничего я не расследовала, о твоей личной жизни все знают, меж-ду про-чим, — бесстыдно скорчив шутливо-язвительную гримасу, проговорила слова ему в лицо. Крайний глоток мёда был решающим — спустил оковы с моей смелости. — Лааадно, уговорила, — протянул он наигранно устало, — так и быть, расскажу. Локи довольно равнодушно поведал, что Сигюн давно вышла замуж, а Ангрбода так и живёт в Ётунхейме. Непохоже, что воспоминания о прошлых отношениях болезненно отзываются у него в груди. Рассказывая, он изредка прерывался на размышления, хмуря лоб и смотря в пламя костра, словно последний подсказывал ему и напоминал. Казалось, в огонь, что отражается в его глазах, он мог смотреть вечно. Впервые за последние дни густые тучи расступились, оголяя сверкающее звёздами небо. Серебряный свет Луны наконец дотянулся до нас сквозь редкий дымок оставшихся облаков, едва касаясь острых верхушек деревьев. И заискрились глаза мои, как в первый раз, отвлекая Локи от рассказа. В этом свете должно быть ответы на вопросы, но я едва ли могу понять, почему вообще это происходит. Сперва казалось, что это сулит нечто плохое, но не ощущала я ничего, кроме волнения и холодка в кончиках пальцев. Бог любопытно разглядывал блестящие радужки то под одни углом, то под другим. Быть может, он выжидал, когда на меня снизойдет озарение, скрытое ото всех, кроме старухи провидицы? Если так, то ожидания его были напрасны. Спустя минуты две глаза вернули свой первоначальный серый цвет. Локи вглядывался в меня еще с минуту, а потом опустил приподнятые брови и вздохнул, поняв, что моё молчание — знак, что призрачные воспоминания не решили ко мне вернуться. Жизнь, скомканная бумажным комом, не думает расправляться и это стало привычным. Сон отошёл, холодок щипал розовые щёки, я чуть протрезвела от принятого градуса. Щелчок. Вновь заиграл огнём угасший костерок. Я вытянула руки вперед, грея ладони и потирая их друг об друга. — Скучаешь по дому? — негромко раздался вопрос, вводящий в ступор. В голосе не было обычных издёвок. Скучаю ли? Я сама не знаю, Локи — Н-наверное, — взгляд также застыл на танцующем пламени, наталкивая на соображения. Немного начинаю понимать, почему он завораживает Локи. Размеренные и плавные движения огненных языков либо же отрывистые и резкие, они помогают ответить самому себе на вопрос, подталкивают в спину, направляя к мыслям. Скучаю. Разве что по Мари и работе. Но жизнь в городе, недалеко от созданного человеком парка — всё равно, что жалкая пародия того, что я успела видеть и прочувствовать здесь. Теперь уже, смотря на прошлую жизнь, я понимаю, что по большей части это был день сурка. Как никудышный сериал, где в каждой серии один и тот же сценарий со скудным эмоциональным набором, а актёры и счастливы его бесконечно проигрывать. — А ты? — Золотко, если бы я скучал, то бывал бы в Асгарде куда чаще, — пытаясь скрыть в голосе тоску, он суетливо пересел, подтянув колени и положив сверху вытянутые руки, в которых была сжата фляга. — Я про твой настоящий дом, ётун, — повернув лицо к нему, серьезно посмотрела в глаза. Ётун. Я ведь первый раз так назвала его, совсем забыв о настоящем происхождении Его взгляд мгновенно потяжелел и на долю секунды в нем вспыхнули красные искры. Неприятная тема. — Мой дом... он пока не мой. Пока там правит Трим, — злобно шепча его имя, он сморщил нос и сжал кулаки. Если он хочет, то расскажет сам