Моё Солнце

— Разве же ты можешь скрыть мою энергию? — с сомнением в голосе спросила я Локи, который упорно вертел кольцо на своём пальце. — Я пытаюсь усилить его действие, но думается мне, что свои следы ты можешь скрыть только сама. Чёрт бы тебя побрал, кусок металла! — рыжий впервые так психанул, тряхнув рукой. — Оно просто не хочет работать на тебя! Фенрир лежал возле нас и покорно ждал, вопросительно взвыв на вскрик отца. Волк оглядел нас по очереди и, смышлённо хмыкнув, подтолкнул меня носом к Локи. — Что? — спросила я его, прикоснувшись в пушистому уху. Волк посмотрел на меня и сразу перевёл взгляд на кольцо, фыркнув и дёрнув головой. Как было тяжело ему объяснять мне что-то на своём языке. Если бы он говорил, то было бы гораздо проще. И страннее. — Мне снять его? — Локи понимал своего сына уж точно лучше меня. Кажется, у них было что-то подобное крепкой ментальной связи. Рыжий волк закивал и шлёпнул по траве передними лапами. Бог снял волшебное кольцо с пальца и передал его мне сразу же, как только сын толкнул его влажным носом. — И что мне с этим... ого! — как только пальцы мои коснулись горячего металла, то ровно половина кольца сменила золотое свечение на светло-голубое, почти серебристое. Я полагаю, что это цвет моей энергии, потому что он меня преследует слишком уж часто. — Любопытно, — Локи изумлённо моргнул. — Но я в тебе и не сомневался, золотко. Ты такая способная, — губы растянулись в хитрой улыбке, а пламенные глаза явно намекали на что-то, от чего мои щёки порозовели. — Так, пробуем снова. Лис взял колечко из моих рук и снова вернул на свой палец. Переливы волнами колыхались вокруг металла, а я взволнованно ждала вердикта. Получится или нет? Нам нужно прийти ко Всеотцу незамеченными, а если моя энергия будет оставлять везде свои отпечатки, то ждать беды всем, планы и поручение Одина будут разрушены. Локи поднял на меня голову и, чуть прищурившись, оглядел область вокруг моего тела, несколько раз скользнув взглядом туда, куда это не требовалось. Однако, он вполне самодовольно улыбнулся: — Работает. — Прекрасно, — я облегчённо выдохнула, расслабив спину и опустив вздёрнутые плечи. Фенрир радостно завилял хвостом, как большой ветряной мельницей, ударяя им ветки, с которых тут же начали осыпаться шуршащие листья. — Тш, не шуми, — Локи приложил указательный палец к губам и ласково погладил волка по лбу, от чего тот опустил уши. Мы шли несильно торопясь. Тени от кроны узорами падали на наши лица и протоптанные узкие дорожки, извивающиеся по всей роще. Не было слышно ни одной птицы, ведь всех их распугал Фенрир, цепляя своей холкой ветви, и ни одного животного — все притаились в ожидании, когда этот хищник покинет их территорию. Иногда пробившиеся сквозь листву лучи слепили глаза и пятнами грели тело и лицо. — Нам долго идти? — Нет, золотко. Было бы быстрее через портал, но, увы, эта пушистая туша туда не пролезет, — Локи усмехнулся, глянув на волка. — А можно и без портала? — Для этого существуют специальные дороги. По ним редко ходят, но, надеюсь, они ещё не заросли, иначе мы потеряемся, — рыжий пожал плечами, вынув покусанную тростинку изо рта. — Потеряемся? Ты не помнишь дорогу? — с округлившимися глазами я попыталась заглянуть в его лицо. — Да не переживай ты так попусту, побереги нервишки. Разберёмся с проблемой по мере поступления, — Локи подмигнул мне, а у меня отвисла нижняя челюсть от его безответственности. — С тобой-то будешь спокойной, — вздохнула я, бездумно теребя волосы, то прочёсывая их пальцами, словно гребнем, то заплетая в кривую косичку, которая всё равно распадается спустя полторы минуты ходьбы. Фенрир посмотрел на меня, свысока повернув голову, и будто вложил в свой полный сожаления взгляд слова: "Да, мой отец такой, понимаю тебя". А может и вовсе волк никакие смыслы не пытался мне передать, не узнаю. — Успокой меня и скажи, что ты помнишь дорогу, — наша странная компания вышла из рощи и оказалась посреди цветочных лугов, что пестрили яркими красками, от которых глазам иногда было колко. Альфхейм абсолютно точно самым красочным и душистым миром из тех, что я пока что видела. — Золотко, я всё помню, — Локи весело обнял меня одной рукой за плечо. — Это правда? — надежда наполнила меня... — Нет, — и тут же эта надежда меня покинула. — Лив, полюбуйся цветами и не думай об этом. Я же говорил, что всё чувствую, — рыжий по-доброму посмотрел на меня и улыбнулся. — Точно. Прости, я очень нервничаю. Ситуация набирает новые обороты и, скрываясь ото всех, идти к Одину волнительно так, что мне хочется думать, что это сон. Да ещё и за Ванадис переживаю. Лишь бы они с Сагром не попали в беду, — я сорвала один жёлтый цветок и разглядывала прожилки на его лепестках, чтобы чем-то занять себя. — А с чего Ванадис так сорвалась к вёльве? — Я сказала ей, что точно такой же медальон, как у неё, видела у Венделы. Вот она и помчалась к ней, чтобы ухватиться за нить своего прошлого. Она ведь сирота. — Хм, так вот откуда у неё такие способности, — Локи усмехнулся. — Ты что-то знаешь об этом? Я и не надеялась на ответ, даже если он и правда что-то знает. — Нет, об этом правда ничего не знаю. До этого дела мои божественные руки ещё не дошли. Он прекрасный лжец, но почему-то сейчас мне кажется, что он говорил честно. Между нами стало ощутимо меньше невидимых преград, меньше недоговорок. Наверное, это случилось в тот момент, когда мы друг другу выложили все откровения вчера в лесу и когда из него шли, попрощавшись с Фенриром. Бескрайние цветочные поля, которые заканчивались где-то далеко на горизонте снова сменились небольшой рощей. Не такой густой, как та возле Афдаля. Здесь негромко шумел кристальный ручей, иногда плескалась рыба, раскидывая брызги на пушистый рогоз у берега. — Расскажешь, что за татуировки на твоём теле? — Если бы я знал, золотко, — Локи отпил из своей фляги. — Сколько себя помню — всегда на мне были. Вёльва сказала, что это, возможно, какое-то проклятье древнее, которое уже изжило себя. И раз я чувствую себя прекрасно, я красив, умён и полон сил, — рыжий показал бицепс, — то соглашаюсь с Венделой. — А может это и есть то проклятье, из-за которого тебе казалось, что у тебя вовсе сердце не бьётся? Я вспомнила нашу ночную беседу, в которой бог раскрыл мне себя с другой стороны. И сейчас невозможно представить этого хитрого лиса не умеющим так искренне по-детски смеяться и шутить, так пропитывать своим хитрым пошлым взглядом и так горячо целовать. — Может да, а может нет. Не думаю, что это имеет значение, раз всё хорошо, — он снова лишь беззаботно пожал плечами. — Но ведь вчера они светились, разве это не какой-то знак? Фенрир шёл рядом на мягких лапах, шаги его были слышны только шелестом приминающихся трав и цветов. Он молча слушал разговоры, иногда оглядывая нас огненными глазами. Этот волк точно всё понимал. — Ты помнишь мою тактику? — Разбираться с проблемами по мере поступления? — В точку, золотко, — Локи подмигнул мне, улыбаясь во все тридцать два, но его отвлёк резкий всплеск воды. — Ты же грозный хищник, чем ты занимаешься? Не развали этот мизерный ручей! Фенрир мордой плескался в воде, пытаясь поймать рыбу. Не слушая отца, волк передними лапами шлёпал по роднику, едва ли его всего не осушив. Он так был увлечён мельтешащей речной живностью, что дал Локи мягкую пощёчину хвостом. Бог поморщился и потёр лицо от шерсти, несколько волосин он брезгливо вытянул со рта. — Фенрир, не надо, — я смеясь и убирая капельку у краешка глаза, обратилась к волку. На большое удивление, мой голос он не пропустил мимо своих больших ушей и нехотя отошёл от растоптанного бережка. — А отца родного мы значит больше не слушаем? Вот так значит, малознакомая дева тебе важнее? — бог состроил театрально трагическое выражение лица, скрестив руки на груди. Волк заскулил и, виновато прижав уши и подойдя к Локи, прохрустел в зубах и попытался незаметно выплюнуть рыбьи косточки. — Ладно, шучу, — бог махнул рукой. Довольный сын встряхнулся от влаги, забрызгав нас каплями со своей влажной шерсти. К его лапам смешно прилип пух рогоза, который он безуспешно пытался убрать зубами и в итоге просто съел невкусное растение, поморщившись. И в этом он тоже похож на отца — так быстро сменять эмоции это точно семейное. Солнце уже перевалило заполдень и пекло макушку. Становилось жарко под прямыми лучами, от которых совершенно негде было скрыться, начинала болеть голова. Боль почти полностью удавалось игнорировать, настолько привычны были эти неприятные ощущения. Мы всё шли и шли, а я задавалась вопросом, как Локи удаётся так много болтать, не уставая. — Мне рассказывала Лиод о вашей вражде из-за того, что Тор боится, что ты займёшь место на троне, но всё же может есть что-то более веское для такой ненависти? — И правильно, что боится, потому что этот увалень не справится, даже если его околдовать на хорошую работу его двух единственных извилин. Не могу понять только для чего ему это правление нужно. Но в любом случае, разузнал я, что он в последнее время сблизился с Фуллой. Олаф и Гудрун от него не отлипают, пропадает вечно где-то. Конечно же, это неспроста, я всем нутром чую. Да и в Муспельхейм он тогда не за мной и не за вами всеми пожаловал в первую очередь, а по другой причине, — Локи задумчиво смотрел на небо, обводя глазами редкие пушистые облака, и даже не щурился. — Но я с этим обязательно разберусь, как только буду свободен. — Есть догадки, зачем он был в Муспелле? — я ладошкой сделала козырёк, чтобы смочь поднять взгляд с ног. — Есть и я их скоро, возможно, даже проверю. — Надеюсь, никто не пострадает. — Разве что его чугунная голова, — рыжий усмехнулся. — Болит? — Немного. — На, выпей, полегчает, — он протянул мне вечно полную флягу, вытерев рукавом свои губы после глотка. — Зачем же я пила горькие настойки, если можно пить мёд? — Это всё предрассудки Сагра, — Локи, цокнув, махнул рукой. В нос сразу же ударил тягучий сладко-пряный аромат, перебивающий запах всех окружающих нас растений. Я сделала глоток и протолкнула удивительно прохладный в такой солнечный день напиток, обволакивающий горло. Хватило ещё нескольких глотков, чтобы почувствовать тепло внутри и лёгкость в языке. — Спасибо, — я вернула мёд обратно. Напиваться средь бела дня — не самая привлекательная затея, хоть и, возможно, довольно весёлая, особенно в компании с двумя рыжими чудиками. Мышцы в ногах с каждым шагом становились всё тяжелее, постепенно Солнце закатывалось за холмы. Воздух становился свежее и прохладнее, больше не слепило глаза и, надо признать, через некоторые время после мёда голова освободилась от болезненных оков. Альвхеймские закаты были невообразимо прекрасны. Огромный жёлтый диск, лениво прячась от нас за горизонт, золотыми лучами просвечивал хрустальные серьги на некоторых звенящих деревьях, создавая радужные отблески на изумрудной травке. И мир в такие моменты казался ещё более сказочным, чем прежде. Справа снова виднелись вонзающиеся в облака башни стеклянного замка, вокруг которых спиралью парили белые птицы. К приемлемому месту для ночлега мы пришли, когда уже совсем вечерело, маленькими огоньками из травы взлетали светлячки. Теперь понимаю, почему мы не торопились — всё равно бы не успели до ночи добраться до Асгарда. Локи был расслаблен и в хорошем расположении духа и, кажется, они с Фенриром совсем не устали. — Поохоться пока, мы будем тут, — бог кратко погладил сына по морде. Волк торопливо ретировался за деревья, присогнувшись и уже выслеживая добычу на бесшумных мягких лапах. Костерок раскинулся подле большого обрывистого холма, что напоминал крутую зелёную гору. На окраине Альфхейма, где не жили ни альвы, ни кто-либо другой, растительность была громадных размеров, тут бушевала природа, не стесняясь высоченных деревьев и шумных вод. Широкая река плескалась в десяти метрах от нас, аккомпанируя стрекочущей песне насекомых в густых кустах. — Откуда это у тебя? — Локи передал мне свёрток. Внутри было сушёное мясо, похожее на квадратные чипсы, усыпанное специями и крупными кусочками раздробленного чёрного перца, чтобы перебить специфический запах дичи. От аромата тимьяна и чабреца тут же рот наполнился голодной слюной. — Я дичь готовить не мастак, вот и попросил для тебя сделать, чтобы не голодала, — ответил рыжий, упершись спиной в огромный извилистый корень дерева напротив, пробившийся сквозь землю. — Сомневаюсь, что ты стала бы есть мясо, больше похожее на уголь, а не еду. — Спасибо, что позаботился об этом, — он подмигнул на мою глупую улыбку, попивая мёд и не сводя с меня глаз. Глупую, потому что я сама забыла позаботиться об этом вопросе. Всё это время меня вечно кто-то опекает, что, кажется, я уже и позабыла, что такое самостоятельность. И хоть непросто было жевать хрустящее мясо с набитыми щеками под его взглядом, но голод оказался сильнее и быстро выиграл в этом сопротивлении. — Почему ты не ешь? — я протянула ему свёрток. — А мне и не нужно, когда силы полны. — А как же сон? — То же самое. — Зачем тогда тебе мёд? — Для удовольствия, конечно, — рыжий сложил руки за головой, кажется, полностью наслаждаясь атмосферой. Я вытянула ноги, наконец их расслабив, и откинулась спиной к прохладной траве холма, успешно съев половину сушёного мяса. На небосвод вышла серебряная Луна, снова одарив мои глаза свечением, которому никто из нас уже не придавал слишком серьёзного значения. Я проморгалась и старалась не смотреть Локи в глаза, чтобы не смущаться его внимательного и изучающего взора, пока это явление с радужками не ушло. — Ты не мог бы мне наколдовать одежду поудобнее? — неловко попросила я Локи, снова по собственной глупости не подумав об этом заранее. Вечерний ветер приносил прохладу реки, обвивал щиколотки и залетал под сарафан, разнося колючие мурашки. — Всё для тебя, золотко, — ехидно ухмыльнувшись, он поднял одну бровь и раздался заветный щелчок пальцев, выпустивший несколько искр в пространство, будто чиркнули огнивом. В это же мгновение голубая ткань сарафана стала меняться и утягивать тело. Корсет стал чуть туже и плотнее — чёрные кожаные ремни, прикрывающие рёбра и оголяющие живот, с глубоким декольте. Ноги плотно оплел лён того же цвета вороного крыла, на бедре уместно и гармонично разместились ремни с ножнами. Длинный узкий рукав, заканчивающийся уже на переходе запястья в кисть, спасал кожу от зябкого ветерка. — Я просила удобнее, а не сексуальнее, — прыснула я довольному лицу напротив, доходчиво обведя указательным пальцем свой торс. — Ццц, это ведь скучно, — Локи развёл руками, но мой красноречивый взгляд и недовольно скрещенные на груди руки сказали всё сами. Ещё один щелчок с рассыпанными в пространство искрами, и вот уже под ремнями подобия корсета появилась чёрная водолазка. Слава богам, тепло и комфортно! — Вот теперь большое спасибо. — Всё же тот вариант казался мне интереснее, — вздохнул рыжий, виляя пальцем в костре и заплетая маленькие пламенные вихри. Танцующие языки отражались в его глазах, словно в янтарном зеркале и, если и говорят, что на огонь можно смотреть вечно, то его радужки сейчас — точно тот случай. — Тебе, — сделав ударение на этом слове, я подалась к огню, вытянув ладошки. — А ты изменился. — Разве? — он задал этот вопрос, очевидно, прекрасно зная на него ответ. Плут натянул ухмылку на правую щёку, где теперь красовалась аккуратная ямочка, всё ещё не отводя взгляд от огня. — Точно. Ты стал более... открытым и честным. — Я лишь вспомнил слова старухи провидицы. В тот мой первый и пока что последний визит к провидице, кажется, все услышали что-то важное для себя. Мне же она сказала: "Жди, вспоминай. До встречи." До сих пор вспоминаю то пострадавшее от моего удара металлическое дерево, ту перепалку богов, что до сих пор пробирает до дрожи, ту меня, которая вовсе ничего не понимала в этих мирах и боялась, казалось, смертельной встречи со Всеотцом. Мне всё ещё волнительно думать о том, что я иду прямиком к нему, но уже не настолько, зная, что он всё-таки не желает моей смерти. По крайней мере пока что. — Она говорила тебе, что пора перестать закрываться? — Она сказала, что слабости могут стать силой. А могут и не стать. И это впервые, когда я к кому-то серьёзно прислушался, поэтому, надеюсь, что вёльва не свихнулась в одиночестве в своей пещере и дала дельный совет. Неужели лис начал подпускать к себе, считая своей слабостью? А слабость для него равна угрозе, от которой он всё это время защищался. Получается, все мои построенные теории о его отдалениях — правда? Если так, то сложно описать те чувства, родившиеся внутри. Локи наконец упрятал обнажённый клинок, пусть и с опаской, пусть на время, но я уверена, ему это стоило немалых усилий. Привычка, прилипшая к нему, похоже, с самого детства, должна быть очень упрямой. — Посмотрим, — я обняла колени, сложив на них голову, и наблюдала за бесконечным огнём, танцующим на медленно тлеющем хворосте. Со временем воображение стало рисовать в костре извилистые фигуры и живые силуэты. — Посмотрим... — тихо повторил он. Спустя минут десять вернулся Фенрир. Свесив язык, он сел возле нас, пытаясь отдышаться, но, завидев реку, ринулся к ней и жадно начал хватать холодную воду. Я всё ещё удивленно наблюдала за этим животным, удостоверяясь, что это не морок. Сложно было привыкнуть, что теперь твой компаньон — гигантский рыжий хищник. Волк улёгся подле меня, уложив край мокрой морды на кусочек шкуры и вместе с нами наблюдая за огнём. Вода, ленивыми каплями падающая на мою подстилку, склеивала ворс. Тёплое дыхание Фенрира окончательно разморило и проснулась я уже от непонятных телодвижений и щекотки в носу. Чихнув, я открыла сонные глаза, уперев взгляд в гладкую рыжую шерсть, закрывшую весь обзор. Оказалось, я спала, обняв волчью лапу и прижавшись к ней всем лицом, а этот самый опасный хищник, жалобно глядя на меня, пытался вытащить лапу из хватки, не разбудив. — Прости, я уже проснулась, — виновато улыбнувшись волку, я торопливо отняла от него руки и потёрла лицо. Наверное, я ужасно его смутила своими сонными объятиями. — А где Локи? Фенрир кивнул на верхушку холма, у подножья которого мы устроились, и отправился туда же, уткнувшись носом в землю и что-то вынюхивая по пути. На ноющих от боли икрах я добралась до реки. Вода была так прозрачна, что можно было увидеть неглубокое дно у берега, усыпанное разноцветными камешками, и торопливых рыбок, следующих потоком. Их чешуйки поблёскивали вместе с лучами Солнца, ударяющимися в водную гладь. Умывшись, я наконец полноценно проснулась, хоть и всё ещё не могла полностью раскрыть глаза, за ночь отвыкшие от яркого света Альвхейма, и проследовала туда, куда указал волк. — Я уже заждался, — сказал Локи, не оборачиваясь, и потянулся. Прозвучали несколько щелчков его позвоночника. Он смотрел куда-то вдаль и беседовал с сыном, который лишь иногда фырчал и рычал. — Идём? — Я уже и дорогу проверил, пока вы мирно сопели, так что да, вперёд. Скоро уже будем на месте. И продолжился наш путь. Бог не соврал — спустя несколько часов пути, мы вышли на дорогу, расположенную за очередной зелёной горой. Тропа почти полностью заросла колючей травой по колено, от чего ещё сложнее стало передвигать уставшие ноги. Колючки иногда прилипали к штанам и царапали голени маленькими шипами сквозь ткань. Кожа чесалась от постоянных уколов, словно маленькие невидимые муравьи, ползают под одеждой и настойчиво жалят одни и те же места. — Залазь на Фенрира, — Локи резко остановился и развернулся на пятках, я едва ли не впечаталась носом в его грудь. — Зачем? Всё в порядке, — я пыталась оправдать свои редкие охи и тяжёлые выдохи, которые слышал бог, когда я нагибалась снова почесать горевшую от постоянного трения кожу. — Ой, — цокнул бог, закатив глаза. Я не успела и двух раз моргнуть, как он подхватил меня и уже подсаживал на лежащего волка. — Вот так. И держись крепко за холку. Да, тут, — объяснил он и, несколько раз шлёпнув волка по лопатке, дал ему понять, что можно двигаться дальше. — Оооогоо, — вылетело из груди на выдохе, когда сын Локи резко встал и я совсем непривычно возвысилась над землёй на несколько метров. Каждый его шаг я едва ли не сваливалась, крепко вцепившись в густую шерсть всеми пальцами. Кисти утопали в его густой шерсти, которая, очевидно, была длиннее, чем у обычного волка, чтобы соответствовать всем пропорциям. Но, безусловно, то, что я видела теперь — завораживало. Ближайшая часть чудесного Альвхейма оказалась, словно на ладони. Можно было оглядеть макушки тех высоких деревьев, подле которых я совсем недавно спала, и теперь они не казались такими огромными. Вдалеке я видела те тропы, по которым мы шли сюда. Они извивались лентами по зелёным лугам, теряясь в рощах. Покачиваясь на волке и прикрыв глаза, я представила, что кочую на корабле в большом спокойном море. На моей стороне попутный ветер, толкающий волосы в разные стороны и заставляющий локоны биться о мои плечи, словно волны о скалы. На моей стороне тёплое Солнце, точно такое, как в странах Южной Европы, греющее щёки и душу. Представилась Испания, которую один раз довелось мне посетить, но стоит ли сейчас заменять реальность воображением? Раньше меня бы это успокоило, сблизило с чем-то уже знакомым, оградив от неизвестности происходящего. А теперь уже и не знаю, что мне роднее. То, что я помню из прошлой жизни или то, что происходит с моей жизнью здесь. И я открыла глаза, вернувшись к реальности, в которой я, сидя на исполинском рыжем волке, сыне бога, направляюсь на встречу к Одину в его чертог.

***

— Ведём себя естественно, внимания не привлекаем, — негромко проговорил Локи, приложив ладонь боком ко рту. — Естественно для Асгарда — это как? — я прошептала и задумалась, как огромный волк может не привлекать внимания. — Расслабься и иди рядом. Спросят — ответь, что с Ванахейма за шелками прибыла. — А к тебе вопросов не возникнет? — Думаешь, меня редко тут с девами за компанию видели? — он ухмыльнулся, глянув на меня, и снова отвёл взор на виднеющийся оживлённый город. — Подумаешь, пристал к очередной симпатичной гостье. "Очередной" — я закатила глаза, но промолчала. — А Фенрир? — Он подождёт нас здесь, — сказал Локи и загрустил волк, снова оставаясь в одиночестве. Он чуть опустил голову и шумно вздохнул, укладываясь на траву за деревьями. — Если что, он поймёт, когда нам понадобится помощь. У них точно крепкая ментальная связь, но что... помощь? — Нам может потребоваться помощь? — Да не трясись ты, золотко. Всё пройдёт хорошо, но произойти может, что угодно. Ну успокоил. По мере приближения к Асгарду усиливались разносортные голоса и дрожь в коленях. Суетливые продавцы возле своих лавочек зазывали прохожих, показывая свои товары. У кого-то красивые цветные шелка, переливающиеся на Солнце. У кого-то свёртки и мешочки с травами, видимо, магическими и целебными. — Кто эти люди? — шепнула я Локи, подозрительно поглядывая на галдящих торговцев, которые едва ли не хватают за руки, когда проходишь мимо. — Жители со всех миров: фермеры, ремесленники и прочие, собираются здесь, чтобы заработать, очевидно, на жизнь. — Возьми цветов, красавица, — полная женщина в коричневом длинном платье с белым фартуком выкрикнула мне едва ли не прямо в лицо, от чего я дёрнулась. Но тут же торговка осеклась, как только приблизился к ней воин в серебряных латах с золотыми узорами. Он строго оглядел её, а у меня в миг выступила испарина лбу. Запах трав и выпечки притупился, звуки стали глухими. Лишь бы ничего не заметил, лишь бы ничего не заметил! Я мысленно взмолилась, не останавливаясь. Мы шли не слишком торопливо, вполне естественно разглядывая товары этой улочки. Но патрульному, кажется, этого было недостаточно, чтобы не обратить на меня внимание. Высокий воин пронзительно вглядывался в моё лицо, а я настойчиво водила взглядом по расписным тарелкам, стараясь случайно не поднять на него глаза и выдать весь наш план. Ладони вспотели и я постаралась незаметно вытереть их о бёдра. Вот он совсем рядом, мы проходим мимо остановившегося мужчины, его глаза падают на клинки на моём бедре. Локи вовсе делал вид, что не заметил его, однако, патрульный, разумеется, узнал асгардца. Но он не окликнул ни меня, ни моего известного компаньона, и мы продолжили дорогу. Я выдохнула, кажется, весь воздух из почерневших лёгких, который держала в грудной клетке все эти напряжённые тридцать секунд, хотя было ощущение, что этот момент длился все полчаса. Вдалеке прошлись ещё несколько патрульных, не обратившие внимания. По мере приближения, сквозь облака вычерчивались каменные башни Валаскьяльва, одна из них была больше и выше других. На ней красовался огромный балкон, по фигурным каменным ограждениям которого вилась густая зелень и свисали щедрые грозди синего винограда. Большие витражные окна блестели радужными цветами под яркими лучами, изображённые на них сюжеты будто оживали и медленно двигались. С каждым шагом всё чётче вырисовывались картины на стеклах — Ёрмунганд, плещущийся в море и опоясывающий Мидгард; Один с верным Гунгниром; отряд отважных крылатых дев-воительниц в белоснежных доспехах; огненный Муспельхейм с пышущими вулканами и стекающими реками лавы. У меня буквально отвисла челюсть от увиденного, что ещё бы чуть-чуть и потекла бы струйка слюны с нижней губы, как у умалишённой, если бы я не споткнулась на ровном месте. Нам осталось пройти по широкому мосту, вымощенному серой плиткой. Сделав первый шаг, я сразу же ощутила всеми чувствами витающую в пространстве особенную сильную энергию. Наверное, это всё чертог. Её запах щекотал нос, она будто оседала мельчайшей росой на всю кожу, волосы и одежду. Я оглядела себя, но ни обнаружила ни единого её следа. — Чувствуешь? — спросил Локи, перетерев пальцами у носа и глубоко вдохнув. Я кивнула и старалась не оборачиваться, оглядывала каждый балкон замка в страхе, что кто-то уже следит за нами. Но никого не было ни на нашем пути, ни за нами. Башни большие и маленькие соединялись между собой дополнительными мостиками на разных уровнях. С балконов боковых строений падали узкие голубые водопады, впадающие в великую реку Тунд под нами. Она шумит и бушует. Звуки плещущейся воды ударялись в стены замка и, усиливаясь, разносились на всю ближайшую округу, а брызги доставали до самого моста, по которому мы шагали. Шум наших тихих шагов, реки, ощущение новой сильной энергии — всё это заставляло напрячься. Я и сама не заметила, как ускорила шаг и мы упёрлись в высоченные ворота. Я только собиралась задать рыжему вопрос, как они сами медленно отворились. Раздался вой тяжёлых металлических петель, который эхом разбежался в зал; в лицо бросился прохладный ветер. Я покрылась мурашками то ли от резкого холода, то ли от величественности того, что открылось взору. Стены, кажется, вознеслись до самого неба вместе с витражным окном, на котором изображен весь Иггдрасиль с огромными витиеватыми ветвями и разместившимися на них мирами. На камнях по обеим сторонам широкой комнаты абсолютно симметрично развесились настенные канделябры со множеством разветвлений для свечей, но я сомневалась, что они смогут хотя бы наполовину осветить такое помещение. В этих немых стенах, кажется, даже каждый вздох разрезал тишину и отбивался эхом. Я следовала за Локи, неуверенно шагая по цветным пятнам на полу от витража. Чем дальше шли мы в коридор, тем непрогляднее становилось, каждый раз нога опускалась словно в пустоту. Нервно сглотнув и глубоко вдохнув, я пыталась успокоить неприятную волнительность в грудной клетке. Из-за угла резко появилась чёрная оскалившаяся морда, я отшатнулась и машинально вцепилась пальцами в плечо бога. — Гери, хозяин дома? Гери. Один из волков, что преследовали нас с самого Изумрудного леса. Одинов волк презрительно фыркнул на рыжего и, убрав оскал, молча повёл нас за собой. Полагаю, вёл всё-таки он лишь меня, потому что Локи наверняка знал дорогу. — Вы бы тут хоть пару свечек зажгли, — возмутился бог, тыкнув на стены коридора. — А то в такой тьме единственные ноги переломать можно. Гери нервно и шумно вздохнул, терпя гостя, а Локи разжёг огонёк в ладони. Шаги и слова эхом убегали от нас по замку, затихая где-то вдалеке. Здесь не пахло сыростью, не было ощущения липкого страха на коже. И даже холод здесь был не такой, как в моём сне, где я видела Ве. Наоборот — эти толстые крепкие стены внушали доверие, защищённость и некоторый покой, который всё равно перебивался трепетом сердца от предстоящей встречи. И вот мы подошли к тронному залу, который я уже узнала. Высокая трапециевидная арка из витков золота заранее обозначала вошедшему, что это особенное место. На Хлидскьяльве сидел он. Одноглазый Один ждал нас, сжимая Гунгнир в правой руке. На троне, испещрённом непрерывными узорами, сидели вороны по обе стороны от Всеотца. Крыльями темнее ночи они шумно взмахнули и уложили лоснящиеся перья обратно. Гери сел подле хозяина, Фреки, лежащий с другой стороны, внимательно оглядел нас, больше не сводя глаз. Здесь горели факелы, дымок от которых взвивался полупрозрачными вихрями вверх, разнося за собой горьковатый запах смолы. — Приветствую, — сказал Локи побратиму. Мы остановились в нескольких метрах перед Хлидскьяльвом, возвышающимся над полом. — Здравствуйте, — сказала я, склонив голову. Я не знала, как нужно приветствовать Всеотца обычным людям, как нужно вести себя в его чертоге, от того нервничала, что что-то явно пойдёт не так. Один лишь сдержанно кивнул. — Видел ли вас Тор или кто-либо из асов на пути сюда? — его голос звучал сухо и безэмоционально, а голубой глаз, кажется, даже не моргал. Неужели он не доверяет даже "своим"? — Только твой патруль и те ничего не сказали, — Локи переступил с ноги на ногу, скрестив руки на груди. — Они знают о твоём визите. Тунд по-прежнему бушует, среди некоторых асов просыпаются вопросы и паника. Все верят в начало Рагнарёка, иных мнений, к сожалению, нет, — Один вздохнул и, стукнув копьём, поднялся с трона. — И что делать? Может снова наведаться к Венделе? Чёрный плащ с ссутуленной спины падал на пол, волочился за Всеотцом длинной тенью. Под удары дерева о камень он подошёл к нам ближе и заговорил уже тише. — Отправляйтесь к Хель. Она знает многое и никогда не принимает чью-то сторону во благо или во вред, чего не могу подумать об асах, пленённых смутой. Фенрира оставь тут, поможет мне в случае чего, а тебе я отдам Путь миров. — Ого, великий камешек? А ты серьёзно настроен, — Локи воскликнул, потерев ладони с выражением лица, полного удовольствия. — И я хотел бы ещё раз заглянуть в твоё прошлое, если не возражаешь, — произнёс Один. От взгляда его единственного глаза по телу пробежался холодок. — Да-да, конечно, — закивала я. — Сомкни веки и отпусти думы. Как очистить голову от мыслей, когда нам предстоит дорога в мир мёртвых ещё и с каким-то камнем? Но я старалась. Снова висков коснулись сухие тёплые пальцы. Тишина длилась около минуты, я и не надеялась, что Всеотец в этот раз увидит хоть что-то. Со мной вечно всё происходит кувырком, не так, как у других. И каждый раз настраиваясь на хорошее, ведь надежда умирает последней, всё равно ничего не получается. И уже после этого вовсе перестаешь верить в простую и лёгкую судьбу. Седовласый правитель сделал шажок назад и не сводил с меня своего глаза. — Пусто? — мои голос и лицо, кажется, уже были пропитаны смирением. — Д-да, — Всеотец быстро перевёл взгляд на пол, будто повиснув на Гунгнире и колыхнулся. — В сокровищницу. Мы следовали за Одином по коридорам и упёрлись в, казалось бы, самую обычную стену. Думаю, в этом замке, в этих одинаковых проходах легко можно было заблудиться и умереть, костями оставшись где-нибудь в укромном одиноком уголке. Всеотец оглянулся по сторонам и приложил ладонь, после чего стена просто растворилась в воздухе, открыв светлую сияющую комнату, которая с первого взгляда на неё даже ослепила. Сопровождавшие Гери и Фреки остались позади у входа, навострив мохнатые уши и озираясь. Блестели золотые кубки, переливались камни на подиумах, неизвестные мне артефакты сверкали разными цветами, но некоторые из низ них были окутаны облаками: синими, белыми и даже чёрными. Я осторожно шла за богами, боясь рукой зацепить и уронить какую-нибудь драгоценность. В самом центре сокровищницы на каменном пике, похожим на тёмно-серый сталактит, удивительно балансировал красный кристалл размером вполовину меньше моей ладони. Он был похож на ежа с торчащими в разные стороны идеальными многогранниками, отражающими свет каждой стороной. У Локи заблестели глаза, когда он смотрел на цель нашего визита. Они с Одином протянули руки к Пути миров и упёрлись ладонями в невидимый купол, охраняющий драгоценность. Защита под их кожей засияла белым светом и исчезла, позволяя рыжему взять кристалл. Держа в руке, он глядел на него, словно зачарованный, будто изучал каждую красную грань. — Не злоупотребляй, — отрезал Один, направившись к выходу. — И не растеряй. — Я? Да никогда! — рыжий приложил свободную ладонь к груди и задрал брови, будто был изумлён, что Всеотец о нём такого мнения. Сокровищница снова закрылась крепкой стеной перед нашими лицами, словно там и не было никакой тайной комнаты. Кирпичики ровно улеглись друг на друга и, кажется, в зазоры не влезла бы и швейная игла. Даже пылинки осели так, как и прежде. — Будьте осторожны, — прозвучал голос Одина эхом в наши спины, когда мы покидали чертог под сопровождением волков, следом за словами громко каркнули вороны на прощанье. — Что это за Путь миров ещё? — я осмелилась спросить об этом, когда мы уже шагали по мосту, мои ноги еле поспевали за воодушевлённым Локи. — О, золотко, чудна́я вещица! Во-первых, взять его можно только если я и братец прикоснёмся одновременно к защитной ауре. Во-вторых, он нам поможет очень-очень быстро добраться в мрачный Хельхейм. С этим кристаллом не нужны порталы, дороги, обходные пути, он настолько силён, что мгновенно перекинет нас туда, куда захотим. Ну и в-третьих, Путь миров — неиссякаемый запас энергии, — Локи ещё раз оглядел его, повертев перед глазами, и убрал за пазуху. — У тебя там что угодно поместится? — я указала пальцем на жилет, где уже хранится фляга, теперь ещё и камень. — Думаю, ты не влезешь, если ты об этом, — рыжий чуть нахмурился и оглядел меня. — Не в обиду, золотко. Я громко цокнула, закатив глаза. Вот же дурной. Но радует, что он почти не чудил за время нашего пути, не считая того случая с одеждой. И не пытался исчезнуть. Пока что это успокаивает, наконец появилось ещё совсем нестойкое, хрупкое ощущение, что я могу на него положиться. Сойдя с моста, бог потянул меня за руку в сторону, за густые высокие кусты, увешанные фиолетовыми ягодами. — Так, клади одну руку на него, — Локи достал кристалл, — не поранься. А вторую руку сюда, — рыжий протянул свободную ладонь, в которую я, не думая, вложила свою. Когда он крепко сжал кисть едва ли не до хруста косточек, я возложила вторую руку на Путь миров. Кристалл впивался в кожу и покалывал острыми углами своих форм. Локи прикрыл глаза и бесшумно срывались слова с его губ, ладонь будто занемела и пронзилась иголками. Вспышка, слепящая глаза. Почва исчезла из под ног и уже через секунду ударила в стопы, словно я спрыгнула с двухметровой высоты. Холод, серая и мёртвая земля, тёмные тучи, полностью закрывающие Солнце. Перед нами стоял замок, похожий на огромные воткнутые в землю осколки лысых гор. Здесь не было птиц, не слышно было животных и насекомых — им негде было жить, ведь даже строптивые сорняки не росли на территории Хельхейма. Зелёный, будто ядовитый редкий дымок окутывал пики замка. Локи сказал, что благодаря кристаллу мы избежали встречи с чудовищным Гармом и свирепой Модгуд. Избежали и переправу через Гьёлль, кишащую душами, которые с радостью прихватят с собой. Благодаря этому не звенел Гьялларбру, а значит мы остались незамеченными. Но так же рыжий заверил, что его дочь, разумеется, знает, кто ступил на её земли. Локи, не стесняясь, распахнул громадные врата, приложившись к ним обеими руками. — Что за мода такие тяжести ставить, — он выдохнул, проведя рукой по лбу. — Пойдём, — рыжий взял меня за руку и повёл в замок, вопреки моему внутреннему сопротивлению. Вся аура тут была устрашающей, даже кислород словно был пронизан запахом смерти и бесконечных страданий. Надеюсь, он знает, что делает. — Здравствуй, дочь моя. А ты похорошела. Душ нынче много? — Локи встал перед Хель, улыбаясь и уперев руки в бока. На костяном троне сидела его дочь. Та самая правительница мира мёртвых, о которой сказано в мифах довольно много. И они не обманывали: длинные чёрные волосы, ниспадающие крупными волнами на пол; фарфоровая упругая кожа; эстетичная худоба, на которую было надето длинное бархатное платье изумрудного цвета, расшитое драгоценными камнями — редкая красавица. Но это была лишь правая сторона её тела. Левая же представляла собой живой труп. При виде висящих с костей кусков плоти подкатила тошнота. Хель простукивала облезшими фалангами пальцев левой руки по подлокотнику и смотрела на нас единственным зелёным глазом, окаймлённым длинными ресницами. Левая же сторона лица была лишена глаза, вместо него зияла чёрная впадина. В щеке была сквозная дыра, сквозь которую виднелись белые зубы. Кожа со скулы и челюсти была словно свезена об асфальт. Я с трудом сглотнула, ощутив во рту горький вкус желудочного сока, и отвела глаза, посчитав невежливым так нагло разглядывать королеву мёртвых. Но мне было оправдание — я, очевидно, не рассчитывала когда-то увидеть подобное прямо перед собой. — Здравствуй, отец, — голос Хель не дрогнул. Он был сильным и холодным, словно самая крепкая сталь цвергов. Она плавно поднялась и направилась к нам. Подол скрывал её ноги, Хель будто плыла по воздуху. Ростом она точно пошла в отца, не уступая ему. — Мы тут по велению Всеотца пришли разузнать, знаешь ли ты о... — полумёртвая правительница, не внимая словам Локи, бестрепетно взяла прядь моих волос правой рукой и, поднеся к носу, втянула запах. — Кстати, знакомься, это Лив. Бровь Хель поползла вверх, округлился зелёный глаз, в котором мерцало маленькое северное сияние. — Ты?!